Кошачья ведьма

– Вот оно!

На листе бумаги, лежавшем передо мной, была изображена вода. Сверху – светло-голубая, пронизанная лучами солнца. Внизу (видимо, в толще или ближе ко дну) она становилась черной. Я нарисовал несколько фигурок, погруженных в воду, которых зачеркнул косыми крестами, а после нарочито грубо замазал черной краской. Увы, они были неразличимы. На обороте листа тонким карандашом, мелкими буковками было написано «я забыл». А рядом был накорябан он – символ, украшающий серьги моей Доминик.

6

Я приходил к калитке домика за трансформаторной будкой дважды – и в первый раз мне никто не открыл, а во второй раз старуха Аделаида крикнула, чтобы я убирался прочь. Я попробовал перелезть через забор – но он так шатался, что я побоялся рухнуть с ним вместе прямо в ноябрьское ледяное месиво… Мне оставалось только караулить Иду – и я потратил на это занятие более двух недель. За это время я прочитал кучу оккультной мути о заклятиях забвения, пообщался с несколькими «ясновидящими», дружно пытавшимися развести меня на деньги – и придумал пять или шесть сценариев разговора с любительницей исторических реконструкций.

Все они, впрочем, уже на утро следующего дня казались мне совершенно дурацкими.

Я пробовал пить, к ужасу мамы – но продержался дня три. К тому же, алкоголь не обуздывал мои фантазии, а наоборот – разгонял их. Я даже начал перечитывать «Властелина Колец». Словом, рвало и метало меня не по-детски.

Еще я попытался найти Арчибальда – точнее, я нашел его дом, опросив соседей. Дом оказался заперт – и соседи сообщили мне, что Арчибальд давно уехал отсюда, но приезжает проведать жилище раз в несколько недель. Караулить его не было смысла. Окна лачуги, плотно занавешеные изнутри занавесками из узорчатого тюля – я видел такие только в старом кино – не позволяли заглянуть внутрь. А единственными примечательностями хлипкого строения оказались глухой забор (через который я отважно перелез, пытаясь попасть внутрь) – да огромные ржавые вольеры на заднем дворе.

Удивляла Доминик: прежде баловавшая меня видеозвонками не чаще пары раз в неделю, она вдруг принялась налаживать наше общение во всех смыслах – а загадочные серьги сняла.

– О, давай я сама прилечу к тебе! Это экстрим, очень холодно, но ради нашей любви я поеду в вашу ужасную белую ледяную зиму… милый, я уже готова поехать, ты напишешь мне адрес?

Ноябрь закончился, настал декабрь. И вот однажды, когда я уже с ума сходил от своих фантазий, мне повезло – хотя встретил я и не Иду. Снежным вечером, когда мы с Тревором вышли на Западную улицу, мне снова попался дядя Арчик. Но на сей раз я был во всеоружии.

– Арчибальд, дружище! – кинулся я к нему:

– А я всё вспомнил! Поляну с говорящими подсолнухами, осла. Тебя, какой ты есть на самом деле. Ты прости, что я в прошлый раз так затупил! Как же я рад, что мы все снова вместе!

Великан насупился.

– Ида сказала идти мимо тебя молча, – смущенно пробормотал он.

Я внутренне возликовал.

– Но мы же с тобой друзья! Я же черт знает что натворю один, Арчибальд. Я же такой дурной… Если ты мне всё заново не расскажешь – дело закончится плохо, поверь…

Я лепил эту чушь, глядя на него фальшивыми влюбленными глазами, чувствуя себя чертовым Шерлоком. Арчибальд насупился ещё сильней – он явно испытывал желание дать от меня деру.

– Так поговори с Сильвером, – наконец, придумал он подходящий ответ:

– Вот уж кто точно знает, что тебе нужно рассказать, а что нет!

