скачать книгу бесплатно
Эту фразу он выудил из самоучителя, который приобрел в книжном магазине неподалеку от дома.
– Вот наши паспорта, – продолжил он перевод и протянул Алисе Денисовне книжку. – Вот, купил самоучитель, – сообщил он.
– Ты сам купил? – недоверчиво спросила Алиса Денисовна.
– Сам, – подтвердил Коля. – А там несложно. Даешь деньги, получаешь книжку. Это магазин. – Парень во весь рот улыбнулся Алисе Денисовне, давая понять, что это шутка, он совсем не хотел ее обидеть.
– Так. Ладно, – проговорила учительница. – Вечером зайдешь ко мне. Я тебе дам диск с уроками, будешь слушать. Это тоже несложно.
– Хорошо, зайду, – пообещал Коля и пошел на следующий урок.
А после занятий произошло то, что и должно было. Колю встретили гопники – компания старшеклассников, совершенно лишенных тормозов. Они уверенно двинулись к нему, когда он выходил из школы.
Коля остановился.
– Руки подними! – скомандовал один из гопников.
Коля не стал спорить, и потные ладони тут же принялись обшаривать его карманы. Этот ритуал уже давно стал привычным и, кажется, совершенно не трогал Колю. Во всяком случае, внешне он оставался абсолютно спокоен. В голове его крутились мысли, словно прерванный диалог с Алисой Денисовной: «Our school is one of the oldest in our city. We have lot of good traditions here».
Коля даже не сразу услышал, как гопник что-то сказал ему.
Он так и стоял с задранными руками, и тому пришлось повторить:
– Руки-то опусти, не пались!
«Ему страшно, – мелькнуло в голове у Коли. – Он боится».
Впрочем, то, что гопники – народ трусливый, он понял давно. Только в своей большой компании они чувствуют себя крутыми. Если поблизости нет того, кто сильнее их. Директора, например, или завуча. Да хотя бы Алисы Денисовны. Смелость их происходит от ощущения безнаказанности. Она жива до первой же встречной силы, которая окажется больше.
Коля был уверен, что это обязательно произойдет. А пока он просто стоял. Зачем предпринимать какие-то действия, которые наверняка будут глупыми и бессмысленными? Колина мощь не превышала силы гопников. Во всяком случае, физическая.
Гопник закончил свои манипуляции, выудил у Коли из карманов всю мелочь, добродушно улыбнулся и ласково, словно у старого друга, с которым давно не виделся, спросил:
– Как сам?
– Нормально, – односложно ответил Коля.
Гопник пересчитал монеты, вскинул голову и заявил:
– Слышишь, чего у тебя так родаки жмутся-то? Скажи им, что за дела – тридцатка в день?!
– Скажу, – столь же кратко отозвался Коля.
Второй гопник хлопнул его по плечу:
– Жестче с ними! Давай, пацан.
Коля развернулся, чтобы уйти, и увидел Диму. Тот, весь в любимой рэперской одежде, с улыбкой на наглой, самоуверенной физиономии, развязной походкой прошагал мимо Коли. На брата он не обратил ни малейшего внимания, словно тот был пустым местом. Коля отлично понял, что это он нарочно так себя ведет. Дима на ходу по-свойски поздоровался с гопниками за руку и побежал дальше.
Коля с тоской посмотрел ему вслед. Вот Диму гопники не чморят, денег не отнимают. Он у них за своего. А почему так получается? По каким таким причинам гопники Диму уважали, а его, Колю, не ставили в грош и безошибочно выбрали объектом своих насмешек? Чем Дима лучше Коли?
Да, наверное, ничем. Даже наоборот. Просто Дима в себе уверен, а Коля нет. А почему не уверен? Он хорошо учится, много знает, читает, танцует отлично. Коля вообще никакой не ботаник. Зря Дима представляет его таким и постоянно говорит, что по этой причине его брат не нравится девушкам.
Девушкам Коля и впрямь не нравился. А почему? Как так вышло, что, например, Ксюша целуется с Багдасаровым, а не с ним? Ведь этот Багдасаров и в самом деле имбецил. Вся гопота, пляшущая под его дудку, недалеко ушла в развитии. Да и, честно говоря, Дима тоже.
Но вот у Димы-то с девушками все в порядке. Он сам неоднократно хвастался перед Колей своими победами, и тот, чего греха таить, завидовал ему в эти моменты.
Вот и сейчас Дима побежал не потому, что спешил домой. Он догонял Симакову, идущую впереди.
Эта барышня училась в одном классе с Димой. Ей тоже было шестнадцать лет. Но, глядя на ее полногрудую, рано развитую фигуру, запросто можно было подумать, что она уже окончила школу и получила аттестат половой зрелости.
