Красные таблетки. Сборник рассказов

Над озером поднялась дымка. Лес ещё и не думал просыпаться. Стояла звенящая тишина. Скрипнув крышкой банки, рыбак достал пригоршню резко пахнущего корма, подошёл вплотную к воде и закинул его настолько далеко, насколько смог, внимательно наблюдая за тем, как прикормка, коротко всплеснув, пошла ко дну. Несколько секунд не происходило ровным счётом ничего, но мужчина выжидательно и с надеждой вглядывался в пучину, которая вдруг заволновалась и вскипела десятками рыбьих плавников. Удовлетворённо улыбнувшись в предвкушении хорошей рыбалки, он сел на лежащее рядом бревно и начал готовить снасти, отставив в сторонку прикорм.

Рыбак вытянул червя из коробочки и начал насаживать его на крючок. Червяк отчаянно извивался, пытаясь выскользнуть из рук человека, упасть в густую траву и исчезнуть из его вида в предрассветных сумерках. Вдруг, человек скорее почувствовал, чем услышал, присутствие постороннего за спиной. Он резко обернулся… В полуметре от него стоял молодой лисёнок. Настороженно поблёскивая глазками, он держал острыми зубами баночку с прикормкой. Мужчина облегчённо выдохнул. Лисёнок начал пятиться назад, не отрывая взгляда от человека и не выпуская добычи. Рыбак усмехнулся и встал. Поняв, что с добычей ему не уйти, лисёнок с сожалением разжал зубы и скрылся так же тихо, как и появился. Мужчина взял банку, подошёл туда, где исчезло животное, вытряхнул содержимое, приговаривая: «Иди, ешь, только банку не трогай, хорошая банка, пригодится», вернулся к своему червяку, который за это время уже почти полностью слез с крючка и висел в надежде скорого освобождения. Но не тут-то было. Рыбак быстро вернул его на место и закинул снасть туда, где всё ещё кружились и всплёскивали плавники.

Первый карась схватил наживку сразу, как только она попала в воду. Мужчина подсёк его отточенным движением и уже через пару секунд вытаскивал крючок из рыбьей глотки, довольно улыбаясь. Карась отправился в садок плескаться, а крючок с червяком – за следующей добычей. В течении получаса рыбак только и делал, что забрасывал, вытягивал, снимал с крючка и отправлял в садок почти одинаковых, размером с ладонь, карасей.

Из-за горы на той стороне озера появились первые лучи солнца. Осторожно чирикнула птичка: «Пора?», ей в ответ чирикнула другая: «Нет, не пора», и третья: «Нет, пора!», а через минуту лес наполнился спорящим чириканьем и заливистым пением, возвещающем о начале нового дня. Карасиная семья прекратила попытки сдёрнуть червяка и не попасться на крючок. Поплавок стоял, как вкопанный. Рыбак примостил удилище на рогатину и, усевшись на бревно, налил чай из термоса.

Он перевёл взгляд с водной глади на гору, солнце из-за которой вышло уже почти наполовину своего диска. Гора довольно крутая, поросшая буйной растительностью. Кроны деревьев так плотно её закрывали, что издалека казалось, будто она покрыта сплошным зелёным ковром. Ни прогалинки, ни тропинки. Только на самой вершине большая поляна, свободная от деревьев.

Прихлебнув горячего чая и убедившись в неподвижности поплавка, мужчина вновь посмотрел на верх. И вдруг в свете солнечного луча увидел какую-то фигуру над склоном, с края поляны. Он вытащил из рюкзака старый потёртый бинокль и заинтересованно направил его на вершину горы. Действительно, над склоном стояла фигура, сделанная, по-видимому, каким-то любителем животного мира. А скорее всего – группой любителей. Фигура была сложена из палок, прутиков и сухих ветвей деревьев. С такого расстояния, да в бинокль, её размеры сложно было определить, но была она явно не меньше двух метров в высоту. По задумке неизвестных архитекторов фигура должна была символизировать изготовившегося к прыжку оленя с огромными ветвистыми рогами. И, нужно сказать, им это удалось. Олень стоял на са́мой круче, чуть присев задними лапами, задрав передние в прыжке и высоко подняв морду, словно издавая трубный глас. Удивлённо рассматривая творение, рыбак совершенно забыл о поплавке, который, улёгшись, покачивался на небольшой водной ряби, поднятой свежим ветерком.

Мужчина отложил бинокль, размышляя о том, кому это, интересно, взбрело в голову выстроить оленя на склоне горы в таком труднодоступном месте, да ещё такого размера. Две недели назад, когда он тут рыбачил в последний раз, его там точно не было! Не переставая удивлённо покачивать головой, он вытащил снасть, оглядел голый крючок, насадил свежего червяка и забросил вновь.

И вдруг, откуда-то сверху, со стороны оленя, раздался звук трубы. Затем ещё один, и ещё. Как будто незримый музыкант разминал пальцы. Мужчина замер, вглядываясь туда, где олень задрал свою морду. Звуки слились в единую мелодию, ярко напоминающую что-то далёкое и очень хорошо знакомое. Мелодия струилась сверху, медленно проплывала над водной гладью озера и скрывалась где-то в лесу.

