скачать книгу бесплатно
Тиран умер, но стоит тюрьма.
Сталин давно умер (меня крестили в день его погребения), но руководящие должности продолжали занимать его воспитанники. Большевики любили говорить: "Я не Сталин, но в Сталине и я". И это было правдой – тиран состоял из микроскопических послушных винтиков, молекул. Без них он был бы ничем. Вот эти молекулы Сталина до сих пор занимали руководящие должности, и так воспитывали нас так, как когда-то воспитывали их…
Свет далекой звезды.
Наступило лето 1968 года. Я решил с сентября продолжить обучение в городской десятилетке. В это время на меня обратила внимание очень красивая интеллигентная девушка… и я влюбился. Первая любовь было загадочным, пьянящим чувством. Все это так, но я оценивал себя по-юношески критично: часто болел, носил очки, имел плохие зубы, не по моде одевался, а поэтому считал, что не похож на сказочного принца из ее девичьих грез.
Она же такая красивая, живет в городской квартире со всеми благами цивилизации, а я в колхозном селе с асфальтовым покрытием от автодороги до центра села, грязными, плохо освещенными ночью улицами, лужами на дорогах, отсутствием газа, горячей воды в кранах, телефон только в школе и на почте… Переживал страшно. Пытался забыть любимую, но не мог. При случайной встрече, сердце в груди моментально начинало громко биться, я краснел, смущался, заикался, голос дрожал и я ничего не мог с собой поделать. Считал, что она для меня недосягаема, как звезда небесная.
Крах веры в торжество марксистско-ленинской идеологии.
Лето подходило к концу. Неожиданно в селе поднялась паника – ночью разносили повестки. Забрали и моего отца. Всю ночь через наше село в направлении границы ехали колонны техники с вооруженными солдатами. Что же произошло? Оказывается, в дружественной социалистической Чехословакии международный империализм стремится взять реванш.
Нас учили: "Пока существует империализм, до тех пор существует угроза военных конфликтов". Однако и в соцлагере оказывается не обойтись без военного вмешательства?..
Ища музыку на коротких волнах, случайно услышал правдивый рассказ о событиях в Чехословакии, и был поражен услышанным. В тот момент закончилось мое детство. Раньше, когда видел несправедливость власти, то считал это беспределом местных чиновников и каждый раз, вздыхая, думал: "Эх, был бы жив Ильич…".
Русскоязычные зарубежные радиостанции постепенно раскрывали мне глаза на преступную суть марксистско-ленинской идеологии в мировом масштабе. Правдивое слово прорывалось сквозь шум глушилок. Часто приходилось не спать до глубокой ночи, чтобы услышать повторение интересной радиопередачи. Как оказалось, наилучшая слышимость была, когда прислоняешь телескопическую антенну к люстре, ну и выбрать соответствующее положение транзисторного радиоприемника. Вот так стоя посреди комнаты, ловил слова настоящей правды.
Советская власть заявляла, что она именем народа послала войска, чтобы помочь братскому народу сохранить завоевания демократии, навести порядок в пределах социалистического лагеря. Пусть так, но я не слышал, чтобы с народом советовались. (Определение "советская власть" означает: власть советов рабочих и крестьянских депутатов.) На самом деле истинной власти советов у нас не было – за народ все решала компартийная бюрократия. Мне было очень жалко тех чужих людей, потому что вырос в колхозном селе, насмотрелся на нашу печальную действительность, и не хотел, чтобы они тоже "вкусили" наших порядков и бескультурья. Ведь чехи и словаки будут проклинать наш народ, значит, в том числе и меня! Иллюзии относительно верности марксистско-ленинского учения начали таять, как снег.
Коммунистическая система построена на крови, насилии и лжи.
