Простые истины

женщин. Видимо, в меня, как в мужчину, эволюция заложила механизм опаски лишь к мужским

голосам. А врагом сейчас бывает и женщина.

Следователь сказал потом, что этот прием у грабителей – классика, на него клюют почти все.

Так что будьте бдительны, мужики. Не отставайте от эволюции, а то вымрем.

Удар в спину

Почему Мужчина так быстро отходит на второй план? Потому что эволюционно он создан для

преодоления и противостояния многим напастям, но не для противоестественной борьбы за

первенство с женщиной. Именно поэтому всякий удар женщины – это для него удар в спину.

Пятнадцать лет со Скарлетт

Скажи мне, кто твой литературный герой, и я скажу кто ты.

Один мужчина ушёл от жены, прожив с ней пятнадцать лет, после того, как посмотрел по

телевизору фильм «Унесённые ветром». В течение многих лет он никак не мог понять, что именно

раздражало его в своей ласковой, обходительной жене. В фильме, видя, как Скарлетт, главная

героиня фильма, умело использует окружающих, даже не подозревающих об этом, он, наконец,

нашёл ответ. То же самое делала с ним (и не только с ним) его жена. Лишь теперь он вспомнил её

постоянное восхищение этим произведением. К сожалению, сам он ни разу не потрудился вникнуть

в эту мелодраму, в то время как жена была просто воспитана и на всю жизнь вдохновлена, как

оказалось, ненавистным для него образом.

Мужик

– Ой, дева, если правду сказать, так мужик-то у меня слабенький, да маленький был. Бывало,

поедем сено метать, а он не может навильник на зарод забросить. Разозлится. Кричит мне: «Ну, чё

уставилась, давай-ка побросай, а я вершить буду!». Ладно, я спускаюсь вниз, бросаю сено, а он

зарод вершит. Ходит наверху, да покрикивает, куда и как бросать надо. А если не так бросишь, как

просит, так возьмёт и столкнет сено вниз. Знал же, как надо-то…

А бывало, кто едет мимо нас, так он быстренько шнырь с зарода, а меня наверх. Но сено-то за -

бросить всё равно не может, зарод уже высокий. Я сижу там наверху, отдыхаю, а он ходит с

граблями вокруг зарода, правит, где надо, и матюгается на чём свет стоит – вот доверь, говорит, ей

вершить: весь зарод в сторону утянула. Только люди мимо проедут, он тут же: – а ну-ка слазь!

Давай скорей докончим, пока нет никого.

Хорошо мы с ним жили. Не ссорились никогда. Да и как с ним ссориться? Характер-то у него

был ого-го – такой, что и спорить не захочешь. Эх, дева, мужик-то он и есть мужик…

Поперечина

– Да он такой вредный, что если что-то одно в дом занесёшь, так он второе занесёт, да ещё и

дугой согнёт. А если два занесёшь, так он второе выпрямит и во двор вынесет.

Зараза

В день памяти, подойдя на кладбище к могиле бабушки Лукерьи Илларионовны, мы не

обнаружили на памятнике медной таблички с её именем, датами рождения и кончины. Тётка

Валентина пояснила, что кладбище нынче обчистили бомжи, и вся медь ушла в Китай.

Бомжа без флага и родины, прошедшего по кладбищу, представить не трудно. Но каков

коммерсант, купивший такой цветмет? Наверное, выглядит он неплохо: костюм приличный,

золотишко на шее, улыбается и даже разговаривает на «вы». Он взвесил таблички и отправил их в

обмен на лапшу и пуховики. Возможно, из любопытства он даже прочитал несколько надписей. В

этот момент он, конечно же, презирал бомжей, зная, что уж он-то сам не стал бы шарить по

святому месту. Однако таблички он всё же оприходовал, и выходит, бомжатские понятия принял.

Точнее, он как бы временно, лицензионно воспользовался понятиями бомжа, оставив собственные

принципы в целомудренной чистоте. Конечно, эти принципы взорвались бы в нём, как бомба,

найди он в куче лома табличку с могилы своей бабушки, матери или отца. И тогда, вероятно, бомж

получил бы оплату по зубам. Вот эту свою табличку коммерсант не положил бы на весы. Но

ситуации такой не случилось.

