Zero. Кольца анаконды

Я стоял возле холста, и когда он подошел, я, не поворачивая головы, словно рассуждая с подошедшим неведомым собеседником, произнес:

– Не плохо, но вот чуть светлее краски положить в верхнем углу, было бы не плохо. Картина стала бы светлее. Но из этого художника может выйти не плохой мастер, нужна поддержка дарований. Искусство не может жить само по себе, его надо внедрять в массы, к нему надо приучать, особенно к хорошему, а плохому сами научаться.

Я услышал за спиной чуть левее меня смешок: – Это верно, плохое не требует поддержки, но надо разбираться в том, что говорим.

Я повернулся и увидел сенатора, смотрящего на картину. При моем повороте он переключил внимание на меня; взгляд его был спокойный, уверенный, цепкий.

– Я не берусь судить о том, чего не знаю, но высказываю свое мнение, – заметил я, обращаясь к нему.

– А вы знаток? – усмехнулся он.

– Во всяком случае, отличить школу могу, также как, и преподнести.

– А вы кто? – спросил он заинтересованно.

– Гость, – скромно ответил я. – Жан Марше.

– Француз! И что вас привело сюда?

– У меня здесь бизнес, но не имеющий отношения к искусству.

– А основная деятельность?

– Экономическое и политическое прогнозирование. А искусство – хобби.

– Это тоже интересно. Но дорогое у вас хобби.

– Не дешевое, но надо уметь из пока не дорогого сделать признанное и дорогое.

– И вы это умеете?

– Думаю, навыков не потерял.

Сенатор внимательно посмотрел на меня, прикидывая, пригожусь лия ему, и видимо решив, что ничем не рискует,спросил:

– Давно из Европы?

– Несколько недель.

– Фил Моррис, сенатор, – представился он. – Если вы, с ваших слов что-то понимаете в искусстве, то уделите свое время мне.

– Если смогу.

Он повернулся к своему помощнику: – Запиши номер телефона господина Марше, и потом мы обсудим возможное время встречи, – и снова повернулся ко мне. – Вы не возражаете, если вам позвонят?

– Но я не эксперт.

– Я это понял. Посмотрите мои картины дома. У вас возможно свежий взгляд.

– Возможно.

– Мы договорились?

– Я не возражаю

Он попрощался и направился дальше, помощник, задержавшись, записал мой телефон и поспешил догонять начальника.

Для вида я пробыл на выставке еще с полчаса и покинул ее, направляясьдомой.

На другой день я обратил внимание Кейт, что если меня будут искать из приемной сенатора Фила Морриса, то она должна меня найти, где бы я ни был.

– Прямо везде?

– Хоть в постели, хоть в ванной.

При разговоре присутствовал Майкл и вступил:

– Не провоцируй даму, она же не будетдежурить у тебя в постели?

– Это уж как получиться.

У нас сложились хорошие отношения и все поняли шутку.

– Я не прогадал, – радостно сделал вывод Майкл. – У меня нюх на деньги, и я рад, что уговорил тебя приехать, я чувствовал, что с тобой можно иметь дело.

– Только не простудись, иначе нюх потеряешь. Берегите его Кейт.

6

Я навел справки и узнал, что Фил Моррис занимался внутренними вопросами страны, а точнее денежной ее составляющей, явного прямого отношения это ко мне не имело, но деньги за что-то проплачиваются. Через него, я мог познакомиться и с другими интересными личностями. Любое знакомство на таком уровне было очень полезным.

В конце мая мне позвонили от сенатора и спросили, могу лия приехать на уикенд в Гривич в субботу во второй половине дня. Получив согласие, по голосу я узнал, что звонил помощник, что записывал мой телефон, он поинтересовался, на чем я поеду, и, получив ответ, что поездом, заверил, что меня встретят на станции, после трех часов.

Вот так вот. В любом деле нужно усердие, умение ждать, но и без случайностей не бывает. Можно много времени потратить на возможность входа туда, куда очень хочется попасть, а можно познакомиться, хотя в моем случае это вряд ли случайность, и попасть в нужный круг быстрее.

Обычно выходные я проводил в городе, работал, гулял по Центральному парку, вчем была даже необходимость, пару раз был в гостях у Майкла, познакомился с его семьей.

