Смерть призрака

– Господи, неужели где-то выпали? – мелькнула пугающая мысль. Она проверила все карманы, но ничего не нашла. «Акула» стала судорожно вспоминать все, что было с того момента, как посветила Толику фарами.

– Точно – вспомнила она. – Я же их не брала. Они в замке. Я же думала, что поговорю минуту-другую и вернусь. Я же не собиралась заходить в магазин. Но зашла!!!

Неприятные мысли подстегнули ее, и она заспешила к стоянке. Машина оставалась на месте. Света не было. Тонированные стекла чуть мерцали в свете луны. Зоя взялась за ручку и с радостью почувствовала, как она поддалась. Дверь отперлась.

– Слава богу! – подумалось ей. – Хоть здесь все нормально.

Она открыла дверь и, совершенно усталая и разбитая, плюхнулась на сиденье.

– Скорее уехать. Скорее домой. Меня здесь не было! Не было и ничего не знаю.

Мысли, словно вагоны электрички, летели одна за другой. Она стала судорожно вспоминать своих знакомых, которые ей могли бы помочь в этом деле, если что-то все же пойдет не так. Зоя сразу вспомнила мужа одной из своих приятельниц, который имел какой-то большой милицейский чин.

– Заплачу – решила она. – И возьмут – убеждала сама себя уже вслух. – Заплачу, и возьмут – все быстрее крутилось в голове колесо мыслей. Колесо набирало ход, и слова повторялись все чаще: заплачу, и возьмут; заплачу, и возьмут. Вдруг колесо резко остановилось. Она не сразу поняла, что это было, и только моргала ресницами. Явление повторилось. Это был луч фонарика, направленного ей в лицо. Она медленно повернула голову и с ужасом увидела, что рядом с ней на соседнем сидении находится какой-то обросший, обтрепанный мужик с фонариком. Он добродушно улыбался и как-то даже по-отечески с укоризной качал головой. От удивления у нее отнялся дар речи. Она хотела спросить, что он здесь делает, и не могла. В горле пересохло. Каково же было ее изумление, когда она услышала за спиной тихое сдавленное хихиканье. Она, как во сне, не отдавая отчета в своих действиях, повернулась назад и увидела тех двух парней, которые ломали дверь.

– Буратины – сама не ожидая, прошептала она. То ли это слово, то ли ее вид, который она теперь имела, рассмешили парней, но они хохотали во весь голос, вытирая слезы, выступившие из глаз.

– Что Вы сказали? – вежливо осведомился мужик. Повторить у нее не было сил, да и желания тоже.

– Вы ключи в машине оставили – все также вежливо доложил обросший. Он помолчал, разглядывая ее, и снова по-отечески наставил:

– Этого делать нельзя. Теперь уж Вы, наверное, поняли почему.

– Поняла – все также на автомате повторила она. Зоя не могла взять в толк, что все это значит, а потому не знала, какие лучше предпринять шаги. Между тем, старикан стал вылезать из машины.

– Парни, вы за ней следите. Она, гляди, какая резвая. Если вы мне всю правду говорили, то вам упускать ее нельзя. Она ваше оправдание. А побег вам не нужен. Так?

Сзади послышалось утвердительное лопотанье. Старик оглядел Зою еще раз. Поставил дверь на блокировку и, взяв ключи с собой, захлопнул дверь.

Это последнее действие уже окончательно сбило все ее мысли так, что она, как ей показалось, потеряла понятие времени. Она не помнила, уходил старикан куда-то или нет. Может уходил, а может просто стоял рядом. Кто вернулся, она тоже не поняла. Может он же, а может и другой. Ей казалось, что двери открылись сразу же после того, как закрылись. В машину заглянул милиционер. Это был не Толик, и он был не один.

– Прошу всех на выход – почти равнодушным заученным тоном произнес он.

