Илиада

Песнь двенадцатая

Бой у стены

Так в еврипиловой ставке Менетиев сын многомощныйРану лечил Еврипила. Войска ж аргивян и троянцевТолпами бились друг с другом. Однако теперь уже большеБыть не могли обороной ни ров, ни стена для данайцев,Что́ пред судами своими воздвигли они, вкруг стены жеРов провели: не почтили они гекатомбой бессмертных,Чтобы суда и добычу богатую в них охраняли.Против желанья богов укрепленье воздвигнуто было,Вот почему лишь недолго оно на земле удержалось.Только пока еще Гектор был жив, Ахиллес же сердился,И не разрушен был город великий владыки Приама, –Это лишь время стояла большая стена перед станом.После того ж, как погибли храбрейшие между троянцев,И средь ахейцев – погибли одни, и остались другие,И на десятом году разрушен был город Приама,И на судах в дорогую отчизну ахейцы отплыли, –Между собой сговорились тогда Посейдон с АполлономСмыть укрепление, силу всех рек на него устремивши, –Тех, что с идейских вершин изливаются в бурное море:Воды Гептопора, Реса; Кареса и Родия воды;Греника струи, Эсепа, священные волны СкамандраИ Симоента, где столько щитов твердокожих и шлемовПало во прах и легли полубоги, могучие мужи.Устья их слил Аполлон в широчайшую общую реку.Девять он дней направлял ее на стену. Зевс непрерывноДождь проливал, чтобы смыть поскорей укрепления в море.Сам же земли потрясатель, с трезубцем в руках, пред волнамиШел впереди, до основы водой из песка вырываяБревна и камни, какие, трудясь, аргивяне сложили.Все он с землею сравнял до стремительных вод Геллеспонта,Самый же берег великий, разрушивши крепкую стену,Снова песками засыпал и снова все реки направилВ русла, где прежде текли их прекрасноструистые воды.В будущем так поступить собрались Посейдон с Аполлоном.Нынче ж вокруг укреплений, искусно построенных, шумныйБой разгорелся повсюду. Трещали огромные бревнаВ башнях громимых. Ахейцы, бичом укрощенные Зевса,Сбившись в кучи, вблизи кораблей своих полых держалисьВ страхе пред Гектором, мощным бойцом, разносителем бегства.Он же по-прежнему в битве свирепствовал, вихрю подобный.Так же, как лев иль кабан, окруженный ловцами и псами,В стороны вертится грозно, могучею силою гордый,Те же, друг с другом сомкнувшись, стеною его окруживши,Твердо стоят против зверя и тучами острые копьяМечут из рук. Не трепещет, однако, бесстрашным он сердцем,Думать о бегстве не хочет. И сам себя храбростью губит.Прыгнет туда и сюда, охотников ряд испытуя;Всюду охотников ряд пред прыжками его отступает.Так же и Гектор, толпы обходя конеборных троянцев,Просьбами ров перейти побуждал их. Но даже и кониРва перейти не решались; вздымались и страшно храпели,Стоя над самою кручей; пугал их тот ров, чрез которыйИ перейти было трудно, и с края его перепрыгнуть.Круты, обрывисты были с обеих сторон его стенки,С той стороны частокол заостренный над ним поднимался, –Крепкий, высокий, который воздвигли ахейские мужи,Чтобы служил им надежной защитою против троянцев.Конь в этот ров нелегко с колесницей прекрасноколеснойМог бы сойти, пехотинцы ж рвались, не удастся ль им это.К храброму Гектору Пулидамант подошел и промолвил:«Гектор и все вы, вожди и троян, и союзников наших!Что за нелепица – гнать через ров лошадей быстроногих!Через него нелегко перебраться: острейшие кольяСзади него, а за ними – стена. Невозможно для конныхНи перейти через ров, ни сражаться внутри его. СтрашноБыло бы тесно для воинов там, и погибли б троянцы.Если высокогремящий Кронид для ахейцев замыслилПолную гибель, и хочет троянцам послать избавленье, –Я бы, конечно, желал, чтобы это тотчас совершилось,Чтобы вдали от отчизны бесславно погибли ахейцы –Если, однако, они повернут и отпор от судов намХрабрый дадут, и обратно в глубокий нас ров опрокинут, –Даже, я думаю, вестник, и тот ни один возвратитьсяВ город не сможет от снова на нас налетевших ахейцев.Слушайте ж, что вам скажу я, и это, давайте, исполним!С коней сойдем, и пускай пред окопом возницы их держат,Сами ж пешком, с оружьем в руках, в доспехах, все вместеДружно за Гектором следом ударим. Тогда аргивянамНе удержаться никак, раз уж им предназначена гибель».Гектору умное слово понравилось Пулидаманта.Тотчас с своей колесницы в доспехах спрыгнул он на землю.На лошадях и другие троянцы не стали съезжаться, –Спрыгнули все с колесниц за божественным Гектором следом.Каждый затем конеборец вознице отдал приказаньеОколо рва колесницы удерживать в полном порядке.Сами ж они, разойдясь, разделилися на пять отрядов,Тесно друг с другом сомкнулись и двинулись вслед за вождями.Первый отряд, наибольший, за Гектором с ПулидамантомСледовал; он состоял из храбрейших мужей, всех жаднееРвавшихся, стену разрушив, в сраженье вступить пред судами.Третьим вождем был у них Кебрион; при своей колесницеГектор оставил на время другого возницу, похуже.