– Симакова! Симакова! – кричал Дима на бегу, а та намеренно не оборачивалась – знала, что догонит.
Коля вздохнул и закончил мысли вслух:
– Also I have a brother, Dima.
Он видел, как Дима догнал-таки Симакову, придержал ее за локоть и что-то быстро проговорил. Девица рассмеялась, руку не убрала, что-то ответила, потом кивнула и пошла дальше.
Дима остался стоять на месте, и Коля подошел к нему.
– Что, послала она тебя? – поинтересовался он.
– Чего? Меня послала? – Дима презрительно скривил губы и длинно сплюнул. – Да мы с ней на вечер забились встретиться. Эх ты, ботан!
Они двинулись в сторону дома. По дороге Дима постоянно втолковывал брату, что склеить Симакову такому крутому чуваку, как он, проще пареной репы. Ведь у этой Симаковой на заднице написано «Хочу!».
– На лице, ты хотел сказать? – уточнил Коля.
Дима заржал и заявил:
– Нет, именно на заднице! Потому что на лицо ее никто и не смотрит! На фига оно сдалось при таких… – Дима не нашел слов и лишь выразительно обвел в воздухе воображаемый контур фигуры Симаковой, преувеличив при этом все ее выпуклости.
Они уже дошли до подъезда, поднялись на второй этаж. Можно было идти дальше.
– Погоди, я покурю, – небрежно сказал Дима, доставая сигареты.
Он прислонился к почтовому ящику, прикурил, выпустил длинную струйку дыма и продолжил разговор:
– Ты просто в такие вещи не врубаешься! Симакова – она как будто сама вопит: «Давай-давай, я хочу, я Симакова, я твоя!»
Он описывал Симакову до тех пор, пока Коля не спросил:
– Она нимфоманка, что ли?
– Чего? – не понял Дима. – Ну да, давалка она. Только кому дам, а кому не дам! Вот тебе, к примеру, не светит!
Дима докурил сигарету и забросил бычок в соседний почтовый ящик. Потом он снисходительно хлопнул Колю по плечу и побежал по лестнице.
Коля посмотрел на почтовый ящик. Оттуда тянулось облачко дыма, которое становилось все больше.
Коля перепугался. В ящике наверняка лежат газеты, какие-нибудь листовки и прочая бесплатная бумажная ерунда, которую постоянно закидывают туда всякие промоутеры и рекламщики. Если все это загорится – а такая беда приключится обязательно! – тогда вообще может произойти пожар. Блин, вот Дима идиот! Бросил окурок и убежал!
Коля попытался двумя пальцами через верх достать бычок, но ящик был закрыт. Он с ужасом увидел, что дым валит оттуда уже не облачком, а огромной тучей, которая вот-вот станет грозовой.
Коля растерялся. Может быть, позвонить в эту квартиру и сказать?.. Но он же сам и получит по ушам, потому что абсолютно никто не поверит, будто Коля тут не при делах!
Коля в бессильном отчаянии посмотрел на ящик. Делать было нечего. Он развернулся и тоже побежал по лестнице.
Придя домой, Коля через зеркало в прихожей увидел папу. Тот сидел на диване в майке и спортивных штанах. За его спиной возвышалась горка из банок спортивного питания. Папа разговаривал по телефону, и голос у него был какой-то ненатуральный. С домочадцами он никогда так не общался.
– А с пищевой добавкой «Здоровье-плюс» у вас не будет этих проблем, – услышал Коля. – Ни с ногами, ни с печенью. Всего шестьсот рублей, но при покупке двух… – Папа вдруг умолк.
Ему некому было поведать о радужных привилегиях при покупке сразу двух банок спортивного питания. Человек, с которым он беседовал, явно повесил трубку.
– Да пошел ты! – в сердцах проговорил папа.
Коля на цыпочках прошел в свою комнату. Ему не хотелось сейчас общаться с расстроенным, раздосадованным отцом. Парень скинул портфель и сел на стул.
Он все еще продолжал мысленно составлять текст о своей семье и произнес вслух:
– My father was a sportsman. Now he works at home.
Это было правдой. Ну, или почти таковой. Раньше, еще до того как родился Коля, папа был спортсменом и тренером. Вроде бы у него это хорошо получалось. Ну и занимался бы себе этим всю жизнь, до самого выхода на пенсию, но не тут-то было!
Дело в том, что была у папы одна страсть. Называлась она космос. Папа был помешан на этой теме, на всяких там космических достижениях. Он ничуть не сомневался в том, что в современном мире любая наука должна опираться именно на космические технологии. Папа считал космос основой мироздания и поклонялся ему как Богу. Гагарин, Титов, Терешкова – это были для него не просто фамилии, а кумиры, самые настоящие идолы. Папа в их честь даже назвал своих белых мышей – Валя, Герман и Юра.