Приятель отца, который много прожил на этом свете, хорошо изучил политику коммунистов и доходчиво объяснил мне цель оккупации: "Правительство Чехословакии отменило цензуру, открыло границы, разрешило говорить правду. Вся коммунистическая система построена на крови, насилии и лжи, поэтому демократизация, гласность ей враждебна, потому что она открывает обманутым гражданам глаза на истинное положение дел. Наше правительство был вынуждено послать войска в соседнее государство социалистического лагеря, и задушить ростки демократии, чтобы ветер перемен не повернулся на "Союз нерушимый". Когда реформы, перемены, вроде чехословацких, докатятся до нас, то сразу Союз развалится и коммунистическая система погибнет. Я не знаю, доживу ли, а ты молодой и когда-то убедишься в правдивости моих слов".
Народ и партия едины! (Надпись на многочисленных плакатах)
Власть – это одно, народ – другое. Что хотят то и делают, а нас же через свои средства массовой информации убеждают, что они самые мудрые, самые справедливые, что именно их политика самая гуманная. Никого же из нас не спрашивали размещать ядерные ракеты на Кубе или нет. Разместили и этим поставили всю цивилизацию на грань термоядерной войны! В случае же войны сами бы попрятались в сверхпрочные бункеры, а мы бы гибли на полях сражений и от последствий использования воюющими сторонами ядерного оружия. А что ты изменишь? Правящая же партия одна – коммунистическая. И монополия на истину у нее же…
Выборы без выбора.
Время от времени все граждане империи, добровольно-принудительно ходили на выборы без выбора и покорно бросали в урны выданные бумажки. Как-то с тех "выборов" один односельчанин иронично спросил другого: "Ты, Иван, за республиканцев голосовал или за демократов?" Иван посмотрел вокруг, нет ли вблизи чужих, и ответил с кислой улыбкой: "Что дали, то, как все избиратели Союза, в том числе и ты, без лишних разговоров бросил в урну, потому что знаю: передачи бывают не только по радио и телевизору". Иван был прав: заявишь во всеуслышание, что у нас выборы без выбора и… суши сухари.
На тему распространения на весь мир нашей идеологии вообще, и военной "братской помощи" соседней стране в частности, анекдоты появились.
Собрались немец, француз и наш и завели речь о своем благосостоянии. Немец хвастается образом жизни: "На работу я езжу на "Фольксвагене", а за границу на "Мерседесе".
Француз: "На работу я езжу на "Рено", за границу на "Пежо".
"А мы, – подхватил тему наш, – на работу добираемся на автобусах, троллейбусах, метро, а за границу ездим на танках".
Чешская семья приехала на рыбалку. Чех поймал золотую рыбку. Она попросила отпустить ее обратно в реку, и за это пообещала выполнить любые три желания. Чех попросил:
– Хочу, чтобы на нашу Чехословакию напали китайцы. Хочу, чтобы и в следующем году на нас вторично напали китайцы. Хочу, чтобы и на третий год, на нас в третий раз напали китайцы.
Жена чеха на это ошеломленно:
– И в твоих просьбах какой смысл!?
Чех на то поучительно:
– Так их же многомиллионная армия трижды до нас и обратно будет через Советский Союз проходить…
Люди в шутку рассказывали друг другу новость: Чиновники так называемых "стран социалистического лагеря" запретили своим гражданам купаться в приграничных водоемах. Почему? Ну вот: какой-то тонущий станет звать: "Спасите! Помогите!" Русские не так поймут и введут войска…
Колхозная действительность.
Веру в торжество идей марксизма-ленинизма издавна взрывала грустная колхозная действительность. Колхозники воровали из колхоза все, кто, что только мог, потому что воровать колхозное, грехом не считалось. В результате колхозные помещения и техника были в запущенном виде, колхозники пьяные, а скот всегда голодной и худой. Дома же самих колхозников были ухоженные, а накормленный украденным с фермы кормом крестьянский скот быстро набирал вес, коровы давали высокие удои молока.
Вот яркий пример колхозной действительности. Правление колхоза решило посадить сад и закупило саженцы плодово-ягодных деревьев. Колхозники днем послушно те саженцы высадили, а ночью… выкопали и пересадили на собственные приусадебные участки. Здесь если не поймал, то вины не докажешь.