Наши пограничники, славные ребята, проверили, конечно, этот «товар», согласно своим

обязанностям и накладным. Однако табличек набралось уже так много (и с других кладбищ тоже),

что таможенники, не читая каждую, просто побоялись представить, что там могут быть таблички с

могил близких. Эти государственные люди нашлёпали в бумаги разрешительных печатей, заразясь

той же заразой бомжества без флага и родины, даже находясь на границе этой родины.

А у китайских таможенников иммунитет: они не разобрали ни имен, ни фамилий, но по цифрам

догадались, что это таблички с могил и на них начертаны главные жизненные даты умерших во

славу России. Теперь эта русская память шла на китайскую переплавку, а китайцам это только на

руку. Если бы китайцы обнаружили, что медь такого свойства идёт не к ним, а от них, то им,

наверняка, стало бы совестно за честь великого Китая, и тогда их китайским мародерам отрубили

бы руки по самые уши. Но везут-то им… Вот и выходит, что эту заразу уничтожить некому.

Каковы же наши нравственные понятия? Почему они так легко перебиваются бомжами и

ворами? Почему не защищают от всяческой заразы? Почему мы с такой лёгкостью пачкаемся обо

всё?

Как улучшить

жизнь в России?

Митуп Шагдаров – певец, обладающий восхитительно красивым голосом, исполнитель

сложнейших музыкальных произведений на русском, бурятском и итальянском языках – садится в

такси и тут же просит водителя выключить радио, откуда слышится что-то эстрадное.

Водитель, узнавший знаменитого читинского певца (который теперь уже, правда, переехал в

Москву), спрашивает, почему он должен это сделать.

– Я боюсь испортить голос, – поясняет Митуп.

– Голос?! – удивляется таксист.

– Именно голос.

– Может быть всё-таки слух? – уточняет водитель. – Я когда-то тоже серьёзно увлекался пением

и кое-что понимаю в этом. Правда, таких успехов, как вы, я, конечно, не достиг…

– Каждый человек, слыша что-либо, всегда подсознательно подпевает, – говорит Митуп. – И

подпевая корявому исполнению, портит голос. Стоит мне послушать немного эстрадной музыки,

как тут же приходится ехать к своим учителям в Улан-Удэ для настройки голоса.

– Так вот оно что! – восклицает водитель. – Вот почему я сейчас таксист, а не певец! Я ведь

столько наслушался всего, да и сейчас слушаю… Кстати, так, а чего в этом случае ждать от

России?! Если мы всё это слушаем, то как нам жить хорошо и не фальшивя?

«Выпьем за…»

Помните радиопередачу, которая называлась «Почему мы так говорим»? Обычно там

объяснялся смысл и история устойчивых выражений. А если взять такое выражение, как «выпьем

за…»? То есть за дружбу, любовь, здоровье своё и чужое, родину, удачу и прочее, прочее. Ведь за

что мы только не пьём! Только как это можно пить ЗА что-то? Как это понять? Есть ли какая-то

синонимическая замена этому выражению? Может быть, это означает «выпьём для того, чтобы…»

или «выпьем во славу того, чтобы…». То есть, например: «выпьём для того, чтобы любовь после

выпитого стала крепче», «выпьем для того, чтобы не болеть»; «выпьем для того, чтобы счастье,

семейное и прочее, увеличилось».

Какой смысловой абсурд кроется за этим оборотом! И мы его не только без устали повторяем,

но уже и поём: «Выпьем за любовь! Вижу, как блестят твои глаза!» (или что-то в этом роде). Как

нам хочется сделать этот абсурд ещё и романтичным.

Так почему же мы всё-таки так говорим? Почему это уродливое выражение существует? Да

потому, что уродливая, по своей сути, зависимость от спиртного (у кого большая, у кого меньшая),

умного обоснования иметь не может.

Мастера

В моей старенькой «Хонде» возникла неисправность. Систему отопления замкнуло на одной

цифре, и все многочисленные кнопки оказались бесполезны. Поехал к знакомому механику Диме.

– Ой, – говорит он, – тут надо всю панель менять. Это дорого.

Я не поверил, что менять надо всю панель, но поверил, что это дорого. Полтора года, включая и

холодную зиму, я обходился лишь тем, что предоставляла мне замкнувшая панель. Но вот мне

посоветовали обратиться к профессиональным мастерам на СТО по улице К.

