скачать книгу бесплатно
Старушка захохотала, да так зловеще, что девушка покрылась мурашками.
– Не такая уж ты простая, как тебе кажется – сквозь слезы ответила старушка.
Немного успокоившись, она вновь взглянула на Эдуарду, но уже более серьезно.
– Твоя главная задача – разгадать тайну человека Ночи.
– Человека Ночи?
Старушка стала собирать свой скудный мешочек, не обращая внимание на любопытство девушки. Однако перед тем, как раствориться в ночи, она все же добавила:
– Ключ к разгадке Дерек….
– Дерек – переспросила девушка.
– Кто это? – уже вдогонку прокричала ей девушка.
– Кречет, – услышала она доносимый ветром ответ.
– Что же за тайна окружает эту странную птицу – задумчиво произнесла Эдуарда, на которую разговор со старушкой произвел неизгладимое впечатление. Старушка упомянула то, что девушка всегда видит в своих снах: людей в масках и кречета. Получается, в ее жизни действительно кроется какая-то тайна, – подумала Эдуарда и, вскочив на Кони, поскакала в сторону дома, не переставая размышлять о случившемся.
Глава 10
Граф.
Вернулась девушка далеко за полночь и без сил сползла с лошади, почувствовав неимоверную усталость и боль в пояснице. Услышав неподалеку какой-то шум, Эдуарда обернулась, а приглядевшись, заметила спешившегося графа Рено. Девушка попыталась сделать реверанс, который получился весьма неуклюже.
– Мадемуазель, а мы раньше с вами не встречались?
– Нет, Ваше сиятельство.
– Кто же вы, милая незнакомка?
Граф с интересом разглядывал Эдуарду, которая, несмотря на свой промокший вид, выглядела прелестно.
– Меня зовут Эдуарда.
– Граф Рено. К Вашим услугам, – поклонился мужчина.
– Я знаю, – призналась девушка и тут же добавила, – Я ведь племянница хозяина дома, мне известны имена всех, кто у нас гостит.
– Как же так! Ваш дядя до сих пор вас не представил – удивился граф.
Эдуарда прикусила нижнюю губу, молясь про себя, чтобы мужчина поскорее отпустил ее к себе. Она мечтала скинуть с себя промокшую одежду и немного отогреться.
– Я неважно себя чувствовала, а сегодня решила прогуляться.
– И попали под ливень?
– К сожалению, да.
– У меня такая же беда. Я отстал от свиты и решил укрыться и переждать капризы природы. Мой бедный конь, впрочем, как и я, продрог до костей. До сих пор дрожит, бедняжка. Наверняка и вы тоже, – окинув взглядом ее промокшую одежду, заметил граф.
– Что же, не смею вас задерживать, но хочу все-таки заметить, ваш дядя совершил преступление, скрыв от нашего взора столь прелестное создание. Ему нет прощения, – не унимался мужчина.
– Благодарю Вас, – девушка улыбнулась, попав под очарование молодого графа. Он был настолько мил и любезен, что Эдуарда совершенно забыла о своем желании поскорее укрыться в стенах дома.
– Ну, наконец то! Я уж подумал, что никогда не увижу улыбку на этом прекрасном лице! – воскликнул Рено и поцеловал Эдуарде руку.
Не привыкшая к столь галантному обхождению девушка смутилась и покраснела.
– И все же я не могу так просто с вами расстаться! Позвольте вас проводить?
– Разве я могу сопротивляться вашему обволакивающему вниманию?
– Вот как? Надеюсь, что не настолько обволакивающему, чтобы вы перестали меня видеть, – рассмеялся граф, а Эдуарда с удовольствием последовала его примеру.
– Как прошла сегодняшняя охота – поинтересовалась Эдуард
– О, это было что-то невероятное! Герцог был бесподобен! Он завалил пару кабанов и оленя! Женщины при этом неистово пищали от восторга, и, к сожалению, в их глазах не было ни капли жалости к убитым животным.
– А что было в ваших глазах?
– Я чуткая натура и вовсе не безжалостный охотник. Скажу вам по секрету: меня никогда не прельщали все эти королевские охотничьи забавы!