Парни резво повыскакивали наружу. Киденко же еле ворочалась. Она так устала, что уже не могла не только противиться чему-то, но даже думать. Их доставили в магазин, где Зое предстояло еще раз поразиться необычности этой ночи. Толик сидел в наручниках и отвечал на вопросы одного из представителей захвата. Второй, в какой-то неизвестной ей форме, сидел за столом и что-то писал на планшете. Около него толпились две старушки, наперебой рассказывая ему о своих впечатлениях и ласково называя его Гришенькой. Еще двое пенсионеров сидели поодаль и тоже умиленно глядели на пишущего. Одна из старушек рассказывала:

– А как сирена-то завоет. Она ведь завыла издалека. Я так думаю, от самого отделения.

Писавший повернулся к Толику.

– Вы подтверждаете?

– Да.

– Ну, вот – продолжала бабулька. – Как сирена стала приближаться, так эти хлюсты и выскочили из дверей. И в кусты бежать. Мы с Олей это очень хорошо видели.

– В руках у них что было? – спросил Гришенька.

– В руках? – она повернулась к подруге. Та совершенно решительно заявила:

– Ничего у них не было.

– Да, да. Ничего у них не было. Они бежали очень быстро и так руками махали.

Она неуклюже и очень смешно взмахнула у себя над головой руками, как будто отгоняла птиц или пчел.

– Понятно – еле сдержал улыбку следователь. Когда в кабинет вошли сидевшие в машине люди, старушки разом соскочили с мест.

– Вася – хором ахнули они.

– Васенька, и ты здесь? Как ты? И с этими хлюстами?

Они остановились в метре от вошедших и с пристальным вниманием разглядывали их.

– Так это вот и есть те пареньки, что дверь ломали – вскричала Клавдия Степановна. – Как они нас напугали. Мы же страшный ужастик смотрели, когда все это началось. Мы же сперва подумали… – она посмотрела на серьезное лицо внука и, тоже сделав серьезную мину, добавила: – Ну, это потом расскажу.

– Вася, а как вы оказались вместе? – вступила в разговор Ольга Николаевна. Тут она увидела Зою Станиславовну и еще громче вскрикнула, всплеснув руками: – Клавуся, а ведь это та женщина, которая звонила по телефону и спрашивала, где деньги.

– Да, да. Это точно она – поддержала подругу Клавуся. Зоя смерила старух злобным взглядом.

– Ну, так где же деньги? – обратился к «Акуле» человек в форме. – все сходится на Вас. Деньги у Вас.

– Нет их у меня! – почти выкрикнула Киденко.

– Как нет, падла? Меня подбила на эту аферу, а сама скрылась. Вместе с денежками – Толик не мог сдерживать эмоции.

– Вот, гражданин утверждает, что Вы остались в помещении. Каким образом Вы оказались на улице? И самое главное, куда Вы дели деньги? – следователь пристально смотрел на Зою. Та молчала. Нисколько не огорчившись ее молчанием, Гришенька перешел к опросу Васи. Он записал его данные и задал вопрос:

– Как Вы оказались в этой компании?

– Да я никак не оказывался. Это они на меня набежали. Сначала около моей помойки… – он оглядел присутствующих и тоном, каким говорят о машинах или коттеджах, поделился. – У меня своя помойка. Ну, так вот. Сначала появилась эта дамочка – он махнул рукой в сторону Зои. – Машину поставила и бегает около нее. Как бы у нее что-то сломалось. А сама бегает без толку. Вид создает. Ну, я подумал – мужика ждет. Опять же запах от нее на всю округу. Сильнее чем от моей помойки. Надушилась, значит. А бабы душатся когда? Когда к мужику идут.

Он оглядел радостные лица знакомых старушек и подбодренный их вниманием, продолжал:

– Затем смотрю, эти гольцы – он махнул рукой в сторону парней. – Эти с другой стороны, но тоже в кусты шасть. И сидят там. Около моей помойки трутся. А глазами зыркают все на магазин и говорят шепотом.

