скачать книгу бесплатно
Жизнь, может, всего лишь трансформация, а вечность в этой системе координат – непрерывность процесса, то есть вечность перемен, и что не изменяет себя – истирается, рассыпается и уходит в небытие. Как пылинка на моей обуви – возможно, когда-то она была чьей-то ресничкой, через которую открывался вид на весь мир, но потом перестала ей быть, не смогла измениться и рассыпалась.
Я глупец, если надеюсь, что упрямством удержу изменения вокруг себя, а сам могу себе позволить оставаться тем же неподатливым кременьком у дороги. Я читал в умных книжках: что способно трансформировать себя – тянется, борется, преодолевает: деревья растут, борясь с гравитацией Земли, Земля крутится в борьбе с центробежной и центростремительной силой, в попытках балансирования на грани жизни и смерти, а когда резерв будет исчерпан – все переродится в другую форму, возможно, в другое сознание. Так что перемены точно вечны – неровно лишь мое к ним отношение.
После подобных мыслей мне захотелось узнать – а как по-другому ощутить трансформацию, когда ты всего лишь человек со своей скоротечной жизнью и своим житейским опытом! Я спрашивал у людей, способных ответить мне на такие вопросы и не покрутить пальцем у виска: «Как ощутить трансформацию, как понять, что перемены уже произошли?» Мне удалось подсобрать несколько вариантов, в которых я не нашел противоречия:
Пока ты ощущаешь жажду – ты жив. Пока ты стремишься – ты жив. Пока сомневаешься – ты жив. Проходит время, и новое не пугает тебя: ты трансформировал знание. Проходит тренировка: и мышца прокачалась, трансформировалась. Однако пора отдохновения скоротечна: тебе снова нужно ощущение нехватки чего-то, чтобы почувствовать, что ты жив, чтобы расшевелиться и трансформироваться.
Некоторые перемены я помню, как четкую линию, а некоторые больше похож на трансформацию – постепенную и неизбежную.
*
Я, должно быть, еще помню, что такое ощущать себя мальчишкой, когда кажется, что в твоих руках сдвинуть землю с опор, а мир изменить под себя. Я вырос в такой среде, мы все были такими. Мы играли в «войнушку» и снежки, мастерили дома на деревьях и непременно что-то делили. Мы делили ресурсы от родителей – всякие ластики, брелоки и прочую важную мелочь нашего товарооборота, мы дрались за найденные на дороге камни и обломки металлов, мы делили территорию, по которой могли бы ходить, не оглядываясь.
Во мне и сейчас бунтует мой мальчишка, только теперь я направляю энергию более размеренно. Наверно, это и есть трансформация…
Я помню, как ушел из отчего дома. Вроде бы жизненный момент, многие его проходят, и нужно было быть к нему готовым, но почему-то дался он мне с надломом. До сих пор я чувствую натяжение некоторых жил, как от глубокой раны, которая старается зарубцеваться.
Я всегда чтил порядки своей семьи, ведь мне их всегда объясняли, я видел, как они удерживали нашу семью вместе.
И все же в какой-то период времени я ушел от этих правил. Я до сих пор не понимаю, как это произошло… какие-то обиды с моей стороны, неаккуратные слова, указание на дверь моим отцом. И вот я уже в другом городе. В другой системе. Без понимания своего места в этом мире. Без перспектив в будущее. Я и мои вечные мысли о прекрасном…
Я сам перерезал веревку и ушел, либо уже в тот момент во мне были перемены, которые я не смог удержать в привычном для себя окружении. В любом случае, перемены были неизбежны – в отличие от моего неоднозначного к ним отношения. Отец выпроводил меня без лишних слов, а мама все же сунула мне сверток с едой и наличностью на первое время.
Я не начинал жизнь с нуля. У меня было образование, свой круг знакомых и какие-то пристрастия. Я точно не знал, куда ухожу, но точно не собирался пропасть. Я предпочел плыть по течению и осматриваться по сторонам, не пропуская замечательные виды, окружающие меня всю мою жизнь. Я шел в солнечную перспективу и радовался каждому дню. Я жил сполна, пусть и не до конца понимая, чего лишаюсь или чем рискую. Я жил, как растет трава, я мечтал и не мог жить иначе.
Я перебивался ночлегами у друзей, снимал у них площадь или просто закупал продукты на время своего пребывания у них. Обожал проводить ночи у подруг. И никогда не упускал случая обзавестись новыми знакомыми из круга незнакомок…
Моя профессия затянула меня вместе с коллективом, их привычками и ритмом времени вокруг: я начал забывать, что такое быть предоставленным самому себе – кто-то постоянно скрашивал мой досуг. И так пролетела моя молодость. Прекрасный водоворот надежд, ощущения нужности, неиссякаемая энергия ночи напролет…
Ощущение молодости не ушло до сих пор. В отличие от печати мудрости на моем лбу: глаза могли быть лукавыми, взгляд сколь угодно масляным, а вот морщины выдавали, чем оборачивался мой опыт для меня. Я стал сухофруктом, который помнит еще, что такое сок жизни.
