скачать книгу бесплатно
Мы вышли на улицу и уселись за деревянным столиком рядом с рыбным прудом. Вечер выдался теплый, на небе загорелись половинчатая луна и несколько звезд. Сад, разумеется, выглядел красивым; рассаду Кэти приобретала за полцены у себя на работе. Недавно она купила статуэтку прыгающей лягушки, изо рта у которой лилась вода, и шум этот только подчеркивал глубокую тишину вокруг. И вдруг я заметила, что один куст погиб. Он рос на самом виду, на круглой клумбе посреди лужайки. Определить, как он называется, я не берусь – шарообразный такой и коротко остриженный, – но этот куст был совершенно бурый. По какой-то причине это меня встревожило. По моим представлениям, Кэти должна была избавиться от него в тот самый момент, как только начали опадать листья.
Я зажгла сигарету и стала умиротворенно курить, слушая шум падающей воды.
– Ты вернешься на Крит? – поинтересовалась Кэти.
У нас с сестрой не было друг от друга секретов. За ужином мы поговорили об отеле, о личных проблемах и о моих сомнениях.
– Не знаю, – сказала я. – Не представляю даже, на каком этапе наши отношения с Андреасом. Перед отъездом из Англии он сделал мне предложение.
– Да, ты мне рассказывала. Ты отказала ему.
– Ничего подобного. Я сказала «да». Но потом мы передумали. Решили, что брак нам не подходит. Я заставила его сдать кольцо обратно. В любом случае оно стоило дороже, чем он мог себе позволить, а у нас каждое пенни было на счету. – Я внимательно посмотрела на сестру поверх кончика сигареты. – Иногда мне хочется, чтобы я больше походила на тебя.
– Ты сама знаешь, что это неправда. – Кэти отвела взгляд.
– Нет, честно. Бывают времена, когда я чувствую себя совершенно опустошенной. Не знаю, хочу ли я и дальше жить с Андреасом. И вообще толком не знаю, чего именно хочу.
– Послушай меня, Сьюзен. Забудь про это дурацкое расследование убийства. – Она снова повернулась ко мне и посмотрела прямо в глаза. – Езжай назад в Грецию. В Англии для тебя нет больше места. Возвращайся к Андреасу.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что Андреас хороший человек, и зря ты хочешь с ним расстаться. Если начистоту, я была рада, когда вы встретились. Это ведь я познакомила вас!
– Неправда. Это была Мелисса…
– Ну, положим, ты бы никогда не встретилась с Андреасом, не отправь я Джека и Дейзи в Вудбриджскую школу. Поверь мне: ты вытащила счастливый билет. Но в этом вся ты: всегда смотришь вперед, строишь планы на будущее. Тебе вечно недосуг просто присесть и насладиться тем, что имеешь.
Я была сбита с толку. Мне казалось, что сестра хочет донести до меня что-то совсем иное, но не может облечь это в слова.
– Кэти, у тебя все хорошо? – спросила я.
Она вздохнула. И в свою очередь задала вопрос:
– Ты когда-нибудь думаешь о своем возрасте?
– Стараюсь не думать. Не забывай, что я на два года старше тебя.
– Знаю. Но иной раз нахлынет, и… – Кэти попыталась пояснить свою идею. – Ненавижу мысль о старости. Я чувствую, как старею, когда смотрю на этот дом, этот сад и себя саму… Неужели так и есть?
– Но ты же всегда этого хотела, ведь правда?
– Да. Наверное. Мне повезло.
Повисла пауза. По какой-то причине я чувствовала себя не слишком уютно.
– Это ты сообщила Саджиду Хану, где меня найти? – Не берусь судить, почему вывалила этот вопрос именно сейчас, но он вертелся у меня в уме с того самого момента, как Лоуренс и Полин объявились у нас в гостинице. Как Трехерны меня нашли? Они сказали, что адрес им дал Хан, но у него-то его точно не было. Кроме Кэти, вообще никто не знал, где меня искать.
– Саджид Хан? Поверенный? – воскликнула она растерянно. – Он помогал нам с тем несправедливым увольнением в садовом центре, и я время от времени вижусь с ним. Но насколько помню, я ничего ему не сообщала. Так это Хан втянул тебя в эту историю?
– Судя по всему.
