Между светом и тьмой

– Приветствую вас, мой милый друг!

– Привет. Мы уже друзья? – спросил я с ухмылкой.

– Не ерничайте. Друзей у меня просто быть не может. Это нонсенс, но что-то такое приятельское я к вам испытываю. Почему? Я не забиваю себе этим голову, пусть иногда чувства поиграют.

– Спасибо. Рассчитывать на попадание в рай с первого захода мне вряд ли светит, так может быть, когда пойду другой дорогой, мне сделают одолжение по-приятельски, чтобы путь не был таким тяжелым и скользким.

– Может быть, может быть. Но я принял к сведению ваше пожелание и чем смогу помогу.

– Да это все в вашей власти!

– Власть штука токая. Ей пользоваться тоже надо уметь. Вы нормально перенесли вчерашнюю картину? Ничего не снилось? Кошмары не мучали?

– Как ни странно, спал спокойно. Пища для размышления есть

– Да вид не самый страшный, там больше не физических, а душевных страданий.

– Я это понял. А что вы вчера так закончили заседание. Я вдруг оказался в машине. Здесь вы меня шокировали.

– Это была шутка, захотелось что-то такое выкинуть

– Удалось. Я вас ждал сегодня. Звонил старушке, она нас ждет к двум часам. К чаю, мы принесем все сами. У вас есть время для встречи?

– Время? Дима, оно всегда со мной. Я, конечно, не могу, как Создатель управлять им, но кое-что подвластно и мне. К тому же, вы в моем графике всегда под номером один.

– В каком графике? – удивился я.

– В графике встреч. Не удивляетесь, если я здесь должен, же я встречаться с людьми. Но об этом потом. Я пошел, приобрету что-то для чая. Когда встречаемся?

– В час у меня в кабинете. Вам дать денег для покупок?

– Денег? Мне? – Роман заразительно, от души, если она у него была, засмеялся, – Что я буду с ними делать? Их количество для меня не ограничено, и не забывайте я и так могу получить все, что необходимо.

– Тогда на ваш вкус.

– Не прощаюсь, – и Роман вышел из кабинета, пропуская входящую пациентку.

В час дня, когда закончился прием, Роман появился в кабинете: – Я готов.

– Я тоже, что вы там принесли, – кивнул я на пакеты, которые он держал в руке.

– Так всякую мелочь. Чай, всякие восточные сладости.

– А что нибудь посущественнее, что можно оставить после себя?

– Обижаете, – и он приподнял один из пакетов, – я понимаю, что пожилой человек не всегда может позволить себе купить качественные продукты.

Мы вышли, минуя коридоры на улицу к машине.

– Хорошо, что Костя нас не видел, а то зацепился бы языком. Куда? Зачем?

– Ну не сложно от него отвязаться, пообещав что-либо. Или вы сомневаетесь во мне?

– В вас? Нет. Знаю, что возможно если не все, то многое.

Мы без пробок доехали до дома Ирины Сергеевны. Припарковав машину, поднялись. Когда она открыла дверь и пропустила нас в квартиру, то вопросительно взглянула на меня.

– Ирина Сергеевна, познакомьтесь – Роман, мой коллега.

– Очень приятно, проходите.

– Мы сначала на кухню, разгрузить пакеты.

– На кухне Роман поставил пакеты на стол: – Ирина Сергеевна в этом пакете то, что только для вас. Вы потом посмотрите и разберетесь, а пока я поставлю его в холодильник,– и, открыв его, он поставил пакет на полку, – а в этом пакете, – он открыл его и стал доставать, – для нашего чаепития.

Первым показался какой-то брикет.

– Это чай, я его сам заварю, – пояснил Роман. Затем на свет появились разные коробочки и баночки с печеньем, лукумом, конфетами. Наша хозяйка, молча смотрела на все это изобилие. Когда пакет опустел, она сказала: – А не слишком много?

– Вы думаете, что мы не уйдем, пока все не съедим? – пошутил Роман.

– Нет, не думаю, но думаю, что этого много.

– Возраст надо уважать и баловать, как малых детей.

– Спасибо.

– За что? – удивился он

– За то, что сказали возраст, а не старость.

– Я пытаюсь быть внимательным, когда получается. Но давайте заваривать чай.

Пока он заваривал чай, хозяйка раскладывала все по вазочкам, а я относил в комнату. Минут через двадцать мы сидели за столом, и Роман разливал чай.

– Я никогда такого не пила и даже не видела.

