скачать книгу бесплатно
– О-у! Горячо, – заулыбалась я, сверкнув глазами, но в этот раз Коул даже не покраснел. Он… отвернулся, замкнувшись, как замыкался теперь каждый раз, когда я пыталась сократить между нами эту искусственную дистанцию.
Меня словно обдало ледяной водой, и я мгновенно остыла.
– В общем, давай поскорее займемся зельем. – Я снова уткнулась в ингредиенты, неловко прочистив горло. – Раз котел нам здесь не достать, понадобится стакан с кипятком. Тот парень на углу, что продает кофе… Наверняка у него можно попросить горячей воды.
Коул помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями, а затем кивнул и устремился назад к парку, откуда веяло ароматом кофейных зерен. Собрав на коленях все нужное, я постаралась сосредоточиться на деле и не думать о том, как на кусочки разваливается моя жизнь.
– Принес, – объявил Коул, подавая мне бумажный стакан, немного влажный и раскаленный от кипятка, что еще пузырился внутри. – Хороший парень, даже денег не взял. Что дальше?
– А дальше сиди и смотри, как я творю магию. Снова.
Первым я бросила в стакан змеиную чешую, сняв ее с колечка брелка. Коул внимательно следил за моими действиями, изредка поглядывая в сторону Бурбон-стрит, которая оживлялась по мере того, как стрелка часов подбиралась к полудню.
– Змея сбросила кожу, и я сброшу свою, – прошептала я, размешивая пластмассовой палочкой воду. Взявшись за воронье перо, я легонько подула на него, растрепав, и бросила в стакан. – Перья с вороны слетели, и с меня слетит оболочка, которую можно увидеть.
Подсматривая в книгу, я отправила в воду горсть черной соли и цветки волчьего аконита, что стащила из сувенирного венка.
– Я вижу то, что видят все. Меня же не видит никто. Не коснуться, не тронуть, не навредить. Нет меня, нет меня, нет меня.
Приоткрыв один глаз, я выжидающе взглянула на Коула.
– А где твои покупки?
Он затаился, завороженно наблюдая за мной. Развернув бумажный кулек, Коул сел на скамью рядом и протянул его мне.
– Бекон? – удивилась я, держа в руках упаковку добротного мясистого бекона для жарки яичницы.
– Ты же сама сказала свиной жир, – принялся оправдываться Коул. – В другом виде он здесь не продается. Просто оторви кусочек… пожилистее, делов-то.
Я поджала губы и неуверенно взвесила бекон в руке, а затем вновь перечитала инструкцию в гримуаре.
– Не знаю, сработает ли… Если я случайно превращу нас в свиней, в этом будешь виноват ты!
Вскрыв обертку и оторвав кусочек белого жира, я, морщась, поспешила кинуть его в стакан и протерла руки влажными салфетками. Запах ромашки, смешавшись с запахом мяса на моей коже, стал тошнотворным, но это было ничто по сравнению с тем, как запахло зелье, когда я шепнула:
– Fehu.
Вода в стакане закипела, плавя ингредиенты, и Коул наклонился над ним, взбудораженный. Но ровно до тех пор, пока не вдохнул то же ароматное облако, что и я.
– Пахнет, как Штрудель после мытья! – воскликнул он, отпрыгивая на край скамейки и едва не опрокидываясь с нее.
– Еще не все, – ухмыльнулась я, к ужасу Коула. – Немного подсластим. – Я глянула в книгу, там ровным почерком было дописано самой нижней строкой: «Последним добавить часть себя». – У тебя ведь нет с собой ножниц? Ладно. Не шевелись.
Я поставила стакан сбоку и потянулась к лицу Коула. Я старалась действовать быстро, не давая ему времени на раздумья, но все равно увидела, как расправились его плечи и напряглись желваки, стоило мне оказаться к нему слишком близко. Коул съежился, застигнутый врасплох. Я же ухватилась пальцами за вьющуюся прядку, торчащую из-за его уха, и оттянула локон.