Ирландский сеттер, до этого безучастно нюхавший снег, заерзал. И тут случилось то, что случилось – мимо нас промчалась небольшая черно-белая кошка, вслед за которой огромными скачками пронесся Адик, злющий кобель экзотической породы кане-корсо.

– Адольф, а ну ко мне! Домооой! – лениво зазвучал из-за забора гнусавый голос соседа-полицейского. Всем было понятно, что Адольфу на команду пофиг.

Сеттер, на секунду поколебавшись, решительно бросился за Адиком, вырвав из моей руки поводок – я и не ожидал, что он так силён.

– А ну стой! – заорал неизвестно кому Арчибальд. Скорее всего, мне – ибо я понял, что тоже бегу следом, только когда поскользнулся и упал на колени в снег.

– Да что за… – падать я не умею; я больно ударился об какую-то дрянь, прикрытую обманчивой белой пеленой – и вдобавок до крови прикусил язык. Огромная рука дяди Арчика подняла меня на ноги весьма унизительным способом – за шиворот.

– Я уже не кутенок за тобой бегать, – рявкнул мой загадочный друг:

– С чего тебе приспичило вмешиваться? Одна раса дерётся – другая не лезь, или я тебя не учил?!

Оказалось, я почти добежал до трансформаторной будки.

Только теперь это была не будка – передо мной возвышалась сторожевая башня средневекового замка. Слева и справа от нее, вместо утлого забора старой Аделаиды, белела крепостная стена с бойницами. А с торца башни, прямо у высокой кованой двери, эффектно дрались двое волков: красный, с серебристым пышным воротником – и черный, словно уголь. Каждый из волков был размером втрое больше обычных зверей, которых мне доводилось видеть в зоопарках…

– А ну разошлись, а то и я тряхну стариной – обоим мало не покажется! – проревел Арчи:

– Сильвер, мать твою! Ну ты-то куда?! Ты ж на задании, как-никак!

– Я сто раз запрещал этому шелудивому псу лезть с его сраными комплексами к моей Евлалии! – рыжеволосый юноша с ослепительно белой кожей вышел из тени – и вдруг недоумевающе уставился на меня:

– Боги бессмертные! А он нас видит. Принц? Принц, вы в порядке?

Черный пёс оскалился и тоже шагнул вперед – теперь рядом с рыжим стоял черноусый стройный брюнет, этакий граф Рошфор. Смерив меня с ног до головы презрительным взглядом, он перевел взор поочередно на Сильвера и Арчибальда.

– Да вы оба небесноталантливы, как я погляжу. Хрррранители хреновы… Спалились, да?

Выплюнув из себя это «хрррранители», брюнет поежился, будто стряхивал с себя снег – и вверх по Западной улице побежал прочь знакомый всем Адик, черный пёс породы кане-корсо.

Кованая дверь с лязгом открылась. На пороге стояла юная Ида – в каком-то нелепом чепчике и в старомодном халате в пол.

– Заходите, все трое. Кай, подбери челюсть. Сейчас подумаем – и решим, как с тобой теперь быть…

Но я никуда не зашел. К стыду своему, я рухнул в обморок прямо на снег, истоптанный собачьими лапами. В первый – и, надеюсь, в последний раз в моей жизни.

7

Тот, кому не доводилось быть приведенным в чувство парой крепких пощечин – меня не поймет. Я лежал навзничь на ковре посреди небольшой гостиной – мокрый и грязный. Что меня окружало? Жерло камина, массивный обеденный стол на десяток человек, тяжелые с виду стулья, светлый паркет на полу, в центре украшенный чем-то, похожим на пентаграмму. Ах да – имелись ещё два здоровенных канделябра по бокам камина – и под стать им люстра на потолке.

«Атмосферненько. Прямо „Крестный отец“…»

Валялся я не сам по себе. Рядом со мной сидела изящная черноволосая девушка с яркой белой прядью в челке. Видимо, её ладошка с острыми алыми ноготками и прошлась только что по моей физиономии.