А над вторыми Парис был вождем, Алкафой и Агенор.Третьих вели прорицатель Гелен, Деифоб боговидный,Оба Приамовы дети; а третьим вождем их был Асий, –Асий Гиртаков; его из Арисбы огромные кониОгненной масти примчали под Трою с реки Селлеента.Был вождем над четвертым отрядом рожденный АнхизомХрабрый, могучий Эней, а при нем Архелох с Акамантом,Два Антенорова сына, во всяких искусные битвах.Рать многославных союзников вел Сарпедон за собою,Главка в товарищи взяв и бесстрашного Астеропея:Этих двоих он считал на много отважнее прочихПосле себя самого. Он сам же меж всех выдавался.Прочными тесно сомкнувшись щитами, пошли они прямо,Воинским жаром горя, на данайцев: не ждали, что будутСопротивляться враги, но что все в корабли устремятся.Прочие Трои сыны и союзники славные ТроиВняли совету, что подал им Пулидамант безупречный.Не пожелал только Асий Гиртаков, мужей повелитель,Коней своих пред окопом с возницею вместе оставить.Он в колеснице помчался к ахейским судам быстролетным.Глупый! Совсем уже близко ждала его жалкая гибель,Не суждено ему было, красуясь в своей колеснице,Снова в открытый ветрам Илион из сраженья вернуться.Обволокла его прежде того злоимянная участьЧерез копье Девкалида, бесстрашного Идоменея.К левым приблизился он кораблям, куда аргивянеС поля сраженья бежали на быстрых своих колесницах.Гнал он туда лошадей с колесницей. Однако в воротахОн не увидел ни створов закрытых, ни крепких засовов;Настежь ахейцы держали ворота, чтоб каждый товарищ,С поля бегущий, спастись у судов имел бы возможность.Прямо в ворота коней направлял он. С пронзительным крикомСледом бежала дружина. Все думали, что уж ахейцамНе удержаться никак, что в суда они бросятся в страхе.Глупые! Двое храбрейших героев их ждало в воротах,Сильные духом сыны копьеборцев могучих лапифов.Первый из них – Полипет, могучий сын Пирифоя,Рядом с ним – Леонтей, мужегубцу Аресу подобный.Пред воротами стояли высокими оба героя,Словно два дуба высоковершинных в горах. КаждодневноДождь их сечет проливной, и ветер их треплет жестокий,Твердо, однако, стоят на корнях они крепких и длинных.Так же и оба лапифа, на руки и силу надеясь,Не убегая, на них наступавшего Асия ждали.Те ж, над собою щиты сухокожные кверху поднявши,Прямо на прочную стену бежали с воинственным криком.Ими начальствовал Асий владыка с Яменом, с Орестом,Асиев сын Адамант с Эномаем и храбрым Фооном.Оба лапифа сначала красивопоножных ахейцев,Бывших внутри, подбодряли суда защищать пред врагами.Но, увидав, что войско троянцев к стене устремилосьИ что ахейцы, крича, обратились в поспешное бегство,Выбежав оба вперед, пред воротами начали битву,Диким подобные вепрям в горах, которые смелоШумной ватаге мужей и собак выбегают навстречу,В стороны быстро кидаясь, деревья вокруг повергают,С корнем их вырывая, и стук от клыков их ужасныхВкруг раздается, покамест копьем кто-нибудь не убьет их.Так же блестящая медь на груди у лапифов звучалаОт наносимых ударов. Они же могуче сражались,И на бойцов наверху и на силу свою полагаясь.Те же бросали каменья с прекрасно построенных башенВниз на троянцев, самих защищая себя, и обширныйСтан, и суда на морском берегу. Как во время метелиПод завывающим ветром, гонящим тенистые тучи,Сыплются снежные хлопья на землю, кормилицу многих, –Так же из рук и троян и ахейцев летели каменья,Копья и стрелы в одних и в других. Под ударами глухоМедные шлемы гудели и круги щитов многобляшных.Ахнул с досады тогда и по бедрам ударил рукамиАсий, Гиртаком рожденный, и в гневе великом воскликнул:«Зевс, наш родитель, и ты оказался обманщиком полным!Я и подумать не мог, чтоб герои ахейцы способныВыдержать были еще нашу силу и мощные руки!Так же, как быстрые осы с подвижным брюшком или пчелы,Гнезда свои заложивши близ самой дороги кремнистой,Полых жилищ не желают покинуть никак, но, увидевХищных мужей-медоломов, потомство свое защищают, –Так и они не хотят от ворот, хоть и двое всего их,С места податься, пока не осилят иль сами не лягут!»Так говорил он, но речью своей не склонил Громовержца:Гектора славой украсить хотелося Зевсову духу.Рати других пред другими воротами билися боем.Трудно об этом о всем рассказать мне, как бог рассказал бы.Битва камнями повсюду вкруг стен, как огонь, разгоралась.Хоть и скорбели ахейцы, однако суда защищалиВолей-неволей. И боги бессмертные духом скорбели, –Все, что в сражении этом помощники были данайцам.Бой и убийство меж тем завязали с врагами лапифы.Тут Полипет многомощный, воинственный сын Пирифоя,Острою пикой ударил Даманта сквозь шлем меднощечный.Шлемная медь не сдержала удара; насквозь пролетелаМедная пика и череп Даманта пробила, и мозг в немПеремешала внутри, его усмирив в нападеньи.После того он Пилона с Орменом убил. Леонтеем,Ветвью Ареса, убит Гипполох был, сын Антимаха;Острою пикой нанес он удар и попал ему в пояс.