"А я на базаре купил! "– заявляет хозяин и хитро смотрит в глаза. Так колхозного сада у нас и не было – саженцы выросли и плодоносили вблизи жилищ строителей коммунизма. Постепенно я осознал, что то не так люди виноваты, как наша абсурдная социалистическая система. Вот украинцы, которые в свое время эмигрировали в Канаду, там в других социально-экономических условиях, понятное дело, так себя не вели.
Если раньше веру в торжество идей марксизма-ленинизма исподволь подрывала печальная социалистическая действительность, то оккупация соседнего социалистического государства значительно ускорила этот процесс.
Городская десятилетка.
Наступил сентябрь 1968 года. К моему удивлению, порядки в городской школе были совсем другими. Не выучил урок – получишь двойку, однако тебя никто не бьет, не унижает. Никто не вербовал стать осведомителем, доносчиком. К ученикам обращались на "Вы" и обращались, как с взрослыми людьми. Правда, сначала возникли проблемы взаимоотношений между учениками: наша неприязнь переплелась с борьбой местных за место в иерархии класса – многие самоутверждаются, высмеивая и, всячески притесняя более слабых. Тогда кто-то из учеников предложил такую идею: после уроков пусть каждый выйдет на середину класса, а все остальные ему прямо в глаза выдадут все, что о нем думают. Услышав об этом, некоторые из так называемых "героев", незаметно сбежали из школы – знали, что придется краснеть.
На то время я уже вполне сформировался как личность. Начитавшись классиков, был глубоко убежден, что подглядывать, подслушивать, читать чужие письма, распространять ложные слухи, обижать слабых и обвинять невинных – это аморально и недостойно звания настоящего человека. А затем, выйдя на середину класса, я не услышал о себе ни одного плохого слова. Действительно, доброе имя лучше большого богатства. С того дня отношения между одноклассниками улучшились. Оценивая ситуацию в целом, можно сказать, что наш класс был дружным.
Крах неверия в существование Бога и дьявола.
В школьных заботах прошел год. Весной мы с мамой работали на приусадебном участке. Неожиданно выкопал какой-то маленький фанерный ящик. Что это может быть?
Мама категорически заявила: "Не смей брать в руки! Это ведьмы нам что-то поделали!" Однако я только посмеялся от этого: "Вон люди в космос летают и ни разу не видели там ни Бога, ни дьявола, а ты еще веришь в эти бабские предрассудки!" Взял ящик в руки, разломал и выбросил на дорогу. Вскоре заприметил странную закономерность: не было дня без серьезных неприятностей. По непонятным причинам раз за разом попадал в непредвиденные ситуации – будто какая-то сила тянула меня туда, где должна произойти беда. В конце концов, на ровном месте упал с велосипеда – штанина попала в цепную передачу и одновременно с этим передний брызговик, согнувшись, намертво заклинил переднее колесо.
Я полетел через руль и когда приземлился, то еще и велосипед сильно ударил по спине. Сразу почувствовал себя плохо. Вызвали автомобиль скорой помощи. Врачи скорой завезли в больницу и там, тщательно обследовав, положили на операционный стол.
Проснулся утром в палате, а через некоторое время врач на обходе объяснил, что у меня был травматический разрыв селезенки, и ее пришлось удалить. "Не переживайте, без селезенки можно жить!" – успокоил меня врач. Я рассказал, как покалечился, но врачи не верили, что можно отбить селезенку, упав с велосипеда.
И вот отворилась дверь, и в палату зашла старшая сестра моего отца. Подошла, поцеловала, стала сочувствовать и назойливо угощать. Я отказался – не до еды было.
Гостинцы выложила в тумбочку. Я знал, что она в глаза ласковая, а за глаза нас с мамой ненавидит. А все началось из-за дома. Родственники хотели, чтобы отец женился на другой и шел в примаки – тогда все жилье досталось бы им. Папа же женился на маме и привел ее в родной дом. Так что дом пришлось разделить пополам: в одной половине поселился папа с мамой, во второй – семья младшей сестры отца. Старшая папина сестра была вынуждена строить собственную хату. Только моя тетя вышла, в тумбочке громко лопнул принесенная ею бутылка лимонада. Подумалось: это неспроста.