– Увы, его не купишь здесь. Это китайский чай, очень редкий.

– И где же вы его взяли? С собой привезли? – съехидничал я.

– Да так, заскочил к одному знакомому китайцу. Он мне немного обязан и подарил этот брикет. Вы Ирина Сергеевна видели, как я отламывал от брикета, вот и вы так заваривайте.

– Видно, не так уж и не много, если такой чай подарил, – не отставал я.

– Все относительно. Я ему оказал услугу, благодаря которой он процветает. За это надо платить?

– Чаем?

– И чаем тоже. Ирина Сергеевна, я смотрю у вас так много фотографий. Это ваши близкие, – продолжил мой «коллега».

– Близкие и дальние. Это моя жизнь, моя родословная.

– Мельком на них посмотрев, я могу судить, что вы не из крестьянского происхождения.

– Угадали, у меня дворянская кровь.

– Теперь понятно, откуда манера держаться, – подключился я к беседе.

–Наверное, хотя я жила обычной жизнью. Приходилось иногда скрывать свое происхождение, но это время ушло. Во всяком случае, мне уже не помешает.

– А на сколько обычной? – Роман поставил чашку на стол и посмотрел на нее.

– Наверное, как у большинства людей. Сначала жила верой и надеждой, а затем перешла в область реального, потихоньку освобождаясь от иллюзий в мечты.

– Очень жалеете, что некоторые иллюзии исчезли?

– Очень. А иначе, зачем было мечтать? Только глупые люди скажут, что им равно. Не все равно. Всегда жаль, что не все мечты сбылись. Всегда. Надо уметь переживать это, безболезненно.

– И много мечтали?

– Много, она улыбнулась уголками губ, – цель и мечта не всегда совпадают. Цель – конкретное, мечта больше из области духовного, что хотелось бы. Может быть и к лучшему, что так. Если переесть мечтать, перестаешь верить.

– Во что?

– В жизнь. Вера нужна в себя, в то, что есть кто-то над нами, кто поможет в трудную минуту.

– А если не поможет?

– Значит таков жизненный путь. Не судьба. Надо учиться рассчитывать в первую очередь на себя.

– Но помощи хочется?

– Конечно.

– От кого угодно?

– Ну, нет. Надо понимать, что порой помощь не бывает бескорыстной. Если от Бога, то она от любви, если от дьявола, то с оплатой.

– Вы думаете, дьявол, всем оказывает помощь?

– Я думаю, никому не оказывает, иначе он был бы не дьяволом, а ангелом. Кстати, а почему вы в очках? У меня не так ярко.

– У меня глаза воспаленные, поэтому пока ношу очки. Но возвращаясь к сказанному. Он и есть ангел, только темный.

– Падший ангел, падший. Любое существо упав, хочет подняться. Он не исключение. Я не знаю, что было, да и было ли но, упав, он хочет подняться, чтобы его имя упоминали не в связи с черными делами, а в связи с добрыми.

Все это время я слушал и наблюдал за их реакцией, не вмешиваясь, стараясь, чтобы каждый сказал то, что хочет. Мне было интересно.

– Кто знает, кто знает. Может быть, его устраивает его состояние.

– Возможно, но я уже могу, имея опыт, думать и рассуждать, да и времени у меня свободного много. Для чего ему искушать людей? Цель? Что с ними делать? Собирать войско из душ? Наивно. Он не глуп, думаю, понимает, что противостоять Господу не в его силах. Бог один, он же его и создал, но не думаю, что наделил силой равной своей. А дьявол своими действиями пытается утвердиться, показать свою значимость и ему это удается. Мы первые помощники.

– В чем?

– В желании соблазняться. Стали забывать, что есть порядочность, доброта.

– Вы думаете, что если бы все стали порядочными, праведниками, то он исчезнет?

– Не исчезнет. Все не могут быть праведниками. Я в это не верю. Как только человек перестает бороться со своими соблазнами, страхами – он исчезнет, как разумное существо. Он станет послушным и скучным.

– Здесь я согласен. Скучным, однообразным. Все праведники зануды. Через пять минут разговора хочется спать.

– А вы их видели?

– Доводилось мельком.

– Повезло. Я за свою жизнь не видела.

– Но искушение было?

– Не единожды.

– И как?

– Пока живу, но не думаю, что мне приготовлено место в раю.

– Почему так?

– Жизнь полна соблазнов. Были и у меня. Большие или маленькие, не знаю. Мои грехи не мне судить. Когда предстану, тогда и узнаю.