Выхватил после того из ножен он отточенный меч свой,Через толпу устремился и прежде всего АнтифатаСбил в рукопашном бою. И на землю он грянулся навзничь.После того и Ямена, Менона, а также Ореста, –Всех одного за другим положил он на тучную землю.Но между тем, как они совлекали с убитых доспехи,Юноши, шедшие следом за Гектором с Пулидамантом, –Было их много, отважных; всего они больше желалиСтену ахейцев пробить и огнем истребить корабли их;Юноши эти ко рву подошли и в смущении стали:Только что ров собрались перейти, как пред ними явиласьПтица, высоко парящий орел, оставляя их слева;Темнобагрового нес он в когтях исполинского змея;Был еще жив он, и бился, и помнил все время о битве.Весь изогнувшись, того, кто держал его, вдруг он ужалилВ грудь возле шеи. Орел, охваченный болью, на землюБросил добычу, ее уронив средь троянского войска;Сам же, пронзительно крикнув, понесся с дыханьями ветра.В ужас троянцы пришли, как увидели пестрого змея,Знаменье Зевса-Кронида, лежащим меж них в середине.Пулидамант перед Гектором дерзостным стал и промолвил:«Гектор! Меня неизменно бранишь ты, когда на собраньяхЯ говорю справедливо. Никак допустить ты не можешь,Чтоб человек из народа с тобою о чем-нибудь спорил, –Ни на войне, ни в совете. Лишь власть свою хочешь ты множить!Но и теперь я скажу, что мне кажется самым хорошим.Дальше нельзя нам идти и сражаться с врагом пред судами!Вот что случиться должно, как я думаю, если не ложнымЗнаком явилась троянцам, хотевшим чрез ров перебраться,Птица, – высоко парящий орел, оставлявший нас слева,Темнобагрового несший в когтях исполинского змея.Был еще жив он. Тотчас его бросил орел, не достигнувМилого дома, и детям не смог он отдать его в пищу.Так же и мы, если даже ворота и стену ахейцевСилой великой проломим, и враг перед нами отступит, –Все ж не в порядке мы тем же путем от судов возвратимся,Много на месте оставим троянцев, которых ахейцыОстрою медью погубят, свои корабли защищая.Так бы вам все объяснил прорицатель, кто духом бы ясноЗнамений смысл понимал, кому доверяли бы люди».Грозно взглянув на него, отвечал шлемоблещущий Гектор:«Пулидамант! Очень мало приятно мне, что говоришь ты!Мог бы ты слово другое, получше, чем это, придумать!Если же то, что я слышал, сказал ты от чистого сердца, –Сами бессмертные твой, очевидно, похитили разум!Ты предлагаешь забыть мне решенье великого Зевса,Им же самим возвещенное мне с обещаньем исполнить,Хочешь, чтоб верил я больше летающим по небу птицам.В этих делах не силен я, и мало о том мне заботы,Вправо ли птицы несутся, – к заре, к восходящему солнцу,Или же влево летят, к приходящему с запада мраку.Мы же послушными будем лишь воле великого Зевса, –Он и смертных людей, и бессмертных богов покровитель!Знаменье лучшее всех – лишь одно: за отчизну сражаться!Впрочем, тебе-то чего же бояться войны и сраженья!Пусть даже всех остальных перебьют без остатка ахейцыНас пред судами, – уж ты-то средь этих убитых не будешь!Сердцем не очень ты стоек, сражаться не очень-то любишь.Если ж из боя уйдешь ты, иль если своими речамиУговоришь и другого кого уклониться от битвы,Тотчас же, пикой моею сраженный, свой дух ты погубишь!»Так он сказал и повел. И за ним с потрясающим крикомКинулись в битву троянцы. А к этому Зевс молнелюбецПоднял с высоких идейских вершин ураганную бурю,Прямо понесшую пыль на суда. Туманил он разумУ аргивян, а троянцам и Гектору славу готовил.Знаменью Зевса и силе своей доверяя, троянцыСтали пытаться сломать великую стену ахейцев,Балки башен сорвать напрягались и брустверы сбросить,И рычагами шатали у вала торчавшие сваи,Первыми врытые в землю, чтоб быть основаньем для башен.Их вырывали они и надеялись стену ахейцевСкоро пробить. Но данайцы ни шагу не делали к бегству.Брустверы загородивши щитами из кожи бычачьей,Били оттуда они по врагам, подступавшим под стену.Оба Аякса меж тем, на стене управлявшие битвой,Всюду ахейцев ряды обходили, их дух поднимая.Ласковой речью одних возбуждали, других же – суровой,Лишь замечали, что кто уклоняется вовсе от боя:«О, друзья! Меж ахейцев и самый отличный, и средний,И наиболее слабый, – не все одинаковы людиВ битве, – теперь перед вами пред всеми явилося дело!Это и сами вы видите все. Наш призыв услыхавши,Пусть никто уж не смеет к судам повернуть мореходным!Дружно бросайтесь вперед, возбуждайте друг друга на битву!Может быть, молнеметатель Зевес олимпийский поможетНам, отразивши троянцев, прогнать в Илион их обратно!»Так восклицали они, возбуждая на битву ахейцев.Так же, как снежные хлопья в обилии валятся с небаВ зимнее время, когда промыслитель Зевес посылаетНа землю снег, показуя могущество стрел своих людям;Ветры уняв, посыпает он снегом густым непрерывноГлавы высокие гор и в море бегущие мысы,Тучные пашни людей и заросшие лотосом долы;Снег берега покрывает и пристани моря седого;Только волна, набежав, поглощает его; все другоеСнегом покрыто, когда снегопад разражается Зевсов.