– Извини, но нашатыря у нас тут отродясь не водилось, – фыркнула девица:

– Кстати, с чего ты вмешался? Они постоянно цапаются… Ты что – так сильно любишь кошек?

– Ээээ… – в такие моменты я ни разу не герой. Я безбожно туплю и забываю самые обычные слова. Хотя кому я вру? Какие – «такие» моменты?! Да со мной в жизни не происходило ничего необычного – до того, пока я не зашел за эту проклятую трансформаторную будку.

– Я знаю, ты принц Кай, сын покойного короля селенианцев Валериана, – девушка произнесла это имя комплиментарно, с ударением на второй слог:

– А я – Евлалия, личный помощник командира форпоста, жрица богини Мары!

– Ээээ… Очень приятно! – я понял, что ударился головой и брежу. Но было интересно досмотреть и дослушать. Я где-то читал про управляемые сны – и сразу же принялся проверять, могу ли я произвольно шевелить руками и ногами, улыбаться, открывать рот и так далее: в статье рекомендовали непременно сделать такие тесты.

– Лали! Я тебя попросила привести его в чувство, а не болтать с ним, – в комнату стремительно зашла Ида: рыжие волосы, заплетенные в косы и замотанные в симметричные пучки, как у героини аниме; темная рубашка, серые джинсы. По сравнению с её нарядом лиловое бархатное платье Евлалии с декольте и корсетом (которое я заметил только что) выглядело маскарадным. Я переводил взгляд с одной девушки на другую – и не знал, о чем говорить дальше.

– Можете оба остаться на ковре – или ты, Кай, сядь на стул. Я тебе сейчас кратенько обрисую наши реалии, выслушаю твое мнение и приму решение. Удирать отсюда пытаться не нужно, Арчи и Сильвер тебя не выпустят. Это понятно?

Я кивнул. Ида прислонилась обтянутой джинсами попой к столешнице – я бы тоже так сделал на её месте. Ее хрупкая фигурка и обстановка комнаты отчаянно диссонировали со стальными нотками в голосе. Попадись мне такое кино – я бы его не досмотрел: истории о попаданцах в иные реальности всегда представлялись мне чушью несусветной.

– Для начала ответь на мои вопросы. Что именно ты помнишь – и когда ты это вспомнил? Кому и что ты успел рассказать? Не упускай ничего, любая мелочь может быть важной! – когда я являюсь для кого-то досадной помехой, я это чувствую – и мне неприятно. Для Иды я сейчас был неожиданно вскочившим прыщом на заднице.

– Ты же не будешь светить мне лампой в глаза, правда? – ляпнул я, ибо всё это отчаянно и неприятно походило на допрос. Ида нахмурилась. А я не стал валять дурака и сознался, что не вспомнил практически ничего. Детские рисунки и подписи к ним, сережки Доминик, символ, непонятное слово.

– И это все? – удивилась Ида:

– И ты с этого отправился колоть старину Арчи?

Я снова кивнул. По всему было видно, что от меня ожидали какого-то иного ответа.

– Мне кажется, проще всего стереть ему воспоминания последнего месяца, – пожала узкими плечами Лали:

– Хотя это и не моё дело – тебе советовать… Он слабенький, ты сама видишь. Снова легко все забудет!

– А потом также легко снова вспомнит! – возразила рыжая:

– И про слабенького я теперь уже не уверена… И потом эта еллионитка… она явно в теме, раз поддерживала заклятье. Да, я бы предпочла, чтобы проблемы сына Валериана решала его семья. Но, с другой стороны, ты знаешь, почему я не могу отстраниться. И знаешь, что это за семейство… Ну и, безусловно, наш принц – не теленок. Ты же не теленок, Кай? Ты же разумное, самостоятельное, мыслящее существо?

Вопрос звучал со знакомым нажимом.

