скачать книгу бесплатно
– Смотрите, вон там ещё кто-то лежит!
Дейдена в нашем зале не было. А последними из тех, кому предстояло проснуться, оказались Гарнет и её раненый супруг Уберто. И если женщина очнулась от наших просьб довольно быстро, то состояние её мужа однозначно было очень тяжёлым. Он не реагировал ни на слова, ни на прикосновения.
– Врача! Ему срочно нужно врача! – зарыдала Гарнет, обращаясь и к нам, и к стоящим в отдалении «агентам американской спецслужбы». – Ну что вы за люди-то такие? Мало вам заложников, вы теперь будете просто стоять и смотреть, как человек умирает? Вызовите ему бригаду медиков!
Белла, Салливан и Оберон отошли ещё дальше, делая вид, что всё сказанное к ним не относится. А мы все, хоть и столпились вокруг раненого, но не были докторами, чтобы реально ему помочь.
– Я – бывший сотрудник министерства по чрезвычайным ситуациям, – признался Никита. – Спасатель. Я умею оказывать первую помощь пострадавшим до приезда специалистов. Но в данной ситуации я затрудняюсь. Внешнее кровотечение у него остановилось, но внутреннее, скорее всего, продолжается. И удалить пулю из лёгких вне медицинского учреждения, не имея ни лекарств, ни инструментов… Ну, сами понимаете. Я не смогу. А Катя – она хоть и студентка медицинской академии, но она окончила только первый курс. И вообще планирует быть моделью, а не врачом.
– А он вообще дышит? – осторожно спросил племянник галантерейщика. – Мне кажется, он совсем не шевелится.
Катерина подошла ближе и приложила ухо к грудной клетке раненого, пощупала пульс на его руке, на шее.
– Он живой, – вынесла она своё заключение. – Пульс едва прощупывается, и дыхание поверхностное. Но он жив, и ему срочно нужна операция!
– Да, докторов сюда бы не мешало, – заметил ещё один из мужчин по имени Келл. – У него странная рана. Я владею сталелитейным цехом в Германии, производим железки для разных нужд. Как-то у нас на производстве была травма. Одному парню пробило плечо металлическим штырём, – он поморщился. – Сколько лет прошло, а я до сих пор помню, как у него фонтаном хлестала кровь, несмотря на все наши усилия наложить давящую повязку. И так было до приезда врачей. А здесь, вон какое ранение, и ничего…
Ещё минут десять мы обсуждали разные несчастные случаи и способы оказания помощи пострадавшим, а затем эта тема сама себя исчерпала. Что говорить, когда надо действовать? А как действовать, когда от нас здесь ровным счётом ничего не зависит?
Состояние Уберто было без изменений. И наше положение людей, незаконно лишённых свободы и запертых в неизвестном помещении, не менялось аналогично. Все обречённо расползлись по залу и расселись на полу группами по два-три человека.
Пожалуй, только один галантерейщик проявил небывалую прыть, осматривая каждый сантиметр стены в поисках замаскированной двери или окна. И удача ему отчасти улыбнулась. С одного из четырёх углов зала сразу же при приближении Джошкуна бесшумно вбок отъехала перегородка. Галантерейщик закричал:
– А-а! Она шевельнулась! Все сюда! Здесь открылась дверь!
Мы разом вскочили на ноги и побежали смотреть, что там такое. В проёме ничего интересного не оказалось. Узкий, слегка закруглённый направо коридор, длиной шага в четыре, и маленькая кабинка биотуалета. Санитарные условия для тех, кому приспичит.
– Они что? Издеваются над нами? – возмутилась Тиша, супруга Келла. – Мы столько денег выложили за билеты в этом круизе, чтобы…
Что именно хотела сказать женщина, было понятно на всех языках по одному только брезгливому выражению её лица. Но договорить свою мысль Тиша не успела, потому что нас отвлёк пронзительный крик Гарнет. Мы бросились к заплаканной кубинке и даже не сразу поняли причину её истерического состояния. Дело в том, что за ту минуту, что мы осматривали выделенный нам санузел, а Гарнет лишь на миг повернула голову в нашу сторону посмотреть, что там у нас происходит, её супруг Уберто просто-напросто исчез.