Так непрерывно с обеих сторон и каменья летали, –Те на троянцев, а те от троянцев на войско ахейцев,Камни метали друг в друга. И стук над стеной раздавался.Но ни за что бы троянцы тогда и блистательный ГекторНе проломили ворот, не сорвали б огромных запоров,Если бы сына Зевес своего Сарпедона не поднялНа аргивян меднолатных, как льва – на коров тяжконогих.Тотчас вперед он уставил свой щит, во все стороны равный,Кованый, медный, прекрасный, который искуснейший медникВыковал, частые кожи воловьи снутри натянувши,Проволкой их золотою по краю щита прострочивши.Щит пред собою держа и колебля две острые пики,Он устремился, похожий на горного льва, уже долгоМяса не евшего. Страха не знающий дух его гонитВ крепкий ворваться загон, чтоб овцу из отары похитить.Если он даже мужей-пастухов пред загоном находит,С копьями, с быстрыми псами отару свою стерегущих,Все же, не сделав попытки, не хочет вернуться обратно;Прыгнув в загон, похищает овцу, либо сам под ударомПадает первым, копьем из проворной руки пораженный.Так же и дух Сарпедона, подобного богу, на стенуГнал его ринуться смело и брустверы вражьи разрушить.Тотчас он Главку сказал, Гипполохову храброму сыну:«Главк! Почему между всех наиболее нас отличаютМестом почетным, и мясом, и полной на пиршествах чашейВ крае ликийском и как на бессмертных богов на нас смотрят?Мы и участком обширным владеем по берегу КсанфаЛучшей земли, – и с садом, и с пашней, родящей пшеницу.Нужно поэтому нам и в передних рядах находиться,Твердо стоять и без страха кидаться в кипящую битву,Чтобы об нас крепкобронные так говорили ликийцы:«Нет, не без славы страною ликийскою нашею правятНаши цари! Хоть едят они жирное мясо овечье,Сладкие вина отборные пьют, но за то же и доблестьИх велика: в передних ликийских рядах они бьются!»Если бы, мой дорогой, из войны этой целыми выйдя,Мы с тобою бессмертны навек и бесстаростны стали,Я бы и сам не сражался в передних рядах и не стал быВ битву тебя посылать, мужам приносящую славу.Нынче же Керы смерти стоят перед нами повсюду,Их избежать иль от них ускользнуть никому невозможно.Ну, так вперед! Или мы кому славу доставим, иль нам он!»Так говорил он. И Главк не противился, не отказался.Двинулись прямо вперед пред великой толпою ликийцев.В ужас пришел Петеид Менесфей, увидавши идущих:К башне его, несчастье неся, они направлялись.Толпы своих он оглядывать стал, не найдет ли кого онИз предводителей, кто бы товарищей спас от несчастья.Скоро увидел обоих Аяксов, войной ненасытных;С ними и Тевкр находился, оставивший только что ставку.Были они недалеко, но крика его не слыхали:Так был грохот силен, – доходил он до самого неба, –Грохот разимых щитов и украшенных гривою шлемов,Грохот громимых ворот, пред троянцами крепко закрытых.Стоя пред ними, они их старались сломать, чтоб ворваться.Вестника тотчас Фоота послал он к обоим Аяксам:«Бегом к Аяксам спеши и зови их, божественный вестник!Важно, чтоб оба явились, всего это было бы лучше.Очень скоро случиться должна здесь тяжелая гибель:Яро ликийцев вожди наседают, которые бурейВ схватки могучие также и раньше всегда устремлялись.Если ж и там пред Аяксами труд и борьба возникают,Пусть к нам придет хоть один многомощный Аякс Теламоний;Вместе же с ним пусть приходит и Тевкр, многоопытный лучник».Так сказал он, и слова его не ослушался вестник.Бросился быстро бежать вдоль стены меднолатных ахейцев,Стал пред Аяксами, к ним подбежав, и поспешно сказал им:«Вас, обоих Аяксов, вождей аргивян меднобронных,Просит возлюбленный сын питомца богов ПетеояПомощь подать. Хоть на время тяжелый с ним труд разделите!Важно придти вам обоим, всего это было бы лучше:Очень скоро случиться должна там тяжелая гибель.Яро ликийцев вожди наседают, которые бурейВ схватки могучие также и раньше всегда устремлялись.Если же труд и борьба перед вами и здесь возникают,Пусть к нам придет хоть один многомощный Аякс Теламоний,Вместе же с ним пусть приходит и Тевкр, многоопытный лучник».Так он сказал. Согласился охотно Аякс Теламоний.Тотчас слова окрыленные он обратил к Оилиду:«Сын Оилеев! Вы здесь с Ликомедом могучим останьтесьОба и дух возбуждайте в данайцах, чтоб храбро сражались.Я же отправлюсь туда и приму там участие в битве.Им довольно помогши, сейчас же вернусь к вам обратно».Так сказал и пошел великий Аякс Теламоний.С ним отправился вместе и Тевкр, его брат однокровный.Шел с ними также Пандион с изогнутым тевкровым луком.К башне они Менесфея, внутри вдоль стены пробираясь,Вскоре пришли – и пришли уже к утесняемым сильно.Бурному ливню подобно, на бруствер ахейцев неслисяПолные мощи вожди и советники войска ликийцев.Сшиблись в схватке противник с противником. Битва возникла.