скачать книгу бесплатно
Маугли любила наблюдать за играми детей. Игры – тайный ключ к детской душе.
Майкл обожал пускать в маленьком бассейне кораблики – с парусами, с моторчиками, на подводных крыльях.
Джерри, часто наблюдавший вместе с Никки за детскими развлечениями, как-то усмехнулся:
– В детстве бочка с дождевой водой – целый океан, в котором легко разворачиваются драматические морские баталии.
– А взрослым и настоящий океан становится скучен.
– У тебя сегодня мрачное настроение.
– Наверно, старею. Майкл, у тебя опять сопли!
Майкл оторвался от разгрома вражеского флагмана, вытащил платок и высморкался, возражая гундосым голосом:
– Это не сопли, а конденсат!
Сюзан любила читать и росла сложно. Её видение мира колебалось между поэтическим: «Облако – это непадающий дождь!» и неожиданным: «Мама, как орлы могут есть сырых мышей, да ещё немытыми лапами?»
Сегодня за столом назревала обычная война между младшим братом и старшей сестрой:
– Маленький обормот! Только посмей ещё раз залезть ко мне в комнату!
– Розовая моль! В твоей карете мне нечего делать – там с тоски мухи дохнут!
– А кто стащил конфеты с моей тумбочки? От краденого сладкого на носу выскакивают прыщи!
– Ты съела свои конфеты во сне, сомнамбула!
Никки вздохнула: брат и сестра пребывали в двух состояниях: или войны, или вооружённого перемирия.
В ходе этой войны Майкл недавно изобрёл пневматический дробовик – с дробью из зёрнышек папайи. Сестра ответила не таким передовым, но проверенным оружием – диванными подушками. После грандиозной битвы робот-уборщик неделю выбирал папайную дробь из ковров и мебельной обивки, жалобно причитая и подзаряжаясь чаще обычного.
Никки отругала изобретательного Майкла и предупредила:
– Не вздумай устроить гонку вооружений и перейти с папайной дроби на авокадные ядра!
Где-то к Майклу был пришит бездонный мешок, откуда он неиссякаемым потоком вытаскивал разнообразнейшие вопросы:
– Папа! Почему вода сначала течёт из крана струйкой, а внизу превращается в капли?
– Э-э… струя воды разгоняется и поэтому становится всё тоньше. Свободное падение струи происходит в невесомости…
– Под нашим краном возникает невесомость?! – поразился Майкл.
– Да… и в невесомости на воду начинает активно действовать сила поверхностного натяжения, которая и советует воде принять оптимальную энергетическую форму…
– А, понятно!
– Что тебе понятно?
– Всё понятно! – и убежал.
Сюзан узнала, что есть лимонная кислота, потребовала подать ей вишневую и апельсиновую, страшно удивилась, что таких нет, и стала относиться к лимонам с большим уважением.
Майкл полз галсами по старинной морской карте, пуская густой угольный дым, хлопая потрепанными парусами и дудя в медный боцманский рожок – словом, совершая увлекательное кругосветное путешествие.
Вдруг он оторвался от карты:
– Папа, почему длина земного экватора равна 360 градусам, а в году – 365 дней? Эти числа подозрительно близки, но не совпадают!
Джерри понял, что попал в тяжёлое положение: как объяснить суть земного календаря мальчику, выросшему на Луне, на которой день равен месяцу? Нет, вы не хмыкайте, а возьмите такого маленького мальчика и сами попробуйте!
– Майкл, ты знаешь, почему мы живём по 24-часовому циклу?
– Потому что мы с Земли, а там Солнце встаёт каждые 24 часа… Вернее, это ты с Земли, а я с Луны, но ты все равно заставляешь меня вставать очень рано. Я бы ещё поспал пару часиков!
– Тебе ложиться надо вовремя – и тогда утро не будет казаться слишком ранним, – парировал отец. – Итак, ежедневная жизнь землян строго подчиняется вращению планеты вокруг полярной оси. Мерой отпуска чаще является календарный месяц, который измеряется по циклу роста лунного месяца. Он равен примерно 30 дням. Как космический мальчик, ты легко свяжешь календарный земной месяц с синодическим периодом обращения Луны вокруг Земли или длиной лунного дня.
Для древних людей год был равен времени между весенними разливами, или осенними урожаями, или между максимальными подъёмами Солнца над горизонтом – проще говоря, год равен сидерическому периоду обращения Земли вокруг Солнца. Но древние астрономы не сразу научились точно определять длину года, и, например, персы полагали, что 12-месячный год состоит из 360 дней. Значит, древние считали, что Солнце движется среди созвездий за сутки на 1 градус – поэтому градус и обозначается на морских картах маленьким кружком, египетским символом Солнца. Возможно, именно неточные 360-дневные календари вызвали деление круга горизонта на 360 градусов. Но есть и дополнительная причина появления этого числа.
– Какая? – поинтересовался Майкл.
– Вавилоняне основывали систему счёта не на 10 или 12, а на 60, которое они почитали за священное число, – отсюда пошло деление одного часа или градуса на 60 минут, а одной минуты – на 60 секунд. Кроме того, древние геометры любили хорду длиной в радиус. А если такой хордой пройтись по окружности, то она разделится ровно на шесть частей.