Его не было ни на прежнем месте возле женщины, ни в других местах зала. И мы предполагаем, что он не мог физически растаять и испариться. Следовательно, тело кто-то унёс. Но кто это сделал и каким образом, если пятьдесят человек, находящихся в этом странном стеклянном помещении, не видели, чтобы где-то открывалась дверь, и здесь появлялись новые люди? Вопросов было так много, а ответы по-прежнему отсутствовали, и мы все почувствовали себя ещё более напуганными и беззащитными.
– Может, нас накачали какой-то наркотой, и мы видим галлюцинации? – предположила ещё одна женщина.
– Все разом видим одни и те же картинки? – Алиса фыркнула. – Цирк дрессированных мыслей?!
– Тут, наверно, есть потайные люки в полу, – выдвинул наиболее разумную версию Джошкун и активно принялся ползать на четвереньках, постукивая по полу и прикладывая к нему ухо.
– Куда они его забрали? Зачем? За что? – безутешно повторяла Гарнет, находясь в подобии транса и будучи не в силах даже плакать. – Он ведь ничего плохого не делал. Всю жизнь занимался наукой. Изучал какие-то древности, писал статьи для журналов. За всю жизнь слова грубого никому не сказал. А как всегда защищал слабых и обиженных? Уберто очень остро реагировал на несправедливость, и каждый раз пытался её исправить. Зачем его украли, если мы и так уже кем-то украдены?
– А это мы сейчас выясним!
Келл, похоже, был не робкого десятка. Переговорив о чём-то с Никитой и ещё с несколькими крепкими ребятами, они угрожающе двинулись в направлении Беллы, Салливана и Оберона, требуя от этой троицы объяснений по сложившейся ситуации. Впрочем, задавать много вопросов зажатым в углу людям и не потребовалось. Мужчины, как и Алёна, быстро сообразили, что эти бандиты не имеют ничего общего с американской разведкой. Ведь будь это так, разве б сидели они с нами взаперти в одной комнате и без оружия? В считанные минуты вся троица оказалась связанной подручными средствами: платками да шлейфами от вечерних платьев местных красавиц. А Салливану и Оберону, в отличие от Беллы, прилетело вдобавок и несколько крепких тумаков за их оскорбительное поведение в баре, равно как за убийство Дейдена и ранение Уберто.
– Ещё и за меня им добавьте затрещину, ребята! – не замедлила вставить свою шпильку Алиса. – Эта мразь пыталась убить меня в кафе только за то, что я не говорю по-французски! И я не удивлюсь, что нас держат здесь по их милости. Но ничего, сейчас следователи увидят через свои скрытые камеры, что мы не разделяем террористических убеждений этих типов, и нас непременно освободят. А этих пусть забирают к себе на допросы. Пожалуйста! Да мы все дадим против них свидетельские показания!
Однако и после этих слов в нашем зале ничего не менялось. Никто не приходил, никого не вызывали на допрос, не предоставляли никому объяснений и извинений. Телефоны наши работали, но они по-прежнему находились вне сети. И максимум, на что их можно было использовать, так это сделать для себя несколько памятных снимков, которые впоследствии могут послужить хоть вещественными доказательствами, хоть сенсацией среди друзей и знакомых.