Начал сраженье Аякс Теламоний. И прежде всего имБыл Сарпедонов товарищ низвергнут, Епикл крепкодушный.Мрамором острым, огромным его он ударил, лежавшимСверху на бруствере сзади стены. Его лишь с усильемМог бы в руках удержать человек, и цветущий годами,Нам современный. Но тот высоко его поднял и бросил.Четырехгребенный шлем раздробил на Епикле тот камень,Череп разбил целиком. И Епикл, водолазу подобный,С башни высокой свалился, и дух его кости оставил.Тевкр Гипполохова сына, могучего Главка, в то время,Как он взбирался на стену, стрелой поразил медножальной,Где, как увидел, рука обнажилась, и вывел из боя.Главк потихоньку спрыгнул со стены, чтобы кто из ахейцевРаны его не увидел и громко не стал бы хвалиться.Грусть Сарпедона взяла, когда он увидел, что с бояГлавк удаляется. Все ж не забыл он о битве кровавой.Тут же герой в Фесторида Алкмаона острую пикуБыстро вонзил и назад ее вырвал; за нею повлекшись,Ниц Фесторид повалился. Доспехи на нем зазвенели.А Сарпедон, ухвативши руками могучими бруствер,Сильно рванул. И на всем протяжении бруствер свалился.Сверху стена обнажилась и многим открыла дорогу.Вместе Аякс Теламоний и Тевкр устремились навстречу.Тевкр ему выстрелил в грудь и в ремень угодил, на которомЩит, закрывавший все тело, висел. Но Кронион от сынаСмерть отвратил: пред судами ему не судил он погибнуть.Мощный Аякс по щиту, налетевши, ударил; однакоПикой его не пробил, но напор отразил Сарпедона.Этот немного назад отступил, но совсем не оставилПоля сраженья. Еще он надеялся славы добитьсяИ, обратившись назад, закричал богоравным ликийцам:«Что забываете так вы о храбрости бурной, ликийцы?Как бы я ни был силен, тяжело одному мне разрушитьКрепкую стену и к быстрым судам проложить вам дорогу.Дружно вперед! Сообща добиваются больше успеха!»Так он сказал, и они, убоявшися крика владыки,Яростно вслед за владыкой-советником бросились в битву.Но аргивяне с своей стороны укрепили фалангиСзади стены. Завязалось великое дело меж ними.Ни у данайцев ликийцы могучие не были в силах,Стену сломав, проложить к кораблям мореходным дорогу,Ни копьеборцы данайцы отбросить обратно ликийцевС места того не могли, какого они уж достигли.Так же, как два человека на поле, обоим им общем,С мерой в руках, меж собой о меже разделяющей спорятИ на коротком пространстве за равную ссорятся долю, –Так только бруствер врагов разделял. Чрез него они билисьИ разбивали друг другу, ударами кожи воловьиКруглых тяжелых щитов, как и легких щитов окрыленных.Многие также и в тело само поражаемы были,В спину – одни из бойцов, у которых спина открываласьВ бегстве из боя, другие же – в грудь, через щит прободенный.Стены и брустверы всюду обрызганы были обильноКровью обеих сторон, – и троянских мужей, и ахейских.Но и при том не могли обратить они в бегство ахейцев.Ровно стояли враги, как весы добросовестной пряхи:Гири и шерсть положивши на чашки, она поднимаетИх, уравняв, чтоб добыть для детей небогатую плату.Так в равновесьи и бой, и война находились, доколеНе дал славы боле высокой Приамову сынуГектору Зевс: прорвался сквозь ахейскую стену он первым.Голосом громким кричал он, чтоб всем было слышно троянцам:«Конники Трои, за мною, вперед! Прорывайтесь сквозь стену,Бурно горящим огнем корабли забросайте ахейцев!»Так он кричал, ободряя. Ушами они услыхали,Разом всею толпою к стене устремились и сталиК выступам бруствера вверх подниматься, уставивши копья.Гектор же поднял и нес, пред воротами близко лежавший,Камень огромный, широкий внизу, заострявшийся кверху.Камень подобный и двое сильнейших людей из народаНа воз с земли нелегко бы могли приподнять рычагами,Нам современные. Он же легко и один потрясал им.Сделал легким ему Молневержец тот камень тяжелый.Так же, как шерсть от барана пастух безо всяких усилий,Взявши одною рукою, несет, и мала ему тяжесть, –Так же и Гектор поднял и нес на ворота тот камень.Плотно створы ворот прилажены были друг к другу,Были двойные они, большие, и пара засововВстречных, болтом замкнутых, ворота снутри запирали.Стал он у самых ворот. Чтобы крепче удар оказался,Ноги раздвинул и, сильно напрягшись, ударил в средину.Оба дверные сорвал он шипа, и тяжестью всеюКамень во внутренность рухнул. Взревели ворота. ЗасовыИх не сдержали, туда и сюда разлетелися створы,Камня принявши удар. Блистательный Гектор ворвалсяВнутрь. Лицом походил он на быструю ночь, и ужаснойМедью, его облекавшей, сиял. А в руках потрясал онПарою копий. Одни лишь бессмертные боги могли бы,Выйдя навстречу, его удержать, как влетел он в ворота.Взоры горели огнем. Повернувшись к троянцам, велел онПеребираться чрез стену. Приказа послушались мужи.Тотчас одни перелезли чрез стену, другие же прямоВ крепкие стали вливаться ворота. Данайцы бежалиК полым своим кораблям. И шум поднялся непрерывный.

