Время горбатых елей

– Э, нет, не расплывайся в восторгах и благодушии. У тебя сегодня дела. Дела – еще раз твердо повторил он уже вслух и, отбросив сорванную веточку, решительно направился дальше.

Было как раз около восьми часов утра, когда он подходил к ферме. Коровы уже паслись в соседнем подлеске. На ферме доярки, вместе с Сергеичем, разгружали машину с комбикормом. Увидев Виталия, все заулыбались, хлопая друг друга по плечу.

– Хлопец-то наш не передумал. А мы уж гадаем, придет, аль нет – вместо приветствия хохмили доярки.

Новый директор тут же взялся помогать. Закончив разгрузку, все разбрелись по своим местам. Сергеич с Виталием, присев на скамейку у входа, завели разговор о предстоящей работе.

– Вот, что я тебе скажу – начал старик. – Ремонт надо начинать срочно. Если промедлим и не успеем за лето, то всему делу хана. – Он скрестил руки перед лицом, изображая крест. – В коровнике ремонта еще ни разу не было. Здание ведь не старое, но как запущено все, ты сам видишь. Ленту транспортёрную для подачи кормов менять надо. Доильные аппараты уже все переделанные, да и их-то осталось чуть. Ну и о кормах надо думать. Когда трава поспеет, думать уже будет поздно.

Виталий вынул из кармана ручку с блокнотом, и они пошли по ферме фиксировать все, что надо сделать.

Глава 5

Тетя Настя возилась на огороде с грядками. Заметив соседскую дочку, сидящую на крыльце, подошла к забору поздороваться.

– Лидочка! Добрый день. Что это ты на крыльце сидишь?

– Ой, тетя Настя! Здравствуйте. А я Вас и не вижу. Да хочу, чтоб лицо немного загорело. Вот и сижу на солнце с закрытыми глазами. Вон, солнышко какое сегодня. В Москве у нас так пасмурно последние дни было, а сюда приехала, здесь погода хорошая. На работу вернусь, где я там солнце увижу. Из дома в транспорт. Из транспорта на работу. И обратно также. А по вечерам какое солнце? Разве что в выходные повезет.

– А ты к нам приезжай. Здесь погод всяких хватает. И хороших и плохих. Вот к нам заведующим устроился парень. Тоже москвич. Не знаю, что у него там дома было, но видно, что парень хороший и на вид симпатичный. Да ты ж его видела, когда к нам вчера за молоком приходила. Помнишь, высокий такой с Николашкой стоял.

– Так он у вас работать будет? Вместо Сергеича? Вот так дела – лицо девушки заметно оживилось. Она забыла о том, что загорает, и повернулась к тете Насте. – Да я же с ним из дома вместе ехала в одном вагоне.

– А, так вы уже познакомились?

– Да нет. Не знакомились мы. Просто рядом ехали – досадовала Лида на торопливость соседки. – На вид он действительно не плохой.

– Ха, не плохой! Да красавец парень. А ты, не плохой. Таких еще поискать надо. И сразу видно – жентельмен.

– Кто-кто? – засмеялась Лида.

– Жентельмен, говорю. Вы, говорит, тетя Настя, зачем такое тяжелое поднимаете. Вам такие тяжести нельзя. Пожалел он меня – растроганно рассказывала женщина. – А кому можно – я его спрашиваю. Здесь одни бабы да старики. Спасибо за заботу. Только у нас вся работа на бабах держится. А куда ж, говорит, ваши мужья подевались? Как куда? Да поумирали. Кто утонул. Кто на машине разбился. А многие просто спились. А молодежь вся в городе. Вот на выходные да на праздники съезжаются. А потом опять в город. Так-то вот, говорю я ему.

– Значит, он у вас начальником будет? Это хорошо. С новым человеком всегда новые изменения бывают. И, наверное, к лучшему.

– Дай Бог. Дай Бог – запричитала соседка, возвращаясь к своим грядкам.

Лида, сидя на крыльце, снова повернула свое лицо к солнцу. Ветерок нежно обдувал ее, и потому теплота солнечных лучей чувствовалась очень слабо. Лида закрыла глаза, и тут же в воспоминаниях появился тот, о ком только что говорили. «А он и вправду симпатичный. Что же я не спросила, как его зовут – опомнилась она. – И почему он здесь хочет остаться?» – пыталась она найти ответ, нежась на весеннем солнце.