Алиса своего телефона при себе не обнаружила, он остался в кафе на нашем столике. Алёна в тот вечер и вовсе не брала на праздник средство связи. Поэтому сёстры Южанины в плане сбора «вещественных доказательств» оказались обделёнными. Алёна отнеслась к подобному ограничению вполне спокойно, а вот Алиса от неподдельных страданий едва не упала в обморок – такую слабость она стала ощущать. Поэтому я не удержался и поделился с ней своим телефоном. Зачем он мне сдался, если я не могу с него позвонить? Да и его настройки постоянно перескакивали на заводские, сбрасывая установленную дату и время. И вообще надо отметить, что во времени мы были сильно дезориентированы. Из пятидесяти человек среди нас нельзя было найти и двоих, чьи часы показывали бы одно и то же. А субъективное ощущение у каждого своё. Как определить, сколько прошло минут или часов с того момента, как мы здесь очнулись?
Согласно швейцарским механическим часам галантерейщика, которые стояли в тот момент, когда он пришёл в сознание, но которые он сразу добросовестно завёл и запустил, прошло уже двенадцать часов. Но это же не могло быть правдой? Никто из нас не жаловался на голод или усталость, никто не пользовался туалетом, никто не ложился спать. А все эти признаки есть определённые показатели биологических часов организма. Да, стресс, конечно, играет свою роль, но не в таких же объёмах? Значит, времени прошло немного. С другой стороны, сколько вопросов было задано, сколько предпринято попыток выяснить правду?! Тот же Джошкун дважды прополз на брюхе по всему полу, выискивая потайные люки. А это требовало времени, и совсем не пяти минут, как показывали телефоны у многих. Поэтому пару часов, по моим подсчётам, прошло точно. А определённости, что ожидает нас дальше, так и не было.
Возмущение и испуг у людей плавно сменились на отрешённость и безразличие. Все расползлись по залу и растянулись на полу в тех позах, кому в каких было удобно. С потолка и стен на нас светил ровный голубой свет. Иногда по воздуху, совсем как на лайнере, мимо проплывали серебристые капли воды. Они мягко прикасались, отталкивались от человека или его одежды, от пола или стен и снова приходили в свободное движение. Но внимания на них уже никто не обращал.
– Мы все тут кувыркнёмся, – невесело произнёс в затянувшейся паузе террорист Оберон. – И те, кто связаны, и те, кто не связаны. – Вот она: цена бумаг Дейдена. Говорили же вам в кафе: «Отдайте украденное, и никто не пострадает». Так нет, упрямились и геройствовали. А теперь пострадают все. Спецслужбы русских не оставят в живых столько свидетелей.
– А что это сразу русские спецслужбы? – возмутилась Алиса. – Здесь что, на стенах написано: «Сделано в России»?
– А кто нас ещё похитил, если не русские?
– Нет, ну зашибись! Железный аргумент! – Алиса хохотнула. – Вот она: ваша западная твердолобость и тугодумность! Никакой фантазии! Одни шаблоны! Чуть что – сразу русские у них виноваты! Другие вон что – и ничто! А мы, чуть что – сразу что!
Белла закивала головой, соглашаясь со своим напарником:
– Да, это вполне могут быть происки русских. Дейден искал каналы продажи секретных данных во Францию и в Россию. А если учесть, что вы все здесь понимаете по-русски, то… всё сходится.
– Что с чем у вас сходится? Никакой логики не вижу. Ещё скажите, что мы все, кроме вашей троицы, работаем на Кремль!
– Да кто вас, русских, разберёт? – съязвил Салливан.
Несколько туристов во главе с Келлом громко принялись доказывать свою европейскую принадлежность:
– Что за бесцеремонность: объединять всех в одну команду? Я говорю по-русски потому, что у меня международный бизнес. Но я патриот своей страны и шпионажем в пользу Кремля не занимаюсь!
А галантерейщик-турок тут же оправдался:
– Я вообще на шести языках понимаю. И я, и мои племянники. Мы много лет обслуживаем международные рейсы, и ничего плохого русским не делали. Напротив, всегда старались им угодить. Талбот, мальчик, подтверди мои слова! А будь здесь и Мурат, он бы тоже сказал, что вы заблуждаетесь! Зачем русским меня похищать?