Песнь тринадцатая

Бой у судов

Зевс, приведя и троянцев, и Гектора к стану ахейцев,Им предоставил нести пред судами труды и страданьяБез передышки, а сам перевел свои светлые взорыВдаль, созерцая страну укротителей конских – фракийцев,Мисян, бойцов рукопашных, и славный народ гиппемолговМолокоядных, и племя абийцев, мужей справедливых,К Трое ж совсем перестал обращать светозарные взоры.В духе не ждал он своем, чтобы кто из богов олимпийскихВышел еще иль троянцев поддерживать, или данайцев.Слеп в наблюдении не был, однако, Земли колебатель.Он с удивленьем смотрел на войну и кровавую битву,Сидя на самой высокой вершине лесистого СамаВ горной Фракии; оттуда он явственно видел всю Иду,Видел и город Приама, и стан корабельный ахейцев.Выйдя из моря, он там восседал и скорбел об ахейцах,Мощью троянцев смирённых, и гневался сильно на Зевса.Тотчас поднявшись, пошел он с вершины горы каменистой,Быстро ногами шагая. Леса и высокие горыЗатрепетали под тяжкой стопою бессмертного бога.Три лишь он сделал шага и с четвертым уж цели достигнул, –Эг. В глубинах залива его там дворец знаменитыйВысится, – весь золотой и сверкающий, вечно нетленный.В Эги прибыв, запряг в колесницу он двух медноногих,Быстролетящих коней с золотою и длинною гривой;В золото тело и сам облачил, сработанный дивноБич захватил золотой и, в блестящую став колесницу,Коней погнал по волнам. Взыграли чудовища бездны,Всплыли из логов своих, узнавая в восторге владыку;Радостно море пред ним раздавалось. А лошади быстроМчались, и медную ось даже снизу вода не мочила.К стану ахейцев несли его лихо скакавшие кони.Есть большая пещера в бездонных глубинах заливаМеж островов Тенедоса и круто-скалистого Имбра.Там удержал лошадей колебатель земли ПосейдаонИ, отвязав от ярма, амвросической бросил им пищиВ корм, а на быстрые ноги им путы надел золотые,Несокрушимые, чтобы на месте все время те кониЖдали владыку. А сам он отправился в лагерь ахейцев.Войско троянское всею громадой, как пламя, как буря,Вслед безудержно летело за Гектором, сыном Приама,С шумом, с неистовым криком. Надеялись все они твердо,Взяв корабли, перебить перед ними храбрейших ахейцев.Но Посейдон земледержец, могучий земли колебатель,Дух возбудил аргивян, из глубокого моря поднявшись.Он, уподобясь Калхасу и видом, и голосом звучным,К первым воззвал он к Аяксам, самим того же желавшим:«Вы только оба, Аяксы, спасете ахейское войско!Только о мужестве помните вы, не о бегстве ужасном.В месте другом не боялся б я рук необорных троянцев,Всею толпою проникших за стену великую нашу:Ибо их всех остановят ахейцы в красивых поножах.Здесь же ужасно боюсь я, чтоб нас не постигло несчастье, –Здесь, где, подобный огню, начальствует бешеный этот, –Гектор, хвалящийся тем, что он сын всемогущего Зевса!Пусть же и вам кто-нибудь из бессмертных положит на сердцеКрепко стоять и самим, ободрять и других на сраженье.Вы бы напор отразили его от судов быстроходных,Если и сам Олимпиец на битву его устремляет».Так Земледержец сказал и жезлом их обоих ударил,И преисполнил того и другого великою силой.Сделал им легкими члены, – и ноги, и руки над ними.Сам же, как ястреб, умчался от них быстрокрылый, которыйС очень высокой поднявшись скалы, только козам доступной,Через равнину несется преследовать птицу другую.Так устремился от них Посейдон, потрясающий землю.Первым быстрый Аякс догадался, сын Оилеев,И обратился тотчас к Теламонову сыну Аяксу:«Кто-то, Аякс, из богов, на высоком Олимпе живущих,Образ Калхаса приняв, нам велит пред судами сражаться.Нет, не Калхас это был, боговещий гадатель по птицам;Очень легко по ступням и сзади по икрам узнал яПрочь уходящего бога: легко познаваемы боги.Также и дух у меня вдруг с чего-то в груди разгорелся,Рвется на много сильнее с врагом воевать и сражаться,Рвутся в битву и ноги внизу, и поверху руки».Так Оилиду в ответ промолвил Аякс Теламоний:«Так же на пике сейчас и мои необорные рукиЖадно дрожат, и сила растет, и сами собоюДвижутся ноги. Готов хоть один на один я сразитьсяС Гектором, сыном Приама, неистово рвущимся в битву».Так говорили они, обращаясь с речами друг к другу,Радуясь бранному пылу, в сердца их вселенному богом.Земледержатель меж тем возбудил находившихся сзади,Сердце себе освежавших вблизи кораблей быстроходных.Милые члены ослабли у них от усталости тяжкой,Сердце им удручало жестокое горе при видеГордых троянцев, толпою прорвавших великую стену.Слезы, глядя на них, под бровями они проливали,Горькой беды избежать не надеялись. Но ЗемледержецСразу, явившись, сплотил их в могучие духом фаланги.К Тевкру он прежде всего обратился с призывом, к Леиту;После того Пенелей был им позван, Фоант с ДеипиромИ возбудители кликов в бою, Мерион с Антилохом.К ним он ко всем со словами крылатыми так обратился:«Стыд нам большой, молодежь! Вот уж вы-то, я думал, наверно,В битве участвуя, наши спасете суда от троянцев!Если ж и вы от злосчастной войны уклоняться начнете, –День настает, очевидно, когда от врага мы погибнем!Горе! Великое чудо своими глазами я вижу!Страшное чудо, какому, я думал, вовек не свершиться!Перед судами ахейцев троянцы, – троянцы, что преждеЛаням подобились робким и слабым, которые праздноПо лесу бродят туда и сюда и становятся быстроПищею барсов, волков и шакалов, в борьбу не вступая!