Поездка попадала на первую субботу лета. День выдался солнечный и утреннее солнце, с утра заливало комнату, извещая, что день будет жарким. Позавтракав у себя дома, я не стал строить планы относительно встречи, так как не знал, кто там будет, и что вообще будет происходить.

Вначале четвертого я сошел на небольшой станции; машин было не много, и одна явно выделялась среди других своей новизной и дороговизной. Я подошел, назвал себя, водитель положил сумку в багажник и мы отъехали от здания вокзала.

От станции мы ехали по асфальту, но вскоре свернули на второстепенную, покрытую гравием дорогу. Она была извилистой и проходила между деревьями, крона которых утопала в листве, сквозь которую редкие лучи солнца пробивались до дороги. Машина подъехала к отрытым воротам, столбы которых были увиты плющом, и мы въехали на территорию, где моему взору открылась усадьба. Как только водитель остановил машину у подъезда, из двери дома вышел мужчина и замер, следом вышел Фил.

– Добрый день, Жан! Рад вас видеть в своем скромном жилище, – приветствовал он, как только я вышел из машины.

– Скромность вас точно украшает, – ответил я. Конечно, возможно я был не прав, и надо было быть более скромным при разговоре, но здесь не кабинет, да и отношения лучше выстраиваются в непринужденной обстановке. В высших кругах оценят, что ты не человек второго сорта, да и не был я его подчиненным.

– Билл, – обратился он к стоящему на ступеньках мужчине, – отнесите вещи Жана в его комнату.

Водитель достал из багажника сумку и передал Биллу.

– Вы не устали? Здесь не далеко ехать.

– Даже не успел.

– Тогда пойдемте за дом, у нас сегодня небольшая компания, будем отмечать наступление лета, – он открыл дверь, и мы вошли в холл. Справа, почти под лестницей, стол, рядом полукруглый диван. Широкая лестница вела на второй этаж, на стене, вдоль лестницы висели картины. Справа и слева были массивные двустворчатые двери. На стенах, от дверей также висели картины.

– Если не возражаете, то мы осмотрим картины позже, а пока я вас познакомлю со своими друзьями. Обед будет в семь часов.

Мы прошли по паркетному полу, и вышли на задний двор, где возле бассейна расположились двое мужчин и три женщины. Справа от шезлонгов стояла тележка с напитками, возле которой стоял мужчина. Услышав нас, он повернулся, взглянул и вновь отвернулся, разглядывая бутылки, раздумывая, что налить. Когда мы подошли Фил представил нас:

– Представлю вам своего нового знакомого, знатока искусства – Жан Марше. Он не так давно в нашей стране и у него еще свежий вкус из Европы. Прошу не обижать.

– Вкус либо есть, либо нет, – буркнул мужчина, повернувшись от тележки. Он был примерно одного возраста с Филом, но худощав, гладко выбрит. Узкое лицо, глаза чуть на выкате, с пышной шевелюрой волос. Лицо немного бледное, загар не пристал к нему, и красок на лице было мало. Но в его кажущихся простых, бесцветных глазах пряталась жизнь, вних проскакивали лукавые искорки, при том, в самой глубине его газ.

– Стив, ты не прав. Он не всегда такой угрюмый, – пояснил мне хозяин. – Напускает на себя строгость, но на язык злой. Это Стив Картер – известный журналист и телеведущий, а по совместительству мой друг детства. Вы его видели по телевизору?

– Я мало смотрю телевизор, особенно шоу.

– Это правильно, – поддержал меня Стив, – там веселого очень мало.

– Стив, как всегда очень подозрительно относиться к новым людям, или пытается таким казаться.

– А как иначе! Того и гляди ляпнут что-то глупое, а так хочется услышать умную, если уж не мысль, так хоть фразу и увидеть умное выражение лица. Смяться – это вообще редкость. Разве только над вами сенаторами. Вы порой такое скажете или такой принимаете закон, что остальной части населения остается только смеяться

– Или грустить, – заметил я.

– О! Вы умеете ловить мысль!

– Ну, что вы, я их только улавливаю.

– Нашли общий язык, – сделал вывод Фил.

– Договоримся, – и Стив протянул мне стакан с бурбоном.

– Потом обсудите, все, – Фил повернулся к женщине, сидящей слева: – Это моя жена Синди.

Синди была блондинкой, по возрасту лет на десять моложе Фила, привлекательна и свеселыми глазами, даже мелкие веснушки не портили ее.