– Да не слушайте их, Джошкун! – успокоила галантерейщика Алиса. – Они не ведают, что говорят. Их же так воспитывают с детства: «С неба дождик, с неба град – это русский виноват!». Своих мозгов нет, вот и верят во всякие глупости. Ледниковый период, думаете, кто устроил? Мы, конечно! Из космоса метеорит прилетит. Чья вина? Наша, разумеется! Назавтра у их Президента на заднице прыщ вскочит, угадайте, чьи спецслужбы они в этом обвинят?
– Что есть, то есть, – усмехнулся бывший муж Алёны. – Америка по всему миру беспредел учиняет, никто и слова не скажет. Все боятся. А тут нашли удобную версию: русские! Ха!
– Да-да, я тоже считаю, что нас похитили американцы, – поддержала Никиту Екатерина.
– Американцы? – сразу несколько голосов вступились за честь Америки. – Что, теперь по эту сторону океана нашли крайних? Да если бы вы были интересны нашим спецслужбам, вы бы и до лайнера не дошли. Вас повязали бы прямо на билетном контроле, и привет! Нет, это не американцы. Раз ваш Дейден продавал что-то французам, то французы нас и украли. Это очевидно.
– Почему же мы тогда сидим здесь в полном составе, что и в кафе? Если бы среди нас был французский шпион, его бы уже давно вызволили и не держали с нами в заключении, – высказался я, чтобы не быть безучастным к разговору и не вызвать подозрений.
– А может, среди нас и не было этого французского шпиона, как предположили трое этих вооружённых идиотов?
– Да какие французы? Я вас умоляю! – к разговору подключился ещё один «политический обозреватель». – Они не способны на крупные операции. Вот бельгийцы или норвежцы – другое дело!
– А я скорее поверю, что это происки китайских или северокорейских военных.
– Китайцы? В этих водах? – засмеялась Тиша. – Это несерьёзно, господа.
– Может, пираты? – предположила Алёна. – На нашем корабле плыло столько состоятельных и откровенно богатых семей…
– И почему же они тогда остановили свой выбор на пассажирах нашего класса? Мы особым богатством не блещем. Зарабатывать умеем, но деньгами не швыряемся.
– А кто вам сказал, что мы единственные пленники с нашего корабля? Нет, в этой стеклянной коробке мы единственные, но, может, за стеной сидят в подобном положении и другие пассажиры? – вновь добавил мрачных прогнозов связанный Оберон. – Они украли нас всех, и всех же и убьют.
– Хотите сказать, что пираты затопили весь наш корабль? «Престиж» ведь непотопляем! – возразила ещё одна женщина по имени Рада.
– Про «Титаник» кто-то также говорил.
– Боже мой, давайте не будем о «Титанике», у меня сейчас случится истерика. И не только у меня, я думаю. Сколько можно слушать страшилки? Меня уже тошнит от них!
– Меня тоже тошнит. Будь проклята моя морская болезнь! – опять простонала Катерина.
– Нас всех здесь грохнут, это факт.
– У нас есть всего один шанс на спасение, – брат Беллы вновь попробовал захватить лидерство в коллективе. – Нам надо объединить наши силы. Конечно, вы гражданские. Но наш военный опыт позволит нам противостоять тем, кто нас украл. Только так мы сумеем отвоевать нашу свободу. Развяжите нас!
Алиса громко рассмеялась, высказывая вслух общее мнение:
– Да кто с тобой станет объединяться, Салливан, когда ты пару часов назад живых людей расстреливал? Нам твой террористический опыт даром не нужен. И не мечтай о сотрудничестве.
Келл закивал в знак одобрения:
– С преступниками мы не сотрудничаем и в панику впадать не станем. Если бы нас хотели убить, нас бы не похищали. Мы кому-то нужны. Не ясно только, кому, и зачем? Почему с нами никто не вступает ни в какие переговоры?