– Оставьте машину, – сказали мне там, – сделаем, позвоним.

Позвонили через три часа. Приезжаю, вижу: всё работает.

– Сколько за работу?

– Триста рублей.

Всего-то?! А я мучался полтора года! Как жаль, что раньше не знал о таких замечательных

мастерах! Как я потом рассказывал всем об этом хорошем, а главное дешёвом СТО и о его

высоких профессионалах! Сколько своих знакомых направил туда!

Наступает зима, и тут мою панель клинит снова. Сижу в салоне, думаю: что же делать? Ехать

снова на улицу К.? Размышляя, автоматически давлю «мёртвые» кнопки. Так было и в прошлый

раз. И снова одна из них – как залипшая. А если её ковырнуть? Раскрываю перочинный ножик,

едва прикасаюсь остриём, и вся панель включается. Вот это да! И этот ковырок стоит триста

рублей? Как же не догадался я тогда, уже почти два года назад, слегка поддеть кнопку?

Теперь я уже никому не рассказывал о замечательных мастерах СТО по улице К. Грустно как-то

и стыдно. Ну, пусть я в технике чайник, а они кто? Профессионалы?

Мясо

Сегодня в бане очередь. Сижу на скамейке, жду. Подсаживается мужичок жалкого, квёлого

телосложения. Без всякого предисловия, как будто я просто обязан его слушать, исповедуется о

своих болезнях. Он инвалид второй группы, недавно его облучали, что-то там с желудком, но,

кажется, от опухоли избавили. Мужичок жалуется на всё, даже на свою уже пятилетнюю мужскую

несостоятельность.

– А сколько вам лет? – интересуюсь я.

Оказывается – пятьдесят восемь. А по виду и на все семьдесят тянет.

– Родители у меня умерли, – продолжает мужичок. – Отец хороший был, а мать такая скотина,

такая скотина… Если я к отцу приезжал, так он мне всегда кусок мяса от стегна отрезал. А вот мать

ни за что. Жадная была. Я ей всё время говорил: «Будешь умирать – даже на похороны не

приеду».

Я вынужден слушать его, пересесть некуда. Он ругает и ругает свою мать, причём такими

словами, какими и злых врагов не поминают. И всё как-то вокруг этого мяса, которое она ему не

давала.

Благо, что скоро подходит моя очередь, я с облегчением ухожу. Сказать ему мне нечего. А что

тут скажешь? Как при такой памяти о матери не маяться желудком? Это у него то самое, не

съеденное мясо икается, которым его почему-то всю жизнь должны были кормить родители.

Неверное решение

Борис и Светлана организовали вечеринку, посвящённую помолвке своих молодых приятелей.

Спор зашёл об одной красивой подруге Светланы.

– Не будем её приглашать, – решил Борис, – она совсем не соответствует сегодняшней

компании. Да они и незнакомы друг с другом.

– Ничего, познакомятся. Ольга просто украсит наш вечер, – возразила Светлана.

Взяв всё на себя, она сама позвонила подруге.

Результат приглашения был таков, что гостья просто разбила помолвку, завладев вниманием

жениха, а вскоре стала его любовницей и очень сильно привязала к себе. Но однажды, придя к

ней, он был едва не спущен с лестницы её новым любовником. И тогда тут же, на лестничной

площадке, Игорёк повесился.

И началось всё это с одного неверного решения.

Ошибка

Просыпаюсь в тесноте. Чувствую сочный, приятный запах свежего дерева. Тьма полная. Мои

руки сложены на груди. Чуть поднимаю их и вдруг обнаруживаю – я в гробу! Меня похоронили

живым… Жаркий ужас врывается в голову, в мозги. Ужасом рвёт всё тело! Как люди, мои близкие,

родные люди, которые так любят меня, не разобрались, что я живой! Как они могли!? Как они,

наверное, плакали на моих похоронах! Плакали, хороня живого! Они страдают и сейчас, когда я

здесь, хотя мог бы находиться среди них! Как могли они так ошибиться?! Как!? «О, какие же вы

дураки! – вопит всё моё существо. – Как я ненавижу вас, как проклинаю вас за вашу глупость!».

…Просыпаюсь в холодном поту. Лежу, остывая от жуткого сна. Почему-то больше всего я

потрясён не ощущением своей безысходности, а глупостью, неосмотрительностью близких.