– Александр Брукс, – мой коллега, сенатор, – указал он на мужчину сидящего справа, на вид лет сорока пяти, – а рядом его жена, Дженнис.

Брукс не вставая, оценивающе посмотрел на меня снизу вверх и кивнул головой, в знак приветствия, но в этом кивке не было снисходительности, просто приветствие, я ответил тем же. Его жене было лет сорок, хорошая фигура, смуглое лицо, с короткой стрижкой черных волос.

– Со Стивом ты уже знаком, а рядом с Джессикой его жена – Марта. Как видите чисто дружеский вечер.

– Только я нарушил его, тем, что я один.

– А где ваша супруга? – спросила Синди.

– Таковой, нет, и никогда не было.

– Да вы что!

– Я вам сочувствую, Жан, – произнес Александр. Голос у него был мягкий и тихий. – Теперь вы для них объект номер один. Они будут пытаться исправить эту вашу ошибку.

– И что? – возразила Синди смеясь. – Мужчина вы интересный.

– Не сложилось, – пояснил я. – Может быть в этом и беда, что интересный. Не хотят теряться рядом со мной.

– Так их, Жан, – поддержал меня Стив.

– Мы вас познакомим с такой, которая не затеряется.

– Вы хотите лишить меня свободы передвижения? – улыбнулся я.

– Вы ей так дорожите?

– Это, то не многое, чем я еще могу дорожить.

– Абсолютной свободы не бывает,

– Пусть будет хотя бы относительная. Относительно женатых.

– Синди, отцепись от человека, – вступил Фил. – Женщины очень болезненно воспринимают холостого мужчину; видимо бояться, что вы плохо повлияете на женатых, поэтому его обязательно надо пристроить.

Я смотрел на гостей Фила, мне интересны были все, и не обращать внимания на них было бы не вежливо, поэтому я переводил взгляд, чтобы видеть реакцию всех на наш разговор. Меня занимал лишь один вопрос, случайно ли я оказался здесь? Или они?

– А пока еще есть время, пойдемте, Жан, посмотрим картины. Встретимся за обедом, – сообщил он остальным.

Мы направились к дому. Я проходил мимо картин, поднимался по лестнице, осматривая их. Произведения были не плохие, не шедевры, конечно, но достаточно приличные. Но мешало то, что не было системы. Вдоль лестницы висел авангардизм, я не против него, но чтобы я мог понять, а точнее почувствовать ее. Не важно, что чувствовал сам художник, когда писал ее, важно чтобы она вызывала положительные эмоции у того, кто смотрит. Фил, молча наблюдал за мной, не комментируя. Это была своего рода проверка, моих знаний. Обойдя все, я разместился на диване, Фил сел рядом.

– Не плохие картины, достойные, – и, я рассказал ему о школах, приверженцами которых были мастера.

– Мне их помогали приобретать, я прислушиваюсь к мнению специалистов, но решаю, конечно, сам, по принципу, «нравиться – не нравиться».

– Разумно, но есть один недостаток. Они разных школ, разного стиля. Разместите их в разных комнатах. Это же не выставка дарований. Пусть будет какой-то один стиль. Или хотя бы на разных стенах.

– Здесь, я с вами соглашусь. Думал об этом, но как-то времени нет разобраться, как их лучше разместить. Вам доводилось заниматься размещением картин?

– Да такой опыт у меня был. Я же владел арт-салоном.

– Так вот откуда опыт! Это хорошо, что мы познакомились.

– Именно.

– А что бросили?

– Сменил направление деятельности и как видите место жительства, но интересоваться не перестал.

– Поможете раскидать их правильно?

– Да хоть сейчас, – и я высказал свое мнение, какуюкуда повесить. – Если будет интерес, то можно подобрать еще в Европе, каналы остались.

– Это мы тоже обсудим.

Потом мы обсуждали, что и кому нравиться.

– Жан, Фил, – услышали мы голос Синди, – идемте обедать.

– Обедали мы на террасе, во внутреннем дворе, которую окружали заросли кустов. Солнце уже коснулось верхушек деревьев, но еще освещало стену, к которой примыкала терраса. Меня посадили справа от хозяйки, напротив Брукса. После несколькихминут с начала обеда, Фил рассказал присутствующим о нашем разговоре и осмотре.

– Надеюсь, вы не против? – обратился он ко мне.

