скачать книгу бесплатно
Останься
Валерий Горшков
Хирург Центральной больницы Рош-Аинда Саймон Дорф получает в подарок от жены наручные часы. Их стрелки останавливаются в 3:15 ночи, и в тот же момент пропадают люди. Саймон оказывается последним человеком на Земле. Но безлюдный мир продолжает жить, точно все стали невидимыми. Чтобы разгадать тайну всеобщего исчезновения и спастись, Дорфу нужно вспомнить, что произошло той ночью. Однако сделать это ему будет непросто, ведь правда скрыта в нём самом.
Валерий Горшков
Останься
Посвящается всему, что не сбылось
«– А где же люди? В пустыне так одиноко…
– Среди людей тоже одиноко».
Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»
Машина заглохла прямо на проезжей части посреди частного квартала. Саймон помучил немного стартер, предприняв несколько попыток запустить двигатель, но сдался, когда взглянул на лежащую стрелку уровня топлива.
Прихватив с пассажирского сиденья полупустую бутылку бурбона, он выбрался наружу, и, даже не закрывая дверь, двинулся дальше пьяным шагом.
В спину ему бил желтоватый свет фар, из салона автомобиля доносились помехи радиоприёмника. Вокруг пахло остывшим асфальтом, а от лужаек по обе стороны от него тянуло свежескошенной травой.
Казалось, всё здесь было как раньше, но отсутствовала натуральность. Ни тебе трелей ночных птиц, ни звуков сверчков, ни шумов из домов, аккуратными рядами сжавших дорогу. Свет не горел ни в одном окне. Город далеко позади тоже поглотила тишина. Не было даже ветра. В сгустившейся вокруг тьме уже достаточно отошедший от своего авто Саймон слышал лишь собственные шаги и барахлящую в оставшейся за поворотом машине магнитолу.
– Если меня кто-то слышит, знайте: вы не одни, – проговорила она.
– Я бы на твоём месте не был так уверен, – Саймон отглотнул из бутылки, раскашлялся и отшвырнул её в сторону.
Склянка звякнула об асфальт, но не разбилась, а отлетела в траву и глухо закувыркалась в ней.
Идти оставалось недалеко. Ещё метров пятьдесят, и он на месте. Конечную точку своего маршрута он видел отсюда – газон вокруг участка уже успела захватить дикая растительность. Правда, сквозь неё всё ещё просматривались окна первого этажа здания.
Подойдя к тому месту, где, как он предполагал, должна была находиться входная дверь, Саймон достал из-за пояса кислотно-оранжевый сигнальный пистолет. Он был уверен – никто не придёт, но всё равно запустил в ночное небо красную ракету.
Вспышка ослепила его. Шум выстрела ещё раскатывался по безмолвному району, когда Саймон наконец смог отморгаться. Ракета уже заканчивала свой полёт где-то в конце улицы. Не дожидаясь её падения, Саймон нырнул в густую траву и продрался сквозь неё ко входу.
Отперев замок, он шагнул внутрь и, пройдя через грязный коридор, оказался посреди знакомой гостиной. На пыльном подлокотнике кресла всё так же лежал пульт от телевизора. Стоило нажать кнопку, и экран ожил, но продемонстрировал лишь помехи. Когда он показывал что-то другое в последний раз? Уже давно, в прошлой жизни, как раз перед его днём рождения.
– Малыш, у тебя завтра день рождения, а ты так и не сказал мне, что тебе подарить, – Дженнифер хитро посмотрела на него, уже представляя, как он нахмурится.
– Специальная трёхслойная подошва подарит вам великолепные ощущения при ходьбе, – обещали с экрана, – а инновационная технология «ultra dry» защитит кожу ног от пота и грибка. Только сейчас! Закажите одну пару шлёпок, и вторую мы вышлем вам совершенно бесплатно! Но это ещё не всё! Позвонившему в течение десяти минут мы подарим чудесный освежающий спрей для ног. Звоните сейчас, телефон указан внизу экрана. И поторопитесь, количество товара ограничено…
– Джен, который час?