Как страшна ошибка! Говорят: нет дружбы большой или маленькой, а есть просто дружба. Так и

с ошибкой. Нет ошибки большой или маленькой, а есть просто ошибка. И даже если мы

ошибаемся по мелочам, то всегда кто-то или что-то ещё способное существовать оказывается

обречённым.

Пока…

Я жил в Омске. Работал в многотиражной газете. Однажды после работы, когда было очень

тоскливо, накрутил случайное сочетание цифр на телефонном диске и познакомился с девушкой.

Её звали Наташа Охотникова. Мы проговорили с ней около часа. Просто рассказали друг другу о

себе. Ей было девятнадцать, мне двадцать три. Через две недели встретились. Всего на

пятнадцать минут. Наташа оказалась выше меня почти на целую голову. Мы не стали обсуждать

это и, оставшись только телефонными друзьями, могли спокойно говорить о чём угодно. Первым

всегда звонил я, она же ни разу не спросила номер моего телефона. Я чувствовал, когда и через

какое время нужно звонить. Всякий раз, прощаясь, я говорил ей «пока…», как бы откладывая

следующий звонок до нашего нового желания общаться, которое у нас почему-то обычно

совпадало.

А потом в моей жизни всё изменилось. Я уехал из Омска. А появился там только через десять

лет, уже как гость. Объехав и навестив всех родственников, я, листая странички старой записной

книжки, обнаружил и телефон девушки, которой звонил, когда мне хотелось с кем-нибудь

поговорить. Я позвонил, сказав то же, что и раньше:

– Привет, это я.

– Привет, – ответила она.

– Ты узнала меня?

– Конечно, – видимо, недоуменно улыбнувшись, ответила она и для доказательности добавила:

– Ты – Саша из многотиражки.

И голос её, и тон были такими обычными, словно в последний раз я звонил ей дня три назад. И

трубку она подняла так же, после второго гудка. От этой узнаваемости ситуации в голове будто

сдвинулись какие-то временные пласты: я никуда не уезжал и никакой моей новой жизни нет,

просто прошло три новых дня и я позвонил. Только она почему-то уже давно замужем, а её

ребенку пять лет… Она и об этом рассказала так же обыденно, как когда-то о событиях одного дня.

Конечно же, всё рассказал о себе и я. Она не спросила, почему я не звонил так долго. Она

понимала – жизнь есть жизнь. А звонить первым должен был я, независимо от прошедших дней,

недель или лет.

– Муж-то у тебя хоть хороший? – спросил я.

– Да так себе… – ответила она.

Это было, конечно, не очень весело, но я невольно улыбнулся. Возможно, такое она не говорит

и близким друзьям, которые всю жизнь где-то рядом с ней. Это можно сказать лишь такому

«телефонному» человеку, как я. Далёкому и совершенно независимому.

– Ну, что ж, всего тебе хорошего. Пока, – сказал я на прощание.

– Пока, – спокойно ответила она, прекрасно понимая, что с этим словом, я снова ухожу ни на

один год…

И я даже не понял, что она сделала вперёд – сказала «пока» или положила трубку…

А теперь прошло уже пятнадцать других лет. Но почему-то мне кажется, что если и сейчас,

приехав в Омск, я наберу старый номер, то мне снова ответят: «Привет», а прощаясь, скажут:

«Пока». И на сколько же лет будет потом это новое «пока»?

Спрашиваю себя: и зачем мне всё это надо? Зачем мне помнить об этом, думать о возможности

звонка? Зачем это нужно Наташе, которая могла бы просто никогда не знать меня? Не знаю. Если

это есть, значит это зачем-то нужно…

Что нам стоит дом построить…

Мысленно построив большой дом, я определяю в нём свою квартиру, а в соседние заселяю

друзей. Теперь рядом со мной не случайные люди, а друзья и хорошие знакомые, с которыми я

встречаюсь не только по случаю, но и просто так: по дороге в магазин или на работу. Как приятно и

удобно жить в таком доме!

Но поскольку в реальности такой дом не возможен, я живу в нём в фантазии. Не забрасывать

же такой замечательный проект!

Рига, которая

всегда со мной

Спрашиваешь иного:

– Ведёшь ли ты дневник?

– Зачем? – удивляется он.

– Хотя бы для того, чтобы сохранять своё прошлое.

