Автобус

А в автобусе в это время шло противостояние между водителем Яхой, Василием и мужем Нины. Василий сдерживал Виктора и кричал водителю:

– Газуй, я тебе сказал, газуй!

– Да вы охренели что ли. Там моя жена!

– Там не только твоя жена, там напарник мой. Едрена мать, что делать-то. Вот влипли-то! Сука!

– Не вставать! Всем пригнуться! Зашторьте окна! – Василий ослабил хватку и сквозь зубы прошипел: – Иди к сыну. Ему сейчас хуже всех.

Виктор вырвал руки и толкнул Василия в грудь:

– Да пошел ты, маршал хренов, – развернулся, протиснулся мимо раненого парня, лежащего прямо на полу, пригибаясь, пробрался рядами к сыну.

Захар, несмотря на то, что его окликали рядом сидящие, призывая пригнуться, прильнул к окну и смотрел, как отдаляется фигура упавшей мамы с протянутой вперед рукой, будто она пытается дотянуться до него. Отец мягко обнял сзади, заставив пригнуться, глаза парня были мокрыми.

Нина следом за Олесей полетела кубарем, больно поцарапав колено об шершавый асфальт, выматерилась очень грубо, сердито. Короткие спортивные бриджи не были защитой, ободрала ноги сильно, но боли не чувствовалось. Уходящий автобус вверг ее в отчаяние, но следовало действовать. Качество Нины в чрезвычайных ситуациях моментально сконцентрироваться на поиске оптимального решения подсказало ее телу кувыркаться и дальше до обочины.

– Олеся, надо скрыться хоты бы в ближайших кустах. Как хочешь, хоть ползком, хоть на четвереньках, хоть как, побырому, шевелись! Давай, давай, давай!

Спасительные кусты вот они, рукой дотянуться можно. Позади послышался басистый голос.

– Вставайте, ниндзя!

Нина, еще лежа, оглянулась. Над ними нависал детина с длинноствольным оружием в руках, одетый в камуфляж.

Нина смотрела в дуло ружья, свисающее через плечо у детины. Это точно не «Калаш», вертелось почему-то в голове у Нины. «Калаш» -то она в Якутском финансовом техникуме разбирала и собирала за считанные секунды с закрытыми глазами. Подшучивали даже: вас в техникуме в разведку что ли готовят? Чего вы только не вытворяете: и отжимания с хлопками от пола, и стрельба по мишеням пуля в пулю, бег с препятствиями, золотой значок ГТО у каждой почти. Нина с благодарностью вспоминала препода по физре и НВПэшника. Всегда сетовала, почему на предприятиях физру обязаловкой не сделают, самим-то лень тащиться в спортзал, сознательность никто не понукает, а тут – надо, требование, хоть бы раз в неделю.

– А что? Раз узкоглазая – сразу ниндзя? – Нина огрызнулась.

От злости на всю эту, мягко говоря, дурацкую ситуацию весь испуг улетучился. Думала: да пошел он, бандит, и раз так вышло, она не станет перед ним «плясать», пусть хоть режет. Мечтала же в детстве, попадет к фашистам – из нее ни слова не выпытать, она кремень. Вот и сбылась мечта идиотки. Приметила нож, что вставил в ножны мужчина, на нем были остатки неаккуратно стертой крови разводами по лезвию. А что у ней нет никаких данных, что можно из нее выпытать, Нина даже не задумывалась.

Камуфляжный усмехнулся, подошел к Олесе, та испуганно шарахнулась, но он протянул руку:

– Давай руку, помогу подняться. Стрелка я снял. Сейчас окажем вам посильную помощь, но я смотрю, вы целы, чуток потрепало. Везучие.

– Ты наш что ли? – Нина поднялась.

– В смысле, из ниндзя? – камуфляжный все подтрунивал над Ниной.

– А что с нашим вторым водителем? – Нине было не до шуток, прихрамывая двинулась обратно по дороге, где виднелось неподвижное тело Темура.