– Вы думаете, что там есть суд?

– Не думаю. На всех времени не хватит, если устраивать для каждого из нас судебные процессы. Я уже говорила Диме, что не понимаю, если кто-то создал мир и людей, то почему так не справедлив мир, так противоречив.

– Создание не предусматривает, проводника по жизни. Дана вера в себя, в Бога.

– Вы знаете, Роман, можно жить без веры в Бога. Многие так и живут и по-своему счастливы. У них иной смысл жизни. Они не хотят думать о душе. Это их дело. Но когда понимаешь, что финиш близок, начинаешь задумываться, а что возьмешь с собой? Да только то, что нельзя потрогать.

– И что?

– Веру.

– В кого?

– Хотя бы в себя, что жизнь не была бесполезной.

– А если бы дьявол предложил вам продлить жизнь, может, появилась бы возможность что-то исправить? Чтобы вы ответили на такое предложение?

Ирина Сергеевна внимательно посмотрела на Романа: – Отказалась бы.

– Почему?

– Я устала. Близких у меня нет, а одиночество не лучший компаньон в жизни. Я продолжала бы жить воспоминаниями. Я не знаю, есть рай или ад, но моя жизнь точно бы стала адом.

Она замолчала, а мы не стали прерывать ее молчания. Чтобы уйти от подобного разговора, я попросил ее рассказать о фотографиях. Так пролетело два часа. Когда мы уходили, Ирина Сергеевна, пропустив Романа, попросила меня задержаться: – Знаешь, Дима, то, что ты услышал, не было отчаянием, так минутная слабость. Я не считаю мир жестоким. У меня было время подумать об этом. Я не жалею о прожитой жизни, пусть не все получилось, но по-своему я рада, что она у меня есть. Возможно, мы больше не увидимся, так хочу, чтобы знал – я не жалею. Дима, будьте осторожны. Я догадываюсь кто ваш «коллега». Он с вами не случайно?

– Нет.

– Значит, вам удалось, что не удавалось никому. Будьте благоразумны.

– Постараюсь. Всего доброго.

– Храни вас Бог, – и она закрыла дверь.

Уже в машине Роман спросил: – Догадалась?

– Да.

– Она хорошо держалась, но ей осталось не долго, а от помощи она отказалась.

– Она ей не нужна. Думаю, что здесь вы опоздали.

– Наверное, вы правы.

Глава 12. Заседание № 4.

В тот день я высадил Романа по его просьбе, едва мы отъехали от дома Ирины Сергеевны.

– Куда вы направляетесь, – поинтересовался я.

– Мест много, где я могу появиться. Есть, где меня ждут с нетерпением, есть, где не ждут, но там я могу появиться сам. Я еще не определился. У меня много планов, но не все успею реализовать. А в чем причина вашего интереса?

– В данном случае простое любопытство. Вы всегда исчезаете и где-то бываете.

– Я подотчетен только себе.

– У меня к вам несколько просьб.

– Даже несколько? Это интересно. Начинаете с последней.

– Почему?

– Обычно последнюю оставляют, как наиболее значимую, хотя не всегда отдают себе в этом отчета, а если и понимают, то приберегают на последок и выкладывают в зависимости от развития ситуации, так сказать по обстановке, как ведет себя собеседник. Со мной можно с последней.

– Разумно. Тогда последняя. Перед тем, как мы расстанемся, я хотел бы встретится с вами и посидеть в спокойном, тихом месте.

– Браво, – хлопнул в ладоши Роман, – это меня устраивает. Я и сам думал об этом, но не знал согласитесь ли вы. Решено. Место я выберу сам, я уже изучил город. День назначаем – следующий после предпоследнего заседания в семь вечера. Я сообщу вам, где по телефону. Договорились?

– Да. Но только без всяких ваших эффектных штучек. Так беседа.

– Само собой, на иное я и не претендую. Следующая?

– На следующее заседание я приеду сам. Не встречайте меня у клиники.

– Ну, это не просьба. Здесь нет ничего не обычного, и я далек от мысли, чтобы думать, что я вам надоел. Вам надо иногда побыть одному, чтобы настроиться на встречу. Так?

– Именно. И последняя, вернее первая по вашей нумерологии. Я хочу провести заседание завтра. Фактически оно будет последним в процессе вопрос-ответ. Они не могут продолжаться долго, затягивает. Всего я не спрошу, да и не узнаю. Пора заканчивать.