Так и троянцы, бывало, в лицо не решалися выждатьСилы ахейцев и рук их могучих, – никак не решались!Нынче ж далеко от стен пред судами троянцы воюютИз-за проступка вождя и по нерадивости войска.Злобу питая к вождю, защищать оно больше не хочетНаших судов, и пред ними себя отдает на убийство.Если, однако, и вправду пред всеми жестоко виновенСын Атрея, герой Агамемнон пространнодержавный,Что оскорбленье нанес быстроногому сыну Пелея, –Нам-то самим не годится никак уклоняться от боя!Тотчас исправимся все! Исправимы сердца благородных!Вы ведь совсем непристойно забыли о храбрости бурной, –Вы, средь войска ахейцев храбрейшие! Сам я не стал быСпорить с воином тем, который из боя уходит,Просто как трус. Но на вас от всего негодую я сердца!Неженки! Вскоре, наверно, уже по беспечности этойВы еще большее зло совершите! Наполните сердцеГневом себе и стыдом! Возникает великая битва!Гектор могучеголосый у самых судов уже бьется,Он и ворота, могучий, разбил и засовы сорвал с них!»Так разжигая ахейцев, поднял у них дух Земледержец.Вскоре к обоим Аяксам собрались фаланги и сталиГрозной стеной. Ни Apec, ни бодрящая к бою АфинаС пренебреженьем на них не взглянули б. Храбрейшие мужиБыли подобраны здесь, и троянцев с Гектором ждали, –Пика близ пики, щит у щита, заходя под соседний.Шлем тут со шлемом, и щит со щитом, человек с человекомБлизко смыкались; вперед наклонившись, боец прикасалсяШлемом к переднему шлему, – так тесно стояли ахейцы.В смелых колеблясь руках, слоями тянулися копья.Духом рвались аргивяне вперед, желая сразиться.Тесно сомкнувшись, троянцы ударили первыми. Вел ихГектор, летя на врагов, словно камень округлый, которыйБыл от утеса оторван разлившейся бурно рекою,Водным напором подмывшей основы бесстыдного камня.Прыгая, катится он, и трещит под ударами камняЛес; непрерывно и прямо он мчится, пока на равнинуНе упадет, и уж дальше не катится, как ни хотел бы.Так же и Гектор: сначала грозил, что до самого моряПуть через стан и суда аргивян без усилий проложит,Всех избивая; когда ж на густые ряды натолкнулся, –Стал, находясь уже близко. И натиском дружным ахейцы,Встретив ударами острых мечей и пик двуконечных,Гектора прочь отогнали. И он отступил, содрогаясь.Голосом громким вскричал он, чтоб всем было слышно троянцам:«Трои сыны и ликийцы, и вы, рукопашцы-дарданцы,Стойте твердо! Ахейцы меня не надолго удержат,Как бы плотно они, сомкнувши ряды, ни стояли, –Все же отступят пред пикой моей, раз ведет меня вправдуГеры супруг громоносный, в богах наилучший меж всеми!»Так говоря, возбудил он и силу, и мужество в каждом.Гордо шел меж других Деифоб, рожденный Приамом,Щит, во все стороны равный, держал у себя он пред грудью,Легким шагом идя и тело щитом прикрывая.Тут Мерион в Деифоба блестящей нацелился пикой;Не промахнулся и в круглый попал ему щит волокожный;Кож не пробил он однако; уж раньше того обломилосьМедное жало на древке огромном. Свой щит волокожныйВ сторону быстро отвел Деифоб, испугавшися духомБурного лета копья Мериона. Герой же обратноВ строй воротился друзей, негодуя на то и другое:Что и победа ушла, и крепкая пика сломалась.Быстро отправился он к кораблям и ахейскому стану,Чтобы копье принести, которое в ставке осталось.Все остальные сражались, и крик поднялся неугасный.Первым Тевкр Теламоний отважного сверг копьеборца,Имбрия, Ментора сына, конями богатого мужа.Раньше прибытия рати ахейской в Педейоне жил он,С Медесикастой, побочной Приамовой дочерью, в браке.Но лишь прибыли в судах, на обоих концах искривленных,К Трое данайцы, явился он в Трою, меж всех отличался,Жил у Приама, который к нему относился, как к сыну.Сын Теламонов под ухо вонзил ему длинную пику,Вырвав тотчас же назад. И упал он, как ясень, который,Всем отовсюду заметный на горной вершине высокой,Медью подрубленный, книзу листву свою нежную клонит.Так он упал. Зазвенели доспехи, пестревшие медью.Кинулся к Имбрию Тевкр, чтоб его обнажить от доспехов.Гектор в него в это время блестящей нацелился пикой.Тевкр увидал, увернулся и еле избегнул удара.Пика же в грудь Амфимаха ударила, сына КтеатаАкториона, в то время, как он выходил на сраженье.С шумом на землю упал он. Доспехи на нем зазвенели.Кинулся Гектор, чтоб шлем, на висках прилегающий плотно,Снять с головы Амфимаха, Ктеатова храброго сына.В Гектора пикой блестящей Аякс в это время ударил.Но не проникла До тела она: целиком был покрыт онМедью ужасной. Однако, в средину щита поразивши,Гектора с силой большою отбросил Аякс. Отбежал онПрочь от обоих убитых, и их увлекли аргивяне.Но Амфимаха Стихий с Менесфеем божественным взяли, –Оба – афинян вожди, – и снесли его к войску ахейцев,Имбрия ж – двое Аяксов, кипевшие храбростью бурной.Так же, как два безбоязненных льва, завладевши козоюИз-под охраны собак, через частый кустарник добычуВместе несут, высоко над землею держа ее в пасти,Так же и оба Аякса, держа высоко Менторида,С тела снимали доспехи. Повисшую голову с нежнойШеи отсек Оилид, негодуя за смерть Амфимаха,И наподобье мяча швырнул ее в толпы троянцев.Гектору к самым ногам голова покатилась по пыли.Гневом великим тогда запылал Посейдон за убийствоВнука его Ктеатида, сраженного в битве свирепой.