– Жив курилка. Без сознания. Ранение. Не советую трогать его. Я оказал необходимую первую помощь, выдюжит до приезда наряда. Минут пятнадцать, максимум двадцать. Прибудут, транспортируют до госпиталя, а мы двинем догонять автобус. Чего это вы посреди трассы стоянку устроили? Это запрещено. Плохо что ли кому стало?

– На нас…

Начало было рассказывать Олеся, но Нина ее перебила.

– А вот наряд прибудет, мы все и расскажем.

Нина подошла и с тревогой посмотрела на Темура, тот еле слышно дышал со свистом. Подумала про себя: наверное, если дышит, то шансы выжить явно имеются, лишь бы помощь подоспела быстро. Как интересно, парень в автобусе? Почему-то думалось все не о том, не о себе, не о сыне. Размышления Нины прервал камуфляжный.

– Бойкая дамочка, как звать?

– Нина. А спутницу зовут Олеся. А Вы кто?

– Так мы на «ты» или на «вы»?

Нина пожала плечами.

– Для Вас просто Василий. А так капитан Яровой, оперативно-разыскные мероприятия по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию шпионажа, террористической деятельности, организованной преступности, коррупции, незаконного оборота оружия и наркотических средств, контрабанды и других аналогичных преступлений. Так понятно, ниндзя Нина?

– Куда уж ясней. Что это военные одним именем зовутся, что ли? У нас в автобусе типа маршал рейса, тоже Василий.

Нина оглядела мужчину. Бородач, вид небрежный, неухоженный какой-то. Явно пил когда-то и по-черному, выдавала желтизна глаз и легкая одутловатость лица. Пьяниц-то Нина, увы, был такой опыт, могла отличить от болезненных. Среднего возраста, лет тридцать восемь-сорок, не больше, младше ее лет на пять, как минимум. Ей самой-то в октябре сорок пять – баба ягодка опять. Лицо обветренное, глаза голубые, взгляд пытливый, живой, руки жилистые с татуировками на обеих, спина длинная, оттого ноги кажутся короткими, но рост Васи был под метр девяносто, что компенсировало с лихвой непропорциональность.

– А кто стрелял?

– Этого я не скажу, даже и знал бы, не сказал. Не положено. Давайте приведем вас в порядок.

Нина посмотрела на себя, на Олесю.

– Умылись называется, – и засмеялась нервно, осознав все происшедшее и поняв, что только чудом остались живы. Резко почувствовала, как саднят содранные колени – шрамом меньше, шрамом больше, чего уж теперь, быть бы живу.

А Олесю накрыло, прорвало, она всхлипнула громко и зарыдала, закрыв лицо руками:

– Что вообще такое происходит! Треш! Полный треееш! Я домой хочууууу!

Нина подошла, обняла ее.

– Да, девоньки, натерпелись вы. Но Вы, Нина, находчивая.

– Скорее психованная, вечно лезу куда не следует.

– Самокритично. Ну кто-то же должен быть в этом мире без тормозов, порой это наоборот мир спасает. Ладно, ничего, теперь вы под защитой. Психовать погодим. Олеся, держитесь, давайте помогу, отряхну спину. И, Нина, а можно поподробнее про маршала. Что за маршал рейса?

– Не знаю, – осматривая себя, ответила Нина. – Это я его так называю. Единственный военный подсел уже после вокзала, прямо с улицы, еще в городе. Я решила, что это безопасник, приставленный к рейсу. Фильм есть такой, только про самолет.

– «Воздушный маршал», там играет Лиам Нисон, – подсказала Олеся сквозь всхлипывания.

– Да-да, точно, он самый, Лиам. Вот я и подумала. А кто он в действительности – откуда ж знать. Они, сволочи, бросили нас. У меня там сын, муж, с ума сходят, наверное, – и спохватилась: – А где моя сумка? Я с сумочкой была, там телефон, надо позвонить.