– И что же вас в таком случае прельщает?
– Общество прекрасных мадемуазель, – широко улыбнувшись, ответил Рено.
– А еще поэзия, история и музыка. А что нравится вам, милая Эдуарда?
– У меня нет возможности чем-то увлекаться. Мой день состоит из трудовых будней по дому. Единственное утешение – это моя лошадь – откровенно призналась девушка.
– В вас, несомненно, скрыто множество талантов. Я в этом ни капельки не сомневаюсь.
– Вы видите больше, чем есть на самом деле.
– Как же мне нравится ваша прямота, скромность и непосредственность! Если бы на вашем месте была, например, баронесса Шарлотта, могу вас уверить, она ответила бы по-светски игриво, кокетливо, а возможно, жестоко задев, да так, что я почувствовал бы себя неотесанным мужланом! Вы даже представить себе не можете, какую ценность вы представляете! Вы как глоток свежего воздуха в затхлых фальшивых оковах светских нравов.
– О, неужели там настолько неприглядное внутреннее содержание?
– Да! Хуже всего то, что оно прячется под благовидной и блестящей внешней формой и заманивает этим блеском невинные души, развращающиеся в этой ханжеской морали.
– А вы весьма откровенны о том обществе, в котором живете. Это требует смелости, – восхищенно заметила Эдуарда.
Беседа с графом настолько поглотила ее внимание, что она не заметила, как они оказались возле библиотеки, в дверях которой неожиданно появился нахмурившийся герцог:
– Где Вас, черт побери, носит?
Голос Филиппа прозвучал как недавний раскат грома, застигший Эдуарду врасплох.
– Ах, герцог! Я полагал, вы уже давно спите! Я пережидал ливень, а потом встретил милейшую мадемуазель Эдуарду и ….
– Я вижу, – холодно перебил его Филипп.
– Надеюсь, компания молодой особы скрасила тяжкое ожидание в лесу, – сквозь зубы процедил мужчина.
– Но дело в том….– попытался объясниться граф.
– Это уже не важно. Вы мне нужны. А мадемуазель может быть свободна – грубо бросил герцог, даже не взглянув в сторону девушки.
Эдуарда сглотнула подступивший к горлу ком и обратилась к графу, повернувшись спиной к Филиппу.
– Благодарю Вас! Ваше общество, наполненное галантностью и учтивостью, с лихвой компенсировало погодные неудобства.
Девушка намеренно подчеркивала каждое слово, стараясь задеть герцога, который вперился своим яростным взглядом ей в спину.
– О, мадемуазель Эдуарда! Всегда к Вашим услугам!
– Граф, может, вы все-таки проследуете за мной? Любовной хандре вы можете предаться и позже.
Тон Филиппа не предвещал ничего хорошего, ни графу, ни Эдуарде.
– Ну что же, до завтра, Ваше сиятельство. Не будем заставлять ждать его светлость, а иначе он прикажет нас казнить! – дерзкий выпад Эдуарды заставил графа расширить от ужаса глаза, в то время как Филипп, напротив, разразился диким хохотом.
– Вы правы, Ваш острый язык может привести вас к гильотине, но, надеюсь, у вас все же хватит здравого смысла, чтобы больше его не оттачивать на лицах знатного происхождения, – немного успокоившись, с подчеркнутым высокомерием пригрозил ей герцог, ошеломив девушку прозвучавшем в его словах снобизме.
Захлебываясь от возмущения, Эдуарда развернулась к Филиппу:
– Ваши слова острее любого клинка, и мой, как вы выразились, «язычок» намного от вас отстает, потому как принадлежит простолюдинке! Однако Вы правы – мне хватит здравого смысла, чтобы держаться подальше от грубости и высокомерия, присущих таким, как Вы.
Эдуарда буквально бросилась бежать в свою комнату, пытаясь заглушить рвушиеся из груди рыдания.
Граф, словно вкопанный, наблюдал за развернувшейся на его глазах сценой, ошеломленный непозволительной дерзостью девушки. Он с трудом представлял, что могло ее ожидать после всего случившегося, и с опаской взглянул на Филиппа, предполагая увидеть в его взгляде приговор. Однако, к своему удивлению, увидел в глазах Филиппа лишь грусть.
