Как угомонить Фуфлю при помощи собачьей расчёски

скачать книгу бесплатно


– Ви а зе шампиньонс? – спрашиваю я.

Снова хохочу своей остроте.

– Шутка, которую нужно объяснять – не лучше шампиньонов, – подмечает Сосиска.

– Не слишком-то ты их жалуешь. И что же, только чайные грибы нормальные?

– Почему, Лисички – мировые грибочки, да и Белые тоже ничего, занудливы правда немного… Но ты бы не смогла ни с кем из них общаться, потому что твои мысли откалиброваны под частоту моих.

– Хороша калибровка, – хмыкаю я, почёсывая уже начавшую зудеть шишку на голове. – Всем здравствуйте, я – калиброванный кретин, умею говорить с грибами, но только с чайными. Если за деньги – вообще отлично, но могу показать и так… Слушай, а давай подзаработаем? Мне как раз деньги нужны на аренду квартиры. Ты будешь читать мысли прохожих и говорить мне, а я типа угадывать, как Акинатор.

– Только если потом выпустишь меня в водохранилище, – говорит Комбуча. – И сама будешь их калибровать.

Калибровать людей ударами по голове я не готова. Пропащая идея. Хоть шерсти клок с разумного чайного гриба взять. И как же мне его использовать? Чем он сможет мне помочь?

– Наладить общение с Фуфлей, – отвечает на мой непроизнесённый вопрос Гриб.

– То есть ты все мысли мои понимаешь?

– Многие из них очень обидны, – подтверждает Сосиска.

– Сама ты Сосиска!

– Имя наречённое – не яблоко мочёное, Сосиска, выбрать не получится, да и лень мне выдумывать для тебя новое, смирись. Лучше скажи, как ты мне поможешь с Фуфлей.

– С Фуфлями.

Ага, то есть Фуфля – это не имя, а вид существ. Значит, и та красная колючка бабы Виты – тоже Фуфля.

– Так и есть, они имеются у всех людей, – говорит Комбуча. – И у каждой Фуфли своя особенность. Твоя вон синяя. Оттого ты и тоскливая такая вся, забитая трусиха.

– Я не трусиха!

– А кто же, яблоко мочёное что ли? – передразнивает Гриб. – Все тебя шпыняют, на шею лезут. Ты терпишь, проглатываешь – вот до посинения Фуфли и наглоталась, натерпелась.

– У Виталины она почему рделая? – спрашиваю.

– Потому что злобная она безвозвратно, и генеральная эмоция её – гнев. Оттого и Фуфля её стала красной, превратилась в Жбеньгу.

– Кого?

– Жбеньга – Фуфля красных оттенков досады, гнева или злости, – определяет Сосиска. – А твоя в синих тонах горя, грусти и печали – Скруппсь.

– Выдумываешь ведь названия, – отмахиваюсь я. – Скруппсь, Жбеньга, ещё скажи Абобус.

– Нет, такой не бывает, – обиженно отвечает Комбуча. – А я тебе верные названия говорю. Даже стихотворение есть такое.

– Какое?

– Скука вот который день?

Ырга навивает лень.

По ушедшему тоска?

Скруппсь волочит вас туда.

Если жалко с кем делиться –

Жбеньга с Ыргой будут виться…

– Так, стоп, – прерываю Комбучу. – Ели человек жадный, то при чём тут Жбеньга, если она злая? И почему опять Ырга?

– Видишь ли, в чём штука, между красными гневом, злостью и досадой с одной стороны и фиолетовыми отвращением, брезгливостью и скукой с другой находится презрение. А оно как раз и питает жадность.

– Помедленнее, погоди, – снова останавливаю собеседника. – Я сейчас прям как в школе.

– Фуфли цвета меняют в зависимости от эмоций, или эмоции у вас зависят от цвета Фуфлей – это уже как посмотреть. Красный с фиолетовым дадут презрение и всякие промежуточные реакции типа жадности или неприязни. Да, не задавай этот вопрос, Фуфля станет тигровой при таких эмоциях, только будут фиолетовые тона вместо чёрного.

– Ладно, допустим, но мне-то от этого что? Научусь я понимать, что означают цвета Фуфель…

– Фуфлей, – поправляет Сосиска.

– Да-да, и что мне с того? Не очень-то и нужно мне такое знание.

– Если его не применять, то может оно и так, – рассуждает Комбуча. – Но я могу научить тебя взаимодействовать с Фуфлями.