… сделайте так, чтобы я узнала, кто это сделал.
После выписки из больницы мама рассказала, что ходила к гадалке, и та, раскинув карты, сказала: "Было твоему сыну наколдовано на смерть, и те люди очень недовольны, что ваш сын выжил. Карты говорят, что ему выпадает еще одна больница, но не такая страшная как сейчас. Если хотите, сделаю так, что все зло, которого враги вам желают, вернется к ним самим".
– Нет, – ответила я – пусть их Господь судит, а Вы сделайте так, чтобы я узнала, кто это сделал.
– Ладно. Идите домой, и кто первый придет, то это он и есть. Только ничего не давайте из дома взять…
Когда пришла домой, твоя тетя Мария уже ждала меня у дверей:
– Ой, я слышала, у вас такое горе, такое горе… Вот я Николаю свежего молочка принесла.
Поставила банку на стол, а я ей говорю:
– У меня нет чистой банки взамен.
– А мне любая подойдет! – и, схватив грязную банку с подоконника, выбежала из дома.
Вещий сон и пророчество сбываются.
Мой друг Михаил рассказал мне сон, который приснился ему перед тем, как я попал в больницу: "На нашу деревню нападают враги, а ты всех убеждаешь, что победа будет за нами, и оружие раздаешь. Тут поднялась стрельба, а ты выскакиваешь из окопа и кричишь: "За мной! Вперед!". Раздается пулеметная очередь, и ты падаешь… А через три дня ты упал с велосипеда и попал в больницу".
Сбылось предсказание гадалки: вскоре я попал в инфекционную больницу с диагнозом "сывороточный гепатит" – в предыдущий больнице при переливании крови занесли вирус. Государство, не проведя анализа донорской крови, сэкономило копейки, а потеряла на лечении, таких как я тысячи рублей…
Если оккупация Чехословакии породила в моем сознании серьезные сомнения в мудрости коммунистической власти, то этот трагический случай нанес сокрушительный удар по нашей атеистической пропаганде. Зря я забыл науку бабушки и услышанные рассказы, которые "мотал на ус"! Обманутый учителями и государственной пропагандой, я не верил в существование Бога и дьявола, высмеивал иконы, которые висели в доме, а теперь понял, что жестоко ошибся. Все эти события побудили меня много думать, наблюдать за жизнью.
Кара за неосознанный грех.
Как-то весной начал рубить дрова. На третьем ударе сломалось топорище. Ну, это не беда – взял другой топор. Со второго удара топор слетел с топорища и, перевернувшись в воздухе, упал острым концом на мою руку. Я сразу понял, что здесь что-то не так. Зажав рану рукой, забежал в дом. Мама в то время отдыхала на кровати. Я к ней: "Что за день сегодня?" А она мне: "А ты разве не знаешь? Сегодня же Благовещение! В такой праздник, работать – грех!".
Прошел год. Вот я и окончил школу. Куда пойти учиться? Знал привлекательную формулу: "Торговля – двигатель прогресса", и поэтому выбрал прогресс.
Глава II
Техникум советской торговли.
Поступил в техникум советской торговли. В первый день руководитель группы предложила выбрать комсорга. Кто-то указал на меня: "Пусть Николай будет. Он носит очки, значит, умный!".
Низа Антоновна тогда: "Еще кандидатуры есть?".
Все молчали – каждый думал примерно так: "Если не выберут его, то могут меня. Зачем мне лишние хлопоты?". Вот и проголосовали за меня единогласно. Никуда не денешься – должен был ежемесячно собирать членские взносы, заносить их комсоргу техникума и время от времени собрание проводить.
В техникуме не переставал удивляться атмосфере человеческих взаимоотношений. Одногруппницы что-то не поделили, и доказывают свою правоту, пересыпая речь отборной бранью. И это, не стесняясь ребят!