Из головы не выходят разные научные цитаты по типу: «В наборе заложенных в нас базовых инстинктов, среди основных, наряду с продолжением рода, стоит инстинкт самосохранения». Вряд ли я ошибусь, если предположу, что он находится даже не в одном ряду с основными инстинктами, а стоит особняком. Он основан на опыте предков и нелегко слезть с этой иглы – ведь сохранение привычного подпитано чувством безопасности: безопасно то, что проверено на опыте, привычно, и позволяет жить, как жилось раньше. Однако через какое-то время все некогда новое устаревает и уходит в небытие. Не исчезает только страх перед новым.
Мне кажется, что много необдуманного я совершил именно, следуя за этим своим базовым инстинктом. Каждый раз, когда бежишь, закрывая глаза, уповаешь на него – куда он приведет. Так инстинкт также слеп, как и твое малодушное сердце, неспособное открываться к переменам больше привычного…
8.20
Я не мог не заметить вальяжную поступь городского пушистика на пешеходной улице, где я сегодня прогуливаюсь. Он пробирался сквозь бордюры, обходил машины и как будто точно знал, куда идет. Взрослый кот см 20—25 в холке с удивительным полосатым рисунком, который еще более выигрышно смотрелся на его блестящей гладкой шкурке. Конечно, я не удержался и начал подзывать его. Сначала распространенными междометиями, которыми принято подзывать кошачьих, а потом начал перебирать дворовые клички. Однако он не реагировал и начал удаляться от меня в заросли палисадника. И тут я почти расстроенный сказал «котик-котик». И котик отреагировал на мою интонацию. Он как бравый солдат развернулся на 180 градусов и пошел в наступательное движение. Если бы не его говорливость, я бы, может, и ускорил шаг, чтобы пройти в касательную от его наступления. Он как будто хотел потереться об мои ноги и при этом не переставал со мной общаться. У котика не было ошейника, но ухоженный вид прямо указывал на наличие хозяев. А у меня не оказалось ничего вкусненького, чтобы угостить котейку. Через 5 секунд мне уже становилось неловко, что я воспользовался доверчивостью кота. Я просто начал ускорять шаг, а он увязался за мной. Глупыш, общительный и доверчивый. И это в мире, где котики заперты по квартирам и редко расхаживают по внутреннему двору многоэтажек.
И ведь я-то мог предположить такой расклад, и все же не мог не подозвать это милое создание…
И так на второй скорости моего шага меня захлестнули мысли о бездушии, равнодушии, ответственности и мастерстве ухода от нее по старой привычке. Конечно, этот кот не единственный за мою жизнь, которого я бездумно и бесцельно подозвал. Однако каждый раз я зарекаюсь так больше не делать. И паузы между моими проступками становятся чуть больше. А возможно, мне так кажется, только с годами я начал еще и задумываться о последствиях моих шалостей. Перемены ли это или трансформация? Или я так и не сдвинулся с мертвой точки своего заточения в «базовом» и сам себя гоняю по кругу – по карме, по привычке, по вынужденным обстоятельствам.
Я неоднократно так поступал и с людьми, и каждый раз мне пережимало новые жилы в горле от развития событий, исхода которых я не предугадывал. Однако, если я считаю, что люди способны за себя постоять, то животных мне всегда жаль в большей степени, ведь с человеком по соседству у них на одну проблему больше.
Мог бы поубеждать я себя, что я не безнадежен, однако…
В конце концов, кого я обманываю – я заложник собственных привычек…
О привычках
О благослови господь, кофейные плантации, ибо запах свежемолотого свежесваренного кофе пробивается даже сквозь уличную суету, наполненную всем чем угодно, он помогает вспомнить в суматохе дня, что ты человек и что у тебя есть какие-то свои человеческие пристрастия. Да нас могут сравнивать с крысами, которые реагируют на специи, но хотя бы так я ощущаю то, что я жив сегодня – запахи подманивают меня, и я чувствую, что хочу двигаться к их источнику. Все же запах кофе будоражит даже корни моих волос. Пусть сегодня очень жаркий день и невыносимо душно, я не могу себе отказать в маленьком удовольствии поддаться манящему запаху и заглянуть в маленькую кофейню.