Майкл немедленно смастерил циркуль из фломастера и ножа для разрезания бумаг, стащенного с рабочего стола матери и только что изображавшего капитанский кортик, и нарисовал на полу круг (робот-уборщик в углу комнаты тихо взвыл от возмущения). Этим же циркулем мальчик «измерил» длину окружности, проверяя утверждение отца (все дети знают, что за родителями нужен постоянный присмотр!). Но всё оказалось верно: окружность разделилась ровно на шесть частей.
Джерри добавил:
– Если каждую из них раздробить на 60 градусов, то и получится 360. Но есть и ещё одна причина для этого числа.
– Ого, ещё одна… – с сомнением сказал мальчик.
– Число 360 весьма примечательно в математическом смысле: оно образовано умножением четырёх цифр подряд: 3 x 4 x 5 x 6 = 360 и само делится на 24 различных числа, например на все числа от 1 до 10, исключая 7. Это очень удобно для вычислений.
– Кажется, древние люди были не дураки насчет математики! – удивился Майкл.
– Они были не дураки во всём: шумеры, которые жили на территории Вавилонского царства тысячи лет назад, изобрели не только календарь, но и письменность, соху и колесо.
– Ого! – с уважением сказал мальчик.
Джерри и Майкл любили играть в ассоциации – непростые, конечно.
Например, отец задал тему:
– Душ.
Сын мгновенно отреагировал:
– Бутерброд!
– Почему?
– Горячую воду на себя намазываешь!
– Окно.
– Носорог!
– Почему?
Майкл ответил стихами:
Рама окна
Украсит сполна
Любого
Носорога!
– Слабовата рифма, – хмыкнул Джерри.
– Зато от души! – парировал Майкл и с гиканьем умчался в одному ему известные пампасы.
Сюзан спросила мать:
– Мама, почему мне нравится музыка?
– Непростой вопрос. Я думаю, что у каждого из нас внутри есть колокольчик. Или камертон. Если музыка его трогает – то он звучит в ответ.
– А если музыка человеку совсем не нравится? Колокольчика нет?
– Думаю, есть, но забросан всякой чепухой. Или замёрз.
– Надо просто дать людям послушать живую скрипку – тогда любой оттает.
Увлечение музыкой у Сюзан началось с того, что Никки пригласила в замок юного музыканта, победителя городского конкурса скрипачей. Спокойный вежливый мальчик пришёл со скрипкой Страдивари и с папкой старых нот.
– Я сыграю несколько вещей Вивальди и Паганини, – сказал он тихим голосом.
И скрипка зазвучала, незаметно перейдя границу тишины и мелодии. Сюзанна заворожённо слушала музыку и следила за движениями смычка и скрипача. Локоть вниз – и скрипка стряхивает тонкие звуки. Локоть выше – скрипка звучит во весь голос. Локоть вверх – скрипка переходит в басы.
Играла скрипка, звучали руки.
Окончание грифа скрипки было самой красивой застывшей нотой.
Изящный инструмент прирос к музыканту как новая певучая часть организма. Девочка расширенными глазами видела, как левая рука музыканта оставляла скрипичный гриф и тянулась перевернуть пожелтевшую страницу нот. А скрипка послушно оставалась висеть в воздухе, упираясь лишь в подбородок, и даже продолжала тоненько петь смычку, зажатому в правой руке.
Когда концерт закончился, раздались аплодисменты.
Музыкант с достоинством поклонился.
– У вас очень музыкальный локоть, маэстро! – сказала Сюзан.
Юный скрипач склонил голову ещё раз. На его скрипичной скуле виднелась мозоль.
– Можно потрогать вашу скрипку?
Сюзан не только потрогала, но даже понюхала инструмент.
– Почему вы не играете на компьютере?
– Моей скрипке несколько сот лет, её звучание невозможно повторить на компьютере. Это называется феномен Страдивари. Никто не понимает – почему.
– Я знаю – почему: за много лет музыка впиталась в дерево скрипки, поэтому она так красиво и звучит.
– Это одно из лучших объяснений феномена Страдивари, какие я слышал, принцесса.
Попрощавшись с музыкантом и уже уходя из комнаты, Сюзан вдруг остановилась у дверей, вопросительно посмотрела на скрипача.
Он понял, задумался и поднёс смычок к струнам. Родился быстрый звук, который звенел, летел и жужжал.
Девочка протянула руку и схватила.
– Спасибо за шмеля, маэстро. Он не кусается?
– Принцесса, музыка жалит лишь мёдом.
Джерри разыскивал Майкла. Наконец нашёл на кухне. Тот сидел за столом перед двумя тарелками – с малиной и голубикой. Мальчик задумчиво нахлобучивал красную малину на чёрно-синий шарик голубики, отчего малиновая шапка разлезалась и между пальцев выглядывало лицо строгого судьи в старомодном парике. Майкл съедал голову судьи и тянулся за другой ягодой.
– Что ты делаешь?
– Малиновые кости жую…
Джерри выложил перед Майклом несколько разнообразных кубиков: тут был крупный пластиковый куб, металлический куб поменьше, ещё более маленький чёрный – каменный? – кубик, и ещё несколько других, вплоть до самого крошечного, еле заметного – золотого.
– Что это? – спросил Майкл.
– Помнишь, мы с тобой обсуждали – из чего состоит твой лэптоп?
– Ага, и ты сказал, что потом поговорим.
– Это потом настало: я получил нужные мне кубики.
– Что это?
– Те самые материалы, из которых состоит твой лэптоп.
Джерри показал налево, где лежали кубики кремния, железа, меди, пластика, а потом направо – на лэптоп Майкла.