Практика в Крыму.
После первого года обучения нашу группу послали на практику в курортную Евпаторию. Там нас распределили по магазинам. Мне выпало работать с солидной местной продавщицей. Опытная женщина на собственном примере показывала мне, как следует "работать".
Каждые весы были подкручены на 5-10 граммов, продукты взвешивались вместе с оберточной бумагой, вес покупки и цена называлась еще до остановки стрелки на весах, на счетах сумма покупки намеренно увеличивалась, еще и сдача неверно выдавалось. Особенно наглела моя наставница, когда к прилавку подходила старушка, ребенок или пьяная компания.
Я прекрасно понимал ее логику: трудяги, которые тяжелым трудом зарабатывают на пропитание, на курорты не ездят, а ездят ловкачи, которые заработали "дурные" деньги разнообразными махинациями и прямым грабежом. Такие скандал за десять-двадцать копеек устраивать не будут – деньги же не мозолями нажитые, да и настроение курортное, из-за мелочи портить не стоит. Все то оно так, но я видел, что среди покупателей есть много местных жителей, которые тяжелым трудом зарабатывают на хлеб насущный. Кроме того, есть немалая категория приезжих, которые во всем отказывали себе дома, чтобы летом на курорте самим подлечиться и оздоровить больных детей. Я не такой нахальный, как моя наставница – не могу смотреть человеку в глаза и обворовывать. Правда, я не мог ежеминутно выставлять весы в правильное положение, потому что мы работали вместе, но из кассы за все время работы копейки не взял.
Грузчиков в магазине не было, поэтому приходилось самим разгружать продукты и загружать тару. Месячная зарплата была мизерной – 68 рублей. Обед в столовой стоил рубль, так что все хитрили, как могли. Хотелось же и что-то из одежды купить, и в кино, и на танцы сходить, и виноградом, персиками, мороженым полакомиться…
Чтобы получить деньги на жизнь, многие из нас не стыдились обвешивать, обсчитывать покупателей, сметану разбавлять кефиром, соки – водой. Как-то одна женщина подала десятилитровую банку и попросила девушек взвесить топленого масла. Девушки наполнили посудину маслом, взвесили в подсобке и назвали цену.
Женщина же на это сказала сердито: "Побойтесь Бога – в эту банку еще никогда столько масла не помещалось. А ну, взвесьте при мне". Никуда не денешься – пришлось перевесить.
Женщина возмущенно: "Я понимаю, что на одну зарплату не проживешь и совесть все-таки хоть какую-то иметь нужно. Если бы вы меня обсчитали на 3-4 рубля, то я бы слова не сказала, но вы осмелились обсчитать аж на десятку, то я, копейки лишней не дам".
Я же не воровал деньги из кассы и поэтому был вынужден просить родителей о финансовой помощи. Ребята смотрели на меня как на идиота, когда почтальонша принесла денежный перевод.
Зря испортил людям настроение.
Как-то дирекция евпаторийского горпищеторга собрала в магазине открытое комсомольское собрание. Я встал, и в сердцах выдал примерно такое: "Зарплата везде мизерная, поэтому каждый крутится, как может. Мы обвешиваем, обсчитываем. Обманутые нами строители продают "налево" цемент, дорожные рабочие – асфальт, работники автозаправок – бензин, работники мясокомбинатов – мясо, кондитеры – шоколад и так далее.
Вот и живем в домах, которые разваливаются при малейшем землетрясении, ездим по разбитым дорогам на разбавленном бензине, едим колбасу из субпродуктов, конфеты из жировой глазури и другие фальсифицированные продукты. Предлагаю перестать обманывать свой народ и этим начать жизнь безо лжи.