Нина заглянула в глаза Олесе – пришла в себя или нет. Та еще всхлипывала, утирая пыльным рукавом слезы, размазывая грязь по лицу.

– Олеся, вода где-то наша тут, я пойду посмотрю? Ты как?

– Да, Нина, конечно, идите. Я норм, успокоилась. Все нормально.

– Василий, пожалуйста, присмотрите за девушкой. Я пойду вещи поищу, соберу, что найду.

Сумка нашлась, содержимое не особо рассыпалось. Телефон был в кармашке. Нина отряхнула с поверхности сумки пыль, достала из нее влажные салфетки и телефон. Было несколько пропущенных от мужа и сына. Набрала мужа. Прижала телефон между ухом и плечом, освободив руки, чтобы протереть раны на коленях. От пронзающей боли задохнулась, втянула шумно воздух сквозь стиснутые зубы – надо перетерпеть. На вызов ответил автоответчик: «Здравствуйте, к сожалению, абонент сейчас не может ответить на ваш звонок, попробуйте перезвонить позднее». Нина взяла телефон в руки и набрала сына, то же самое – ответил казенный голос.

– Черт! – то ли от боли, то ли от досады, что мальчики отключили телефоны, чертыхнулась Нина.

Вернувшись к спутникам, сообщила:

– У моих отключены телефоны, у обоих. Странно как-то, неужели заряд так быстро сел? Этот автобус не оснащен гнездами для подзарядки. Надо найти телефон перевозчика, позвонить им, пусть дадут телефон водителя, что ли. Я у него видела пауэрбанк. У него уж точно телефон заряжен. Гады-фашисты, бросили же, вот так запросто взяли и уехали. Двух беззащитных женщин. Они что, крест на нас поставили?

– Почему же сразу фашисты?

– Да не обращайте внимания, это у меня вместо матов ругательство.

– Есть определенный протокол. Инструкции на случай захвата заложников. Если есть угроза, то можно, или, точнее, нужно, оставить малое, чтоб спасти большее. К примеру, родителей можно оставить, чтоб спасти ребенка, если нет вариантов спасения всех. Приоритет. И, Нина, прошу Вас повременить, никому не звонить и ничего не сообщать. В том числе родным, друзьям, тем, кто не в автобусе.

– М-м-м. Это почему еще?

– Сейчас военная полиция подъедет, и с ними все решим. Как действовать, кому звонить и прочее. Потерпите. Ситуацию вначале надо прояснить. Протокол.

– Протокол! Ок, как скажете. Ну что-то наряда вашего не видать. Уж полчаса как тут торчим, если не больше, – раздражение и злость стали нарастать.

– Значит, ошибся в прогнозе. Прибудут, не волнуйтесь. И помним – психовать погодим. Кстати, а описать этого маршала Василия можете?

Прежде чем Нина успела ответить, Олеся произнесла, указывая на дорогу:

– Едет кто-то.

Нина с Василием посмотрели по указанному Олесей направлению. Действительно, показался военный грузовик.

В приехавших военных Нина признала парней с блокпоста, успокоенно выдохнула – точно свои.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Три дня назад.

Капитан Василий Яровой вернулся на прикомандированное место службы пару месяцев назад. Рутина заедала. Данные, наводки, сбор, анализ, отсеивание и выявление потенциальной террористической угрозы. После срыва на годичной давности операции его отстранили от непосредственного участия на «поле». Его не задействовали в операциях захвата, не выпускали из штаба, завалив бумажной работой, но спасибо, что вернули в аналитический отдел. Сегодня он должен встретиться и получить важные сведения от местного криминального авторитета. С ним заключено неофициальное соглашение: закрывают глаза на некоторые делишки воротилы, а он их снабжает информацией. Если появляются «чужие» или гастролеры – донести. Если стало известно, что готовятся провокации, акции устрашения населения, подрывы восстановленных или вновь возводимых объектов в населенных пунктах, то обо всем о чем-то подобном, «вонючем» за версту – заявлять. А сегодня позвонили и попросили о личной встрече. Что более чем удивительно. У них заведено было: передачу информации совершать в одном из поселков на рынке. Связным выступал продавец меда, являвшийся по совместительству доверенным лицом авторитета.