Я знаю владельца этого заведения уже много лет, а сотрудники его почти каждую неделю новые. Кто-то предположит, что это круг вещей – нестабильность, экономика и прочая официальная белиберда, а вот мне интересно, хозяин заведения тоже ищет перемен либо это перемены его так находят…
Предаваясь подобным размышлениям, я вошел в свое любимое кафе и сел за столик. Отключившись от внутреннего диалога, я увидел себя сидящим за тем же самым столиком в дальнем углу кофейни, за который я сажусь каждый раз, приходя в это заведение. Место чрезвычайно уютное, сервировано, как всегда, на две персоны, ибо само местоположение, да и размеры стола при всем желании не позволили бы разместиться за ним более чем двоим желающим, и то при условии, если бы оба гостя были самого среднего телосложения. Несмотря на его небольшие размеры, когда я сижу за этим столиком, я не испытываю никакого ощущения дискомфорта или давления окружающего пространства, наоборот, компактные размеры пробуждают чувство спокойствия и уюта, а открывающаяся впереди перспектива причудливо расширяющейся кофейни от моего столика к барной стойке и далее – к выходу, создают впечатление, будто ты находишься на вершине пирамиды.
Для меня не оказался странным тот факт, что я оказался именно за этим столиком сегодня и сейчас. Все произошло совершенно машинально, механически, по привычке, не потребовав от меня никаких усилий. Я пришел и сел именно туда, потому что привык. Именно привык. Это проверено и безопасно. Мне здесь хорошо.
Сегодня я по ошибке заказал черный чай и понял, что эта встреча может затянуться надолго, если не навсегда… Я понял, что ошибся, только когда увидел перед собой чайник и чашку. Изысканный белый фарфор – что-то подобное я, кажется, видел у бабушки, и то в своем далеком-далеком детстве. У нас была традиция вечернего чаепития, которая собирала всю шебутную семью – единственное время дня, когда мы были вместе, когда мы приходили ради семьи…
Однако цену своей ошибки с заказом я, кажется, узнаю с каждым глотком. Тепло чашки согревает руки, крепкий едва уловимый аромат возбуждает рецепторы, а что до вкуса – тут целая гамма от крепости до маслянистого привкуса, обволакивающая мое тело изнутри. Крепкий ненавязчивый вкус. Возможно, он еще более богатый, чем я ощущаю, вот только не все рецепторы готовы воспринимать его неповторимое богатство.
Я уже сам себя убеждаю, что те «беспорядочные» чайные пакетики с синтетическим вкусом в моей ежедневной рутине уводили меня в сторону от действительно прекрасного: от настоящих эмоций за чашкой стоящего чая. И только сейчас я ощутил всю гамму… своего одиночества.
Меня переполняют эмоции. С чашки-то чая? Смешно… с целого чайника! Который традиционно распивают компанией, разделяя эмоциями и ощущения.
В этот момент солнце, конечно, не померкло за тучкой моего одиночества, ведь день по-прежнему принадлежит мне. Жизнь принадлежит мне. Одному мне, кажется, в такой момент. Однако принадлежу ли я одиночеству…
И все же… почему я не выбрал другой столик, ведь пока я к нему шел, мне на пути попались несколько свободных мест, каждое их которых, если к ним присмотреться, было несомненно не хуже, а может быть, и обладало рядом неоспоримых преимуществ. Так, столик слева от барной стойки располагался напротив окна, из которого открывался впечатляющий вид на улицу, берущую свое начало недалеко от городского парка с лебедиными озерами и плетеными сводами причудливо сформированных кустовых роз. Другой же свободный столик стоял как раз напротив экрана проектора, на котором всегда транслировались клипы известных джазовых музыкантов. Мне нравились эти столики, но я никогда не садился за них. Более того, когда мой любимый столик бывал в редкие дни занят, я просто выходил их кофейни, и, если позволяло время, приходил туда немного позднее, хотя я вполне мог сесть за любой другой свободный столик.
Что же отвлекло меня от заказа?
Я снова вернулся к ранее оставленной мысли. Как все это соотносится с чувством любопытства, желанием перемен, поиском новизны, почему пересилила привычка? Комфорт, безопасность? Нет, здесь было что-то другое. В этом моем личном поведенческом стереотипе лежали другие механизмы. Но какие именно? Я как-то недавно пришел к привычке анализа своих действий, поступков и даже мыслей. Точнее – меня к этому методично приучили…
В очередной раз потеряв мысль… и почему я сегодня не могу четко сконцентрироваться, почему внимание столь рассеяно… я постепенно возвращаюсь в тот день, когда я первый раз пришел в это кафе. Да, это был такой же жаркий, как и сегодня, майский день много лет назад. Несмотря на рабочее время всего города, кафе почти целиком было заполнено, и свободным оставался только один небольшой столик, в дальнем углу кафе, которое со входа больше напоминало сужающуюся бутылку. Именно в конце этого бутылочного горлышка и был расположен мой столик.
Я заказал двойной эспрессо и заварную трубочку. По какому-то удивительному совпадению, мой первый визит совпал с днем рождения этой маленькой кофейни и в честь праздника своими кулинарными шедеврами гостей угощал шеф-кондитер, вернее, шеф-кондитерша, лично выходя к гостям и вынося им заказы прямиком из маленькой пекарни.