– Я помню всё и так. У меня отличная память.

Ох, уж эта самонадеянность! Забытое не может напоминать о себе, свидетельствуя о дырявой

памяти. Удивителен эффект: помню всё, а жизнь пуста!

Обычно, перечисляя города, где мне приходилось бывать, я загибал палец, упоминая Ригу.

Однако попытался однажды вспомнить, что я там видел, и с недоумением обнаружил, что о Риге я

помню лишь то, что я там был.

Но как-то, роясь в своих бумагах, я вдруг наткнулся на старый потрёпанный блокнот. Бог ты мой!

Да, ведь, оказывается, путешествуя в Ригу, я ради забавы вёл так называемый «путевой дневник»,

описывая пейзажи, которые видел из окна вагона, станции, попутчиков и всё, что со мной

происходило. Прочитанное ошеломило: оказывается, это был такой интересный кусок моей жизни!

И он вставал теперь передо мной со всеми мыслями, переживаниями, запахами, звуками. Кто

помнит попутчиков в поезде или даже проводников? Я не помню их никогда. А тут все они, словно

родившись заново, заговорили своими голосами, вновь рассказали свои истории. Я мог бы мечтать

о таком путешествии, но оно уже было! Я прожил его за короткое время чтения записей. За какие-

то минуты я вернул целый месяц жизни! Но тут изумило и другое – без этого потрёпанного

блокнота, «просто так» я не помнил ни-че-го!

На грустное, поучительное открытие натолкнул меня этот блокнот. Свою жизнь мы скрупулёзно

выстраиваем минутами и мгновениями, а потом равнодушно теряем годами и десятилетиями.

Уверенность

Дневник начинают вести многие, а потом бросают. В девяти случаях из десяти бросают оттого,

что кто-то из близких нашёл и прочитал. Спрашивается: ну и что? Конечно, это неприятно, но

почему я должен бояться, что кто-то узнал мои мысли? Почему я должен быть так неуверен в себе,

в своей собственной жизни, в мыслях и переживаниях? Стыдясь происходящего в моей внутренней

жизни, я никогда не стану личностью. Прочитавшему мои откровения, скажу: «Да, я такой. Я

уверенно такой. Да, я так думаю. Разве я не имею такого права?». Если, конечно, в моём дневнике

не политические откровения, а прочитавший их – не следователь по каким-нибудь там особо

важным делам.

Магия

Даже фотографируясь мимоходом, мы всякий раз создаём важный, можно сказать

исторический, документ. Мы слишком быстро привыкли к тому, что фотография – это магия,

оставляющая слепок прошлого. Фотографируясь, человек смотрит в будущее, в глаза не только

других людей, но и в глаза себя самого – такого, каким он будет через годы и десятилетия.

Фотографирование – это магическое создание сквозных, временных стяжек личной истории.

Надёжность

– Ты кажешься мне таким надёжным. Ни разу не опоздал на свидание. Всегда уверен, всегда

всё можешь. Смущает лишь одно – я не знаю твоей фамилии, не знаю, где ты живёшь, даже не

знаю номер твоего телефона, потому что звонишь всегда ты. Ты надёжен, но мы связаны такой

тоненькой ниточкой…

– Что ж, – сдержанно улыбнувшись, ответил он, – мне приятно, что я кажусь тебе таким. Не

бойся, эта ниточка так же надёжна, как и я.

Но однажды он не позвонил. Прошла неделя, другая, потом месяц. Потом год. Потом второй…

Потом прошло три года, и она, конечно, стала его забывать. Она забыла бы его и вовсе, ведь

жизнь есть жизнь. А в жизни есть и другие мужчины. Но забыть не позволяло недоумение – такой

надёжный, умный, а оборвал всё как-то нехорошо. Эта загадка заставляла помнить не только его,

но и дату, когда он не позвонил.

Через пять лет ей пришлось оказаться на кладбище – хоронили мужа её подруги. Когда всё

было закончено, она пошла по кладбищенской аллее, печально и механически глядя на памятники,

и вдруг словно споткнулась. С чёрной мраморной плиты смотрели знакомые глаза! Он! Теперь она

узнала его фамилию и даже отчество. Ей не хотелось верить, что это он, но дата смерти была

убедительней всего! Это был как раз тот день, когда он не позвонил, как было обещано.