Глава 6

Руслан Николаевич принимал почетного гостя. В своем благоухающем зеленью цветов кабинете, он радостно хлопотал, подвигая стул полному лысому человеку небольшого роста с блеклыми бесцветными глазами. Слегка кривоватый рот и приподнятая бровь придавали лицу выражение то ли брезгливости, то ли надменности. Это был глава районной милиции Эдуард Петрович Скоротечко.

– Рад. Очень рад – подобострастно, заглядывая в глаза, повторял Руслан Николаевич. – Вот сюда, дорогой. Вот сюда. Присаживайся. Расскажи, с каким ветром к нам. Был недавно и вот снова навестил нас.

Лесть была такой явной и наигранной, что гость не смог отказать себе в удовольствии проиронизировать.

– Хоть Смекалов ты, хоть нет, хоть Николаевичем назовись, хоть еще как, а нутро свое южное не спрячешь. Лесть у вас в крови. А здесь этого не понимают и не любят. Так что не старайся.

– Какая лесть? Что ты, дорогой? О чем говоришь? Все искренне! Все правдиво! – оправдывался хозяин.

– Верю, верю. Сам – болтун – засмеялся лысый. – А приехал я по сигналу. Да, был недавно, и ехать снова не собирался. Незачем было. А теперь появилась причина, и вопросы к тебе появились. Компаньон! – в голосе гостя зазвенел металл, а глаза неподвижно замерли на лице собеседника. – Слышал я, ты начальство новое на ферму поставил. А как же наши с тобой планы по приватизации этого объекта? Не будет ли это для нас нежелательным или даже отрицательным обстоятельством? А? Со мной не посоветовался и даже не сообщил!

Смекалов начал ерзать на стуле с самого начала, теперь даже привстал, опершись руками на стол.

– Не успел я сообщить. Планов у меня много, но все планы в наших с Вами интересах. Ферму приватизировать будем обязательно. Как только возможность появится, но ведь надо подумать и о том, что нам достанется. Уж больно в плохом состоянии она сейчас находится. Я думал об этом. И давно уж хотел думы эти в жизнь воплотить, но не было у меня возможности. Не все винтики в наличии имелись. Не хватает одного. Вот парень этот, что я на ферму беру, и будет тем последним винтиком, чтобы наши с Вами планы могли исполниться.

– Ну, ну, давай расскажи про свои махинации – смягчил тон Скоротечко.

– Что Вы говорите? Какие махинации. Все на пользу. Вот увидите, как все просто и хорошо будет выходить. Ведь у нас приватизацию проводят как? По остаточной стоимости. Что на балансе есть, то и ставят как начальную цену. Для оценки стоимости объекта на место не всегда выезжают. Все по бумагам. Вот нам и надо добиться, чтобы все решения были приняты в районе, без выезда на место. Если уж кому-то из комиссии захочется прокатиться до нас, так ведь у нас на этот случай в Вашем лице надежный помощник есть. Вы ведь сможете подсказать кому надо об излишности этой поездки. Так?

– Ну, так – процедил гость сквозь зубы. Кривизна плотно сжатых губ говорила о явном недовольстве тем, что какой-то тут умник поучать его надумал.

– Так вот, это и есть самый главный момент в нашем вопросе. Приватизировать надо тихо. Без огласки. Просто по бумагам. Это залог успеха на первом этапе. А теперь второй вопрос. Уж в очень плохом состоянии тот объект, который мы брать хотим. Почти развалюха.

– Как развалюха? Ты что, совсем переумничал? Ферме и двух десятков лет нет. Какая развалюха?

– Да, стены крепкие и крыша хорошая. Не везде, но в основном – убедительно подхватил Смекалов. – Да и только. А остальное? Остальное все попортилось. Устарело. И сколько же нам с Вами денежек надо будет внести, чтобы этот объект, когда он будет нашим, довести до такого состояния, чтобы он давал приличную прибыль? Ох, сколько денежек! – сокрушенно замотал головой Руслан Николаевич. Глаза Эдуарда Петровича смягчились и поникли. Лицо подернулось выражением заботы.

– Ну и что ты там придумал? – вяло спросил он.

– Ох, Эдуард Петрович, умный Вы человек. Все видите. Все знаете. Вот сходу угадал, что Ваш верный друг ночи не спит, все думает, как сделать так, чтобы у нас с Вами было больше денег и меньше хлопот.

– Ну, придумал? – опять вяло поинтересовался гость.