Мой эспрессо мне вынесла лично эта дама-шеф-кондитер, правда, вместо заварной трубочки мне достались извинения со ссылкой на то, что в связи с большим наплывом посетителей в этот праздничный день кухня не рассчитала необходимое количество продуктов и у них закончился ванилин, без которого ну совершенно невозможно приготовить изысканный заварной крем, и они не смогут выполнить мой заказ, но в качестве комплимента от шефа они готовы предложить мне на выбор за счет заведения любое другое, не менее вкусное авторское пирожное на выбор.
В этой ситуации не было ничего сверхъестественного, и ничего, что мешало бы мне принять данное предложение, но что-то меня остановило. Хотя, говорить о том, что в этой ситуации не было ни чего сверхъестественного, было бы абсолютно не верно. Сверхъестественным здесь был взгляд бирюзовых глаз.
Я вспомнил этот взгляд, взгляд, который проник в самую душу. Я до сих пор не могу разгадать, почему именно мне было оказано это внимание до сих пор не понимаю, смог ли я выразить что-то в ответ.
Жизненные мудрости
Мне снова захотелось забыться. Так я делаю каждый раз, когда не могу найти ответы на свои вопросы и когда особо не возникает желания высказаться, когда особо нет желания произнести это вслух и ещё хуже – признаться себе в своей неуверенности. Что придумать сегодня, чтобы отвлечься? Со мной целый арсенал оружия против тоски: можно пообщаться с хорошенькой девушкой, можно поболтать с хорошим другом, можно сделать вид, что я изучаю что-то новое, можно заняться спортом.
Мне иногда действительно сложно понять, чего я хочу: мне много раз приходилось подстраиваться под желания других людей, и, кажется, я совершенно потерял способность ощущать свои потребности. Я настолько хорошо натренировал мышцу подстройки, что я теперь не испытываю перегруза и редко когда чувствую, что можно остановиться. И даже не то, чтобы не подстраиваться, не искать подхода, а дать возможность ситуации развернуться на свой манер. Нет, я не готов признаться, что я заложник собственных чувств или страхов и сомнений, ведь я ощущаю себя абсолютно свободным человеком, просто таким человеком, который, предположительно потерял цель и желание ее добиваться.
Я до конца не понимаю, хочу ли я перемен, стремлюсь я к ним, способен ли кто-то поддержать меня на этом пути и смогу ли я кого-то вести за собой в этом своем желании. Грустно и забавно одновременно: ты вобрал в себя достаточно опыта, чтобы что-то осуществить, но уже не испытываешь желания этого делать.
Зачастую, когда всплывает вопрос о подходе к жизни, я не могу без иронии не поделиться своими наблюдениями. Вот иногда смотрю я на своего домашнего питомца и понимаю, что ему перепало гораздо больше мудрости, чем мне и всем моим друзьям вместе взятым. Кот не переживает, не седеет и мой точно не лысеет, он просто ходит за мной по пятам, иногда чего-то требует, а чаще всего расслабленно потягивается – конечно, в перерывах между 25-часовым сном в сутки, и в хорошем расположении духа ведет со мной какие-то котовские беседы. Как ему это удается и за какие предыдущие совершения его сделали котом! Может быть, у меня одного такой кот, который смотрит на тебя пресыщенными глазами, будто он постиг все таинства бытия и теперь неспешно облизывает собственную лапу, потому что знает, что завтра будет новый день, а он также будет котом, ну а сегодня я покормлю его и поглажу. Да, именно за то, что он кот. Почему кота устраивает подобный порядок вещей, чувствует ли в себе силы изменить что-то. Хочет ли. Почему он не может разговаривать на человеческом диалекте? Если бы он мог разговаривать, он бы не тратил время на разговор: он привык активно действовать либо производить лежание на подоконнике – таково его свободное решение. А попробуй не уважать его выбор – найдешь его привет в собственных тапках. Вот такая действенная мудрость от котика…
Да мне самому не стоит обманываться насчет полезности размышлений о жизни, иначе я снова не успею прожить этот день как многие-многие предыдущие. Может быть, мне стоило составить план сегодняшнего дня еще вчера. Что меня могло остановить – да очередная дань привычке. Я ещё давно понял, что, если я составлю план и что-то не выполню, я сильно расстраиваюсь, а сил на расстройства у меня сейчас не остается. Хотя в последнее время меня больше расстраивает наблюдение: дни проходят пусто один за другим уже не первый год. Возможно, мне просто стоит выйти на улицу. Морально подготовиться к ее атмосфере не получится, но уложить волосы назад и почувствовать, что я при параде – все же стоит.