– Как думаешь, Яровой, затевается что-то грандиозное? К чему суета? – спросили Василия на экстренном совещании. – Близится день независимости у нашего противника. Провокации однозначно у них запланированы. «Праздновать» будут.

– Что серьезное дело готовится – это возможно и будто явно, – с расстановкой, протяжно, хрипловато забасил Василий. – Но я предположу, и, скорее, прав буду. Наш информатор вес нагоняет, пользуется ситуацией, чтоб пожирнее сторговаться. Любит он такие финты. А сейчас ситуевина – мы ему очень нужны. Намедни, то бишь вчера, ЧП случилось в одном из приграничных подразделений. Сбег один парнишка, предварительно до полусмерти избив каптерщика. Прихватил нехилый арсенал. Так парнишка этот – сынок правой руки нашего визави. По моим данным, отморозок не к отцу убег, а наоборот, от него и его неусыпного бдения. У них там свои терки, сынок этот доказать хочет, что он достойный отросток своего папашки.

– Это в пятом у Иванова ЧП? Ты о рядовом Загорном Даниле Михайловиче?

Яровой кивнул.

– Характеристика на парня – Чикатило рядом не стоял. Абсолютный психопат. Есть предположение, будут торговаться за него. Я тут думал… – Василий откашлялся. – Прошу разрешить разработку Загорного взять на себя лично. Мне сподручнее будет общаться с его отцом и крестным, знай они, что дело веду я, и, конечно же, поимку беглого также прошу возложить на меня.

– Капитан, ты же знаешь процедуру. Система…

– Процедура, система, – Яровой резко встал.

– Тихо, тихо. Не забывайтесь, товарищ капитан. Субординации никто не отменял. Дослушай, Василий. Спокойно, – голос пожилого, глубоко уставшего вида полковника, непосредственного начальника Ярового, зазвенел сталью.

Яровой сел.

– Возлагаю на тебя и переговоры, и Загорного. Я добился твоего возвращения на поле. Но с одним «но» – под мою ответственность. Если очередной срыв, то полечу и я со своего места. Докладывать будешь непосредственно мне, – полковник не стал разводить болтологию. – Все, разошлись, – кивком головы дал понять, что все свободны, а Василию махнул рукой – сиди.

– Я тебе инструктаж повторять не стану. Только вот одно. Есть рекомендация по Загорному. Живым взять не получится, то никто тебе этого не предъявит. Но ребятам скажи, чтоб не сильно старались помять, может еще для торга сгодится. Все ясно?

Василий еле заметно кивнул.

– И без сюрпризов, Василий. Ну все, дуй давай, исполняй.

Вернувшись к себе в отдел, Яровой дал задание подручному передать ориентировку на Загорного, пустить в ход план поиска и поимки. Сам же пошел в раздевалку переодеться в гражданское, чтоб не высвечивать на рынке, где назначена встреча. Надел комплект: рубашку-гавайку и шорты, обувь решил надеть все же поудобнее, достал высокие кеды песочного цвета. Заодно прихватил сап-доску, чтоб на багажнике пристроить. Оглядел себя в зеркале и, напевая: «А я еду, а я еду за мечтами, за туманом и за запахом тайги», изобразил беззаботного бродягу в поисках приключений. И, возможно, хорошей выпивки и девочек. Сам себе ухмыльнулся – сойдет, скосит под туриста.