– Чик! – шутливо сказала я, вырвав несколько волосков.
Коул ойкнул, локтем оттолкнув от себя мою руку.
– Больно же!
Я виновато улыбнулась и добавила волосы Коула в воду, сделавшуюся мутной и зеленой. Запустив руку в свою прическу и тоже вырвав пару волосков, я пополнила ими состав волшебного напитка.
– Anweledig, – шепнула я, завершая заклятие, и над водой в стакане надулся пузырь. Подождав пару минут, пока он не лопнет, я тряхнула стакан и опрокинула его себе в ладонь.
Коул подался вперед, уже готовый везти меня в ожоговое отделение, но вместо зловонного кипятка мне в руку выпали два леденца. Они были такие же мутные и болотные, с бледно-лазурным отливом. Леденцы походили на опалы, потускневшие от старости и пыли. Форма у них была идеальной, особенно для моего первого в жизни заклятия подобного рода: продолговато-квадратная, четкая, словно кто-то старательно вытачивал их из цельного куска сахара. Но, невзирая на красоту, леденцы все еще были зловонными, это да.
– Вот теперь все, – объявила я, протягивая один из леденцов Коулу. Он недоверчиво скосил на него глаза. – Это застывший концентрат. Пока рассасываешь леденец, будешь оставаться невидимым. Но стоит ему растаять, и чары спадут. Если хочешь, я могу попробовать первой.
Коул удрученно покачал головой и со скептицизмом оглядел леденец.
– Кажется, я вижу тут наши застывшие волосы, – скривился он.
– Возможно. Надеюсь, ты успел проголодаться?
Коул переменился в лице, явно не оценив мою шутку, а затем, собравшись с духом, закинул конфетку себе в рот. Чтобы начать ее рассасывать, ему потребовалось чуть больше времени: надув щеки, он перенес леденец языком сначала в одну щеку, а потом в другую. Его кадык дернулся, и с характерным звуком Коул сглотнул слюну.
– Как на вкус? – поинтересовалась я осторожно, и в следующую же секунду Коул подскочил со скамьи и метнулся к мусорной урне.
– Терпи! А то придется все заново варить, – воскликнула я и развернула кулек, вынимая банку огурцов. Быстро открутив алюминиевую крышку, я протянула банку Коулу. – Закуси. Полегчает. Только зелье не проглоти случайно.
Дважды просить его не пришлось: Коул выхватил у меня банку и припал к ней губами. Уверена, он согласился бы выпить и не такое, лишь бы унять непреодолимые рвотные спазмы. Сделав пару глотков рассола, Коул удивленно заморгал.
– А ведь действительно полегчало.
– Знаю, – улыбнулась я довольно. – Еще одна ведьмовская фишка. Съешь огурчик, и вообще отпустит.
Коул погрузил пальцы в остатки рассола и, выудив огурец, вгрызся в него с аппетитным хрустом. Я же сосредоточилась на леденце, зажатом у меня в ладони. Солнце пробивалось сквозь его острые грани, как через стеклянное панно. Любуясь им, я долго храбрилась, чтобы последовать примеру Коула.
– Хоть бы получилось, – прошептала я и положила леденец себе на язык.
На вкус он оказался приторно-сладким, вовсе не таким, каким я себе представляла. Зелье незримости, которым сочился леденец, обжигало рот, оставляя после себя маслянистое послевкусие. Я прошлась по зубам языком, стирая с них прилипшую черную соль, крупицы которой иногда попадались. От мысли о змеиной чешуе, которая тоже должна была быть где-то там, горло сжал спазм. Я встала со скамьи, чтобы отдышаться, и допила содержимое банки с уксусным рассолом, отняв ее у Коула.
– Ну как? Думаешь, сработало? – робко поинтересовался он, разглядывая перед лицом своими выставленные руки. – Я все еще себя вижу. Да и тебя тоже.