– Конечно! – в глазах хозяина зажглись озорные огоньки. – Будем ремонтировать, покупать новое оборудование, новый инвентарь. Все сделаем, что надо. Чтобы все было обеспечено. И все за счет государства. И выкупим не развалюху, а новый хороший молочноводческий комплекс. Вот как будет.

– Так, подожди. Ты же сам говорил, что оценка по остаточной стоимости. Если все обновишь. И все законно. То остаточная стоимость увеличится. Так?

– Так, дорогой, так. Только ты забыл, что в нашем колхозе две фермы. Одна – это коровник, другая – это свинарник. Коровник будет по документам дешевый, а свинарник – дорогой. Но ведь мы свинарник не собираемся приватизировать. Пусть будет дорогой – засмеялся хозяин.

– Так, так, так – протянул, соображая гость. – А ты сумеешь все это провернуть?

– Зачем провернуть? Все законно. Все по документам. Ремонтируем одно, пишем на другое. А кто это будет знать? Да никто. Ну, почти никто. Главное, чтобы из района никто не приезжал перед приватизацией, а цену брали из документов. Вот и все. Ну и надо, конечно, позаботиться, чтобы цена эта тоже в тайне осталась. Зачем народ травить. Нам здесь работать еще придется.

– Хороший ход, хороший – наконец оценил старания будущего компаньона Скоротечко. – Правильно ты все это по полочкам разложил. Молодец. Только не пойму я про винтик. Он тут причем? Куда ты его-то ввинчивать собрался?

– А как же без винтика. Винтик тут обязательно нужен. Кто же будет нашу ферму обновлять, ремонтировать, налаживать, улучшать. А? Кто? Не Сергеич же. Тут нужен молодой, энергичный и грамотный руководитель. Вот я и взял парня этого. Он мне сразу понравился. Простой парень. Такие живую работу любят, а не в бумагах копаться. Никого не знает. А значит и лишних разговоров ему вести не с кем. А без разговоров и сплетен не бывает. А ведь если необходимость появится, так на него и свалить можно. Мол, опыта работы руководителем нет, образования должного тоже нет, ну и так далее. Вот, мол, по этим причинам и напутал парень в бумагах. Обычное дело. Человеческий фактор.

– А ты, что же, в случае чего, думаешь невиновным остаться? Ведь ты же директор. Ты его назначал.

– Какая вина? О чем ты говоришь? На селе работать совсем некому. Кто был, того и брал. Вот и весь ответ. Это не я придумал. Это везде так. Вообще до этого дело не дойдет. Это я запасной вариант Вам рассказываю, чтобы Вы были в курсе и не говорили больше, что я что-то скрываю от Вас.

– Ладно, ладно – миролюбиво остановил его Эдуард Петрович. – Разобрались и хорошо – гость встал и направился к двери.

– Уже собрался уходить. И чаю не выпил – притворно запричитал Смекалов, выходя из-за стола, чтобы проводить гостя. Оба были довольны прошедшим разговором.

Глава 7

Первые дни мая все еще считались красным днем календаря и продолжали быть не рабочими, но праздника не чувствовалось. Лида хорошо помнила, каким раньше был этот праздник. Готовиться к нему начинали заранее. Иногда за неделю, а иногда и гораздо раньше. Мама, придя домой с покупками, доставала из сумки какой-нибудь продукт, считавшийся деликатесом, и предупреждала:

– Лидочка, вот здесь будет лежать зефирчик в шоколаде и буженина. Ты их не трогай. Это на праздник.

За пару дней до даты во многих квартирах начинало пахнуть сытным мясным духом. Это варился студень. А накануне праздника каждый, входящий в подъезд, громко восклицал: «Ой, как вкусно пахнет – и добавлял торжественно, – пирогами». Чуть ли не в каждой квартире пекли пироги. Хозяйки бегали друг к другу, делясь рецептами и спрашивая советов. Кроме советов делились последними новостями. Зачастую просто сплетничали. Ох, какие это были замечательные сплетни. Говорили обо всем на свете. Все было интересно: и куда устроилась на работу сестра мужа, и о том, от кого беременна дочь продавщицы из соседнего подъезда, и правда ли, что эта продавщица купила участок под огород, и где деньги взяла, и многое-многое другое. Задушевные разговоры запивались вкусным чаем и заедались свежими пирожками. Частенько между пирожками пролетали и пара стопочек вина, а то и водочки. Всякое бывало. Веселая детвора бегала из квартиры в квартиру вокруг молодых мамочек, мимолетом угощаясь везде, где получится. Бабуси, сидящие у подъезда, тоже судачили, но уже о своем.