– Как знаете, хотя мне иногда кажется, что Создателю интересна такая форма общения, но он все понимает и не будет огорчен. Лишь бы он не вошел во вкус и не стал проводить подобные встречи периодически. Но, по моему мнению, ему этой встречи с вами хватит на длительный период. Глобальные и в целом общие вопросы вы задаете, а мелочь ему не интересна.

– Откуда вы знаете?

– Мне ли не знать Создателя! Я не знаю, что он думает, но каков он я знаю.

– А что вы понимаете под глобальными вопросами?

– Создание мира, несправедливость, греховность и вера. Про нее вы еще не спрашивали.

– Об этом я хотел спросить на следующем заседании. Тогда до завтра?

– Всех благ, – он вышел из машины.

Я не стал смотреть, в какую сторону он направится, и поехал на работу к Вике. Времени было достаточно, и я остался на показ, а потом вместе вернулись домой.

И вот сегодня, я морально весь день настраивался на заседание. День, к счастью, прошел спокойно – ни капризных пациенток, ни явлений Кости с его вопросами.

В семь часов я нажал кнопку звонка уже известной мне квартиры. Как только я отпустил ее, дверь открылась. Меня никто не встречал, и я прошел в комнату «заседаний», как мысленно ее называл. Войдя, увидел сидящего на своем месте сатану, он приветствовал меня кивком головы. Едва я сел в свое кресло, как из открывшейся в стене двери вышел Создатель.

– Ну, вот все в сборе, можно начинать, – подал голос сатана.

– Я хотел вас спросить о вере в вас? – начал я, – У каждого народа свой Бог, своя вера в него? Для принесения жертв, произношения молитв, люди стали строить храмы, мечете, церкви. Стараясь там высказать свое послушание своему Богу. Так вы едины или Богов несколько?

– Я многолик, но един. Мир создан мной, а как люди решили меня называть не столь важно. Что касается послушание. Мне не нужно ваше послушание. Оно нужно вам, я лишь объект поклонения.

– Но в них вам возносят хвалу, служат молебны.

– Храмы, церкви – это крепость для души, там человек считает себя под моей защитой и там он не одинок. Человека легче уничтожить одного, но не когда люди вместе. Церковь служит местом объединения людей, защищая их души.

– Считая под вашей защитой? А разве это не так?

– Так. Но обращаться ко мне можно и в одиночку, но в церкви человек настраивается на общий лад. Там ему легче. Читая общую молитву, человек воссоединяется душой, позывами с другими. Я слышу каждого, но общая молитва помогает, прежде всего человеку. Жаль, что не все души слышат мой отклик.

– Вы имеете ввиду молитвы из Библии, на которую ориентируются христиане?

– Библия документ для упорядочения обращений, чтобы исключить хаос мыслей. Все описания подводят к одному, как можно, а как нельзя, но это плохо. Иногда надо навести порядок в голове. Вселенский собор в триста двадцать пятом году сыграл важную роль.

– А молитвы, с которыми к вам обращаются? Для чего они?

– Я не писал молитвы, как и Библию. К сожалению, много слов от моего имени, но без моего участия и часто пытаются показать через нее реальность. Утвердить ее. Я за это не ответчик.

– Не ответчик за реальность?

– Только в самом начале. Дальше вы сами. Но просить легче, чем делать самим. Вы просите у меня, кто что вздумает, даже от него защитить, – и он посмотрел на сатану, – вы сами создали его у себя в голове, хоть он и реальность и своими поступками поддерживаете его, и почему то считаете, что я буду воевать с ним. Глупо. Это иллюзия. Я с ним уже все давно решил. Но этим вас держат в страхе.

– Зачем человеку жить в страхе? Вам это нужно?

– Нет. Я не ставил задачей держать человека в страхе, но насыщение души страхом заставляет принимать вас решения, что делать дальше? Озлобиться или выбрать путь добра и избавиться от страха, путем пересмотра взглядов на жизнь. Добро и зло – моральные понятия. Если бы их не было, не было бы права выбора. Что делать? Извечный вопрос, не так ли? Слепое поклонение, по принуждению? Вам предоставлена свобода, я дал возможность проявить ее, пусть даже иногда через страх, но чаще через слово. Произнося слова вслух, вы их слышите. Но, увы, все меняется. Меняются слова, как бы ни было это горько об этом говорить. На веру слова уже нельзя положиться. Это вы сделали сами.