«Определись, альфа ты или бета, Кай»

Что ж, бетой я уже был. И от проблем уже убегал – настолько далеко, насколько мог.

«Попробуем и другой алгоритм»

Я поднял руку, как на уроке в школе. Несмотря на мои надежды, Ида даже не улыбнулась.

– А можно мне кто-то из вас расскажет всё от печки? Сначала? Так, чтобы я понял? Кто такие селенианцы, что такое еллиониты, причем тут оборотни, почему я рисовал говорящие подсолнухи? Почему Арчибальд – хороший медведь, наконец?

– Резонная просьба. Тогда леди Лали сейчас сварит нам свой чудесный кофе, – улыбнулась Ида:

– А я попробую выполнить твою хотелку…

Лали встала и, едва касаясь паркета кончиками пальцев ног, выпорхнула из комнаты прочь. Я услышал два щелчка пальцев, какое-то длинное непонятное слово – и девушка вернулась обратно, но уже с тремя дымящимися чашками.

– Мммм, божественно! – восхитилась Ида, пригубив:

– Попробуй! Кофе Лали славен в двух мирах – и заслуженно! Итак, начнем. Твой отец – эльф. Эльфы – это раса, издревле живущая в Нижнем мире. Эльфы – не люди и не бессмертные, они – дилиты, «дети Лилит», как оборотни и вампиры. Позже объясню, иначе мы надолго на этом залипнем. Эльфов много – у них есть кланы, союзы кланов и всякое такое. Это тебе родственники разъяснят. Каждый клан когда-то выбрал себе покровителя – бога, богиню, какого-то значительного бессмертного. Твой отец – и, соответственно, ты – из клана селениацев, ваша покровительница – повелительница Селлина, супруга повелителя Океана. Это не самый мощный и не самый многочисленный клан. Он, как бы это сказать…

– Посередине, – подсказала Евлалия:

– Денег немало, а авторитета поменьше. Все знаменитые герои давно умерли, новых не родилось. Последний раз были на слуху лет четыреста назад.

– В точку, – подтвердила Ида:

–Твой отец был королем селенианцев около трехсот лет. Сменил на троне твоего легендарного дедушку, на которого равняться было заведомо непросто. Еще до коронации Валериан был дважды женат внутри клана, но детей у него не родилось. У вас, эльфов, такое бывает…

– Поэтому эльфийки рожают ото всяких героев – и иногда вообще от кого попало, лишь бы получилось, у вас такая традиция, – вставила с усмешкой Лали. Было видно, что она привыкла договаривать за свою начальницу – по крайней мере, я определил их взаимоотношения именно так: чувствовалась иерархия.

– Именно, – снова подтвердила кивком Ида:

– Твой папа решил сделать примерно то же самое. Он отошел от дел, назначил регента, женился на твоей маме и у него сразу все получилось – сначала родилась принцесса Селестина, потом принцесса Июния… Когда Селестина немного подросла, Валериану не повезло – союз кланов неожиданно принял мораторий о запретах на публичные браки с людьми. Ну, и твоему папе пришлось выкручиваться…

– Как это – выкручиваться?

Обе девушки поморщились и ненадолго умолкли. «Видимо, о покойниках плохо не говорят не только люди…»

– Ну, не самым лучшим образом. Понимаешь, он не мог сказать твоей маме, кто он такой. Потому что не мог из-за моратория привести её к себе. Не мог представить своему народу, не мог сделать королевой. Детей – свою кровь, никто не мог помешать ему объявить эльфами и наследниками. А вот с женой все выходило не айс… – наконец, сформулировала Евлалия.