– В этом нет тайны.

– И что важно, бесплатно консультировали, – заметил Стив.

– Не все можно измерить денежными знаками, да и приятно иногда делать доброе от души, хотя подобные услуги стоят денег, но не в данном случае, – пояснил я Филу.

– Откуда вы знаете об искусстве так много? Изучали и все храните в памяти? – поинтересовалась Дженнис.

– Пока еще могу наскрести в своей памяти опыт прошлого, – отшутился я.

– А здесь тоже занимаетесь искусством? – спросила Марта.

– Увы, все в прошлом. Здесь я занимаюсь вопросами прогнозирования в области экономики, до политики еще дело не дошло, но все впереди.

– Ну, в этом у нас все специалисты, – пошутил Стив.

– В любом деле – экономике, политике, искусстве должна быть своя система. Художник редко пишет в разных жанрах. Должен быть стиль, чтобы он стал узнаваемым, стал известным.

– А вот это интересно, – заметила Синди. – Как становятся известными?

– Лучше всего известность сформировать.

– Это как? Вы знаете?– спросил Брукс.

– Надеюсь, что да.

– Поделитесь?

– Не поделюсь, но свое мнение могу высказать.Нужно время, чтобы провести анализ, сделать выводы, принять решение по конкретному художнику, чтобы я мог порекомендовать или мне предложат посмотреть его работы. Найти специалиста по живописи, этакого критика-рецензента, но авторитетного. Хотя каждый считает себя авторитетом в их среде. Итак. Обсудить с ним стиль, что вам ближе, затем посмотреть, кто из начинающих или немного известных заслуживает внимания по желаемому стилю, это чтобы не была откровенная халтура или подражание. Отобрать картины, купить их. Организовать выставку, не афишируя, что вы владелец. Дальше главное – формирование мнения. Специалист критик пишет статью в престижном журнале о художнике, его школе. Рецензент должен быть еще и борцом. Его мнение может не совпадать с другими, и на него могут начаться нападки. Он должен уметь защищаться, написав еще пару статей. Главное – проявить интерес к художнику. Статьи требуют финансирования. Как результат – подогревается интерес, и картины растут в цене, но выими уже владеете. Это ваш капитал, ваши вложения.

– Вы так делали? – спросил Фил.

– Так явно нет, не было необходимости, но интерес подогревал.

– У вас есть рецензент?

– Здесь нет. Вам лучше найти специалиста здесь, а вот если понадобиться помощь, то порекомендую из Европы.

– Вы всегда так все раскладываете? Мне казалось, что в искусстве это не применимо, – сказал Александр, глядя на меня.

– Алекс, ты сейчас начнешь о работе. Потом, – попросила его жена.

Мы сменили тему на нейтральную. После обеда, за кофе, я сел в кресло около столика возле стены, ко мне подошел Александр и сев напротив, спросил?

– Вы давно занимаетесь прогнозированием?

– Несколько лет.

– И как успехи?

– Не жалуюсь, но, как и любому, хочется более масштабного.

– Например?

– Более крупные компании.

Говорить о том, что мне в действительности интересно работать с теми, кто работает на правительство – глупость.

– А в Европе, что не сложилось?

– Тамвсе хорошо, а сюда пригласил Майкл.Мне стало интересно, я одинок и почему бы не попробовать. Здесь другая культура, другие отношения.

– Вам нравятся американцы?

– Мне нравиться ваш оптимизм, умение признавать ошибки, коих вы, впрочем, как и все, делаете не мало.

– Вы не делаете поспешных выводов?

– Нет, я пытаюсь реально взглянуть на положение со стороны, у меня еще свежий взгляд.

– И что увидели?

– Это уже предметный разговор, и здесь нужна информация для анализа.

– Вы со многими компаниями работали в Европе?

– На жизнь хватало. А с чего такой интерес?

– Я возглавляю комитет по работе европейского направления, ну еще бывает и близлежащие страны. Вы из Европы, знаете ее. В Африке бывали?

– Приходилось.

– Не плохо.

– Вы не ответили на мой вопрос?

– Я думаю, что вы можете представлять интерес, как специалист. Я выслушал ваше мнение по искусству и подумал, что стоит посоветоваться с коллегами о привлечении вас. Ваши знания и опыт могут пригодиться.

– Кому?

– Компаниям. Мы имеем к ним отношение, а они работают по всему миру.