– А зачем с нами вступать в переговоры? – вновь озадачились «политические эксперты». – Мы – товар для обмена. Переговоры будут вестись с теми, с кого захотят получить за нас выкуп. И, скорее всего, этот выкуп будет немаленьким. Эх.
В возникшей паузе всхлипнула Гарнет:
– Да с чего вы решили, что нас вообще похитили люди? Может, это происки инопланетян, и нас давно уже везут на их летающей тарелке к ним на планету?
– Ага, в другую Вселенную!
– Вселенная всего одна. Вы астрономию, что ли, не изучали?
– Ну, не в другую Вселенную, а в другую галактику. Какая разница для нашего положения? Я же Вашу теорию поддерживаю.
– Для нашего положения разницы нет, Вы правы.
Сразу несколько голосов бурно запротестовали:
– Конечно, никакой разницы нет, потому что всё это чушь! Никаких инопланетян не существует. Это всё выдумки. Ненаучно.
– Про злобных микробов, проживающих внутри нас и пожирающих людей изнутри, учёные тоже долгое время говорили, что это всё выдумки. Но микробы ведь есть.
– И что Вы этим хотите сказать? Что нас сейчас похитили злобные микробы?..
Догадкам, предположениям, пустым разговорам в нашем зале не было ни конца ни края.
– А какой версии на тот момент придерживались лично Вы? – заинтересованно спросили студенты.
Владимир Иванович по-стариковски переспросил:
– Какой-какой? Наиболее вероятной, разумеется. Я сомневался, что нас украли пираты, и отметал фантастические версии о космических захватчиках. Дейден ещё до отплытия «Престижа» был под плотным кольцом наблюдения. И пасла его не наша служба. Значит, оставалось подозревать разведки других стран. Аргументы о том, что в этих водах не должно быть китайцев или корейцев, были несерьёзными. Моя работа давно научила меня подозревать всех. Похитителем мог оказаться кто угодно, хоть самое малочисленное племя с тихоокеанских островов, если им тоже вдруг понадобится информация о климатическом оружии. И переместить нас, пока мы были без сознания, могли в любую часть света. Мы могли находиться как на секретной военной базе где-нибудь в Северном ледовитом океане, так и в жарких песках африканской пустыни. И это было ещё не самое главное, о чём нам следовало беспокоиться.
Данный мной Дейдену совет о расширении круга знакомых, чтобы ввести шпионов в заблуждение, сослужил этим людям плохую службу. Не зная, кто из нас является потенциальным приобретателем секретов Дейдена, нас похитили всех разом. И теперь, естественно, за нами наблюдали. Я был уверен, что через это цветное стекло нас разглядывали чуть ли не под микроскопом, а специальные компьютерные программы и целый штат психологов изучали наше поведение и личность каждого. Кто лидер? Кто ведомый? Кто сомневающийся? Кто живёт по принципам? У кого их нет? Кто умён? Кто болтлив? Кто наиболее скрытен? Они просчитывали всех, и меня, в том числе. А какая самая важная задача у секретного агента? Правильно, не выдать себя. Мне необходимо было казаться обычным человеком. В меру активным, в меру скромным, в меру напуганным. Никто не должен был догадаться о том, что мне было что скрывать. И я старался соответствовать данной модели поведения. Я поддерживал сестёр Южаниных и Гарнет, потерявшую супруга, перебрасывался репликами с Джошкуном и Келлом, иногда задавал вопросы бывшему мужу Алёны Никите и его подруге Екатерине.
Время в нашем заключении, казалось, остановилось. И это было очень странное чувство. Вообще, каждый человек, начиная с подросткового возраста, приучает себя к мысли о том, что необходимо спешить. Мы вечно куда-то несёмся и делаем массу дел сразу. Ведь так? А тут у нас появилось огромное количество времени, а мы совершенно не представляли, как нам его использовать.