Настроение у всех было радостное. Все ждали праздника. Молодые девушки обдумывали наряды и прически, с которыми они пойдут на демонстрацию. Детвора приносила из школы разные поделки с уроков труда, которые тоже готовились к празднику. Это были большие бумажные ромашки или мелкие розочки, прикрепленные к веткам березы с маленькими листочками, или флажки разных цветов и размеров. Иногда это были плакаты, которые тоже были сделаны своими руками.

И вот, наконец, наступало первое мая. Вставали рано. Одевались в заранее припасенные наряды и шли или ехали в центр города. На демонстрацию. Везде слышались веселые возгласы и смех, из окон лилась музыка, из репродукторов слышались поздравления руководителей города к народу. В этот день можно было встретить огромное количество знакомых. Радостные возгласы приветствий раздавались то тут, то там. Демонстрация считалась административным и даже политизированным мероприятием, но на самом деле это был повод повеселиться всем миром. Нагуляв аппетит на свежем воздухе, все с изрядным чувством голода шли домой, а кто прямо в гости. Столы уже ломились от закусок и блюд. Их вид очень радовал проголодавшихся людей. Все усаживались за столы и, выпив первую стопку за праздник, принимались есть. Затем шли разговоры. По мере убывания спиртного разговоры становились все веселее. Смех становился все более громким и более продолжительным. Наконец начинались танцы, к этому времени уже весь дом ходил ходуном. Молодежь танцевала под магнитофон современные модные танцы. Звуки гармони, выводившей русскую плясовую, служили сигналом для жителей старшего поколения. Из соседних квартир выходили люди, и начинались пляски. Зачинщиками были, как правило, мужчины. Пройдясь «уточкой» вдоль смотрящих, танцор выходил на середину круга. Выдав несколько «коленцев» и исполнив пару частушек, громко кричал: «Барыню!». Все хлопали в ладоши. Под звуки «Барыни» танцор шел вприсядку, а из толпы выплывала сама барыня. Партнерша, уперев руки в боки, лебедью плыла вокруг кавалера. В круг выходили новые участники, сменяя друг друга. Их становилось все больше. Не было никакой разницы, кто чей гость. Все были свои. Все вместе. Кто-то выносил выпивку прямо на улицу, и гулянье продолжалось до темна, пока свежесть весенних вечеров не загоняла уставших людей по домам.

Вот таким Лида помнила Первомай, и таким хотела бы видеть его всегда. Времена сменились. Теперь все сидели по своим домам. Уже было не принято угощаться, где придется, и не важно, за чей счет. Теперь все считали деньги, которых все чаще и чаще не хватало. Большие застолья вышли из моды. Люди перестали ходить в гости, даже если их приглашали. Ведь если ты идешь к кому-то, то завтра сам должен пригласить к себе. А приглашать к себе могли уже далеко не все. Равенство в общении перечеркнуло неравенство кошельков. Праздник Первомая стал просто обыденным выходным.

В этот год погода стояла просто замечательная. Весна была ранней и дружной. Солнце припекало так, что стол пришлось поставить в тени уже распустившегося большого тополя, на зеленой лужайке около клумбы. Женщины постелили белую скатерть и поставили в центр стола вазу с душистыми нарциссами и ярко красными тюльпанами. Вышло очень красиво и празднично. Весело переговариваясь, Лида с матерью внесли посуду и еду. Все было готово.

– Дамы, а нельзя ли включить музыку? – крикнул отец, стоя у мангала.

– Как прикажете, сэр, – Лида протянула руку в окно к заранее приготовленному магнитофону. Веселая песня полилась в эфир.

– Ну, вот так-то лучше – бормотал себе под нос отец в попытке подпевать звонкоголосой певице. – Леночка, а допинг когда выдавать будут?

– А когда шашлыки, тогда и допинг.

– Ну, это не серьезно. Надо начинать с малого. К шашлыкам надо быть уже в подогреве, а иначе смак не тот. Давайте, девчонки, пошустрей. Мухой за допингом – балагурил отец.

К празднику в семействе имелись две бутылки, коньяк хорошей марки и шампанское. Лида вынесла ведро с холодной водой и поставила на край скамьи у дома. Из ведра торчали горлышки бутылок. Она достала коньяк и, открыв пробку, налила в бокал, который подала отцу.

– На, пап, тебе для затравки, а мы с мамой уж за столом.