– Дети эльфов осознают свою сущность рано – они отличают бессмертных и представителей других рас от людей с раннего детства. Могут владеть родовой магией, природной магией – а порою умеют и многое другое! Твоему папе пришлось отвести в Сиреневый Дворец сначала Селестину, а потом и Июнию – девочки быстро стали выделяться, и вас бы разоблачили, – развела руками Ида:

– Я понимаю, для тебя это все пока что звучит странно…

«Странно?! Я бы сказал „кошмарно“. Нет, я бы вообще непечатно выразился…»

– А открытое проживание среди людей – это нарушение Договора Равновесия, и это очень, очень серьезно, – вставила Евлалия, по-кошачьи округлив глаза:

– У твоей семьи могли случиться большие неприятности, поступи твой папа иначе!

«Неприятности?! Да что могло случиться ещё более худшее с моей семьей?!»

– Обычно вы, эльфы, плохо поддаетесь гипнозу, – продолжала Ида, словно вбивая в меня гвоздь за гвоздём:

– А вот люди – хорошо. Твой папа убедил твою маму, что твои сестры умерли. Но он не учел, что она будет настолько сильно тосковать по ним… Когда родился ты, он принял решение временно назначить правительницей подросшую принцессу Селестину, а своего брата Альгатта сделать при ней регентом. А сам остался с вами. Твои магические способности, как все мы думали, были невелики. Валериан часто посещал свои земли и брал тебя с собой, после чего – как опять же все мы думали – ты легко забывал об этих визитах. Но к семи годам ты вдруг окреп и обычные эльфийские заклятия перестали на тебя действовать. И тогда совет клана поставил Валериана перед окончательным выбором – забрать тебя во дворец или оставить в Нижнем мире, у твоей матери.

– На него сильно давили, чтобы он выбрал первое, – снова подала реплику Евлалия:

– Но твой папа очень любил твою маму. И тогда наша командир наложила на тебя по просьбе Валериана заклятие забвения. Оно должно было оставаться нерушимым, пока твоя мама жива.

– Меня окунули в бочку с минеральной водой? – предположил я.

– Нет, просто в воды Стикса, как это обычно делают, – слегка удивленно ответила Ида:

– А что за прикол с бочкой?

– А потом ты сбежал, – перехватила инициативу Лали, быстро поняв, что я не отвечу:

– Удрал из дома сразу после совершеннолетия по-эльфийски. И тут же сменил имя и отчество – благодаря этой глупости твой отец формально утратил власть над тобой… А теперь вот ты вернулся. Как-то умудрился увидеть оборотней и форпост через заклятие. И вот – сидишь у нас на ковре.

– И я понятия не имею, к кому тебя отвести, такого красивого – к Селестине или к Июнии. Или снова дать тебе по голове обливиаром, окунуть в воды Стикса и отправить к мамочке?! – закончила Ида, картинно разведя руками. Видно было, что ей пришла запоздалая идея представить случившееся, как нечто обыденное. На мой вгляд, вышло у нее плохо.

А потом я почувствовал, что она уже приняла какое-то решение. И всё происходящее – лишь спектакль, и, скорее всего – только для меня.

«Не потому ли так ладно поддакивала Евлалия? Кстати, кто она? Оборотень-кошка? Такие разве бывают?»

– А есть тут что-нибудь покрепче кофе? – мне подумалось, что правильный герой в моей ситуации уже непомерно должен был выпить. В конце концов, мне было не шестнадцать, а двадцать девять. И Аркадий Гайдар в мои годы уже успешно покомандовал бы полком во второй раз… Ида подняла левую бровь – и в моей пустой чашке заискрилась темная жидкость медового цвета.

– Я умею только арманьяк, – хмыкнула она:

– И можжевеловку, но ты с ней не справишься. Издержки сурового прошлого…

Я выпил нечто терпкое и глубокое, как древнее зло.

– Хоть бы ты чашку помыла, – мне сразу сделалось море по колено:

– Хозяйки из вас так себе, милые дамы!

Девушки прыснули.

– А он забавный! – ухмыльнулась Евлалия. В прихожей отчетливо кто-то тявкнул – неужели Тревор?