Он постоянно носился с какими-то новыми идеями, которые должны были перевернуть представления людей о жизни, да и ее саму, разрабатывал методики, которые называл уникальными. Они должны были непременно обеспечить счастливейшее существование человечества на принципиально новой основе.
Человечество же почему-то с этим не спешило. Прямо скажем, оно никак не хотело становиться счастливым с помощью папы Смирнова.
Он от этого очень страдал, возмущался и нервничал. Ему было обидно, что его идеи, родить и хорошо продумать которые способен далеко не каждый человек, остаются неоцененными. Кто в этом был виноват?
Папа считал крайним общество, большинство в котором составляют клинические идиоты. Подтверждение своей гипотезы папа находил в том числе и в Интернете. В одной из новомодных веб-энциклопедий так было и написано. Мол, какие-то ученые пришли к выводу о том, что девяносто пять процентов людей – идиоты.
Изменить это было практически невозможно, но папа все равно не мог соскочить со своего конька и продолжал предлагать свои идеи девяноста пяти процентам общества. Никакого положительного результата в этих условиях в принципе нельзя было достичь. Но Александр Смирнов аки библейский Сизиф продолжал свои тщетные попытки.
Коля папе сочувствовал, хотя в глубине души считал, что тот мог бы придумать нечто по-настоящему полезное. С его-то мозгами! Но спорить с отцом на равных он не мог.
Дима же вообще был убежден в том, что папа занимается полной хренью. Правы как раз те самые девяносто пять процентов общества, коих некие ученые записали в идиоты. Но вслух сын высказывать этого не решался.
Дима знал, что папа имел характер крутой, к идеям своим относился трепетно и болезненно реагировал на выпады, особенно со стороны самых близких людей. Он мог закатить скандал и властной рукой запретить сыну практически все, не считая учебы в школе.
Тем более что косяков со стороны Димы и так было предостаточно. Учился он через пень колоду, никаких секций или кружков не посещал, после школы время проводил с тусовщиками и бездельниками. Это по гневным словам папы. Кроме начитывания рэпа – по мнению Коли, тоже довольно-таки слабого и вторичного, – парень не мог похвастаться ничем особенным. Однако в его арсенале была такая вещь, как понты.
Пожалуй, единственным человеком в семье, который беспрекословно поддерживал папу, была мама. Кажется, она была искренне убеждена в том, что ее супруг прав всегда, по определению. В отличие от сыновей, которые просто благоразумно помалкивали в тряпочку.
Коля задумался. Чего только не было в их жизни благодаря папиным идеям! Однажды отец купил книжку о сыроедении. Она ему понравилась, но Александр Смирнов не был бы самим собой, если бы не изобрел свою методику.
К слову сказать, кулинаром папа был никаким, и рацион питания семьи Смирновых стал совсем постным. В течение двух недель они кормились исключительно четырьмя ингредиентами. Это свежие огурцы, чеснок, капуста и – внимание! – слива личи. Папа утверждал, что в этих продуктах содержатся абсолютно все вещества, необходимые человеку. Семья, как обычно, сомневалась в том, что это так, но, чтобы не расстраивать папу, все согласились.
Главную неприятность составлял даже не чеснок, от запаха которого от Коли с Димой начали шарахаться и одноклассники, и учителя. Тут был и плюс, пусть и единственный. Он состоял в том, что их перестали вызывать к доске. Основную проблему составила слива личи, на первый взгляд совершенно безобидная. Она, конечно, обладала уникальными полезными свойствами, но стоила, собака, примерно столько же, сколько прежний месячный рацион Смирновых.
Возможно, папа что-то не дочитал, перегнул, или же в его расчеты вкралась ошибка. Но спустя две недели диету пришлось срочно прервать. Так уж вышло, что всю семью поразила жуткая диарея. Родители и дети выстраивались в очередь в туалет.
Потом папа случайно познакомился на улице с каким-то пропагандистом древних дыхательных упражнений по методике тибетских лам. Александр Смирнов быстро погрузился в тему и решил, что эти самые ламы были не столь образованны и продвинуты, как он. Папа воспылал страстью усовершенствовать методику.
На это ушло несколько бессонных ночей. Потом папа торжественно объявил, что теперь все они, то бишь семья Смирновых, проживут по сто лет. Он приказал немедленно открыть в доме все форточки, а затем встать в определенные позы и дышать.