9.20
Запах асфальта, я привык к тебе настолько, что уже не представляю своей я жизни без тебя. Каждый божий день я ступаю по тебе, я ощущаю тебя своим носом и стираю тебя со своей кожи, и все же я насквозь пропитался тобой. Да, я привык видеть, чем я дышу. Потому что так я привык и мне так удобно. Мне удобно ходить по относительно ровному покрытию под ногами и убеждать себя, что так я меньше пачкаю обувь и меньше оступаюсь. Проторенные чужими стараниями дорожки неимоверно хороши и вызывают доверие, пусть иногда сопряжены с моими собственными ленью к открытиям и неотступной апатией. Хорошо, если наши дороги и стремления совпадают, а если нет – иду ли я чужим путем, перебегаю ли кому-то дорогу, найду ли себя, не сбиваю кого с пути? Иногда мне кажется, что я смотрю на мир через линзу – но диоптрии регулируются не по моему желанию, а как будто бы пресловутыми обстоятельствами.
Я даже привык не улыбаться людям, когда у меня хорошее настроение, не здороваться в магазинах, потому так не принято. Я даже не задумываюсь, чему я научил окружающих меня людей. И мне тоскливо бы было об этом спрашивать. Люди приходят и уходят. Кто-то проходит мимо. Возможно, кого-то я не могу заметить, не могу разглядеть сквозь свои очки – так я всегда рискую поддаться одиночеству, но почему-то так кажется спокойнее и менее рискованно в последнее время.
Насколько же тесны эти тротуары. Не успел сделать и двадцати шагов, как уже поучаствовал в столкновении плеч и подгонянии кашлем в спину. Тротуары в городе – все равно что сплошная сумеречная зона. Сплошной коридор неудобств… Хотя и на них можно наблюдать забавные моменты, особенно если тротуар покрыт брусчаткой, а навстречу идет длинноногий ангел на шпильках. И человеческую природу в ангеле выдает единственно шатание при соприкосновении обуви с землей необетованной. И даже в этот момент ангелом невозможно не любоваться…
Запах цивилизации
Так бы я и шел в своих мыслях, если бы меня не ударил по носу едкий запах разложения. Запах сродни 25 кадру или действительно неожиданному удару по телу. Странно, что я смог его почувствовать, ведь я был посреди широкой пешеходной улицы, хорошо продуваемой сквозь множество улочек, к ней примыкающих. Запах настолько же неприятный, насколько и тревожный. Через мгновение я увидел его первородный источник – образно говоря, живой человек, который забывал, что он человек и еще при жизни уходящий в небытие. Какие-то зачатки жизни удерживали его здесь, но что-то такое происходило с его разумом, что он отказывался от признанных норм взаимодействия в социуме.
Мне больно пройти мимо бездомного животного, а мимо бездомного человека почему-то просто тревожно. Сердце не щемит, нет желания взять человека домой и покормить, хотя в детстве были такие порывы. Я даже на один свой день рождения порывался пригласить таких вот, лишенных дома, но, к спокойствию родителей, в нашей местности их не было – не выжили бы. Для того, чтобы выжить в лесах, нужно быть всегда в тонусе и в хорошей физической форме, иначе можно замерзнуть зимой либо зверье какое загрызет. Да, встречаются в деревнях пьющие, но живут они недолго и несчастливо. В больших городах масштаб беды возрастает, но и наша толстокожесть в таких вопросах не отстает. А пока закрываем глаза, прикрываясь от запаха – беда не уходит, она только разрастается. Насколько долго мы готовы терпеть подобные неудобства – для всех…
Я где-то слышал, что развитость государства оценивают по его преступникам, а кто-то оценивал цивилизацию по запаху с улицы? В деревнях пахнет животными, а в городах, считающихся цивилизованными и развитыми – помойками, бомжами, заводами и кофе. Кофе, конечно, мощно маскирует все вышеперечисленное, он помогает даже нерентабельную квартиру продать. Я как-то снял квартиру, оставшуюся молодой паре после их бабушки. Квартира на осмотре была пропитана запахом ароматизированного кофе, окна не открывали, чтобы ореол не испарился, а на следующий день я четко почувствовал, что в квартире жили животные и довольно долго…
Я побоялся пропитаться подобной атмосферой, и хоть жалел о потерянных деньгах за риелтора и два месяца проживания, отданных собственникам квартиры, но вынужден был покинуть коварные стены той обители зловонья.
К городскому смогу я более-менее привык, пусть каждый день в таком воздухе – как сделка с совестью, ведь я знаю, что есть настоящий воздух, которого ты не видишь и которым не способен надышаться, а цивилизация выгоняет меня из лесов, как Дальневосточного тигра, остающегося без естественной среды обитания. Что за бедствие нависает над нами, которое оставляет меня без природной защиты, а бедняка без дома и надежды вернуться хоть в какие-то стены? Я учуял не только резко неприятный запах, но и бич человеческой сущности.