Мужчина силился разглядеть трубача, но не видел ничего, кроме очертаний оленя. Постепенно мелодия заполнила собой всё пространство, скрыв шелест листвы и щебетание птиц. Из вида исчезло и озеро, и лес, и гора… Перед глазами стоял только огромный луг с невысокой травой, по которой он, мальчишка, несётся босиком вперёд. Туда, где пасётся стадо коров. Рядом с ними сидит пастух, Васёк, на целых пять лет старше его. В воздухе разлился аромат свежескошенной травы, смешанный с запахом выхлопных газов, солярки, смазки и перегретого металла. Вдалеке тарахтит синий трактор, омрачая безоблачное голубое небо чёрным выхлопом. Васёк внимательно наблюдает за стадом, поигрывая длиннющим кнутом, вызывающим зависть у всей деревенской ребятни и неподдельную гордость у его обладателя. Сплетённый из тонких коричневых кожаных ремешков, он невероятно толстый у рукояти, сужается до тоненькой верёвочки на конце, распушённой от непрерывного оглушающего хлопанья. Услышав этот звук, коровы вздрагивали и сразу выбрасывали из головы мысли отойти в сторону от стада. Впрочем, вздрагивали не только коровы, но и все, кто находился поблизости. Мальчугану несколько раз даже удалось упросить Васька поиграть кнутом. Но никакого щёлканья не вышло, несмотря на подробные инструкции пастуха. Только пару раз самому себе по заднице прилетело. Несмотря на это, мальчишка не забросил мечты научиться пастушьему делу. Вот и сейчас он целенаправленно бежал к Ваську в надежде, что тот предоставит ему кнут для тренировки. Однако, общение с ним придётся отложить. Мать, доившая их рыжую, с белым пятном на лбу, корову Зорьку, заметив сына, призывно машет рукой, снимает марлю с эмалированного ведра и черпает алюминиевой кружкой парное, тёплое молоко. Он принимает кружку и жадно пьет…

Совсем рядом что-то оглушительно шлёпнулось в воду. Луг, коровы, трактор, мать, Васька… всё рассыпалось в одно мгновение. Мужчина вздрогнул и повернулся. Большая, рыжая с серым, ондатра посмотрела на него круглыми, иссиня-чёрными выпученными глазами и поплыла на другой берег по своим ондатровым делам.

Последние звуки трубы проплыли над озером, растворившись в чаще леса, который вновь зашелестел листвой и защебетал птичьим многоголосьем.

«Это ж сколько я дома не был, – подумал мужчина, присаживаясь на бревно, – лет сорок, поди». Повинуясь какой-то неведомой силе, он, сам того не осознавая, достал телефон из рюкзака и забил в поисковике: «Жд билеты купить».

Казанка

Когда Саня пришёл на берег, лодку уже разгрузили. Она стояла чуть наклонившись, поблёскивая светло-серыми боками, на которых красовалось название: «Казанка 5М». Рядом лежали сиденья, обёрнутые целлофаном, вёсла, мотор и несколько коробок. Батя с дядей Толей внимательно изучали инструкцию по установке рулевого управления. Они оглянулись на Саню, кивнули, и вновь углубились в чтение.

Паренёк обошёл вокруг, проведя рукой по нагретому вечерним солнцем металлу, и посмотрел на мужиков:

– Аккуратнее разгружать-то нужно было, поцарапали корпус!

– Где? – оторвался батя. Он долго высматривал едва заметную отметину на краске, а наконец увидев, вздохнул и вернулся к брошюре. Потому что спорить с шестнадцатилетним пацаном себе дороже.

– Что читаем?

– Рулевое устанавливать будем. Вот инструкция.

– Да чего там устанавливать? Какая проблема? Инструкция у них…

Мальчишка принялся рыться в коробках, распаковывая запчасти, а добравшись до штурвала, залез с ним в лодку.

– Саша! Подожди, сейчас всё сделаем, мы уже почти разобрались. Сломаешь, не дай Бог. Всё же дорогая вещь. Нравится хоть лодка?

– Ну, конечно, с прежней не сравнить, – он пренебрежительно посмотрел на их старенький «Прогресс»», грустно отсвечивающий облупившейся зелёной краской. – А уж с дядь Толиной деревяшкой тем более.

– Да уж. Куда уж нам уж с деревяшкой-то нашей, – усмехнулся дядя Толя, – теперь и на рыбалку мне нет смысла ходить – пока дошлёпаю вы всю рыбу выловите и домой вернётесь.

– Ладно тебе, Толь, какая деревяшка. Вместе ходить будем. Если-б ты деньжат не подкинул, мне бы ни в жизнь не купить всего этого.

– А мотор какой? – перевёл Саня разговор.

– «Вихрь» двадцать пятый.

– А чего тридцатку не купили?

– Саш! Ну в деньги ведь всё упирается! Да и не было их в магазине, ждать надо… Решили этот.

– А. Ну всё равно получше, чем «Москва» наша старая. Можно, кстати, как появится тридцатка в магазине, этот продать, а новый купить.

Батя махнул рукой, вздохнул и принялся натягивать трос управления.

Рулевое установили в тот же вечер. Ещё день ушёл на сидения да всякие мелочи. После приступили к регулировке мотора. Его опустили в бочку с водой, закрепив на краю. Батя и дядя Толя поочерёдно заводили, газовали, глушили, что-то регулировали и вновь заводили. Саня был тут же, рядом, подсказывая, что, по его мнению, нужно подкрутить. Наконец, мужчин всё устроило. Мотор заводился, что называется «вполоборота», газовал исключительно, дымил в меру. Нетерпение испытать лодку с мотором было столь велико, что мужчины хотели прямо сейчас спустить её на воду, но солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом и пришлось, с большим огорчением, отложить этот процесс.

На следующий день, сразу после работы, они были на берегу. Прилив почти полный, море спокойное, чистое, если не считать радужной плёнки на воде. Батя, улыбаясь, вдохнул морской воздух, смешанный с запахом бензина, и открыл старенький, ещё дедом построенный, лодочный гараж, передвигаться по которому можно было только пригнув голову.