Отец сел на табурет у мангала и взял в руки бокал. Окинув взглядом сад и стол в саду, он произнес:

– Весна. Как она хороша. И эти цветы, и это солнце, и ты – он взглянул на дочь. – Как мы рады, что ты вместе с нами в этот день. Как хорошо, что ты приехала. Тебе здесь нравится?

– Ну конечно, папа, нравится. Больше всего я рада, что вы довольны. Что нашли здесь свое место и не тоскуете по Москве. Хотя, конечно, мне вас не хватает.

– Спасибо, милая, – он наклонился и чмокнул ее в щеку.

– Так, опять воркуете? А про мясо забыли. Ну-ка, я проверю – ворчала мать, выходя из дома. – Да оно готово. Вы же его пересушите!

Все уселись за стол. Открывание шампанского сопровождалось громким выстрелом. Лопающиеся пузырьки щекотали ноздри, а вкус прохладного напитка в этот жаркий день казался волшебным. Выпивая его маленькими глоточками, почему-то очень хотелось смеяться. И Лида смеялась. Отец, раскладывая мясо, как всегда, балагурил и, думая, что дочь смеется над его шутками, старался еще больше. Все в этот яркий солнечный день было чудесным. Лиду наполняло предвкушение чего-то важного. Она ждала перемен. Ей казалось, что что-то должно произойти, что-то перемениться в ее жизни. И обязательно в лучшую сторону.

Ближе к вечеру в дом забежала ее подруга Света, напомнить еще раз о том, что вечером они идут в клуб. Девушка и сама помнила об этом и тайно надеялась, что там она увидит того парня с фермы. Она не думала о нем ничего конкретного, и даже еще не поняла, до какой степени он ей нравится, но видеть его хотела.

Подготовка к посещению клуба заняла некоторое время. Она уложила свои светлые кудри, нанесла неброский макияж и оделась в ту одежду, в которой приехала. Дожидаться подругу она не стала и решила пойти сама до ее дома.

Глава 8

Света была местной, но теперь жила в Москве. Именно это, с некоторых пор, сильно сблизило девушек. Раньше, когда в их доме жили бабушка с дедушкой, Лида ездила в Кукушкино на каникулы, на время летнего отдыха. Света была ее незаменимой подругой. Девчонки проводили много времени вместе. Часто сидя на берегу реки или на качелях у детского сада, они болтали без умолку обо всем на свете. Лиду удивляли некоторые подробности деревенской жизни, а Света, наоборот, очень часто расспрашивала подругу о Москве. Ее мечтою было побывать в столице. После окончания школы Лида не приезжала в Кукушкино несколько лет. Поступление в институт диктовало свои планы на летний отдых: экзамены, походы, стройотряды. За эти несколько лет судьба Светы тоже круто изменилась. Однажды зимой к ним в поселок приехал мужчина в гости к своим родственникам. Было ему уже хорошо за тридцать. Жил он в Москве, имея жену и уже большого сына. Семейная жизнь последнее время складывалась очень неудачно.

Жена – женщина активная, требовала от мужа большей расторопности в делах, считая, что семейный бюджет с ее стороны наполняется намного больше, чем с его. Будучи очень занятой на работе, она и семейные дела в основном держала на своих плечах. У нее не было времени подолгу рассматривать свое изображение в зеркале, и ей некогда было задуматься о том, что молодость уходит и надо бы побольше уделять внимания своей внешности. Она была попросту заезженной лошадкой, тянущей на себе весь воз проблем всех членов семьи. Претензии к мужу были более чем основательны. Он же реагировать на эти претензии не собирался. Будучи ленивым от природы, лишними хлопотами он себя не утруждал. Да и настроение испортить ему было трудно. Думать, а тем более беспокоиться о будущем семьи, тревожиться за судьбу сына было не в его привычках. Устроенный быт, непробиваемое спокойствие и не очень затруднительная работа позволяли ему сохранить ту привлекательную внешность, которой его наградила природа. Жена, в теперешнем ее виде, была ему явно не пара. Для нее он стараться не собирался. И эта «не пара» без конца что-то требовала, что-то выбивала, на что-то рассчитывала. Одним словом, имеющаяся на то время, семейная жизнь его не устраивала.

И не только не устраивала, а попросту бесила. В очередной раз после громкого скандала с женой, он оформил отпуск и, оставив жене записку о своем отъезде, уехал к тетке в деревню. Решил сам отдохнуть и дать жене успокоиться. «Раз я так плох, поживи без меня» – думал он, мстительно сжимая губы.