Старик сделал озабоченное лицо и с чувством безысходности сообщил:

– Ну, какой тут сон. Спать нельзя. Такие дела, что всем моя помойка потребовалась. Надо, думаю, следить за событиями.

Он остановился передохнуть. Следователь подумал, что рассказ окончен и задал наводящий вопрос:

– В машине Вы как оказались?

– Так у меня палка. Я с палкой хожу – он показал палку, которая действительно была у него в руках. – Как сирена завыла. Они и понеслись. И прямо на меня. А ведь темно. Ну, я подставил одному палку под ногу. Подножку, значит. Он и упал. А второго – по голове этой палкой. Он тоже упал. На первого. Придавил первого, в общем. Первый встать не может, груз на нем. А второй мною выведен из чувств и тоже лежит. На первом. Ну, тут что ж не связать-то их. На помойке от упаковок веревок всяких много.

Рассказывая, Вася чаще всего обращался к старушкам. Те, глядя на него во все глаза, сопровождали каждое слово вздохами и хлопаньем по щекам или по коленям.

– А дамочка сама виновата – продолжал он. – Убежала, значит, когда вот ентот хахиль ее позвал, а двери не закрыла. Да и надолго убежала. Я и подумал, что будет очень удобно этих гольцов в машину посадить. Ну, и посадил. На улице холодно. Снег сырой. А вдруг простынут? Я человек не вредный. В машине лучше. Там и сухо и теплее. Так пареньки?

Оба парня охотно закивали, соглашаясь, что в машине лучше. Зоя весь рассказ, не отрываясь, смотрела в пол. По всему чувствовалось, что ее нервное напряжение возрастает.

– Вася, ты герой! – заблеяла тонким голоском Ольга Николаевна. – Ты преступников задержал. Тебя наградить надо.

Клавдия Степановна, осторожно постукивая по локтю любимого внука, пыталась ему внушить.

– Вася, он добрый. Он хороший!

– Спасибо, девочки. Спасибо на добром слове – расцвет старик.

С улицы вошел милиционер и доложил:

– Хозорган доставили.

– Заводи.

В кабинет, по очереди разглядывая всех присутствующих, с удивленным лицом вошла Светлана. Увидев начальницу и, еще не понимая, в какой та роли, она обратилась именно к ней.

– Здравствуйте, Зоя Станиславовна. А что здесь происходит? Что-то случилось?

Киденко молча отвернулась к окну.

– Случилось, случилось! – вступил в разговор один из милиционеров.

– А что? – опять, словно завороженная, спрашивала девушка.

– Ваша начальница, вступив в сговор с представителем власти и подключив еще двоих начинающих представителей преступного мира, организовала ограбление вверенного Вам объекта. Что Вы можете сказать нам по этому поводу?

Светлана остановилась напротив говорящего и, неподвижно стоя, как соляной столб, не сводила с него глаз. Затем она прошлась взглядом по лицам других присутствующих и, по-видимому, убедившись, что тот не шутит, повторила за ним вопрос.

– Что я могу сказать? Могу сказать, что я очень удивлена.

Это прозвучало так по-детски наивно и мило, что все рассмеялись.

– Удивлены и только? Ну, хорошо. Давайте по порядку.

Следователь взял в руки ручку и стал допрашивать. Он начал записывать ее данные. На вопрос о месте рождения она отвечала – деревня Кукушкино.

Зоя, слушавшая все от начала до конца, не выдержала натиска бушевавших в ней гнева и обиды, и процедила сквозь зубы.

– Голодранка сельская. Деревенщина.

Светлана, несмотря на постоянное прохладное отношение к ней начальницы, такой ненависти все же не ожидала. Да и не видела она никогда, чтобы люди так злились. Удивленная уже в который раз за эту ночь, она даже с каким-то беспокойством и добрым участием снова обратилась к Киденко.

– Зоя Станиславовна, Вы на меня за что-то сердитесь?