– Ну, надеюсь, ты не винишь меня. Возможно, Гордон кому-нибудь сболтнул. Он ведь секреты хранить не умеет.
Нашу беседу прервал звук подъезжающего мотоцикла.
– Это Джек, – сказала Кэти. В голосе ее чувствовалось облегчение.
Несколько секунд спустя в садовой калитке появился Джек, в кожаной куртке и со шлемом в руках. Два года минуло с последней нашей встречи, и его наружность несколько обескуражила меня. Волосы у племянника были длинные и довольно-таки неухоженные. Он не брился, и щетина ему не шла. Джек расцеловал меня в обе щеки. Меня обдало запахом табака и алкоголя. Не мне было осуждать парня, но все-таки я была поражена. В подростковом возрасте он не курил. Хорошенько рассмотрев Джека, я заметила его потухшие глаза. Он выглядел напряженным и встревоженным, как если бы не ожидал застать меня здесь.
– Привет, Сьюзен.
– Привет, Джек. Как дела?
– В порядке. Как тебе живется на Крите?
– Замечательно.
– Мам, в холодильнике есть что-нибудь?
– Курица должна быть. И доешь макароны, если не против.
– Спасибо. – Он улыбнулся мне. – Рад видеть тебя, Сьюзен.
Потом он ушел, шаркающей походкой направившись в сторону кухни. Я смотрела ему вслед, вспоминая десятилетнего мальчишку, открывающего для себя «Властелина Колец»; двенадцатилетнего сорванца, орущего и хохочущего на заднем сиденье моего нового «Эм-Джи»; пятнадцатилетнего подростка, напряженно готовящегося к экзаменам на аттестат. Неужели сегодняшнее состояние моего племянника является естественной стадией процесса взросления? Или я что-то упускаю?
Кэти уловила, видимо, ход моих мыслей. И пояснила:
– Для Джека это оказалось немного тяжеловато – первый год в универе. Когда мальчик возвращается домой, все, что ему нужно, это еда и постель. Но через пару недель он будет в порядке. Требуется только немного родительской заботы.
– Я удивлена, что ты согласилась купить ему мотоцикл. – Это было не мое дело, но я знала, как ненавистна Кэти сама подобная идея. Она всегда беспокоилась, почти маниакально, что кто-то из детей может получить травму.
Сестра беспомощно махнула рукой:
– Джеку уже двадцать один. Он накопил денег. Как я могла его остановить? – Она допила виски, дав тем самым понять, что вечер окончен. – Прости, Сьюзен. Я должна вернуться в дом и позаботиться о сыне.
– Все нормально. Я завтра еду в Лондон, надо рано вставать. Спасибо за ужин.
– Было здорово увидеться с тобой. Но прошу, подумай над моими словами. Честно говоря, я сомневаюсь, что ты сможешь отыскать Сесили Трехерн. Быть может, ее вообще никогда не найдут. А Фрэнка Пэрриса убили очень давно. Лучше тебе забыть про все это.
Мы расцеловались и пошли каждая по своим делам.
И только отъезжая от дома сестры, я вдруг поняла, что весь вечер пошел наперекосяк, почти с самого начала. Кэти слишком усердно старалась. Ощущение было такое, что куриный тажин, розовое вино, бумажные салфетки и все прочее присутствовали специально, чтобы отвлечь меня. Была в них какая-то фальшь… как в трех трубах на крыше.
Еще мне вспомнился мертвый куст – ракитника, шиповника или чего-то еще, – оставленный без присмотра прямо посреди лужайки. Потом в памяти всплыло электронное письмо, содержавшее по меньшей мере три опечатки. «Годрона, боюсь, не будет дома». Да, любой может сделать ошибку. Возможно, сестра спешила. Но это было совсем не похоже на Кэти, всегда такую аккуратную.
Может быть, я просто слишком увлеклась игрой в сыщика, когда постоянно приходится иметь дело с людьми, которые выглядят такими милыми и любезными, но на самом деле могут обернуться хладнокровными убийцами? Допустим, что так. Однако на сердце у меня было неспокойно, и поделать с этим я ничего не могла. Я не сомневалась: Кэти что-то скрывала.
Она утаивала от меня правду.
Стаканчик перед сном
В отель я вернулась поздно и собиралась сразу лечь, но, проходя через вестибюль, заметила Эйдена Макнейла. Он сидел в баре один, и такой возможностью грех было не воспользоваться. Я подошла к нему.