И к руководству горпищеторга у меня вопрос: "Где грузчики? Если мы сами разгружаем продукты и загружаем тару, то и зарплату грузчиков выдавайте нам. Видимо, вы тихонько делите между собой сэкономленные деньги? Разве не так? И спецодежду для разгрузки и торговли нужно выдавать не изношенную, а приличную и по размеру. И еще одно: какой у нас план выручки, выполняем ли мы его, и если да, то где премиальные?".
Повернулся к своей наставнице и заметил: "Нехорошо обвешивать, обсчитывать людей, продавать дефициты из-под прилавка знакомым и начальству, и целыми днями пьянствовать с ними в кабинете заведующей…".
Во время моего выступления руководители торговли сидели, опустив головы, наставница что-то сердито бормотала, а одногруппники смотрели на меня, как на идиота, и возмущенно шептались. Выражение их лиц будто говорило: "Ты что, дурак, несешь? Прекратим дурить народ – умрем с голоду…".
После собрания наставница сказала мне сердито: "Я учила тебя, как жить в этом мире, а ты меня за это при всем народе так жидко обдристал! Запомни: где едят, там не срут!".
А после моего выступления ничего изменилось. Получалось так, что я зря испортил настроение людям. Сетовал на себя: зачем полез читать мораль? Кому оно нужно? Если людям так нравится жить в обстановке рабства, тотальной лжи, то пусть живут как привыкли.
Овощная база.
После окончания техникума по направлению начал работать лаборантом на овощной базе горпищеторга. Во время работы наблюдал взаимоотношения между рабочими и начальством.
Вот типичный пример. На базу завозят дефицит. Телефон у директора не замолкает. Высокое начальство дает заявку и присылает личного водителя. Начальники ниже по рангу приезжают сами, и забирают приготовленный для них пакет. Совсем маленькое начальство вынуждено идти с кладовщиком в подвал, за своей "порцией". Далее на очереди друзья, кумовья, соседи, знакомые и "нужные люди" – те, которые обладают другим дефицитом. А простые трудяги – те, что таскают ящики и бочки, вынуждены долго клянчить, вымаливать какую-то толику того вожделенного дефицита. Да и то, лишь наиболее назойливым достается такой желанный деликатес. В данном случае речь идет о лимонах и апельсинах. (При коммунистах границы всегда закрыты, поэтому на полках магазинов лежала только продукция наших бедных колхозов и экономически отсталых предприятий.) Наш областной горпищеторг получал всего 20 тонн цитрусовых в год. Этот дефицит доставался только начальству, работникам торговли и их знакомым.
Однажды экспедитор, который привез из одесского порта лимоны, угощал начальство кусочками купленного там, у докеров ананаса. Вот тогда я впервые наяву увидел этот экзотический плод. В те времена все, что производится и выращивается за границей, мы видели только на телеэкранах. Голос за кадром говорил про безжалостную эксплуатацию порабощенных империалистами народов, и беззаботной жизни кучки богачей.
Относительно отношения начальства к людям у нас, помню, немолодой уже работник высказался так: "Рабочим у нас быть не плохо, плохо другое: за человека тебя не считают".
Всюду бросалась в глаза бесхозяйственность, причину которой я уже понимал: при социализме люди не чувствуют себя собственниками государственного имущества. Дома у каждого порядок, потому что это его собственность. Человек сам у себя не ворует, а с фабрики, завода или колхоза – можно, ведь это не его собственность, а государственная. А мораль? А совесть? При такой системе общечеловеческие ценности хороши только на бумаге…
Тяжелый труд на благо народа (а по сути, на благо чиновничьего аппарата) не приносил ничего, кроме усталости. Доведенные до отчаяния, но лишенные права на протест, труженики заглушают недовольство спиртным, а злость вымещают на отношении к работе.
Теоретически недовольство высказывать было разрешено – Конституция гарантировала право на свободу слова, но вот только не гарантировала свободы после того, как слово сказанно… На словах наша конституция была самой демократичной в мире, но горе было тому, кто наивно пытался воспользоваться задекларированными там правами и свободами…
Во время выборов в избирательном бюллетене стояла фамилия только одного партийца. (Правящая партия-то одна – коммунистическая…) Если же Вы публично станете заявлять, что слово "выборы" происходит от слова "выбор", которого на самом деле нет, то… власть возбудит против Вас уголовное дело за "Распространение заведомо ложных измышлений порочащих советский государственный и общественный строй".