Яровой вышел из штаба, пошел к своей машине. Добрая старая «Нива», ВАЗ-2121, досталась Василию почти без пробега, хозяин-переселенец держал ее в «стойле», ухаживал почище, чем за чистокровным скакуном. Расставался чуть ли не со слезами. Возле нее его ожидали коллеги.

– Брат! Говорят, тебя на поле погулять выпустили! Снова вместе, снова рядом, ту-ту-ту, на-на-на, – прищелкивая пальцами, запели ребята.

– Привет, привет, девочки! – довольно заулыбался Василий, дразня парней.

– А ну, подсобите.

Ловко и быстро закрепили на автобоксе доску.

– Кого берешь в логово?

– Пока один иду. А вы, девочки, по блокпостам, – и перешел на серьезный тон: – Ориентировку на Загорного получили?

– Да, принято. Может все же кого возьмешь? Мы уже и жребий приготовились тянуть.

– Клещ не оценит толпу. Сначала получу информацию, а там и поглядим. Работы предстоит немало. Ну все, расходимся. Загорного, если вдруг обнаружите… случайно, то постарайтесь не убить, – и, подмигнув, добавил: – Без меня.

– Этого обещать не можем. Да, парни? Это уж какой расклад выйдет. Ну, бывай, капитан!

Мужчины пожали руки на прощанье. Василий, открыв машину, завел и выехал с территории воинской части, отдав честь ребятам на пропускной.

Как и предполагал Яровой, разговор с местным криминальным царьком все же свелся к дезертирству Загорного. Сидели в каком-то гараже, куда привезли Василия с рынка, предварительно попросив прощения, что до места придется ехать с мешком на голове.

– Клещ, ты просил о встрече, чтоб только говорить о своем крестнике?

Рядом нервно вышагивал Загорный-старший.

– Миха, ты б дозу принял, а то смотрю тебя колбасит не по-детски.

Яровой специально поддразнивал его, чтоб тот сорвался и его попросили удалиться. Нервировало его дерганное присутствие, не давало сосредоточиться. Сработало.

– Что ты мне указываешь, гнида, что мне делать, а? Указалку сейчас подрежу, расхочется быстро, а! – размахивая ножом, Миха подошел к Василию. – Клещ, что мы с ними вечно цацкаемся! Да я! За пацана своего! Я выкуплю! Кэш взять завсегда найдется кто. Вы же, суки, все продажные!

– Говорю же тебе, ширнись, Загорный. Охолонись. А то сейчас наговоришь на срок.

– На срок! Да я пришью тебя сейчас! Нет человека – нет проблем, – схватил Ярового за ворот рубашки и приставил к горлу нож.

Яровой даже не моргнул.

– Не бзди, Миша, не тряси воздух почем зря. Выйди, прогуляйся и снимки передай, – не повышая голоса, твердо, безапелляционно сказал Клещ.

Загорный-старший послушно удалился, но не преминул воспользоваться случаем и сплюнуть под ноги Яровому, но Василия этим тем более было не пронять.

Клещ был немолодым, но сохранившим форму крепким мужчиной. Всегда стильно одетый, с неторопливой рассудительной речью, отдающий приказы своим подручным практически без слов, одними жестами. Прозвище свое он получил еще в лихие 90-е, когда вдруг из подающего надежды гимнаста превратился в местного бандита. Ушел из спорта промышлять рэкетом. Грабил челноков, облагал данью торговцев на рынке, не гнушался брать и с частников, что со своего двора торговали овощами да фруктами. Называл он это покровительством. Сколотил вокруг себя группировку и начал расширять территорию властвования. И лично разбирался с должниками и врагами. У него была привычка хватать сильными пальцами за горло, как клещами, что создавалось ощущение, что сейчас реально вырвет кадык. Так и стал зваться Клещом, сам тому не противясь. С годами ушлый воротила превратился в преуспевающего бизнесмена, владельца продуктовой сети магазинов, кафе, ресторана и двух ночных клубов. Сейчас это, конечно, больше убыточный бизнес, но и ранее это было всего-навсего неким прикрытием огромной преступной империи, маской добропорядочности. А на самом деле Клещ не гнушался ни наркотиками, ни проституцией и даже профессиональными попрошайками.