Этот маленький эпизод в одно мгновение расположил к девушке всех присутствующих. Всем захотелось сказать ей что-то хорошее и успокаивающее. Это настроение не разделяли только два человека – Зоя и Толик. Толик, все еще подозревающий свою бывшую любовницу в какой-то хитрости против него, внезапно громко выкрикнул:

– Деньги где?

– Куда деньги дела? – подхватила и «Акула».

Григорий, внимательно наблюдавший за реакцией Светланы на эти крики, тоже задал вопрос.

– Светлана Александровна, произошло вскрытие магазина с целью ограбления. Воры, желавшие похитить вчерашнюю выручку, пойманы, но утверждают, что деньги не сумели взять, так как их не было. В банк Вы деньги не сдали. Так где же они могут быть? Где же вчерашняя выручка?

– Я – нерешительно начала она. – Еще не знаю.

Она повернулась к одному из охранников и попросила:

– Пойдемте со мной.

В полном молчании присутствующих они направились в склад. Оба следователя, не выдержав любопытства, тоже последовали за ними. Пройдя в самый конец, где рядом с транспортерной лентой находились контейнеры с бартерной продукцией, остановились. В одном из контейнеров навалом лежали большие серые мешки с садовым удобрением.

– Снимите два-три мешка – скомандовала она охраннику. Он удивился, но спорить не стал. Он снял даже больше, ожидая ее команды. Наконец, она тронула его за плечо и сказала:

– Вот сюда мы и убрали деньги. Мы подумали, что в удобрении никто копаться не будет. Наш сейф очень старый и открывается легко. Вот они.

Она ткнула пальцем в большой мешок, уютно лежащий в гнездышке из более мелких и более светлых мешков.

– Машина за деньгами почему-то не приехала, и мы решили подстраховаться. Я думаю, мешок в полной сохранности.

Вид целого, нетронутого мешка с деньгами возвратил ей уверенность и спокойствие. В кабинет возвратились повеселевшие. Охранник, несший на плече огромный опломбированный мешок, с шумом скинул его на пол.

– А деньги мы утром сдадим – продолжала объяснения Светлана. – Мне уже домой звонили из банка. Им наличка очень нужна. Они на них рассчитывали.

– Мы на них тоже рассчитывали – злобно усмехнулся Толик, поворачиваясь к Зое. – Вот зайка моя уж очень рассчитывала. Ну, что, поспешила? Недооценила деревенщину? Голь деревенская – передразнил он подельницу.

– Голь, как известно, на выдумки хитра – поддакнул Толику, совершенно повеселевший, Вася. – Вишь, как придумала. Просто, а сработало. Не достались вам денежки. Не успели вы их найти – продолжал удивляться и радоваться старикан.

Уже к обеду все следственные действия были закончены. Деньги еще с утра отправлены в банк. Обеспокоенные клиенты наконец-то допущены к выписке и получению товара. В предбаннике около кабинета директора сидели, дожидаясь своей очереди, постоянные клиенты – Дамир и Руслан. Из кабинета очень хорошо было слышно, как директор разговаривает с работником банка по телефону.

– Переклад? – озабоченно переспрашивала Светлана у собеседника. – Нет, еще не считались.

Она тяжело вздохнула и пожаловалась.

– Да нам было еще не до этого. Я потом расскажу. Хорошо. Я подъеду и все перепишем. Конечно. Спасибо. До встречи.

Когда голос директора затих, Руслан, толкая соседа в бок, спросил:

– Сюсяй, а переклад это что?

– Дэнги лышные в банк сдали – разъяснил сосед.

– Как это? – изумился первый.

– А так. Пышэш одын миллион, а сдаешь на сто тысяч болше, ну, к примеру – объяснял Дамир.

– Да ты что? Что ты говоришь? Неужели есть такие бараны, которые дают больше?

– Да, есть – философски отвечал Дамир. Приложив палец к губам, замолчал.