Все эти годы она и мысли не допускала, что с таким мужчиной может произойти что-то

трагическое. «Почему же? Почему?!» – с болью подумала она теперь, как ни странно, испытывая

даже некое облегчение оттого, что у него появилось оправдание.

Она тут же рассказала всю эту историю одному пожилому мужчине, идущему с тех же похорон.

Не могла не рассказать, не могла держать этого в себе.

– С ним, таким прочным, ничего не должно было случиться, – твердила она. – Если случается с

такими, то что уж говорить об остальных?

– Всё дело в нитках, – ответил мужчина. – Видимо, он пользовался ими всюду. А ведь даже

самая крепкая надёжность не может держаться на нитках, какими бы крепкими они не казались.

Правильное землетрясение

В городе, куда Алексей летел в командировку, случилось землетрясение. Такого не бывало там

тысячу лет, и самолет вынужденно посадили в другом городе. Ждать пришлось долго. Коротая

время, Алексей вышел с аэровокзала на ближайшую улицу незнакомого города и встал в очередь

за мороженым. Впереди него оказалась симпатичная девушка, которая приехала в этот день из

пригорода к своей подруге, но не застала её дома. Девушку звали Наташа.

…Недавно в кругу друзей Алексей Иванович и Наталья Павловна отметили тридцатилетие

своей совместной жизни. За это время выросли и стали самостоятельными трое их прекрасных

детей. Прожив все эти годы душа в душу, они ни разу не усомнились в правильности своей

встречи. Более того, ничего случайного в ней они не находят, хотя за тридцать прошедших лет в

городе, куда летел в тот день Алексей Иванович, землетрясений не было.

Почему-то все счастливые встречи со временем перестают казаться случайными.

Забота

Это была их первая встреча. Они познакомились по объявлению в газете. Геннадий Петрович

искал верную, но главное – очень заботливую женщину.

– Вы не найдёте подруги заботливей, чем я, – заверила его Надя, очень привлекательная и

даже с виду домашняя, уютная женщина. – Я для мужчины сделаю всё. Вообще мужчины меня

удивляют: я отдаю себя всю, но они почему-то уходят…

Они сидели на скамейке в парке, и Надя ещё долго рассказывала о попытках устроить жизнь то

с одним мужчиной, то с другим. Она действительно была очень заботлива и предупредительна, как

и мечтал о том Геннадий Петрович.

Через три дня Надя позвонила ему сама.

– Вы не звоните, Геннадий Петрович, – сказала она. – Значит, я вам не понравилась?

– Напротив, Надя, – ответил он, замявшись, чтобы подобрать слова. – Мне действительно

хочется встретить заботливую женщину, но, уж простите меня, Надя, вам я не подхожу. Вы

настолько заботливы, что я, как и все ваши мужчины, не вынесу такой нагрузки…

Стеклянная банка

Один старый холостяк жил очень аккуратно. У него была подруга, которая иногда навещала его.

Однажды она пошла на кухню и взялась за посуду. Он вошёл в тот момент, когда она мыла

трёхлитровую банку. Сев на стул, он стал как-то особенно пристально наблюдать за ней.

– Что-то не так? – спросила она, остановившись. – Ты на меня никогда так не смотрел.

– Мне удивительно, что ты моешь эту банку. Я никогда не могу помыть её изнутри…

Он немного помолчал и вдруг предложил:

– А знаешь, выходи за меня замуж.

Статус

– Это удивительно, – сказал профессор Игнатьев, приобняв за плечи свою молодую жену, – как

хозяйка, ты спокойно принимаешь все мои замечания…

– А я ещё не хозяйка, – сказала Марина, – я пока лишь ученица…

– Ах, вот оно что, – проговорил профессор, вспомнив о прежней жене. – Не потому ли Наталья

всю жизнь была неумехой? Ведь она-то всегда считала себя замечательной хозяйкой. Оставайся,

пожалуйста, подольше ученицей.

– Мне кажется, я буду ей всегда…

Игнатьев сел и задумался.

– А знаешь, – сказал он ещё через минуту, – оказывается, я слишком привык к своему

профессорскому титулу. На лекциях у меня проскальзывают даже нотки менторства, а ведь

постоянным статусом человека должен быть лишь статус ученика…

Расчётливость миллиардера