Коммунист прокурор, на закрытом судебном заседании будет Вам долго, любезно, доходчиво, объяснять, что является преступлением ругать самый демократический государственный строй и, в результате, его однопартиец судья, в присутствии двух таких же коммунистов – народных заседателей, присудит Вам три года "исправляться" в наших исправительно-трудовых лагерях… Все люди эти последствия лишнего трепа прекрасно осознавали и поэтому сидели, как мыши в норах…
Типичный пример: на базе квасят капусту. Измельченная капуста сыпется в чан, а там три женщины посыпают ее солью и притаптывают. Подогревая себя грубыми шутками, они харкают и сморкают себе под ноги. Одна из них, чтобы не утруждать себя, идти в туалет, под хохот своих подружек там помочилась – пусть квасится лучше! Они же ту капусту кушать не будут – каждая имеет дома собственное хозяйство.
Слушая рассказ про такую дикость, я ничему уже не удивлялся, потому что уже достаточно насмотрелся на наше отношение к работе и поведение своих соотечественников. Рабочие видят, что начальство ворует и пьянствует, а их презирает. Зарплата у них мизерная, в магазинах бедный выбор между плохим и еще худшим, зато на груди Леонида Ильича орденов становится все больше. Бедность порождает раздраженность и грязную ругань, циничное отношение к труду – так и живем! В газетах и на радио множество продажных журналистов восхваляют мудрость власти и преимущества социалистического образа жизни. Люди на тему двойной морали и тотальной лжи иронизировали так: "Если хочешь, чтобы дома был достаток, то включи холодильник в радиорозетку".
Каждый из руководителей старался навербовать среди рабочих побольше информаторов, чтобы знать настроения подчиненных и избавляться от тех, кто много болтает. В результате подобной тактики, атмосфера человеческих взаимоотношений была удручающей. Под влиянием увиденного собственными глазами, и услышанного из программ радио "Свобода" у меня появилось сильное желание протестовать против существующих порядков.
Посещение знахарки.
Возник соблазн узнать будущее, и я пошел к маминой знакомой знахарке. До этих пор представлял волшебников старыми и страшными, но, к моему удивлению, попал в современную квартиру, где меня встретила опрятная красивая женщина. Раскинув карты, она сказала мне о том, что было, и что будет в моей жизни. Среди всего прочего будет и вызов в милицию, но все пройдет. Разговорились. Оказалось, что ее зять работает в органах государственной безопасности. В конце разговора, эта служанка лукавого предложила очень заманчивую вещь: "Если хочешь, я дам тебе что-то и научу, что и как сделать, и тебя полюбит та, которую ты сам захочешь". Я считал себя порядочным человеком и поэтому отказался от этого соблазнительного предложения.
Анонимка.
Прошла неделя. И вот меня почему-то вызывают в милицию! Как выяснилось позже, кто-то написал на руководителей базы анонимку, в которой было предположение, что меня подкупили, с целью завышения брака в овощных анализах. Следователь всячески меня запугивал, потом изменил тактику – стал ласковым, доверчивым и, угощая дорогой сигаретой, пытался завербовать. Объяснял, какую большую буду иметь выгоду от дружбы с ним. Я, понятное дело, отказался. Позже эту историю я рассказал товарищу, который в прошлом работал участковым инспектором. Тот улыбнулся и сказал: "Я за полгода себе такую агентуру навербовал, что стал как ясновидящий – знал все, что творится на моем участке".
Анонимное письмо издавна у нас является эффективным оружием – написал компромат на человека, который тебе мешает, и его арестовали. Правда, в период моей юности времена уже были либеральные, но серьезные неприятности врагу были гарантированы. Это ж как здорово: врагу навредил, и сам невыявлен, так что безнаказанным остался…