Они оба молчали, мечтая, по-видимому, чтобы в их жизни тоже повстречались такие бараны. Вдруг Руслан встрепенулся и, сопровождая свою речь нервной мимикой, снова заговорил:

– Сюсяй, а зачем же те, в банке, позвонили и сообщили об этом перекладе? Зачем хотят лишние деньги вернуть?

Дамир молчал. Затем, обдумав этот неожиданный поворот дела, серьезно ответил суровым голосом:

– А затем, что они ишаки. Вот зачем. Только глупые ишаки об этом сообщают. Понял?

Руслан согласно закивал головой. Они снова сидели в молчании. Руслан не выдержал и, снова тыкая в бок соседа, начал что-то говорить. Дамир опередил его, не дав раскрыть рот.

– Ничего не спрашивай. Нам их не понять. Загадочная русская душа. Вот так.

Они посмотрели друг на друга и, подумав об одном и том же, тихо затряслись в смехе.

P

.

S

.

Прошло десять лет. Сергей Фомич встречал очередное утро на своей испанской вилле. Тенистая, благоухающая цветами и зеленью терраса выходила на берег моря. Еще сравнительно прохладный утренний ветерок теребил края белоснежной скатерти, которая покрывала обеденный стол. Во главе стола восседал сам хозяин. Настроение у него было нерадостным. Стоящий за спиной слуга, ждал команды подавать завтрак, но команды все не было. Подошедшая жена с шумом уселась по соседству. Взглянув на мужа обеспокоенным взором, начала разговор:

– Сережа, ну, хватит киснуть. Ну, ничего не случилось. Все наладится. Это просто издержки молодости.

– Какой молодости? Четвертый десяток к концу у человека. Я же не прошу каких-то достижений или успехов. Я прошу просто быть нормальным человеком. Не вечно пьяной сволочью, а адекватным порядочным человеком. Всего лишь.

Он зажал голову руками.

– Это я виноват. Не о том думал. Это мне расплата.

– Ой, я тебя прошу – не начинай по новой! Я с ним поговорю. Он поймет.

Сергей Фомич устало и горько усмехнулся.

– Можно подумать, до этого ты с ним не говорила. Сколько уже этих разговоров было! Что изменилось? Стало еще хуже.

Он нервно комкал салфетку, лежавшую перед ним на столе, и пустыми глазами глядел куда-то в стену террасы.

– Вот для этого я старался? Себя переламывал. Душу очернял ложью. Для чего? Для их будущего.

Он махнул рукой на столик с фотографиями детей. На одном из снимков в дорогой рамке был изображен он с сыном и дочерью.

– Из страха перед бедностью на все был готов. А зачем? Мне все это надо? – он обвел рукой террасу. – Да мне в Москве в сто раз лучше было. Я, бывало, из своей двушки выйду, меня все приветствуют, улыбаются. Пока до работы дойду, с одним посмеюсь, с другим какими-то мнениями поделюсь или впечатлениями, все новости узнаю, а иной раз и дела обсудим. Это была жизнь. Простая, искренняя и радостная. А сейчас что?

Он махнул рукой в сторону слуги.

– Куда ни глянь, везде эти черные завистливые глаза. Улыбки, за которыми ненависть. Может для кого-то это все неважно, но только не для меня.

Он снова замолчал. Снова смотрел в стену террасы. Взглянул на притихшую жену:

– Одним словом, я принял решение. Возвращаюсь в Москву. С вами ли, без вас ли, но я возвращаюсь. На худо ли, на добро ли, но поеду.

Он повернул искаженное раздражением лицо к жене. На этот раз она к его удивлению не спорила. В ее глазах эмоции менялись неожиданно и очень легко. Слабый испуг быстро перешел в нежную радость. Она взяла его за руку:

– Поедем вместе. Я с тобой. В Москву.

Конец

Любое использование материала данной книги полностью или частично без разрешения правообладателя запрещается.