– Граф Рено, надеюсь на вашу деликатность и благоразумие!
– Безусловно, Ваша светлость! Я нем и глух!
Филипп, не дослушав мужчину, развернулся и зашагал прочь.
– А как же дело, которое вы хотели со мной обсудить? – крикнул ему напоследок граф, но ответа так и не дождался.
Глава 11
Встреча в саду.
Судорожно рыдая, Эдуарда ничком лежала на холодном полу своей крошечной комнатки и колотила кулачками по каменным плитам, вспоминая, с каким высокомерием и даже брезгливостью на нее смотрел Филипп. Голова разрывалась от боли, а по телу разливался опасный болезненный жар, сопровождаемый ознобом. Постепенно она стала проваливаться в сон, а затем вновь открывала глаза, находясь в бреду и бессвязно бормоча одну и ту же фразу:
– Напыщенный, самоуверенный индюк!
В полночь в комнату влетела цыганка, застав ее в таком беспомощно-болезненном состоянии:
– О Боже! Что с тобой, дитя мое?
Эдуарда попыталась открыть глаза и что-то бессвязно пробормотала, но силы ее иссякли, и она вновь провалилась в бессознательное состояние.
С трудом уложив девушку в кровать, Сара стащила с нее мокрую одежду.
– Да ты вся горишь! – воскликнула цыганка.
Переодев ее в сухую сорочку, женщина направилась на кухню и через какое-то время вернулась с дымящимся отваром из трав. Чуть приподняв Эдуарде голову, она заставила ее выпить все содержимое емкости, отчего на бледном лице девушки вновь проступил румянец, и она с трудом открыла глаза.
– О, Сара! Ты здесь!
– Что с тобой случилось?
– Я попала под ливень. В лесу
– Бедная моя девочка! Поспи еще, тебе нужно набраться сил.
– А какой нынче час? Мне же нужно помогать на кухне… Фани сказала, – слабо возразила Эдуарда.
– Предоставь Фани моим заботам – перебила ее Сара.
– Хорошо, все равно у меня нет сил.
Травы начали действовать, и Эдуарда почувствовала приятную невесомость в теле.
– Сегодня был тяжелый день. Еще эта странная старушка.
– Какая старушка— насторожилась Сара.
– Я повстречала ее в лесу. Она что-то говорила о людях в масках, о каком-то Дереке. О Человеке ночи, – заплетающимся языком пыталась рассказать ей Эдуарда, уже закрывая глаза и погружаясь в глубокий сон.
– Дерек, – побелевшими губами повторила Сара, но девушка ее уже не слышала, как и не видела застывшее выражение лица.
Той ночью в доме Бернаров был еще один человек, состояние которого было близко к болезненно-лихорадочному. Герцог Филипп Де Бриссак находился в саду, в то время как дом уже давно погрузился в ночной мрак, непроницаемость которой нарушалась лишь несколькими факелами.
О чем-то задумавшись, он бродил, словно неприкаянный вдоль клумб, не замечая, как задевает прекрасные розы, сгибающиеся под тяжестью его накидки. Каждый раз, когда он останавливался и смотрел в сторону конюшни, лицо его отражало внутреннюю борьбу, и боль воспоминаний становилась столь острой, что вызывала в теле мелкую дрожь, совладать с которой он был не в силах.
В какой-то момент на лице его отразилась вся гамма чувств, охвативших человека, очевидно, желающего совершить какой-то решительный поступок. Герцог огляделся и, не обнаружив ни малейших признаков присутствия посторонних глаз, решительно направился туда, где находилась причина его пребывания в доме Бернаров.
Зайдя в конюшню и увидев Кони, герцог прямиком направился к ней. Она встрепенулась, заржала, а он наклонился к ней ближе, успокаивая и нашептывая ласковые слова. Лошадь тут же притихла, внимая знакомому голосу.
– Она тебя помнит.
Сара стояла позади Филиппа, не сводя глаз с развернувшейся картины. Филипп вздрогнул и обернулся, встретившись взглядом с той, которую не видел много лет.