Кто-то сравнивает подобные столкновения с атакой химическим оружием, что не лишено доли правды, однако психологическое давление от подобных встреч несоизмеримо сильнее. Захотелось бежать без оглядки и исчезнуть, как будто это могло бы что-то изменить, пусть я был способен на подобные шаги, ведь я тренировался этому достаточно давно.
Иногда я мгновенно исчезал без объяснения причин в неизвестном направлении. Я спасался от того, что мне неприятно. Одна девушка из университета, где я учился, рассказала мне про природу инстинкта бегства людей.
– Я учусь на биофаке, так что я знаю, о чем говорю. Люди по природе своей больше травоядные, а все травоядные спасаются от стресса бегством. Поэтому я считаю, что, когда человек не справляется со свалившимся на него грузом, он просто бежит.
Именно так я и спасался на следующее утро от нее: осознанно и в соответствии с предложенной концепцией.
Я вообще оставляю людей в покое, исходя из лучших побуждений, и хорошо, если мои побуждения совпадают с их взглядами на жизнь. Мне приходилось много раз сбегать: от женщин, от приятелей, от себя, от правды. Я здесь один из лучших спортсменов. У нас даже своя лига есть и призы в виде серебра в волосах и бороде. У меня встречается и благородная платина. Определенно, есть чем гордиться в своем возрасте!
Возможно, человеческая цивилизация пропитана запахом пота и его разложения: украл, побежал, пробежал, убежал, пока не представится возможность украсть что-то еще или сделать украдкой или озираясь что-то еще. Мы палим ресурсы – в себе, в окружающем, в любимых. Получаем ли мы наслаждение от таких рывков? Была ли наша цивилизация когда-то пропитана запахом добродетели и созерцания!
Моими забегами и их результатами можно бы обставить не один зал славы. Каждый мой мускул заточен под качественный забег: иногда я бываю спринтером – делаю все молниеносно от знакомства до прощания навсегда, а иногда обстоятельства вынуждают меня на полумарафон и дополнительные траты времени и ресурсов, на дополнительный перегрев и простой. Однако моя любимая натренировала меня на размеренный марафон длиною во всю жизнь. И как опытный тренер, она дает мне возможность забегать на другие дистанции с возможностью вернуться и понять, что на своем пути определенно лучше.
Я, с одной стороны, поражаюсь ее дальновидности: она не пытается влиять на вещи, которые ей неподвластны. А с другой стороны, за долгие годы брака она не растеряла себя ни в моих глазах, ни для себя лично. Коварство ее длинного поводка настолько жестоко, насколько я сам себе надумываю последствия моих поступков. Люблю ли я ее до сих пор или очередная привычка?.. В любом случае, мне хорошо оттого, что рядом с ней не посещают подобные мысли об общественно значимом и неразрешимом.
10.30
Мне встретился колоритный артист, сидящий на лавочке со своими пожитками. Длинные дрэды и загар выдают в нем туриста в наших местах. Я не мог не подойти – уж слишком долгим путешествием веет от этого странника. Он без компании друзей и в то же время он не один – в сопровождении шестиструнной гитары. Я пытался расспросить его, откуда он, как здесь оказался, но, оказалось, что мы говорим на разных языках. Жестами и фотографиями я показал ему, что у меня есть друг, с которым я хотел прогуляться сегодня, но тот был болен. И тогда странник показал мне, что я могу записать его на видео и переслать свое видео другу: он спел песню, в которой, по переводу прохожих, было пожелание здоровья и уверение, что всё будет хорошо.
Мне так точно стало хорошо: спокойно как-то, и уверенности в себе прибавило – ведь пока есть люди, которые верят в завтра и в хорошее, происходящее вокруг, лучик надежды способен вытаскивать тебя из любых состояний, есть смысл вставать из кровати и украшать этот мир самыми лучшими моментами своей жизни.
Я хотел разделить этот момент с моим другом. Я хотел бы, чтобы он был рядом сейчас, со мной, слушал этого диковинного артиста, приехавшего за три моря и через океан, но даже когда моего друга рядом не бывает, я ощущаю единение моментом и хочу разделить с ним происходящее вокруг. Да, он поймет момент по-своему, даже мне может впечатление подпортить, пусть и не специально, но он ценит такие моменты хотя бы потому, что мне они важны.
Кто-то из толпы сказал, что слова простые, мелодия знакомая, а кто-то выпалил еще что похуже – что-то вроде «посредственность», хорошо, что артист сидел в своем мире и не слышал либо не понимал языка. Мне артист однозначно подарил индивидуальный продукт в этом глобальном потребительском хаосе, за что я ему безмерно благодарен.
Посредственность
Никогда не понимал, зачем придумали такое бессмысленное для произнесения слово – «посредственность». Да и кто его придумал? Человек с безмерным эго или с безграничной самоиронией… И кем именно должен быть человек, произносящий такое вслух!
Я никогда не находил повода произнести это слово, пусть бы все окружающие перешептывались и давали понять, что так оно и есть – мы тут все стали заложниками посредственности. Мнение, которое не разделяю ни при каких обстоятельствах. Я больше ориентируюсь на нравится либо не нравится в оценке чьей-то работы или результата, чем гениально и посредственно. Уж слишком расплывчатое очертание границы между ними.
Есть такой шуточный тест для определения интеллектуального потенциала – по крайней мере, так нам его позиционировал преподаватель в университете по какому-то жестко-теоретическому курсу… Шуточным, однако тест кажется до тех пор, пока не пройдешь и не услышишь оценку. Все просто: необходимо взять лист бумаги и ручку и нарисовать окружность и линию. С заданием справится ученик средней школы. А вот с вариантами, их обилием, их комбинацией – уже сложнее: чем больше знаешь, тем сложнее выбрать, а оценивать будут один раз. Мне показалось, что тест больше на проверку нашей реакции и нашей серьезной настроенности в учебе, чем на результат интеллектуальных способностей. И все же я был расстроен, когда ответы, подобно моим, были удостоены оценки «посредственно»: я нарисовал окружность, затем долго крутил листок, думая, как я хочу провести линию и на какой стороне, а потом психанул и нарисовал рядом, но не касаясь окружности.
Пара моих соседей нарисовали линию строго по центру окружности, что было удостоено – «выше среднего». А гениальных в группе и вовсе не нашлось: линию на другой стороне листа так никто и не оставил…
Вот тебе и оценка. Вот тебе и внушаемость двумя геометрическими фигурами и одним черствым преподавателем. И рубец на самолюбии до конца семестра… Хотя, спустя много лет, я уже думаю, что тест действительно оказался забавным, хотя бы потому, что только его я запомнил из всего теоретического курса того шутника-преподавателя…
Постепенно, раз за разом я привык к неоднозначным оценкам своих работ, своего вклада в общество, да и к полярным оценкам собственной личности я давным-давно стал равнодушен. Я всегда повторяю, что красота в глазах смотрящего: кто способен видеть небесно-голубой цвет, увидит его даже в небольшом количестве, а неспособных я не вправе убеждать в их недуге и тем более оспаривать этот недуг. Я могу только терпеливо объяснять, что можно увидеть и как я сам это вижу и как к тому отношусь. На большее я не пойду. И большего я не ожидаю от других. Я радуюсь, если могу делиться живыми моментами с друзьями – будь то улыбающаяся луна или игривый зверь в парке – я рад поделиться этим вживую, либо отправлю фото, либо видео, либо живописно расскажу о своем опыте. Мне важно, чтобы мой собеседник почувствовал то же, что и я, пережил эмоцию и обогатил свой жизненный опыт на один прекрасный момент. Я всегда открыто говорю на работе, какие действия нам делать не нужно, так как они красивы либо некрасивы, правильны либо неправильны, полезны либо излишни… И никогда не слышу в голове «посредственно» – ведь такова оценка смотрящего, а как он к этому пришел – он же вряд ли поделится. С чем сравнивал? Если бы я сравнил, предположим, пение, то по сравнению со мной многие знакомые гениальны должны быть в моих глазах, но занятие мне само по себе не нравится, поэтому я не готов в это погружаться. Так из-за моей нелюбви к чему-то я не могу навешивать «посредственность» на 99% всемирной деятельности, в которой я ни черта не пониманию. А называть человека гением только за пристрастия, отличные от моих, я тоже не собираюсь.
*
Вот и игра бродячего музыканта мне «зашла», даже понравилась – и я оцениваю не технику-мастерство-оригинальность, а его отношение к своему делу, его душевный посыл ко мне и моему другу…
Конечно, «все будет хорошо»! А как же быть иначе. Я понял, что артист никуда не торопится, он просто живет в своем моменте. И открыт происходящему. Так бы и я стоял рядом с ним, слушая его красочные рассказы на другом языке в сопровождении его гитары, обклеенной разными пестрыми картинками. Я знаю, что мне сложно отказать, однако не хотелось показаться навязчивым и после одной песни мы распрощались.
Навязчивые люди
Навязчивые люди – мой бич, от которого я сам бегу на всех своих скоростях. Некоторые считают, что энергичные люди, или экстраверты, или воодушевленные люди навязчивы. Возможно, среди них есть навязчивые, но это вовсе необязательно. И обидно, если на таких людей сразу вешают ярлыки, а эти люди не спешат избавиться от навешанного лейбла. Таким образом, наверно, и портятся отношения едва знакомых людей. И я сам зачастую склонен спутать заинтересованного во мне человека с навязчивым.
Я стараюсь отстраниться, а в крайних случаях избегать общения с подобными людьми.
С другой стороны, слишком часто я натыкался, на первый взгляд, на взвешенных и тактичных людей, от которых вскоре хотелось залезть в петлю. И все, что удерживало от подобной глупости – предчувствие, что мое роковое решение не изменит их напористого участия в моей жизни.
У меня были друзья, с которыми мы плотно общались, делились самым ценным и важным на тот момент жизни, строили совместные планы. Однако в назначенные встречи эти люди не приходили, пропадали на недели, а то и на годы. А затем по непонятным мне причинам снова втирались в мою жизнь, подстраивали ее ритмы под себя, и в назначенную встречу снова не приходили. И снова исчезали.
*
Был у меня, а может быть, и до сих пор есть один товарищ, с которым мы дружили с самого детства. Давно не общались, но предчувствие подсказывает мне, что, если я ему понадоблюсь, он снова меня найдет, а до этого времени на связь не выходит.
В нашей местности издавна жива традиция петь по домам за конфеты в Православное Рождество. И все детишки ходят компаниями – большими, небольшими и совсем маленькими, прославляя рождение Спасителя. Но больше, конечно, это песни со старыми друзьями в домах у знакомых…
Мой товарищ пел шедеврально – недаром после окончания школы он пел на Клиросе в церкви – и он же агитировал меня на совместные походы по домам за конфетами в нашем далеком детстве. Я не могу вспомнить, чтобы мы хоть один год собрались с ним вместе. В 20ти градусный мороз[4 - 20 градусов по Цельсию] его не было на улице в условленное время, а дверь в его дом никто не открывал, как бы я ни звонил и ни стучал… А ведь это Рождество – время, когда все двери открыты… Так я и шел один по праздничным улицам, пока не прибивался к компаниям других ребят, в одной из которых я мог найти этого товарища…
Когда мы вступили в подростковый возраст, мой товарищ звал меня гулять по вечерам, однако, случалось, правда нечасто, в назначенном месте в условленное время его не было, дверь его дома мне никто не открывал или говорили, что он заболел. Я шел гулять один, пока не встречал компанию девчонок, в которой он тусовался.
Он увивался за всеми моими подругами, раздражал их своей бушующей энергией, которой хватало бы на огромную тусовку, а на небольшую кучку людей она давила своей ударной волной позитива, и все же я считал его своим другом. Просто потому, что мою психику он добивал не со зла и вообще не задумываясь о последствиях.
Товарищ этот позвал всех наших общих друзей и подруг на свою свадьбу, но только не меня. Да, возможно, я часто бывал в командировках в тот период наших жизней и мог бы не попасть на мероприятие, но подарок-то я приготовил и подарил, а приглашения так и не увидел…
*
А скольких начальников я поменял даже на одном месте работы – больше, чем записей в своей трудовой книжке. И каждый пытался просочиться куда-то вглубь моих мыслей, иногда искренне – потому что ценят здоровую атмосферу в команде, а иногда, чтобы навязаться по самые жабры и оттуда диктовать свои условия… В какой-то момент я научился дистанцироваться ото всех окружающих меня коллег, чтобы ни у кого не было соблазна дрессировать меня своим «неравнодушием». И постепенно лицемерие, прикрытое ровностью и равнодушием, а в офисной среде именуемое «корпоративная культура», стало нормой моей жизни, я прорастал в такой среде, как куст из навоза – как и все мои коллеги.
Я опасаюсь пересечений с навязчивыми людьми из-за их супер-способности пробираться в мою жизнь и исчезать по непонятным мне, наивному, причинам. И с каждой новой затянувшейся встречей все больше и больше. Я научился контролировать их влияние на мои эмоции, я начал каменеть при виде их двойных стандартов и выдавать этичную эмоцию без колебаний струнок в моем сердце. Я перестал разделять их видение, я отделял их видение от того, что они говорят, что они делают и что я вижу сам во всем лицедействе. Я утратил веру в их искренность. Я утратил веру в людей. И я еще не нашел себя в этой истории. Истории длинною в жизнь…
Все, чего я хотел – не становится навязчивым самому, ведь толстую шкуру я наращивал постепенно, болезненно. И я бы точно не хотел быть причиной ощетинивания наивных душ, таких же, одной из которых когда-то был я сам. Хотя есть у меня история, которая сама за себя говорит… Однако об этом не хочу сейчас вспоминать… Вероятно, позже…
*
Меня всегда отличало чувство меры: я знаю, что такое «достаточно». Однако навязчивые люди растягивают эту грань, выгибая попадающих к ним людей в неведомые дуги. Я раскачиваюсь от «не надо совсем» до «невозможно остановиться». Любая из этих крайностей убивает меня, убивает мою надежду на искренность и подрывает мое равновесие.