– Не возражаете, если я присоединюсь?
Я уселась раньше, чем он успел ответить, но заметила, что ему приятно видеть меня.
– Буду рад компании, – сказал Эйден.
Бар производил ощущение клуба для джентльменов, но был слишком пуст: мы оказались единственными гостями среди кожаных кресел, свободно расставленных столиков, ковров и деревянных панелей. Громко тикавшие в углу дедовские часы напоминали, что сейчас двадцать минут одиннадцатого. Эйден был в кашемировом свитере и в джинсах, на ногах мокасины без носков. В руке он держал стаканчик с какой-то бесцветной жидкостью, явно не водой. Еще я заметила книгу в мягкой обложке, лежавшую заглавием вниз. Это был тот самый экземпляр романа «Аттикус Пюнд берется за дело», который он уже показывал мне ранее.
– Что пьете?
– Водку.
За стойкой бара командовал Ларс. Возникало ощущение, что они с Ингой в отеле повсюду, словно дети из «Кукушек Мидвича».
– Мне двойной виски и еще водку для мистера Макнейла, – заказала я. Потом бросила взгляд на книгу. – Читаете?
– Перечитываю. Раз в десятый уже, наверное. Все надеюсь, что если Сесили обнаружила в романе какую-то зацепку, то, может, и я тоже найду.
– Ну и?
– Пусто. Я, вообще-то, не поклонник детективов и по-прежнему считаю Алана Конвея ублюдком, но признаю, что рассказчик он хоть куда. Мне нравятся истории про маленькие общины, где каждый скрывает тайну. Ничего не скажешь, история запутанная и держит в напряжении до конца: развязка вообще как удар под дых… по крайней мере, при первом прочтении. Чего я не могу понять, так это откуда в авторе столько яда.
– Что вы имеете в виду?
– А вы послушайте.
Одна из страничек книги была загнута. Эйден открыл ее и начал читать:
– «При всех своих изъянах, говорить Элджернон умел: язык у него, что называется, был подвешен хорошо. Образование он получил в небольшой частной школе в Западном Кенсингтоне и при желании мог быть очаровательным и остроумным. С коротко подстриженными волосами и внешностью звезды театра, он был естественно привлекателен, особенно для дам в возрасте, принимавших Элджернона по номиналу и не спешивших наводить справки о его прошлом. Он до сих пор помнил, как купил свой первый костюм на Сэвил-роу. Костюм стоил дороже, чем он мог себе позволить, но, подобно машине, создавал статус. Когда Элджернон входил в комнату, его замечали. Когда он открывал рот, его слушали».
Эйден положил книгу.
– Это я, – сказал он. – Элджернон Марш.
– Вы так думаете?
– Этот тип работал агентом по недвижимости, как и я. Похож на меня внешне. Даже инициалы мои. Хотя ума не приложу, с какой стати Конвей выбрал такое дурацкое имя.
Тут Эйден попал в точку. В процессе редактуры я убеждала Алана заменить имя Элджернон, которое казалось мне словно бы взятым из пьесы Ноэла Кауарда. «Даже у Агаты Кристи не было ни одного персонажа, которого бы так звали», – говорила я. Но он, понятное дело, не слушал.
– У Алана было своеобразное чувство юмора, – сказала я. – Если это вас утешит, то я тоже выведена в одной из его книг.
– Правда?
– Да. Сара Меринос в романе «Аперитив с цианидом». Райленд, насколько мне известно, это ведь тоже порода овец, как и меринос. Сара – настоящая гадина, и ближе к концу ее убивают.
Принесли напитки. Эйден прикончил свой виски и взял новый стакан.
– Вы много общались с Аланом, когда он был здесь? – спросила я.
– Нет. – Мой собеседник покачал головой. – Я встречался с ним дважды: сначала – когда он выбирал номер, а потом мы с ним еще минут пять поговорили. Мне он не сильно понравился. Алан сказал, что был другом Фрэнка Пэрриса и просто хочет понять, что случилось, но стал задавать все эти вопросы, и я с самого начала почувствовал, что у него на уме совсем другое. Он проводил много времени с Лоуренсом и Полин. И с Сесили. Они имели глупость довериться ему, а Конвей потом взял и написал про нас книжку. – Эйден помедлил. – А насколько хорошо вы его знали?