– Эй, а когда в зале появилась эта тумба? – в тишине, к которой мы постепенно стали привыкать, громко спросил кто-то из мужчин, и мы вновь живо подскочили на ноги.
В нашем зале действительно появился новый предмет, которого не было здесь изначально. И мы опять проморгали столь важный момент. Откуда взялась здесь эта каменная тумба? Кто и когда её принёс? С какой стороны? Почему так бесшумно?
Мы с любопытством подошли ближе. Тумба была шириной в пятьдесят на пятьдесят сантиметров, а высотой метра в полтора. Внутри неё была выдолблена большая круглая ёмкость, вроде чана, и сейчас она до краёв была заполнена чистой водой. С двух сторон в чан были опущены стеклянные черпаки, с квадратными кружечками на конце, чтобы можно было набирать ими воду.
– Вы думаете, это питьевая вода? – с подозрением и присущей ей брезгливостью спросила Тиша.
– Ой, я так сильно хочу пить! – пожаловалась Катерина и вопросительно посмотрела на Никиту.
Бывший спасатель выразил свои опасения:
– А если нас хотят отравить?
Половина пленников с ним тут же согласилась. На что вторая половина резонно заметила, что смысла в подобном действии нет. Железный аргумент Келла: «хотели бы убить – не похищали бы», всё больше завоёвывал умы нашего коллектива.
– Она выглядит обычной водой, без цвета и запаха, – вновь прокомментировала свои наблюдения молодая модель. – И меня так вымотала моя тошнота, что мне, честное слово, уже без разницы: вода это или яд. Давайте на мне попробуем!
– Катя, да ты что? Я не позволю!..
– У меня нечто подобное твоей тошноте было в прошлом году, – заметила одна из женщин. – Мы с подругами отправились в круиз вокруг Южной Америки, и все две недели, что я была на лайнере, меня штормило от морской болезни. Мне полегчало только в два последних дня путешествия. Но это ещё полбеды. Потому что когда круиз закончился, и я ступила на материк, мне снова стало плохо и пришлось обращаться к врачу. Доктор сказал, что это морская болезнь наоборот. Слишком слабый у меня мозжечок. Сначала он очень долго привыкал к равномерной качке, а потом ему потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к её отсутствию. И у тебя, Катя, похоже, также. Вот нас ведь уже не качает, верно?
– Умоляю Вас, давайте не будем о качке! У меня опять закружилась голова! Я всё же попью.
– Благородное решение: спасти других ценой собственной жизни, – злорадно похвалила девушку Алиса. – Хотя я бы лучше в качестве опыта напоила террористов. Убить убийц, наверно, не такой страшный грех, как смотреть на страдания этой болезной?!
Жажда к этому моменту начала мучить уже многих. Поэтому идея Алисы проверить безопасность воды на людях, которые сами недавно всем угрожали убийством, большинству пленников пришлась по вкусу. Келл и Никита быстро зачерпнули по черпаку воды и силком напоили Беллу, Салливана и Оберона.
Связанная Белла откашлялась и сквозь зубы процедила:
– Я вам всем это припомню!
Но её угрозы уже никого не пугали. Более того, они практически потонули в возгласе нашего удивления. Ведь одна из стен нашей стеклянной коробки подвинулась, и в образовавшемся проёме показался Уберто.
– Вот вы где?! – радостно воскликнул он, переступая порог. За его спиной перегородка вернулась на место, но он этого даже не заметил, выискивая глазами в нашей компании свою супругу. – А я боялся, что я в этом странном месте совсем один. Гарнет, как ты?
Гарнет стояла на месте, словно пригвождённая:
– Уберто? Откуда ты здесь взялся? Где ты был? И твоя рана… Нет, не может быть! Мы все видели, как ты чуть не умер!
По лицу женщины было похоже, что она вот-вот упадёт в обморок. Ведь этот Уберто, который сейчас бодрой походкой зашёл в наш зал, раненым не являлся.