– Ну опять ты уходишь от разговора. Без двадцати четыре.
– Мне чертовски нужны эти тапки. Понять не могу, как я прожил без них целых тридцать два года. У тебя, кстати, осталось семь минут, иначе не дадут спрей.
– Дурак! Саймон, ты самый настоящий дурак! – она бросила в него кусочек сахара, который только что собиралась положить в кофе.
– Но почему? Я же сказал тебе, чего я хочу. Ты что, не слышала? У них же трёхслойная подошва! – он прищурился, понимая, что сейчас последует буря эмоций.
– Говорю же… Дурак. Я с тобой не разговариваю. А ещё у нас не осталось сахара. Теперь мне придётся пить невкусный горький кофе, и всё из-за тебя. Всё, теперь точно не разговариваю, – сказала она и отвернулась к окну.
Саймон поднял с кресла неудачно брошенный кубик сахара, зажал его зубами и тихо подошёл к ней.
– Не дуйся, я пгынес тепе твой хахаг, – она не повернулась, но он увидел ямочки на щеках, которые говорили о том, что она улыбается.
– Давай, – она подставила руку, продолжая глядеть в окно.
– А ты фофегнись и вогьми.
Она, наконец, рассмеялась. Рассмеялся и он, уронив уже никому ненужный сахар. Сгрёб её в объятья и поцеловал. Он любил её целовать. Любил всё, что с ней связано – её зелёные глаза, то, как она хмурится или, чуть приподнимая правую бровь, удивляется, как смеётся. В общем всё.
– И всё равно ты дурак, Саймон Дорф, но самый любимый, – она встала на носочки и быстро чмокнула его в губы.
И тут Саймон заметил, как что-то промелькнуло в её взгляде.
– Ты что задумала? – спросил он, продолжая смотреть в её кошачьи глаза.
– Я знаю, что тебе подарить. Мы сейчас, пойдём и купим тебе часы. Красивые дорогие часы.
– Ну уж нет, так дело не пойдет. Не нужны мне никакие часы, – он поставил её на пол и поспешил убежать подальше, но она поймала его за футболку и не пустила.
– Почему нет? У тебя же их никогда не было.
– Во-первых, это дорого. А с твоей стипендией это дорого вдвойне. Во-вторых, часы у меня были, просто они долго не задерживаются. Я либо теряю их, либо ломаю, либо с ними ещё что-нибудь случается. И в-третьих, мне кажется, будто в них я словно в каких-то наручниках.
– Опять ты выдумываешь глупости. Хорошо, давай телефон, закажу тебе твои чудо-тапки, раз тебе ничего не нужно, раз ты меня совсем не любишь…
– Ладно, ладно, – сдался Дорф, – идём за твоими часами.
– Твоими часами, – она улыбнулась и поспешила в комнату одеваться.
Саймон плюхнулся обратно в кресло и вынырнул из воспоминаний. Телевизор на стене перед его глазами вновь показывал лишь помехи, а дом стал серым, невзрачным.
С виду всё осталось как прежде, но не было красок, того самого своеобразного запаха, который символизирует жизнь. Как давно он здесь не был? Месяц? Год? Два? Казалось, прошла уже целая вечность. Он вдруг понял, что время перестало играть роль какой-то отправной точки.
Дорф снова закрыл глаза и мысленно вернулся в тот чудесный июльский день, когда на столе, дымясь, стоял недопитый кофе Дженнифер, когда по телевизору рекламировали проклятые шлёпки, вернулся в последний счастливый день, который помнил.
Стоило им тогда ступить за порог дома, как упирающийся в него сетчатый забор тут же загремел под лапами тяжеловесного соседского питбультерьера. Чёрный пёс лаял, хрипя на вдохах, слепо шаря по испуганной Дженни своими поражёнными лейкомой мутными глазами и с треском скребя когтями стальные ячейки забора.
– Грим, ты чего? – рассмеялась Дженни, поборов оторопь. – Это же я, Джен.