Приехав в Кукушкино, уже на следующий день заприметил симпатичную девушку, работающую в киоске на станции. К киоске продавались сигареты, и он почти каждый день захаживал, чтобы их купить. Ему, зрелому мужчине не трудно было догадаться о том, что он заинтересовал девчонку. Ну и, конечно, это льстило.

Вечером третьего дня он пришел и вызвался ее проводить. Она, не желая показываться с ним возле дома, предложила прогуляться. Они отправились гулять по дорожке, идущей параллельно железной дороге. На столбах, стоящих вдоль железки, были установлены сильные светильники. Даже их желтый свет казался слабым по сравнению со светом, который шел от ночного светила. Луна огромным серебристым диском висела на темно-синем небе, с которого падал крупный редкий снег. Зеленые елки, украшенные шапками, дополняли картину зимней сказки.

Он брал ее озябшие ладошки в свои большие руки и согревал дыханием. Затем целовал. Каждый пальчик. Глядя в ее восторженные глаза, блестевшие в свете фонарей, он не удержался от поцелуя в губы. Это был ее первый поцелуй. Вот в такой романтической обстановке и начались отношения между Светой и Олегом. Для каждого из них это было сказкой, ибо каждый из них видел в другом исполнение своей мечты.

Света мечтала о любви, о принце на белом коне, который увезет ее из этой дыры в свой замок. Коня, конечно, не было, а вот Олег вполне подходил на роль принца. Высокий молодой мужчина с приятными манерами и запоминающимся лицом. Замка у него тоже не было, а вот прописка не абы где, а в Москве. Чего ж еще желать деревенской девушке.

Олегу казалось, что он нашел свою любовь. Жену он сейчас даже не хотел вспоминать. Сейчас он думал, что ее он никогда и не любил. Да и какая там была когда-то любовь, сейчас уже не было важно. Главное, что он нашел Свету и с ней он точно будет счастлив. Ему льстило то, как внимательно она слушала его рассказы о себе, где он больше половины просто врал. Забавляло и развлекало то, как задорно она смеялась над его анекдотами, которых он знал в изобилии. Самым волнующим было видеть, как яркими звездочками вспыхивали ее глаза, когда он ее обнимал, и как они томно закрывались, когда целовал. Он представлял себе, как привезет ее в Москву. Как все ахнут, глядя какая молодая и красивая у него теперь жена, и как она его любит. Любви – вот чего ему не хватало в жизни. В его мечтах все было романтично и прекрасно. Он всегда был романтиком. Практическая сторона жизни была не его уделом. Отпуск прошел быстро. Расставание со слезами и обещаниями еще больше убедило Олега в том, что это судьба. Только в поезде он вспомнил о том, что уехал, не попрощавшись с женой. Дома его не ждали. Жена объявила, что подала на развод и на размен квартиры. Он, молча, сидел в своем любимом кресле, глядя на снующую по квартире жену. Она, озлобленная и нервная, не шла ни в какое сравнение с веселой, всегда согласной с ним Светой.

Одурманенный страстью и ожиданием другой «счастливой» судьбы, он не обратил внимания на то, как просто, без вопросов среагировала супруга на его согласие о разводе. Что не было обычных сцен и криков. Он был рад, что она нашла обмен, и по привычке возложил все обязанности по оформлению на жену. Она говорила ему адрес и метраж новой квартиры, но он не вслушивался и, доверяя ей по-прежнему, не поехал смотреть. Он все еще не осознавал, что их с женой интересы теперь по разные стороны баррикады. После оформления документов еще какое-то время жили вместе в старой квартире. Наличие отдельной комнаты у каждого члена семьи позволяло не особо тяготиться обществом друг друга. Жена договорилась с новыми владельцами подождать, пока она утрясет все в старой школе сына и переведет в новую.

Олег все собирался съездить к себе на новое место жительства, но все откладывал, оправдывая себя разными причинами, а попросту ленился. Свете он послал большое письмо, в котором писал, как он любит ее и как лихо он уладил все дела по разводу и размену. В письме он походил на всесильного мага, который все проблемы решает взмахом волшебной палочки. Он велел ей собираться и приезжать.

Девушка была безумно рада, так как после отъезда Олега поняла, что беременна. Последнее время она сидела как на иголках. Ожидая решения своей судьбы. Время от времени она впадала в депрессию, не веря в счастливое завершение своей первой любви. К тому же мать, которую провести было трудно, без конца упрекала ее за неразумное поведение. Время шло.