По злой иронии судьбы эта идея пришла ему в голову в промозглом декабре. Спустя три дня Коля с Димой свалились с простудой. Участковый терапевт, пришедший по вызову, заявил, что Смирновы не проживут не то что сто лет, а не дотянут до весны, если продолжат исповедовать папины идеи.
Папа, конечно, попытался было поспорить с доктором, настоять на продолжении упражнений до полного выздоровления, но тут уже даже мама решительно воспротивилась. Отец погрустнел, потускнел. Он одиноко бродил по комнатам и бормотал себе под нос всякие гадости про нынешних эскулапов.
Но грустил папа недолго. Он решил, что нечего детям болеть просто так, без всякой пользы для себя, и стал тренировать в них стиль и память. Для этого отец велел сыновьям целиком и полностью переписывать в тетради произведения великих классиков.
Ладно еще выбрал бы в качестве образца Чехова или на худой конец Толстого. Нет, папа заявил, будто вычислил, что лучше всего методика будет работать с унылой эпической «Илиадой» Гомера.
Пока Дима с Колей сидели дома на больничном, они, высунув языки, корпели над переписыванием перипетий и споров между троянцами и греками, ломали голову, кому все-таки достанется эта баба. Их не радовали даже довольно интересные приключенческие моменты, ибо книгу папа раздобыл какую-то древнюю, по виду так примерно ровесницу самой поэмы, растрепанную, без начала и конца.
Однако, пойдя после болезни в школу, оба сына сразу схватили двойки по литературе. Они занимались только переписыванием «Илиады» и не выполнили задания учителя. Папа, торжественный и важный, ожидал их дома после школы в предвкушении плодов собственного триумфа, но его ждало большое разочарование.
Однако папа был не из тех, кто привык унывать! Он не останавливался на полпути и презирал людей, поступающих так.
Однажды перед началом летних каникул он пришел домой весь довольный, сияющий как медный таз и с загадочным многообещающим видом выложил на стол деньги. Как потом выяснилось, ему удалось продать какие-то свои брошюры по изучению камней в малоизвестное простодушное издательство.
– Мы уезжаем на каникулы! – возвестил папа, не дождался реакции семьи и добавил: – В Антарктиду! Я понял, что это лучшее место для познания истины. Там температура достигает минус пятидесяти. Это весьма способствует просветлению.
По вытянувшимся лицам домочадцев папе стало ясно, что никто из них не желает просветляться. Мама робко проговорила, что за познанием истины не стоит ехать так далеко.
Неизвестно, чем бы все закончилось, но все остались дома. Причиной этого стала не дальность, а дороговизна. Папиных денег, увы, просто не хватило бы даже на половину пути. Поэтому на семейном совете было решено купить на них папе новую куртку.
Ох, много чего было! И на головах стояли, и на металлических каркасах спали, сконструированных, кстати, тоже по папиным чертежам. Слава богу еще, что он не догадался снабдить их шипами или гвоздями для пущего эффекта. Словом, Смирновы жили весело.
Глава 2
Приближалось знаменательное событие – День школы. В этом году праздник был назначен на 22 сентября. Он устраивался ежегодно и проходил с большим размахом. Об этом всегда заботился директор Владимир Анатольевич Дронов. Он вообще любил роскошь и помпезность.
В этом году Дронов готовил большой сюрприз – открытие собственного компьютерного центра. Он был крайне горд этим событием, равно как и собой, и с начала учебного года расхаживал по школе, гордо надувая щеки.
Несколько раз к нему приезжали какие-то чрезвычайно серьезные люди. Они что-то обсуждали с Дроновым в его кабинете, потом уезжали. После таких встреч директор выглядел странно, ходил задумчивый. Словом, намечалось нечто грандиозное.
За несколько дней до намеченного торжества Коля и Спича подходили к школе. Приятели увидели, как несколько старшеклассников вешали со стремянок большую растяжку прямо на фасад новенькой школьной пристройки. На полотне, презрев тавтологию, гордо и призывно красовалась надпись: «Выше к высоким технологиям! Открытие нового компьютерного центра – 22 сентября, в День школы».
Неподалеку Коля и Спича заметили Дронова, который о чем-то очень напряженно беседовал с учителем информатики Станиславом Ильичом Томиловым.
Возле них с выражением бесконечной скуки на лице стояла Ксюша, дочь Дронова. Она училась в параллельном девятом «А» классе и сталкивалась с Колей только во время уроков физкультуры. Они иногда проходили в расширенном составе, в них участвовали ученики обоих классов. Ксюша смотрела в сторону, делала вид, что ее нисколько не интересует разговор между учителем и ее отцом. От этого становилось совершенно ясно, что эта беседа касается как раз ее.
Спича толкнул Колю в бок: