скачать книгу бесплатно
Сергей увидел, что она смутилась, и, спохватившись, спросил:
– Вы завтра будете? На работе?
Она кивнула. Буду, конечно. Куда же я денусь?
– Тогда я завтра зайду. Только не знаю, в какое время.
Она опять кивнула.
Он помедлил немного, посмотрел на часы и попросил:
– Можно, я у вас бумаги оставлю? – и показал ей файловую папку, которую крутил в руках. Бумаги можно было и не оставлять, он вполне мог взять их домой, но ему хотелось иметь еще одно подтверждение того, что завтра он ее увидит.
– Конечно.
Она направилась к рабочему столу, привычно нашарила ключи в верхнем выдвижном ящике, открыла стоящий в углу сейф и убрала туда папку.
– Вас проводить? – вежливо спросила она.
– Нет, спасибо.
Хмельницкий не любил, когда опаздывали к нему на прием, и Сергей спешил. Он быстро шел по длинному коридору, не думая ни о чем: ни о предполагаемом договоре, ни о том, что следует сказать Хмельницкому, а о чем лучше умолчать. И о девушке с кудрявыми волосами он вроде бы тоже не думал, ему только отчего-то хотелось улыбаться. Просто так.
Май, 15, вторник
Лена пришла в институт рано, за полчаса до начала рабочего дня, сразу включила установки и стала проводить серию опытов, которые не выполнила вчера. Через два часа стало ясно, что опыты получаются, не зря она так долго над ними думала, и от удовольствия и гордости она даже тихо запела: «Целую ночь соловей нам насвистывал». И замерла, пораженная – она не пела давно, с тех пор, как стала не нужна Павлу. Лена немного поразмышляла над этим, но в окна лаборатории солнце светило так радостно, как будто обещало ей новую жизнь, совсем другую, счастливую, и опыты получались, и Сергей Александрович Курганов должен был сегодня прийти для составления технического задания, и она не стала думать о Павле и о том, что больше ему не нужна. Она снова замурлыкала: «Сад весь умыт был весенними ливнями». А потом вдруг вспомнила, как заметила вчера, что Курганов совсем ее не слушает, а только смотрит на нее как-то так, что она почувствовала себя очень красивой и уверенной в себе. И еще Лена вспомнила, как он смутился, когда она это заметила. Тут ей стало так весело, что пришлось кусать губы, чтобы они не растянулись в дурацкой улыбке.
Вспомнив о Курганове, Лена направилась к своему рабочему столу, нашарила ключи от сейфа в верхнем ящике стола и удивилась, что они нашлись не сразу, как будто вчера она положила их не на привычное место. Она еще напевала: «В час, когда в окнах не видно ни зги», отпирая сейф, и не сразу поняла, почему странно звенит в голове, почему вдруг стало так холодно, и она вцепилась в дверцу сейфа, как будто это ее единственная защита. В сейфе на документах Курганова, которые она вчера сама сюда положила, лежал прибор RSQ1670-04, разработанный по заказу Министерства обороны, протестированный и приготовленный к сдаче заказчику.
Она опять вспомнила Павла, вернее, не самого Павла, а то странное спокойствие, которое она почувствовала после страшного телефонного звонка, навсегда изменившего ее жизнь. Звонка, после которого Павла у нее больше не стало. Сейчас она точно так же была спокойна, набирая номер заместителя генерального директора.
– Нонна, ты где? – спросила Лена и даже усмехнулась, подумав, что говорит совсем как Люся.
– У себя в кабинете. – Чуткая Нонна мгновенно почувствовала серьезность происходящего.
– Пожалуйста, иди ко мне немедленно.
– Куда? В инженерную?
– В лабораторию.
Лена захлопнула крышку телефона и опять вцепилась в дверцу сейфа. На прибор она старалась не смотреть.
– Та-ак, – Нонна появилась быстро и, отодвинув Лену, тоже взялась за дверцу сейфа.
– Про пропажу приборов ты знаешь? – не столько спросила, сколько констатировала Нонна. – От Люси?
Лена кивнула.
– Я вчера вечером положила сюда бумаги, – она показала на документы заказчика и кашлянула, потому что губы не слушались. – Прибора здесь не было. Это бумаги Курганова из какого-то «Омстрона». Он может это подтвердить, он рядом стоял. Потом я заперла лабораторию, и мы с ним вышли. Вместе.
– Подожди-ка. – Нонна повернула ее лицом к себе. – Ты что, полагаешь, будто кто-то решит, что ты в этом замешана? В краже приборов? Леночка, здесь нет идиотов.
– Но я замешана, как видишь, – губы упорно не хотели ее слушаться.
– Не говори ерунды, – устало сказала Нонна, – и без того тошно. Но кто-то тебя подставить хочет, это точно. Тебя, меня и Пожидаева. – Она задумалась, потом как будто очнулась и пообещала: – Найдем. Найдем его, и мало ему не покажется!
Нонна еще постояла, вздохнула, взяла прибор и уже от двери повернулась:
– Леночка, я тебя очень люблю.
Демидова не успела ответить: дверь за Нонной захлопнулась. Лена покусала губы, чтобы не расплакаться, потопталась около установок, понимая, что работать больше не сможет, и решительно направилась в приемную к Люсе.
– О-о, – протянула подружка и посмотрела на часы, которые висели прямо над ней, и ей пришлось смешно задрать голову. – Уже обед. Вот здорово! Ты есть хочешь?
– Нет. – Есть Лене не хотелось совершенно, хотя утром она не позавтракала. – Но если ты голодна, я с тобой за компанию в столовую схожу.
– Есть я, конечно, хочу, но пойдем мы в другое место, – заявила Люся, одеваясь. – Пойдем на улицу.
На улице было тепло и солнечно, и Лена почувствовала, что холодный спазм, сжавший ее, когда она увидела прибор в своем сейфе, потихоньку отпускает.
– Валерка Пахомов, охранник, сегодня на работу не вышел. И дозвониться ему не могут, – сообщила подруга, отведя Лену в сторону от дверей института к высоким голубым елям. – А он в пятницу работал. Пожидаев определил, что в пятницу вечером камеры наблюдения у них на этаже были отключены. С полвосьмого до девяти.
– Как отключены? Как можно камеры отключить?
– Не знаю. Значит, как-нибудь можно. Кстати, Нонна один прибор нашла.
– У меня в сейфе, – подтвердила Лена.
– Что?! – Зеленые Люсины глазищи смотрели тревожно и серьезно, и Лена вздохнула. Ничего не поделаешь, она замешана в этой истории по уши. И далеко не все будут ей сочувствовать, как Люся.
– Я вчера положила в сейф бумаги Курганова, это новый заказчик.
Люся кивнула, она видела вчера господина Курганова и знала, кто он.
– Сейф был пустой, то есть без прибора. А сегодня перед обедом я в него полезла, и…
– Лена, это Ирка, – ахнула подруга. – Она тебя терпеть не может, больше некому.
Ира Ширяева, теперь Лучинская, школьная Ленина подруга, устроилась в институт вслед за Демидовой. Зачем она это сделала, никто не понимал, поскольку никакого интереса ни к науке, ни к технике Ира никогда не проявляла, а институтские зарплаты были, мягко говоря, небольшими. Вскоре после этого Ширяева, с детства часто бывавшая на даче у Лены, неожиданно для всех вышла замуж за Дмитрия Михайловича Лучинского, брата Нонны Михайловны, и с тех пор являлась полноправной хозяйкой соседского дома.
Чем Ирина занималась в институте, Лена толком не знала. Когда к ним приезжали высокие гости, особенно из-за границы, Ира организовывала им гостиницы и все остальное, включая конфеты и печенье к чаю. Это Лена наблюдала сама, поскольку несколько раз присутствовала на переговорах, рассказывала о деятельности лаборатории. Вообще-то организовывала все это Ирина не сама, а с группой девушек, которыми она командовала. В такие моменты Ира чувствовала себя исключительно важной, ходила по коридорам со свитой из тех же девушек и всячески давала понять, что она крайне занята. Выглядело это очень глупо, и Лена ее даже жалела. Но гости в институте бывали редко, и чем Ира занималась все остальное время, было непонятно.
– Люсь, ты с ума сошла? Ирка-то здесь при чем? Она знать не знает, у кого какие приборы.
– Все она знает! Чтобы пакость устроить, у нее ума хватит.
Люся Ирину терпеть не могла. Придя в институт еще студенткой, Люся попала под руководство Ирины, недолго походила за ней следом, изображая свиту, покупала ей пирожки, подавала чай и очень скоро решила увольняться. Работать лакеем она не собиралась. Тогда Хмельницкий, который каждого человека отбирал сам и каждым дорожил, пока тот не доказывал свою полную непригодность, предложил Люсе место секретаря. Она согласилась и с тех пор работой была довольна.
Обратиться к Хмельницкому Люсе тогда посоветовала Лена. Они еще были не знакомы, даже не здоровались при встрече, но в лицо друг друга, конечно, знали. В институте все друг друга знают в лицо.
Тогда отмечали Восьмое марта, и праздник уже выплеснулся из лабораторий и отделов в общий коридор. Демидова, как обычно, стояла в сторонке, и Люся случайно оказалась рядом с ней, когда генеральный с заместителями обходили подразделения. Про Демидову Люся знала только, что та учится в аспирантуре, скоро защитится, что она «блатная», то есть то ли родственница Нонны Лучинской, то ли какая-то близкая знакомая. Начальница Ирина говорила о ней всегда с усмешкой, но проницательная Люся безошибочно определила, что Ирка отчего-то отчаянно завидует скромной Демидовой.
К тому времени Люся начальницу уже совершенно не выносила и мучилась, не зная, что делать: увольняться из института ей не хотелось, она уже обзавелась друзьями, ей было удобно добираться и страшно уходить в другое место. Генеральный о чем-то разговаривал невдалеке от них, а они, стоя рядом, смотрели, как около него мгновенно очутилась Ирина и как она его пригласила на танец. Лена отвернулась от танцующих, и Люся неожиданно сказала ей:
– Я ее терпеть не могу. Уволюсь, наверное.
– Зачем же увольняться? – удивилась Демидова. – Перейди в другое подразделение. Сейчас много договоров, зарплату будут повышать.
Она единственная не сказала Люсе, что начальники хорошими не бывают, и если на каждого начальника обращать внимание, никаких нервов не хватит, или нечто в том же роде, что означало: терпи. Терпи унижения, приспосабливайся, не реагируй на хамство, поддакивай… Все так живут.
– В другое подразделение трудно перейти. Кто меня возьмет? Меня же никто не знает…
Демидова задумалась, и Люся вдруг почувствовала, что сейчас ее проблемы будут решены, Лена обязательно что-нибудь придумает, а не отмахнется от нее, как многочисленные друзья-приятели. И ее начальница Ирина далеко не хозяйка в этих стенах, хотя ведет себя именно как хозяйка. Во всяком случае, с подчиненными.
– Нужно вот что сделать, – наконец сказала Лена, – надо записаться на прием к Хмельницкому. Можно, конечно, и с начальниками лабораторий поговорить, я думаю, тебя любой возьмет, сейчас людей не хватает. Я сама могу с двумя побеседовать, я их хорошо знаю. Но это не дело, в первую попавшуюся лабораторию идти. Нужно поговорить с генеральным, он нормальный дядька, хороший.
Она не успела договорить, потому что Хмельницкий вдруг оказался рядом с ними и пригласил Лену танцевать, а потом пригласил Люсю, и она спросила, можно ли попасть к нему на прием, и он сказал, что можно.
После праздников она долго репетировала с Леной, что сказать генеральному, но репетиции оказались совсем не нужны, потому что тот сразу все понял, и уже через день Люся сидела у него в приемной в качестве нового секретаря. Марк Семенович сразу разобрался, что никакая наука Люсю не интересует, а вот работать с бумагами и с людьми – это ее.
Совершенно чужая Демидова тогда с ходу ее поняла, а вот Гришка, родной, любимый – не понял. Впрочем, он почти никогда ее не понимал. А она его.
– Точно тебе говорю, это Иркиных рук дело. Ладно, с ней потом разберемся. – Люся задумалась и выдала: – Надо к Валерке Пахомову съездить.
– Куда съездить? Зачем?
Люся вздохнула, удивляясь тупости Лены, и стала объяснять подробно, как не очень умному ребенку:
– Прибор через металлическую рамку на проходной не пронесешь, значит, кто-то из охраны должен был помочь. Пожидаев определил, что в пятницу камеры были отключены. С половины восьмого вечера до девяти. Валерка тогда работал, а сегодня не вышел. Теперь понимаешь?
– Понимаю. Валерка Пахомов у тебя на подозрении. Правда, приборы не обязательно проносить через проходную, можно вывезти с территории на служебном транспорте, сама же говорила. Но допустим, их пронесли через проходную, ну и что? Из того, что Пахомов твой не вышел на работу, скорее следует, что он здесь ни при чем, иначе зачем ему на себя подозрения навлекать? Но снова допустим, что он как-то с этим делом связан. Ехать-то ты куда собралась?
– К Пахомову. Домой. Я адрес в отделе кадров взяла.
– Как это домой? – опешила Лена. – Здравствуйте, мы к вам в гости приперлись? Так я охранников даже по именам не знаю, а они меня тем более.
– Что ты придуриваешься? – возмутилась подружка. – Просто походим около подъезда. Может, что разведаем.
– Что мы разведаем? – обомлела Лена. – Ты с ума сошла?
– Лен, – заканючила Люся, – ну давай съездим. Я тебя очень прошу. Здесь недалеко. Лесозаводская улица. Ну давай… Погода хорошая, прогуляемся заодно.
– Да что мы узнаем? Помаячим у подъезда, и что?!
– Леночка, ну давай съездим. Я тебя очень прошу. Вот увидишь, что-нибудь узнаем.
– Ладно, черт с тобой, – сдалась Лена и рассмеялась, – черт-те что…
Счастливая Люся чмокнула ее в щеку, вздохнула и призналась:
– Давай такси ловить. Это близко, но… не очень.
– Давай, – обреченно согласилась Лена и трусливо подумала, как хорошо будет, если машину они не поймают. Идея ехать к совершенно незнакомому Пахомову казалось ей запредельно абсурдной, а на улице хорошо, можно прогуляться в свое удовольствие.
Но машину они поймали – такой древний «Форд», что непонятно было, как он только передвигается. Рядом находился рынок, и подобных тачек там было много. За рулем сидел молодой парень восточной внешности, по-русски говорил хорошо, почти без акцента.
– Лесозаводская улица, – сказала Люся ему в окно.
– Триста, – сразу отреагировал парень.
– Что?! Спятил? – задохнулась от возмущения подруга. – Сто. И то много будет.
– Триста. – Лена решительно отодвинула Люсю и полезла в машину, опасаясь, как бы та под ней не развалилась.
– Вот ты всегда так, – начала ругаться Люся, но Лена погрозила ей кулаком, та только махнула рукой и полезла следом.
Лесозаводскую улицу парень нашел сразу, ехать действительно оказалось недалеко, минут пять. Подруги расплатились с водителем и отправились искать нужный дом. Делом это оказалось нелегким, поскольку таблички с номерами домов прятались за кустами сирени и акации, растущими у самых стен.
Наконец нашли дом и сели во дворе на лавочке, нежась на солнце. Двор был совсем пуст: ни детей, ни собачников, чему Лена порадовалась – не хватало еще, чтобы Люська полезла к кому-нибудь с расспросами на потеху публике.
– Что мы будем делать, если он сейчас выйдет и нас увидит? – спросила Лена скорее у себя, чем у Люси.
– Ничего не будем делать – мало ли зачем нас сюда занесло, – успокоила ее та.
– Если камеры были отключены, – рассуждала Лена, – значит, это сделал кто-то, кто имеет отношение с системе охраны. Компьютерщики, например. Черт-те что… Вообще-то выяснить, кто тогда дежурил, несложно. И кто с полвосьмого до девяти был на территории – тоже.
– Пожидаев список составил – человек тридцать. Не считая уборщиц.
– Так много? – удивилась Лена. Ей казалось, что в институте после семи практически никто не остается.
– Много, – согласилась Люся, – но все равно вычислят. Интересно все-таки, кто же этот идиот? Неужели он думал, что такие штучки ему с рук сойдут? Как ты думаешь, за это посадить могут? В тюрьму, в смысле.
Лена не успела ответить, потому что подруга вдруг толкнула ее так, что она чуть не свалилась с шаткой лавочки, и зашипела:
– Тихо.
– Ты спятила? – тоже шепотом спросила Лена, потирая ушибленный бок.
– Смотри. – Люся показала на парня с собранными в хвост длинными светлыми волосами, открывающего дверь пахомовского подъезда.
– Кто это? – спросила Лена уже обычным голосом, потому что парень скрылся внутри дома.
– Вовка Магулов из отдела информатизации. Все, – заключила Люся, – теперь мы знаем: это Магулов отключил камеры и украл приборы, а Пахомов помог их вынести.
– Люсь, – пристыдила ее Лена, – ты же взрослый человек. Ну что ты мелешь? Во-первых, с чего ты взяла, что он пошел к Пахомову? Может, у него здесь девушка живет? Или бабушка?
– Может быть. Но вряд ли. Точно тебе говорю – Магулов приборы спер!