– Это нормально. Мы видим друг друга, потому что мы оба есть в этом зелье, – объяснила я. – Ну, то есть частички нас… Волосы, я имею в виду…
– Я понял, Одри, – прервал меня Коул. Кажется, его вновь замутило.
Я сложила в рюкзак ошметки ингредиентов, которые еще могли послужить мне в будущем, и выбросила в ведро прочий мусор.
– Тогда идем! Ковен не ждет. К тому же я не знаю, сколько протянет этот леденец. Чем быстрее найдем Саламандру, тем лучше.
Миновали мы Бурбон-стрит на удивление быстро. Наверно, нас обоих подгоняла не только отступившая тошнота, а еще безумная усталость: после всего мне было жизненно необходимо несколько часов сна и покоя. Я подозревала, что и Коулу тоже. Он частенько зевал и морщился, растирая ноющее плечо. Я невольно представляла, с каким трепетом заботилась бы о нем, только дай он мне такую возможность: меняла бы бинты, помогала сменить одежду и наносила лечебную мазь на свежие раны. Возможно, так я смогла бы залатать не только его тело, но и душу. А заодно залатала бы и свою.
– Ух ты, – восхитился Коул, когда остановился прямо перед пожилой парой и щелкнул пальцами у них перед носом, а они просто прошли мимо, продолжая болтать между собой на испанском. – Они правда не видят меня? И не слышат? Хм, а если я толкну их?
– Не надо! – воскликнула я. – Подобные чары очень хрупкие. Не давай людям повода тебя увидеть. Лучше постарайся ни до чего не дотрагиваться. Вообще. Так мысли людей… обтекают нас. Это как крохотный паучок у тебя под ногами, которого можно разглядеть только под лупой. Но вот если этот паучок прыгнет тебе в лицо, ты все-таки заметишь.
Коул пожал плечами и стал вести себя осторожно. Несмотря на свой рост и некую неуклюжесть, он обходил туристов и торговые ларьки очень ловко и плавно, не задевая их даже кончиком шарфа, развевающегося за спиной. Пробираться через Бурбон-стрит приходилось с невероятной осторожностью: на дорогу уже выползали толпы туристов, фотографируя местные колориты, наполненные болотным духом и магией. Как только впереди показалась вывеска-ящерица, мы с Коулом одновременно остановились, глазея на вход.
– А как с дверьми-то быть? – озвучил Коул то, что пришло мне на ум только сейчас. – Откроешь их ветром? А как убрать из коридора охрану, чтобы не пришлось распихивать их локтями? И как мы…
– Тш-ш! Дай подумать, – шикнула я на Коула, приложив указательный палец к губам. Накрыв подушечками пальцев виски, я усердно помассировала их. – Итак. Одна идея есть, но… Она тебе не понравится.
Коул напрягся, но было поздно: я уже подняла с дорожки кусочек гравия и, прицелившись, шепнула:
– Gebo!
Поток воздуха усилил бросок, и камешек пробил витрину, как пуля. Витражный гладиолус посыпался с треском, заставляя прохожих броситься врассыпную. Коул закрыл ладонью лицо, но так ничего и не сказал, глядя сквозь просветы в пальцах на мой вандализм. Этот вандализм, однако, сработал: на улицу выбежала охрана во главе с причудливым ассистентом. Его сюртук был жестоко испорчен пролитым зельем, которое не отмывается: на шалоновой ткани от подбородка до солнечного сплетения растекалось зеленое пятно.
– Где эти мерзавцы?! – вскричал он. – Мой костюм стоит, как половина лавки! Эй, мисс, вы не видели, кто это сделал?..
Я снова прижала указательный палец к губам и дернула Коула за рукав куртки, кивком указав на вход. Двери в лавку остались распахнуты, и мы вместе обошли гудящую толпу, проскользнув внутрь незамеченными, а затем юркнули за бахрому, прикрывающую арку.