– А почему мы не идем во дворец к моим сестрам? Или они тоже уверены, что я умер?! – сейчас я сам себе напоминал поддельного Ивана Грозного, требующего «почки один раз царице»:

– Этто нехорошо! Надо пойти туда немедленно! Надо идти сквозь говорящие подсолнухи, верно? А медведи? С нами пойдут говорящие медведи?

– Мы туда не идем, потому что королева Селестина уже обвинила в убийстве вашего отца клан еллионитов, принц Кай, – в комнату стремительно вошла ещё одна девушка, одетая, как готесса – маленькая, загорелая, желтоглазая, с густой гривой русых волос, заплетенных в две толстые косы:

– А ещё потому, что принцесса Июния до сих пор невеста их наследника. А ещё потому, что к тебе во время твоих гулянок были приставлены три еллионитки подряд. Доминика, Джеральдин, Изабелла. Селестина со дня на день обвинит сестру в государственной измене. К тому же Июния после убийства Валериана сбежала из Сиреневого дворца и находится в резиденции союза кланов. Где уже публично выступила за примирение селенианцев с еллионитами. А подозрения своей королевы назвала амбициозными интригами. Словом, у вас, эльфов, как всегда черт ногу сломит!

Я тотчас захотел что-то сказать про выступающую грудь вновьприбывшей – нечто остроумное и эротичное. Но желтые глаза посмотрели пристально куда-то вглубь меня – и приятное алкогольное опьянение исчезло напрочь.

– Вы нашли время бухать, – брезгливо сморщилась желтоглазая:

– Фу, мерзость какая. Опять арманьяк? Лучше уж можжевеловка Ариовиста! Тебе, парень, сейчас нужна трезвая голова. Твоего папу убили – и это сделали тут, прямо рядом с форпостом. Тебе повезло еще, что ты приехал уже на кремацию! А то бы и ты попал в подозреваемые…

Я потер виски. Это было уже чересчур!

– Согласно медицинскому заключению, мой отец скончался от обширного инфаркта, – я постарался, чтобы мой голос, наконец, зазвучал уверенно:

– Его никто не убивал! Кстати, леди, а как ваше имя? Вы тоже волшебница?

Желтоглазая фыркнула.

– Я Смоуки. Или Дымка. А назовешь меня «шпротой» – вырву язык!

– Ты даже не представляешь, Кай, что за чушь ты несешь! – Евлалия страдальчески подняла черные бровки:

– Древний девятисотлетний эльф взял да и умер от инфаркта?! Да это как если бы ты вдруг умер от кошачьей царапины на пальце! Разве такое бывает?!

– Теоретически это возможно, – мне почему-то захотелось повозражать им хоть в чем-то:

– Инфекция, столбняк. Сепсис. Упал, очнулся, гипс.

– Вместо мозгов у тебя, похоже, гипс, – вздохнула Смоуки. А Ида хлопнула в ладоши:

– Хранитель Сильвер! Подойди-ка!

В комнату вошел Сильвер – высокий, стройный, рыжий. В медных волосах его, несмотря на молодое лицо, ярко серебрилась седина.

– Сильвер – мой старый друг и давний сотрудник форпоста, – сказала Ида:

– Звание Хранителя просто так не дается! И я верю ему, как самой себе. Когда ты сбежал и бросил родителей, твой отец попросил его переехать к вам и присматривать за твоей мамой во время его отлучек. Сильвер был в доме, когда твоего отца не стало. Ты представляешь, кем надо быть, чтобы войти в дом, который охраняет боевой оборотень высшей категории?

Мне снова захотелось выпить. Сильвер выглядел моим ровесником. Я считал его милой собакой, чесал ему пузо, кидал мячик и разговаривал с ним, не закрывая дверь в туалет.