– Вася, я бы не говорил о крестнике, но я не хочу слышать, как плачет моя сестра. Моя семья не должна проливать слезы, я им это обещал, а я свое слово держу. На Мишу не обижайся. Он отец. Плохой, но отец. Сделай милость, Вася, сделай мне подарок. Ведь я верен по отношению данного слова вам. Так и ты подари мне толику своего доверия.

– А я не вижу, с чего бы мне это просто пальчиком погрозить солдату, самовольно покинувшему часть, да еще и с оружием. Это ты должен сделать мне подарок, нет?

– А я прошу обмен дарами, Вася, – и, обращаясь к охраннику, коротко приказал: – Фото.

– Вот полюбуйся.

Яровой взял снимки, распечатанные форматом А5. На них можно было разглядеть, как двое гражданских кавказской внешности общаются с военным. На других фото был запечатлен обмен сумками, чем-то набитыми. И всюду военный спиной, даже одно фото увеличенное не давало возможности разглядеть лица, оно было перекрыто одним из грузящих.

– И теперь посмотри видео, – Клещ протянул свой телефон, – оно снято уже после того, как военный со своим грузом уехал.

На видео было запечатлено, как к двум персонажам на фото подлетели молодчики Клеща, их Яровой узнал. В сумке оказалась партия расфасованных по пакетикам таблеток, скорее всего синтетических наркотиков. Значит, военный увез расчет.

– Ну и?

– Твои коллеги, пользуясь своей властью, сбывают здесь наркотики. Верни телефон. Поделиться с видео не могу, – Клещ отдал возвращенный телефон бычаре за спиной.

– Я не позволял этим, что на фото, работать на моей территории. Они нарушили много договоренностей и подставили в былом моих добрых друзей. У меня сейчас из-за них и этого неопознанного военного возникла никому не нужная головомойка. Погибнут люди, – Клещ нарочито сделал акцент на слове «неопознанного».

– Ты предлагаешь нам уладить свои разногласия с конкурентами? Ты упал и ударился об асфальт?

– Не делай вид, что ты не понимаешь. Я тебе дал наводку. Я уверен, ты понимаешь, откуда катятся колеса и на что потом идут деньги? Они потом прилетают к нам в виде летающих объектов, аж до Кремля долетают. Распутаешь сеть коррупции в своих наделах, выявишь волков в овечьих шкурах, получишь очередную грамоту. Надеюсь, сам на себя в расследовании не выйдешь? – Клещ изобразил на лице подобие улыбки, – а за наводку отдашь под суд моего крестника живым. Договорились, Вася?

– У меня нет полномочий. И давать обещаний, если нет стопроцентной уверенности, что смогу сдержать, не в моей привычке. Могу только одно сказать, дело Загорного младшего передано мне.

Доклад Ярового не особо удивил полковника, но огорчил.

– М-да. Как говорится, не было печали, так черти накачали. Есть соображения?

– На данный момент нет. Приступим к разработке.

– Клещ явно знает больше. Сам добровольно не поделится. А клещами из него не вырвешь, – скаламбурил полковник.

– Для начала все же надо живым взять беглеца. Придется торги устроить.

– Добро. Держи в курсе.

На следующий день в штабе коллеги Ярового доложили о нескольких ориентировках о возможном местонахождении дезертира Загорного. Опросы на блокпостах не дали никаких результатов: нигде не замечен. Василий собрал все необходимое на несколько дней работы в «поле» для проверки данных на местах. Понимал, что может пересечься и с людьми Клеща, или даже с самим Загорным-старшим. Они ведь тоже зря время не теряют, пытаясь вернуть в лоно семьи блудного сына. Посовещавшись с коллегами, порешили, что следует установить наблюдение за Загорным-старшим. Вести взялись опытные следаки. Яровой мог быть спокоен, его ребята знали свое дело хорошо. Еще раз проговорив план действий, договорившись о взаимодействии и постоянном уведомлении друг друга, группа Ярового разошлась. Сам же Яровой выдвинулся из части проверять ориентировки.