– Я никак не буду это комментировать, – прошептал Коул мне на ухо, и я пихнула его локтем в бок, призывая к тишине.
Ни слова. Ни шороха. Только дыхание в унисон, пока мы, шаг за шагом, крались по темному коридору, пропитанному церковным запахом ладана. Где-то вдалеке раздавалось неразборчивое приглушенное бормотание. Женский голос звучал так томно и мелодично, что походил на молитву.
Я раздвинула в стороны бамбуковые двери, похожие на японские сёдзи, и робко просунула голову.
– Смотри, как бы не прищемили, – напутствовал Коул, еще слегка обиженный.
– Эй, гляди! Вот она, ведьма, которая мне нужна!
В центре небольшого зала, уставленного скульптурами античности, сидела девушка в позе лотоса. Устроившись на низком пуфе, обитом бархатом, она держала глаза закрытыми, а руки – на разведенных коленях. Пятеро мужчин напротив, одетые в дорогие черные костюмы с шелковыми галстуками и подтяжками, чего-то выжидали. У ведьмы была темно-оливковая кожа: что-то между цветом черного кофе и бронзы. Вытянутое лицо с пухлыми, притупленными чертами. На запястьях звенели бусины из оникса и цыганские браслеты, а наряд походил на индийский гагра-чоли: короткий топ и юбка длиной почти до пола, открывающая лишь босые ступни. Грудь и шею прикрывал пурпурный платок, в который были обернуты волосы. Локоны-спиральки выбивались из-под него, слишком тяжелые, чтобы их можно было удержать обычной тканью, – темные, как черная руда. Мадам Саламандра выглядела ничуть не старше меня, но стоило ей открыть глаза, как я вдруг усомнилась в этом.
Умиротворение. Знание. Мудрость. Вот что я увидела в них. Радужка, желто-янтарная с вкраплениями малахита, светилась, а зрачки казались несколько тоньше, чем у обычных людей. Я тут же поняла, почему она выбрала себе такое имя. Саламандра – в точности та, что, согласно легендам, была размером с мизинец, но могла разжечь взмахом хвоста огонь и за одну ночь выжечь целую деревню.
– Завтра, – изрекла Мадам, глядя на морщинистого мужчину в центре, нетерпеливо потирающего руки. – Контракт стоит подписывать завтра. Он скажет вам снизить цену на тринадцать процентов, но… Это блеф. Не соглашайтесь. Да, сначала он уйдет с переговоров, но затем перезвонит вам в восемь часов и тридцать две минуты. – Мужчина широко улыбнулся, удовлетворенный, и я увидела золотые вставки, заменяющие несколько его зубов. А затем Саламандра добавила: – Только не убивайте его слишком быстро. Дайте ему неделю, пока он не выполнит все условия, а потом можете приступать. Лучше всего инициировать это как самоубийство. У мистера Хобса есть личный психоаналитик, Томас Линкольн. Живет в Лоурэн-Гарден. Он все подтвердит, если вы заплатите ему наличными.
Коул поперхнулся воздухом, и я стиснула в пальцах свое жемчужное ожерелье, которое принималась перебирать каждый раз, когда не могла совладать с шальными нервами. Было в этом жесте что-то успокаивающее – что-то, что не позволило мне развернуться и выбежать из лавки сразу же, как я все поняла. Поняла, что клиенты Мадам вовсе не были обычными бизнесменами.
Они были мафией.
– Отлично, сестренка, – оскалился мужчина и, подбрасывая в руках золотую цепь, которой можно было убить одним ударом по виску, спросил: – А что насчет Родригеза? Он мне крупно задолжал…
Саламандра перегнулась к краю стола и взяла в руку перо, принявшись выводить чернилами на фолианте что-то, на что мужчина коротко и согласно кивнул. В это время Коул зашевелился и оттянул меня подальше от двери, прежде чем встряхнуть за шиворот.