– Зачем это?

– Приводя в порядок их, ты можешь исправлять людей, – урчит Напиток.

То есть Чайный гриб предлагает мне научиться менять характеры людей при помощи их Фуфель?

– Фуфлей, – опять поправляет Сосиска.

– Да задрал ты, хватить подслушивать мои мысли!

– Не стесняйся, тут кроме нас никого нет, – бюлькающе смеётся Гриб. – Разве что Скруппсь, но ей многое невдомёк – она больше про эмоции, чем про смыслы. Ну так что? В чём твои сомнения? Я помогу тебе исправить твою жизнь, а ты мне – мою, просто вытряхнув меня в водоём.

Всё слишком ладно у Комбучи складывается. Где-то внутри гуляет отзвук мысли, будто есть тут какая-то хитрость. Да нет, это не отзвук, это самый настоящий гул горна, аж тошнит от его силы.

– Это от удара головой, – говорит Гриб.

Опять он лезет ко мне в мозги.

– Ну уж извини, – дразнится. – Иначе мы не пообщаемся.

А вдруг он не лезет в голову, а вылазит из неё? Посмотри на меня кто-то со стороны и всё, скажет, поломалась, бедная, несите новую, а эту в утиль. Как доказать, что я не тронулась рассудком?

– Либо никак, и всё останется как идёт, а я засохну в банке, – отвечает Гриб, – либо же поверить мне на слово, провести идиотский для наблюдателя эксперимент и получить доказательство.

– Почём мне знать, что это доказательство будет иного качества, а не такое же идиотское?

– Ты начинаешь заходить на второй круг со своими вопросами, – вздыхает Гриб. – Решай сама, а я, если что, тут, в банке, пока никуда не собираюсь.

Глупая слизь, как будто может куда-то отсюда деться.

– Чисто физически местами ты – тоже слизь, – бубнит обиженная Комбуча. – Мозг твой, например, внешне от меня мало чем отличается.

Не имея ни малейшего представления, на каком расстоянии Комбуча улавливает мысли, иду в комнату.

– Постой! – просит Гриб. – Закрой меня сверху марлей, терпеть не могу мух, а у тебя их тут полно.

– Где же я её тебе возьму?

– Лежит в сумке, мама позаботилась.

Мама. Чья мама – его или моя? Пока думаю об этом проверяю шопер. В нём действительно лежит аккуратно сложенная в прямоугольник марля и пара канцелярских резинок голубого и салатового цветов. Разворачиваю марлю до двух слоёв и фиксирую на горлышке резинками.

– Видишь ли, в чём штука, в какой-то степени и моя тоже, – отвечает на мои размышления Сосиска.

Не обращая больше внимания на его слова, выключаю свет и спешу вон с кухни. На полу коридора вижу каким-то чудом не растоптанные ни мной, ни соседкой бумажные пакеты с тортами. Заглядываю внутрь одного. Почти целый. Лишь немного смазалась кремовая верхушка. Отделяю пальцем его комочек и пробую. Безумно сладкий. Настоящее блаженство, которым как следует насладиться из-за всей этой круговерти с вымышленными существами уже вряд ли смогу. Второй тортик вообще не пострадал. Плетусь с парой «Панчо» в руках обратно на кухню, кладу в холодильник и наконец добираюсь до комнаты. Подбираю с пола скомканный плед, расправляю на диване и плюхаюсь на него, поджимаю ноги. Слишком безумный день, чтобы вот так сразу принимать серьёзные решения и совершать сделки с говорящими грибами. Точнее, с думающими.

Слышно, как трепыхается штора и натужно щелкают её крючки. Купорос. Так и оставила его на окне, и теперь он решил слезть вниз по тюлю.

Пыхтя, Фуфля прибегает за мной. Просится следом на диван. Спускаю ногу, позволяя существу забраться по ней. Прикосновения мягких лапок почти не ощущаются – Скруппсь легкая, как воздух. В очередной раз пытаюсь её погладить, однако рука проваливается. Взаимодействие с существом происходит в одностороннем порядке – я для него осязаема, а оно для меня – нет. Выходит тогда, что и на мои эмоции влияет оно, а не наоборот?

Сосиска рвётся на волю, но что, если она хочет навредить как-то людям? Чтобы лучше понять её возможные мотивы, ищу информацию о комбуче в интернете.