– Интересно.

– Тогда, если будет необходимость встречи, то вам позвонят.

– Звоните.

– Хорошо, а пока не будем касаться тем работы на отдыхе, поэтому и хочу отдохнуть.

7

Ночь прошла спокойно, спал я крепко, а комната, что мне отвели, понравилась, она была комфортной хоть и была не большой: кровать, шкаф для одежды, столик с зеркалом и туалет с умывальником.

Когда я часов в девять спустился на террасу, то там уже сидел Стив и пил кофе.

– Присоединяйтесь, в этом доме нет общего завтрака, утро у всех наступает по-разному.

– Ясно, когда проснулся тогда и утро.

– Именно, – улыбнулся он. – Мое началось давно, наливайте кофе, еще не остыл.

Я налил себе кофе, намазал тост маслом.

– Рано просыпаюсь, хоть и ложусь поздно, передачи обычно идут вечером.

– Но вам же это нравиться.

– Конечно, иначе ушел бы давно. Но специфика работы накладывает свой отпечаток, даже на лице.

– Твоя специфика тебя доконает, отдыхать нужно, – раздался от двериголос Фила. Он подошел к столу и сел рядом со мной. Принесли свежий кофе.

– А где остальные? – спросил Стив.

– Есть захотят, придут.

Вскоре к нам присоединились остальные. Разговор велся на нейтральные темы. Около полудня я стал собираться в обратный путь.

– Жаль, что рано уезжаете, -сказал Фил. – Но я думаю, еще увидимся, вы не откажетесь встретиться со мной и еще кое с кем из искусствоведов.

– Буду рад новым знакомствам.

– Вы были в Вашингтоне? Нет, – отреагировал он, когда я отрицательно покачал головой. – Тогда договоримся о встрече там.

– Про меня не забудьте. Вы интересный собеседник, – подал голос Стив.

– Ну, как я вас могу забыть.

Я вообще никого не собирался забывать. Стив мог быть полезен, общался он на самом верху, умен и может масштабно мыслить, скажем, континентально. Брукс на прощание пожелал удачной дороги, а женщины поведали, что теперь они тоже будут рады меня видеть.

– Конечно, теперь у вас есть дело – лишить человека свободной жизни. Почему вам так плохо, когда мужчине хорошо? – заявил Стив.

Машина отвезла меня до станции, и к вечеру я был дома. Майклу я не говорил, где и с кем буду проводить выходные, а то еще будет, мучатся и плохо спать от ожидания чуда. Чуда я не ждал, а он да.

На другой день началась обычная текущая работа. Я не ждал звонка от Брукса быстро, не тот уровень. Если даже они вскользь обсудили меня, то вопросы, которыми он занимался, не позволяли вот так просто привлекать человека к сотрудничеству, не проверив его, а уж тем более иностранца. Пусть проверяют. За свои документы я был спокоен – столько лет являюсь гражданином Франции, диплом тоже подлинный, а некоторые временные выпадения из бизнеса, если понадобиться я смогу объяснить.

Прошло около месяца, и мне позвонила Кейт, я тогда находился у заказчика в фармацевтической компании, и сообщила, что меня просят позвонить в Вашингтон в приемную сенатора Брукса. Я записал телефон, но звонить не стал, с чужого телефона этого делать не надо, и только на другой день из офиса я набрал переданный мне номер. Услышав женский голос, который известил меня, куда я звоню, назвал себя и через минуту меня соединили с Бруксом.

– Спасибо, что позвонили. Как у вас загрузка?

– Хватает.

– Вы могли бы приехать ко мне.

– Послезавтра.

– Хорошо, тогда жду вас к 14-00. Пропуск будет заказан.

Короткий сдержанный разговор. Когда появился Майкл, с утра он принимал экзамены в университете, я известил его, что еду в Вашингтон.

– Ну, вот и дождались, – радостно сделал он вывод. – А к кому? – И когда узнал, кто меня ждет, потер руки. – Все, Жан, начинается клев. Рыба пошла крупная.

– Не радуйся раньше времени.

– Ну,да, будут они просто так время терять на тебя, значит, есть что-то у них на примете.

Я был согласен с Майклом, но промолчал. Если пригласили, значит, планы у них уже есть, вот только насколько реальны. Я перенес назначенные встречи, и на другой день после обеда выехал в Вашингтон. Кейт заказала гостиницу, не далеко от Конгресса. Я счел нужным приехать раньше, выспаться.