– Ты же не будешь звать ее в ковен после этого, верно? – с надеждой в голосе прошептал он. – Она работает на мафию, Одри! Я не стану звать ее в Бёрлингтон! И уж точно и близко не подпущу к своей квартире и Штруделю. Мафия! – повторил он уже громче. – Я читал про новоорлеанские семьи бандитов, но чтобы так, прямо как в «Крестном отце»… – Коул зябко поежился, невольно поправляя кобуру под курткой, которая, однако, была пуста. – Уходим отсюда!
Я снова выглянула, увидев, как один из телохранителей уже доставал портмоне из крокодиловой кожи. Затем он достал кое-что еще – белоснежный сверток, который с такого расстояния мне было не разглядеть. Прикусив губу, я снова глянула на Саламандру. Энергия вокруг нее искрилась, как фейерверк. Даже поодаль от нее становилось тепло и уютно, как возле камина в канун Йоля. Я вспомнила руны, которые уже предавала однажды… И которые ни разу до этого не ошибались.
– Нет. Она мне нужна, Коул, – твердо сказала я. – Обещаю, с ней не будет проблем. Я прослежу за этим. Тебе меня не отговорить.
Коул поджал губы и недовольно засопел. Он медленно вдохнул и выдохнул несколько раз, а после посмотрел на меня с таким знакомым чувством во взгляде… Я успела затосковать по нему, пусть и прошло меньше дня, как это самое чувство исчезло. То было доверие.
– Хорошо, – смирился Коул. – Тогда давай дождемся, когда они уйдут, и… – Он показал мне язык, на котором лежал голубой леденец. – И выплюнем уже эту гадость, наконец!
Едва он успел договорить, как двери в другом конце коридора открылись. Находясь в узком проходе, мы не смогли бы не столкнуться с ассистентом, который решительно шел прямиком к залу. Неся перед собой сервированный поднос с десятком глиняных пиал, наполненных медовым чаем, он тихо чертыхался.
– Все стекла в магазине теперь менять… Еще и под заказ, ждать придется месяц… Нет, это же надо иметь такую наглость!
Я с ужасом взглянула на Коула и завертела головой, ища, куда можно спрятаться, чтобы уйти с дороги. Ассистент был уже совсем близко, когда Коул схватил меня за шкирку и толкнул плечом раздвижные створки. Одним суматошным клубком мы ввалились в гадальный зал.
Ассистент застыл перед дверью, отодвинувшейся сама собой, но, пожав плечами, прошел следом за нами. Мы с Коулом забились в самый дальний угол зала, пока тот расставлял перед мафией и Мадам дымящиеся пиалы.
– Обожаю этот рецепт. Моя бабушка так же чай заваривает, – промурлыкал один из мужчин, утаскивая с подноса пару малиновых ватрушек.
– Еще один вопрос, – произнес главарь, отказавшись от своей пиалы.
– Время, месье, – мягко поторопила его Мадам, кивнув на напольные часы с павлином вместо кукушки. – У меня на сегодня много клиентов.
– Я доплачу. Двести грамм в довесок, – пообещал мужчина. – Этот вопрос очень важен для меня. Мой сын в последнее время ведет себя так, как будто что-то затевает… Что-то не очень семейное. Ну, ты понимаешь. Что-то против меня.
Леденец во рту был сладким и терпким, а язык очерчивал еще несколько граней. Запаса зелья было много, и чары не ослабевали. Мы были в абсолютной безопасности, поэтому я не помешала Коулу, когда он облегченно выдохнул и отлип от меня, немного расслабившись и принявшись рыскать по залу. Делать нам все равно было нечего – только ждать окончания сеанса. Я отодвинулась подальше от центра, где ноги утопали в пушистом ковре, и тоже осмотрелась.