Она было потянулась ко псу, но Саймон поспешно отдёрнул её руку и отвёл к машине.
– Эй, Грим! – вылетел из дома старик-сосед. – Прекрати!
Питбуль оттолкнулся от забора и огрызнулся на хозяина.
– Что б тебя, зверюга проклятая… – тот отдёрнул руку, а второй, совершенно не страшась разъярённого животного, приподнял его за ошейник. Грим заскулил.
– Старый плут совсем поплохел, а? – спросил Саймон. – Уже не помнит наших сосисок?
– Не думал я, что с ним это случится, – сосед наотмашь шлёпнул пса по морде и отпустил ошейник. – Домой!
Пёс, сгорбившись от обиды, поковылял к крыльцу.
– Ему едва ли не столько же лет, сколько нам с Фрэнсис… М-да… По собачьим меркам он уже реликвия, усыплять мне его жалко. Добрая псина ведь когда-то была.
– Не то слово, Алан. Пока зрячий был, даже кошек боялся, – усмехнулся Саймон, садясь в автомобиль.
– Он меня так перепугал… – сказала Дженни. – Я готова поклясться, что он смотрел на меня.
– Не выдумывай, он ослеп ещё до вашей первой встречи, – Саймон включил магнитолу, но та лишь дважды кашлянула и погасла. – Зараза…
Он стукнул по ней кулаком, и из динамиков заиграл джаз.
– Да, но… Знаешь, в его глазах не было пустоты, они были осознанными. Не могу объяснить, обычно он смотрит по-другому.
– Может он и сказать тебе что-то пытался? – усмехнулся Дорф, разгоняя машину по автостраде.
– Следи за дорогой, – выдохнула Дженни и отвернулась к окну.
Мимо проплыл рекламный билборд, и она приподнялась на сиденье, провожая его взглядом.
Саймон поправил зеркало заднего вида, ловя отражение щита. В его центре на чёрном фоне красовалась старинная детская колыбелька, а снизу тянулись прерывистые белые буквы.
– Колыбель… Чего-там? – Дорф не успел прочитать.
– Колыбель мертвецов, – ответила Дженни. – Выставка старинных детских вещей.
– Хочешь сходить?
Дженни покачала головой.
– Название идиотское, – Саймон рассмеялся. – Колыбель мертвецов, мир глазами слепцов… Это я к слову про Грима.
– Следи…
– За дорогой?
– За руками, – Дженни шлёпнула его ладонью в лоб и наконец тоже рассмеялась.
Саймон остановился у бордюра напротив часового салона и заглушил двигатель.
– Значит, расклад такой, – он заговорщицки понизил голос, зная щепетильность Дженнифер в выборе дорогих покупок, – тиснем котлы и наутёк. Шмыря беру на себя.
– Не пали контору и просто наблюдай, фраер, – улыбнулась Дженни и подалась к нему, намереваясь поцеловать, но стоило Дорфу наклониться к ней, как она резво отстегнула ремень безопасности и выскользнула наружу, показывая ему язык.
Он запер автомобиль и поспешил обогнать Дженни, чтобы открыть перед ней стеклянную дверь, на которой чуть ниже уровня глаз золотом поблёскивало название часового салона – «Реверс».
– И не будь скупердяем, я тебе всё-таки подарок покупаю, – она одарила его игривым взглядом и прошмыгнула внутрь, остановившись у крайнего стеллажа.
Яркий, но в то же время не нервирующий, свет насквозь прошибал с особой тщательностью наполированные стеклянные полки, из-за чего складывалось впечатление, будто часы, выстроившиеся ровными шеренгами в иерархическом порядке, висят в воздухе.
Не только полки – всё помещение было точно вылизано ротой солдат – блестели и кафельный пол, и высокий потолок, и даже кожаный диван в углу сверкал как гигантский начищенный ботинок. От всей этой стерильности Саймону вдруг стало трудно дышать, словно и воздух здесь тоже подвергается какой-то специальной отчистке.
– Что скажешь, малыш? – Дженни изогнула свой тонкий пальчик о стеклянную дверцу стеллажа, совсем не боясь её испачкать. Она уже успела что-то присмотреть. – Вот эти.
– Да их можно на вагон шлёпок выменять, – удивился Дорф, глядя на ценник, – и к тому же они электронные. Слышал, такими бомбы детонируют, а у меня пока нет бомбы. Туговато, знаешь ли, стало в последнее время с тротилом в нашем городе…
– Ищете что-то конкретное? – улыбнулась материализовавшаяся между ними консультант. – Отличный выбор, давайте я вам покажу поближе…
Девушка уже потянулась к замку, но Саймон покачал головой.
– Нет, спасибо, мы за часами пришли, а не за центром управления полётами, – он сделал пренебрежительный жест рукой, мол, знаете, на дух не переношу электронику.
И это было правдой. Саймон относился к тем людям, которые привыкли к вещам прямого назначения. Если речь шла о часах, то в них не должно быть ничего лишнего, максимум – календарь, но никак не МР3-плеер или кофеварка.
– Покажите вот эти, – Дженни, только взглянув на Дорфа при виде первых часов, сразу же поняла, что ему нужно.
Наверное, из-за этого он её и любил – она понимала его лучше, чем он сам. Хотя не только из-за этого, или даже совсем не по этой причине. Даже если б они с ней говорили на разных языках, он бы не любил её меньше. Но само осознание того, что она чувствует его на каком-то недосягаемом простым пониманием уровне, заставляло Саймона буквально щипать себя за бедро, чтобы понять: не спит ли он, реальна ли эта девушка на самом деле?
– Проснись, малыш, – она ущипнула его за ногу, заставив прийти в себя.
Только после этого Саймон понял, что уже целую минуту неподвижно глядит на часы, к которым его подвела Дженни.
Да, именно их он и хотел. Пожалуй, никакие другие часы он бы не надел на своё запястье. Широкий кожаный ремешок, тёмно-коричневый, почти чёрный, прошитый светлыми тугими нитками, продолжал аккуратный металлический корпус. Циферблат в тон ремешку имел дополнительные стрелки для раздельного отсчёта долей, секунд и минут с часами. В довесок ко всему, помимо филигранно подогнанной головки воротка, боковой торец имел две хромированные режимные кнопки для управления хронографом. Это были его часы.
Но тут взгляд Дорфа скользнул вниз на ценник.
– Они ужасны… – проговорил он, пересчитывая знаки в числе. – Господи, да я в жизни такого убожества не видел!
– Вообще-то это «Такт», – цокнула языком консультант. – Им дизайн делает фирма Мигелли Альфонсо.
– Самого Мигелли Альфонсо?! – воскликнул Саймон и оттащил от стеллажа Дженни. – Малышка, отойди, ты отбрасываешь тень на творение Мигелли-кем-бы-он-ни-был-мать-его-Альфонсо.
– Простите, можно мы сами выберем и позовём вас? – Дженни дождалась, пока консультант отойдёт, и подвела Саймона к соседнему стеллажу. – Ну хорошо, а как тебе эти?
Дорф не задержал на них взгляда и сразу изучил ценник. «Сикей». Цена на порядок выше «Такта».
– Да за такие деньги они должны время назад возвращать!..
– Может уже выключишь режим Гобсека[1 - Гобсек – ростовщик, главный герой одноимённой повести французского писателя Оноре де Бальзака. Скупость Гобсека так велика, что приносит вред ему самому.]? – нахмурилась Дженни. – Я же просила тебя унять своего внутреннего Скруджа[2 - Скрудж МакДак – персонаж компании Disney, антропоморфная утка-миллиардер, отличающаяся скупостью и жаждой накопительства.], у меня есть деньги.
– У тебя есть деньги на произведение искусства от Фернандо Алонсо[3 - Фернадо Алонсо Диас – испанский автогонщик, двукратный чемпион мира серии Формула-1.]?! Откуда?
– Мигелли Альфонсо! – крикнула консультант из дальнего угла торгового зала.