В назначенное время я был в приемной сенатора и меня сразу провели в его кабинет, в котором кроме него было еще двое. Он представил меня им, но их представлять не стал. Ну, нет, так нет, – подумал я. Один был небольшого роста, плотного телосложения, другой ничем примечательным не выделялся, так средний внешний вид. Но яотметил его цепкий взгляд. После обмена дежурными любезностями, я разместился за столом, напротив них, и Брукс спросил:

– Мы обсудили возможность вашего участия, как консультанта по некоторым вопросам, что могут представлять интерес для компаний, ведущих бизнес в Европе и Азии. Вы недавно в Америке и у вас свежий взгляд, как говориться не замыленный. Я уже спрашивал, но, повторите, сколько лет вы занимаетесь прогнозированием?

– Около двух лет.

– Не много для серьезной работы. А раньше, чем занимались?

– Давайте говорить откровенно, насколько это возможно. Вы наверняка навели обо мне справки. Но отвечу. У меня был разный бизнес, но мой опыт жизни и ведения бизнеса, позволил мне быстро адаптироваться в этом направлении и набрать ту весовую категорию, которую я сейчас имею. У меня есть отзывы о некоторых европейских компаний.

Брукс улыбнулся: – Возможно, вы правы.

– Оставим возможность для других.

– В каких странах работали? – спросил плотный.

– Это, смотря по каким вопросам. Работал в разных, но если вы имеете ввиду по текущей работе, то в близлежащих от Испании.

– Знаете языки?

– Несколько, без них трудно. Я от природы способный.

– И самоуверенный.

– Уверенный, если быть точнее.

– Хорошо, – снова вступил Брукс. – Коротко можете сказать о действиях США и ее отношении к другим. Интересно ваше мнение.

– Вы хотите, чтобы я сказал, что вам будет приятно услышать или то, что я думаю?

– А есть разница?

– Конечно. Приятно для вас, чтобы положительно оценивать ваши действия, и как следствие получить выгодный заказ. Я зарабатываю деньги. А что думаю, может вам не понравиться.

– А вы попытайтесь объединить.

– Не получиться. По двум причинам. Первая – я дорожу своей репутацией и вторая – меня не сильно беспокоит потеря потенциальных денег. На жизнь мне хватает. Они лишними не бывают, но я не ставлю все на кон ради них. Что касается моего мнения. Ваш принцип «разделяй и властвуй» требует больших финансовых затрат. Вы считаете, что продавить свои интересы легче договариваясь с мелкими странами и слабыми, забывая, что договариваться придется с большим числом, что сложнее.

– Мы не собираемся договариваться.

– Куда вы денетесь. Везде же не пошлешь танки и самолеты. Надо оценивать перспективу развития ситуации в регионе, что вас интересует. Вы, конечно, это делаете, даже не сомневаюсь, но у вас много ошибок. Вы, порой, создавая хаос, пытаетесь им управлять, а хаосом управлять нельзя. Нельзя получить быструю выгоду, без ущерба для себя в будущем. Как бы высокопарно не звучало « будущее – в настоящем». Интересно? – спросил я в конце.

– Пока не очень, – выдавил из плотный.

– Так вот, это конечно не берд, но что-то похожее, – улыбнулся я. – Я не думаю, что вы всегда, подчеркиваю всегда, настаиваете, чтобы все делалось, по-вашему, что вы порой так простодушны и наивны. Да, ваш народ дружелюбен, я говорю о простом народе, иногда кажущийся беззаботным, чрезмерно разговорчивым.

– А вот это уже интереснее.

– Конечно. Только наивные думают, что вы не просчитываете свои решения и поступки. Не может страна достичь мощи на простоте. Да, вы не единственная страна в этом мире и вынуждены считаться с мнением других. Конечно, если вам очень уж хочется потрясти мир, то и силу стараетесь показать, но во главе всего стоит расчет, стоят деньги. Я когда работаю, прорабатываю несколько вариантов, потому как если один начнет буксовать, то надо делать корректировку. Я иногда не понимаю ваших действий, как и ваших компаний. Но, чтобы разговаривать предметно, надо знать цель, и думать, как ее достичь. В компаниях свои правила игры, здесь шаблонов нет, поэтому у меня есть работа.