– Может быть с его помощью? – и я перевел взгляд на сатану.

– Нет. Он лишь подыгрывает вам, вашим мыслям, чувствам, но не вкладывает их в вас. Вы являетесь источником деяний для него. Он следствие, а не причина. Причина – вы.

– Но люди верят в вас? Надеются?

– Вера в меня не подразумевает выгоду. Мы не на рынке.

– Выши послания, заветы к людям, насколько они достоверны?

– Люди плохо слушают.

– Но вы, же дали заветы, как указано в Библии?

– Завет это наставление, а проще совет, не более. Принципы, если хотите, фундамент, соблюдая которые жизнь в итоге будет доставлять вам радость, спокойствие. А молитвы – средство общения со мной. Но не всегда можно передать словами, что чувствуешь. Как передать словами чувство страха, любви? Слова могут быть искажены. Трактовку посланий, каждый чувствует и воспринимает по-своему. Человек любит слова и не всегда доверяет своему опыту.

– А что скажете вы, раз присутствуете здесь во всех лицах. Как свидетель, – обратился я к сатане.

– Я согласен с ответчиком. Человек игнорирует свой опыт. Яркие примеры – болезни, войны.

– А вы к тому не имеете разве отношения?

– В малой доле. Вы все сами. Зачем мне это. При снижении численности поле моей деятельности сужается.

Я снова повернулся к Создателю, – на веру в вас, судя по истории человечества не раз покушались. Пытались исказить, уничтожит. Покушались на ваши образы. Покушение на образ – покушение на вас?

– Нет, конечно. Покушение на образ не есть покушение на меня. Как можно покушаться на все, на мир, на Вселенную. На веру в меня, да, покушались, но в этом случае люди сами решают, терять ее или нет. Вера нужна вам, прежде всего.

– Вы ограничиваете людей в выборе веры?

– Нет. Люди сами выбирают себе веру в меня, с учетом традиций. Я только иногда корректировал.

– Каким образом?

– Тем, что вы называете заповедями. Они существуют, но я их не давал.

– Так откуда они взялись эти ссылки на вас?

– Изначально я дал свободу и человек по своей воле решал, как поступать, но в процессе его развития я увидел, что он уходит в мир жестокости. Я высказал свое мнение, как надо жить. И все.

– Вы хотите сказать, что веру в себя вы отпустили на волю? Отдав трактовку людям? Верно?

– В целом, да. Трактовка понята изначально верно. Когда они писались, то основывались на принципах морали. Это было в то время необходимо. Зачем мне давать жесткие заветы? Если бы я их дал, то очевидно должен был бы и контролировать их исполнение, а не пускать на самотек. Иначе получается, что я спокойно наблюдаю за их неисполнением?

– Но ответ люди могут держать и после жизни, как кару небесную?

– Я вам показа, что значит кара.

– Вопрос к теме обсуждения не относиться, прошу пока отложить его, – сказала сатана, что после жизни вам показали, а дальше, как было говорено, все индивидуально. Нельзя подходить с одной меркой ко всем.

– Хорошо. Что для вас человек?

– Мое творение, за которое я в ответе. Но вся жизнь ваша – выбор. Я не собираюсь в него вмешиваться, не собираюсь порицать. Я наблюдаю за выбором, а лишь потом вы сами оцениваете себя. Я в этом помогаю, давая время на раздумья после жизни. У вас нет обязательств передо мной, как и у меня перед вами.

– Что человек должен понять, веря в вас?

– Я не царь для вас, а Создатель. Создатель не управляет, а создает, и я продолжаю создавать.

– Что такое жизнь?

– Как ни покажется вам банальным и слишком простым, но вы сами это знаете. Это период времени между рождением и смертью, который вы наполняете своими поступками, помыслами. Вы словно рисуете картину, в которой человек главный на холсте. В ней все мгновения важны, которые вы порой не цените, пренебрегаете малостью временного мгновения. Не умеете наслаждаться им. Не понимаете, что их нельзя стереть, уничтожить. Они уже были, а прошлое стереть нельзя.

– В чем смысл жизни? Вы дали понятие, но человек до сих пор в поиске ответа?