Убранство оказалось куда роскошнее, чем казалось из-за створок. Все было заставлено свечами с капающим воском, а над мраморным столиком, за которым сидела Саламандра, раскачивалась турецкая люстра. Солнечный свет душили велюровые занавески. Восточный стиль сплетался с греческим там, где на полотнах изображались древние мифы. Нежные плеяды в развевающихся туниках; Афина, дарующая свой легендарный щит Персею; Артемида, возглавляющая на олене своих девственных охотниц. Этот зал будто вобрал в себя мудрость всех наций и традиций. И я понимала почему: в любой мифологии саламандра занимала роль мифического и могущественного создания. Позолоченная брошь ящерицы, блестящая под шеей Мадам и скрепляющая платок, лишний раз доказывала это.
Немного осмелев, я подступила к ведьме поближе. Та перебирала на столе камешки хрусталя, отвечая на бесконечные вопросы мафии.
– Да, – вздохнула Мадам устало. – Лучше стричься во вторник.
Я внимательно разглядывала ее, удивленная собственными чарами: стоять так близко к толпе людей и при этом не существовать для них вовсе. Но в тот момент, когда мафиози уже застегнули пальто и встали, в углу зала раздался шум.
Я обернулась на Коула, задевшего локтем фарфоровую вазу: та накренилась вбок, падая.
– Осторожно! – выкрикнула Мадам в воздух, подорвавшись с пуфа. Метнув испуганный предостерегающий взгляд точно в то место, где стоял Коул, она сощурилась. – Это фамильная реликвия.
В груди у меня похолодело. И у Коула, уверена, тоже. Он так и замер с вытянутыми руками и вазой, которую успел подхватить и вернуть на место за миг до того, как та встретилась бы с деревянными половицами. Телохранители мафиози взбудоражились от возгласа и неразберихи, как по щелчку: разом они окружили своего главаря, запуская руку под пиджак и показательно вынимая стволы крутых пушек.
– О, господа, не волнуйтесь! – тут же встрепенулась Саламандра, вернув себе нежную улыбку и убедительное спокойствие. – Все в порядке. Я обращалась к своему… мышонку. Завела тут на днях питомца… Сбежал из клетки, негодник! Вон, видели? Мышиный хвостик. Такая прелесть! Итак… У вас остались еще вопросы?
Леденец во рту начал таять. Я занервничала, с укором глядя на побелевшего Коула, но наши чары все еще действовали – я точно знала это. Но, видимо, действовали не на всех.
– Когда надумаете снова прийти, звоните на мой личный номер. В ближайшее время я буду в отъезде, – бросила в спину мафии Мадам, и, как только двери за ними закрыл ассистент, она обмякла на пуфе, протяжно взвыв: – Митра! Это было очень долгое утро. А если бы ты, Коул, разбил урну с прахом моей мамы, оно бы стало еще и кошмарным. Для вас, конечно же.
Коул ахнул и сплюнул леденец прямо на пушистый ковер.
– Урна?! – переспросил он. – Я думал, это ваза для цветов…
Мадам развернулась ко мне. У меня во рту все еще было зелье, но она смотрела мне прямо в глаза – пронзительно и внимательно, улыбаясь своей дружелюбной, идеально симметричной улыбкой.
– Верховная Одри, рада встрече! – на одном дыхании затараторила она. – Меня зовут Мадам Саламандра. Это прозвище дал мне брат, когда я притащила ему в постель около пятидесяти ящериц. Нам, кажется, лет по десять было. Забавное время! А вообще меня зовут Зои. Да, я прорицательница – это мой врожденный дар. Еще я владею огнем и парочкой трюков с метаморфозом, но на этом все. Впрочем, мне хватает. Итак, я слушаю тебя. Давай! Хочу поскорее услышать это вслух. Так интересно, как именно ты это скажешь!
Я была настолько потрясена, что все еще рассасывала гадкий леденец, а затем и вовсе случайно проглотила, закашлявшись. Коул похлопал меня по спине, и спустя минуту чары спали, растворившись там же, где и сахар, – в желудке.
– Здравствуй, – кивнула я, наконец подчинив себе мысли и голос. – Ты нас…