Скруппсь пристраивается рядом, с интересом заглядывая через мою руку. Она тянет сформировавшуюся из длинных волосков трёхпалую лапу и проводит вверх по дисплею. Лента с результатами поиска прокручивается.

– Да ты электропроводный, дружок! – подмечаю я. – А значит настоящий!

Фуфля отдёргивает лапку, сжимает крохотный кулачок, а когда разжимает его – на нём уже пять пальцев.

В одном Гриб меня уже не обманул. Но как с остальным?

Открываю первую подвернувшуюся ссылку про чайный гриб и выясняю, что гриб он лишь от части, а на самом деле – симбиоз дрожжевого гриба и уксуснокислых бактерий. Симбиоз. Почти симбиот, получается.

– Купорос, да наша Сосиска – своего рода Веном, – говорю пушистику.

Тот звучно удивляется, как ребёнок. Вряд ли, конечно, он меня понимает – просто реагирует на интонации.

Оказывается, тело чайного гриба – так называемая зооглея – перерабатывает сахар, из-за чего получается кисло-сладкий газированный напиток. Правильно вырабатывается он при условии, что гриб стоит в затемнённом месте подальше от отопительных приборов. Ну, мне-то его не пить, пусть стоит на окне. Зато становится понятно, что его так от лазерной указки покорёжило.

Ещё выясняю, что комбучей называют само питьё из-под гриба, а дающие его создания бывают разных видов с многочисленными бактериями и дрожжевыми грибами, коих имеется более десятка родов. Так что выяснить, как именно появился доставшийся мне экземпляр, практически невозможно – лишь в лабораторных условиях. Не думаю, что это настолько важно, чтобы тащить банку с Сосиской куда-нибудь на биофак, или где там нужные лаборатории бывают?

– А вот это интересно, – говорю Фуфле. – Смотри.

Она и впрямь заглядывает в дисплей, бегает глазами по строчкам, задумчиво мычит. Да чего ты пыжишься, не умеешь ведь читать.

– В естественной среде чайные грибы не живут, – читаю вслух. – В воде они погибают и могут жить лишь в настое чая с добавлением сахара. Слыхал, Сосиска?

Гриб не отвечает. Ещё бы. Даже если и может досюда достать своими мыслями, ничего не скажет. Неудобный вопрос получается. Зачем ему в водохранилище?

– А правда, Скруппсь, зачем? – спрашиваю у Купороса. – Ты не знаешь?

Мотает головой. Забавный он, только безобразно заросший. Его бы помыть с хорошим шампунем, подстричь, причесать и уложить. Выйдет настоящий красавчик. Да только как его прихорошишь? Он в прямом смысле слова валится из рук. Ну или проваливается сквозь них.

И как Чайный гриб хочет, чтобы я на них влияла? Не перекрашивать же я их буду вручную, чтобы поменять настроение их хозяев.

Смотрю на часы. Ого, уже почти девять. Ну ничего, прогулка перед сном не помешает. Заодно понаблюдаю со своими новыми способностями за обитателями родного города, присмотрюсь к ним. А там и видно будет, нужно ли на кого-то влиять, или всем и так хорошо без моего вмешательства. Да и вообще, имею ли я право во что-то вмешиваться? Меня кто-то просил, что ли? Может так как есть – лучше, и исправлять ничего не нужно.

– Пошли, Синячок мой тоскливый, – говорю Фуфле, шлёпая себя по плечу.

Повторять не приходится – она резво взбирается по моей руке. Выхожу в прихожую, накидываю лёгкую куртку. Та без труда проваливается сквозь Фуфлю.

Выхожу в коридор, захлопываю дверь и замираю в удивлении. Обычно тёмно-коричневая створка теперь выглядит синей. Кажется, её кто-то выкрасил толстым слоем, пока я сидела дома, однако вижу в нескольких местах проступающий оригинальный цвет. Нет это не краска. Провожу пальцем по синеве, и она мелкой пудрой остаётся на пальце.

Фуфля тем временем мнёт что-то лапками, точно формирует снежок, а затем запускает крохотный шарик в дверь. Тот расшибается об неё, добавляя ещё немного синевы.

– Ты зачем это сделал? – спрашиваю.

Существо с настороженным видом наклоняется и лапкой размазывает своё творение, закрывая прорехи в художествах.

– Территорию помечаешь, да? Ну можешь не стараться, мы съезжаем.