– В познании себя. Смысл жизни в самой жизни. Мир, в котором вы живете, материален и не может быть иным, иначе, зачем все это нужно, – проговорил он несколько задумчиво и продолжил, – мир развивается вместе с вами, но может и без вас. Вы влияете на него, но не всегда в лучшую сторону. Я стараюсь не вмешиваться, а наблюдать. Я позволяю вам иметь собственное мнение, не лишаю вас свободы, не ограничиваю вас. Все, что вы делает – лишь процесс в поиске ответа. Все блага, что вы хотите получить или получаете, скоротечны, но ваша душа не успокаивается. Вы всегда хотите иметь больше, чем имеете, поэтому вопрос смысла жизни будет всегда, и, увы, без ответа. Достигнув цели, надо иди к следующей. Цели под названием « смысл жизни» нельзя достигнуть. Достижение – это ограничение. Поэтому вы творите мир, открывая его для себя.

– Вы сказали о свободе. Хочу заметить. У свободы сладкий вкус, горький привкус. И что, познание через свободу должно проходить через мучения, войны, болезни?

– Я этого не предлагал и как уже упоминал, у вас все было и есть. Нужно ваше желание. Я уже говорил, что у вас все есть. Вы выбираете сами. Так что смысл жизни у каждого свой, он не может быть общим. Общей может быть цель, иначе вы потеряете свою индивидуальность, а я бы этого не хотел. А пока вы ищите смысл жизни, у вас есть цель, есть стремление, а значит развиваетесь. Отсутствие смысла жизни – смерть для вас. Не ищите точной формулировки у меня – ее нет.

У меня в голове были разные вопросы, но я понимал, что все они какие-то мелочные, житейские и задавать их мне было стыдно. Надо учиться искать ответы самому.

Пауза, после последней фразы Создателя, затягивалась, и чтобы она не превратилась в тупое молчание, сатана предложил: – Мне кажется, что пора заканчивать. У вас, как понимаю много вопросов, но задавать их все не реально, иначе процесс затянется на всю вашу жизнь, а такой цели никто не ставил.

– Да, вы правы. Суть я попытался уловить на сколько смог, а отвлекать от более важных дел, считаю воровством чужого времени, – глядя на Создателя, выдавил я из себя.

– Мне не сложно отвечать, но уходить в глубь вопросов не хочется, иначе вы перестанет думать и ваш пытливый ум, получив готовые ответы, зачахнет, – произнес он с улыбкой.

– У вас есть предложения, замечания? – обратился сатана ко мне

– Я прошу время на осмысление сказанного, чтобы сделать выводы.

– Не возражаю, – ответил Создатель, – тогда ты меня известишь, – и исчез.

– Что же, я тоже прощаюсь с вами на сегодня. До встречи, – и он тоже исчез.

Задерживаться в комнате, мне не было никакого интереса, исчезнуть, как они, я не мог, и потому проделал обратный путь традиционным способом.

Глава 13. Время размышлений.

На следующий день, утром я позвонил в клинику, и, наворачивая одну ложь на другую стал объяснять Косте, что не смогу сегодня вести прием. Он долго пытал меня, объясняя, что я понижаю престиж организации, но в итоге сдался. Я понимал его, ему возмущение положено по должности, а так он был достаточно адекватным человеком. Подводя итог, он сказал, что я теперь его должник, на что я согласился, пообещав, что приму любимую его пациентку в любое удобнее для нее время, но один раз. На этом и расстались. Я даже обрадовался, что он не спросил про Романа. Потом скажу, что уехал, хотя кто его знает, может быть, они уже о чем-то договорились.

Сегодня я ленился, не потому что лентяй, но мне никого не хотелось видеть, хотелось побыть одному, что удавалось крайне редко. Вика ушла на работу, сын в институт и я был предоставлен сам себе на весь день, до самого вечера. Вдруг вспомнил, что Роман должен позвонить на работу. Позвонив в регистратуру, я попросил передать мой номер телефона, если позвонить Роман.

Улегшись на диване и устремив взгляд в потолок, предался размышлениям о событиях последних дней. В памяти всплывали картины бесед. Сначала мысли скакали, путались, но потом стали упорядочиваться.

«Ну, вот и все. Заседания закончились, надо делать выводы. Их хоть и не очень ждут, думаю, но что-то говорить надо. Доволен ли я? Нет. В общем, мне это не принесло радости и не факт, что будет легче. Мне довелось увидеть тех, о ком люди только думают, и непросто видел, а разговаривал. Они правы были, когда говорили, что мне придется с этим жить. А может время вылечит, и я буду вспоминать об этом, как о сне, который однажды был и очень похож на реальность. Жить буду по-прежнему. Больших грехов, с моей точки зрения за мной не было, а без мелких в жизни не обойтись.