Потратив целый день на опрос, на наблюдение и не выйдя на след, Яровой начал было отчаиваться, но поздно вечером, выехав из очередного села и по пути увидев надпись «Н.», вспомнил, что где-то в пометках коллег было, что часть, в которой служил Загорный, стояла изначально в какой-то Н. и очень длительное время. Остановился, стал просматривать записи. Точно, это село. Следует проверить, а вдруг. Не мог молодой, не в меру сдержанный парень не завести там интрижку с местной кралей. Если там есть у него зазноба, то мог податься и к ней. Шанс небольшой, но проверить стоит. Развернулся и свернул с трассы в село.

Вызнал у первого же дома, где найти кого-либо из представителей администрации. За поздним временем пришлось поднять уже легшего спать начальника местной полиции. На удачу они уже встречались на совместных сходках военной полиции. Устроились в садике. А Герасыч был только рад гостю.

– Совсем одичали мы здесь. А ране-то, отбоя от постояльцев, от туристов, покоя не было. А сейчас редкость добрый хость.

Достал домашнего коньяка.

– И выпить-то не с кем, – душевно улыбаясь предложил Василию. И обрадовался, когда тот согласился.

– Дык, ноне хде ухлядеть-то за всеми. Ну, стояла недалече часть. Ну, приходили солдатики, ну и хуляли отменно. Само собой. Ну, чтоб хто завел здесь семью – такохо не слыхивал. А шо на карточке парнишка, помню, помню. Евонный батька частенько тут бывал, дом у Сидоркиных нанимал. Шалили, чехо уж тут, было. Молодые у них на… Эээ, как тамо? Настен! – громко позвал кого-то из дома.

Окно распахнулось, показалась молодая девушка лет двадцати, не более.

– Настен, как они ховорили? Не танцы, не дискотека, а как-то по-чудному.

– Туса, что ль? Тусовка.

– А, вот-вот. Тусовка. Вот на этой вот и цельными неделями пропадали. Нам такое, в наше время при службе в армии и не снилось. А туто – вольная воля, а не служба. Ты вот внучку поспрашай, – и окликнул внучку: – Выйди ужо, дай человеку разъяснения.

– А что тут разъясняться!? Все знают. Данил Галку гулял. Она по нему досель сохнет, все пытает к нему поближе уехать, да мать с батькой ее не пущают. Правильно и делают, он отморозок полный, нашла по кому с ума сбрендить, – протараторила девушка и тут же исчезла за занавесками.

– Это шо, макаровская Халка?

– Ихняя, ихняя, – послышалось из-за занавесок.

– Ну, вот, значится, тепереча с Халкой пообщаться след. Капитан, счас малость посидим, и ты устраивайся на ночлех. Тебе в летнике счас бабоньки постелят. А поутру до Макаровых и двинем.

Яровой вышел с летника покурить. Курил он нечасто. Вот сейчас, в тихую темную, еще по-летнему теплую ночь, неудержимо захотелось вдохнуть, немного покатать во рту и медленно-медленно выпустить дым. Пачка крепких сигарет на такой случай была всегда с собой. Василий потянулся, задрал голову и застыл, увидев небывалую красоту. Небо высвечивалось тысячами маленьких голубых огоньков, словно причудливо вытканное бисером покрывало. Взгляд стал улавливать созвездия, карта вселенной стала четче вырисовываться. И это Василию почудилось какой-то магией, аж дух захватило и забылось все. Сейчас во всем мире был только он и этот бесконечный манящий таинственный космос. Звезды мерцанием подмигивали ему, словно говорили с ним.