– Убийца открыл портал, – сказал оборотень, посмотрев на меня честными собачьими глазами:

– Вошел прямо в спальню короля, произнес заклинание и тотчас вышел. Я был в комнате через две секунды. Сердце короля взорвалось изнутри – он не успел ни поставить блока, ни запустить регенерацию. Это означает, что его убил представитель первой, второй или третьей расы. Ни один дилит не справился бы с Валерианом. И не опередил бы меня. И он умудрился не оставиться следов – заклятие, поразившее короля, было обезличенным…

– Кстати, Сильви, – желтоглазая взглядом спросила у Иды разрешения, и только после этого заговорила:

– Ты исследовал сам портал? Не хочу умничать, но часто остаются следы…

– Неизвестный открыл его через зеркало, которым пользовался сам Валериан, выходя на Темные Пути, – со скорбным лицом ответил ненастоящий сеттер:

– Оно взорвалось от перегрузки…

– Блестящая работа! – раздался откуда-то снаружи бас Арчибальда:

– Кто бы это не сделал, он суперпрофессионал. Малец, прости. Твоего батю мне, конечно, искренне жаль – мы дружили. Кстати, напоминаю: такое заклятие можно купить на черном рынке Обратной стороны. Разумеется, если иметь нужные связи и большие деньги… А еще я тогда утверждал и сейчас утверждаю: убийца был королю знаком!

– Ладно. Это всё нехорошо, но что нам теперь делать? – резонно спросила Ида:

– Ваши предложения, коллеги? Убийца короля пока не найден. Возможно, жизнь Кая теперь тоже находится под угрозой. Убивать «спящего» запрещено Договором о Равновесии – пока заклятие забвения действовало, мальчик был в относительной безопасности. Но теперь некоторые мудрые хранители опрометчиво поспособствовали его пробуждению… И ответственность за дальнейшее, соответственно, ложится на меня…

– Давайте спросим всех, – вкрадчиво предложила Евлалия:

– Соберем совет? А то что мы насоветуем вдвоем-то со Смоуки? И ведь, скорее всего, мы с ней, как обычно, выскажем совершенно противоположные мнения…

– А то! Ты же предложишь сдать его королеве Селестине, верно? – тотчас отозвалась Дымка:

– С глаз долой – из сердца вон? Сдали по описи и нет проблем? Как микроволновку, да?

– А ты сейчас начнешь уговаривать спрятать его тут и верноподданнейше сообщить на самый верх? И подождать? А пока канцелярия будет думать – он сбежит и мы останемся крайними?! – взвизгнула брюнетка.

– Чтобы спросить всех, надо собрать всех. А так как эти самые «все» весьма заняты… совещание придется отложить минимум на двое суток, -подытожила Ида:

– И да, Лали права: оставлять принца тут не нужно – хотя бы потому, что мать хватится его с утра. Вопрос, как обеспечить ему безопасность до решения совета форпоста. Прости, Сильвер, но тебя одного может оказаться мало…

– Может, колдануть меня до ньюфанленда? Типа он нашел меня на улице? – предложил из прихожей Арчи.

Все почему-то расхохотались. Видимо, трансформация медведя-оборотня в собаку, пусть и огромную, вызывала какие-то сложности.

– С ними могу пойти я, – в гостиную вошла ещё одна девушка – пухленькая, круглоглазая, медно-рыжая, вся в веснушках; мелкие кудряшки облаком падали ей на плечи и спину. На ней были надеты фланелевая клетчатая рубашка и голубые джинсы. Более мирного с виду существа было не вообразить. Евлалия и Смоуки отчетливо выдохнули.

– Гора с плеч! – обрадовалась и Ида:

– Как ты сегодня вовремя, Огонечек! Теперь я спокойна! Арчи, проводи их. Кай, иди домой. У твоей мамы же не появилось за последние пятьдесят лет аллергии на кошек?..

Через двадцать минут я подошел к дверям маминого дома в сопровождении Арчи, пса Тревора и огненно-рыжей кошки, сидящей у меня за пазухой. Арчи пожал мне руку и беззвучно растворился во тьме.