– Я была его редактором. Но близко мы не общались.
– Все писатели такие? Присваивают то, что видят вокруг?
– Писатели разные, – ответила я. – Но они ничего не присваивают, если быть точным. Они впитывают. Это на самом деле очень странная профессия: жить в своего рода сумеречной зоне между реальным миром и тем, который возникает в твоем воображении. С одной стороны, писатели – чудовищные эгоисты. Самоуверенность, самокопание, даже самоненавистничество… Но обратите внимание: везде первая часть слова «само». Все эти долгие часы наедине с собой! Но в то же время они искренние альтруисты. Все, чего им хочется, это угодить другим людям. Нередко мне кажется, что литераторами становятся неполноценные личности. Им не хватает чего-то в жизни, и они заполняют этот изъян словами. Бог свидетель, мне это не дано, при всей моей любви к чтению. Вот почему я стала редактором. Я получаю вознаграждение и испытываю восторг от создания новой книги, но при этом моя работа значительно веселее.
Я отпила глоток виски. Ларс подал мне односолодовый с острова Джура. В нем ощущался привкус торфа.
– Замечу, что Алан Конвей не походил на писателей, которых я знала прежде, – продолжила я. – Он не любил писать. По крайней мере, не любил те книги, которые принесли ему успех. Алан считал, что детективная литература ниже его достоинства. Вот одна из причин, по какой он поместил вас и этот отель в свой роман. Думаю, ему нравилось играть с вами, превращая в Элджернона, потому как все это занятие представлялось Конвею не более чем игрой.
– А другие причины?
– Я вам скажу, хотя никому больше не говорила. У Алана почти истощились идеи. Вот так все просто. Он в буквальном смысле украл сюжет для четвертой своей книги, «Гость приходит ночью», у одного из своих слушателей на курсах писательского мастерства. Я встречалась с тем человеком и прочла рукопись. Мне кажется, Алан приехал в «Бранлоу-Холл» отчасти из любопытства – он знал Фрэнка Пэрриса, – но в основном потому, что искал вдохновение для следующего романа.
– Но ему каким-то образом удалось выяснить, кто настоящий убийца. По крайней мере, так решила Сесили. Не в этом ли все дело?
Я пожала плечами:
– Не знаю, Эйден. Алан мог раскопать что-то. Но в равной степени возможно, что он обозначил ключ, сам не понимая, что делает. Когда Сесили читала книгу, какое-то слово или описание могло пробудить воспоминание или послужить толчком к осознанию некоего факта, известного только ей. Ведь если Алан выяснил, что Фрэнка Пэрриса убил не Штефан Кодреску, то почему умолчал об этом? Это вовсе не повредило бы продажам. Даже, напротив, подстегнуло бы их. Можно ли найти вескую причину, по которой он держал рот на замке?
– Но что в таком случае вычитала в романе Сесили? И почему она пропала?
На эти вопросы у меня не было ответа.
Ларс за стойкой протирал бокал. Он поставил его и обратился к нам:
– Через пять минут бар закрывается, мистер Макнейл. Не желаете заказать что-нибудь напоследок?
– Нет, Ларс, спасибо. Думаю, нам уже хватит. Можете закрываться прямо сейчас.
– Я не спросила у вас про Сесили, – сказала я. Этого разговора я опасалась больше всего, но мы вроде как нашли общий язык, да и момент был подходящим. – О том, что произошло в тот последний день.
– Среда… – Это единственное слово Эйден произнес низким голосом, глядя в стакан, и я отчетливо ощутила, как переменилась атмосфера между нами, стоило мне вступить на запретную территорию.
– Вы не против поговорить об этом?
Он замялся:
– Я уже прогонял это все раз за разом, с полицейскими. Не вижу, как это может помочь. Это не имеет к вам никакого отношения.
– Верно. И я понимаю, что это не мое дело. Но я тоже переживаю за Сесили, и если вдруг в ходе беседы всплывет какое-то воспоминание, мельчайшая деталь, кажущаяся вам незначительной, то кто знает…
– Ну ладно. – Эйден повернулся к бармену. – Ларс, сделай мне еще одну порцию, пока не закрылся. – Он посмотрел на меня. – Вам тоже?