Быстро направился он к кораблям и ахейскому стану,Всех возбуждая данайцев и беды готовя троянцам.Идоменей повстречался ему, знаменитый копейщик.Шел от товарища он, который к нему из сраженьяТолько что прибыл, в колено губительной раненный медьюВынесен был он друзьями из битвы. Врачам его сдавши,В ставку пошел он. Желаньем горел возвратиться в сраженьеИдоменей. Обратился к нему Земледержец могучий,Голос Фоанта приняв, Андремонова сына, которыйВластвовал в целом Плевроне, на всем Калидоне высоком,Над этолийским народом и был им, как бог, почитаем:«Где же, советник критян, угрозы, какими, бывало,Гордым троянцам так часто ахейцев сыны угрожали?»Идоменей, возражая ему, немедля ответил:«О Фоант! Никто из ахейцев теперь не виновен,Сколько я знаю; умеем мы все и готовы сражаться;Страх бессердечный никем не владеет; никто, уступаяТрусости, битвы жестокой покинуть не хочет. Но, верно,Так уже стало угодно сверхмощному Зевсу-Крониду,Чтобы бесславно погибли мы здесь вдалеке от отчизны.Прежде был ты, Фоант, постоянно в сражениях стоек,Ты и другого готов ободрить, упавшего духом.Не выходи же из боя и прочим приказывай то же!»Идоменею тогда отвечал Посейдон земледержец:«Идоменей! Пусть вовек из-под Трои домой не вернется,Пусть игралищем здешних собак окажется муж тот,Кто добровольно посмеет сегодня покинуть сраженье!Ну-ка, берись за оружье, иди-ка сюда! Не мешало бВ бой поспешить нам. Быть может, и сделаем что, хоть и двое:Соединившись, способны на доблесть и робкие люди,Мы же с тобою и против сильнейших сумели б сразиться».Молвил и снова к борьбе человеческой бог обратился.Идоменей же в своей превосходно устроенной ставкеТело прекрасным доспехом облек и, схвативши две пики,Кинулся вон. Был подобен он молнии, Зевсом-КронидомСхваченной в руку и брошенной с ясных вершин олимпийскихВ знаменье смертным; сверкает она ослепительным светом.Так же и медь на груди у бегущего ярко блистала.Близко от ставки ему Мерион повстречался отважный,Спутник его и товарищ. Пришел он за медною пикой.Идоменеева сила тотчас же к нему обратилась:«На ноги быстрый Молид Мерион, мой товарищ любимый!Что ты пришел, оставив войну и кровавую сечу?Ранен ли ты, и тебе острие доставляет мученье?Иль от кого-нибудь с вестью пришел ты за мной? Но и сам яНе собираюсь в ставке сидеть, а иду, чтоб сражаться».Идоменею в ответ Мерион рассудительный молвил:«Идоменей, знаменитый советник критян меднобронных!Я прихожу, не осталось ли в ставке твоей, чтобы взять мне,Пики. Какую имел я, сегодня в бою поломал я,В щит поразив Деифоба, безмерно надменного мужа».Идоменей, предводитель критян, отвечал Мериону:«Если желаешь, то копий найдешь и одно ты, и двадцатьВ ставке моей, к блестящей стене прислоненными рядом.Копья – троянские, их я отнял у поверженных мною.Смею сказать, что стою не вдали я, сражаясь с врагами.Выпуклых много щитов потому у себя я имею,Также и копий, и броней блестящих, и гривистых шлемов».Идоменею в ответ Мерион рассудительный молвил:«И у меня самого, – в корабле моем черном и в ставке, –Много военной добычи: идти лишь за нею не близко.Не забываю и я, как мне кажется, доблести бранной.Между передних бойцов в прославляющих мужа сраженьяхТакже и я становлюсь, лишь начнется военная распря.Может, иному кому из меднодоспешных ахейцевЯ как боец неизвестен. Но ты меня, думаю, знаешь».Идоменей, предводитель критян, отвечал Мериону:«Знаю я доблесть твою. Зачем мне о ней говоришь ты?Пусть нас, храбрейших, в засаду сейчас соберут пред судами:Доблесть мужей ведь всего проявляется больше в засадах.Тут человек и трусливый, и смелый легко познаются.Цветом сменяется цвет на лице у трусливого мужа;Дух его робкий в покое ему не дает оставаться:Он положенье меняет, на корточки часто садится;Сильно в груди его сердце колотится; только о смертиДумает он, и стучат непрерывно во рту его зубы.Храброго воина цвет на лице не меняется; слишкомОн не боится, хотя б и впервые садился в засаду.Молит о том, чтоб скорее вмешаться в жестокую битву.Там не с презрением к силе твоей и к рукам отнеслись бы.Если копьем иль стрелой в боевой был ты ранен работе,То не в затылок тебе и не в спину попало б оружье.Грудью б ты встретил копье, и стрелу животом бы ты принял,Бросившись прямо вперед для любезной беседы с врагами.Но перестанем с тобой разговаривать, стоя без дела,Словно бы дети. Еще кто-нибудь, подсмотрев, возмутится.Ну, так зайди в мою ставку и выбери пику покрепче».Так он сказал. Мерион, быстротою подобный Аресу,В ставку поспешно вбежал и копье себе медное вынес.За Девкалидом пошел он, пылая воинственным жаром.Как мужегубец Apec устремляется в грозную битву,Вместе и сын его Ужас, – могучий, не знающий страха,Даже и самых упорных мужей обращающий в бегство;Оба они из Фракии войною идут на эфировИли на храбрых флегийцев; однако моленьям не внемлютТех и других, а одной стороне только славу даруют.Так устремились в сраженье, блестящей одетые медью,Идоменей с Мерионом, критян предводители храбрых.Первым к нему Мерион обратился с такими словами:«Где, Девкалид, ты намерен напасть на троянское войско?С правого ль хочешь ударить крыла на врагов, в середине ль,С левого ль? Кажется мне, что вот тут-то всего наиболеДлинноволосым ахейцам нужна бы скорейшая помощь».Идоменей, предводитель критян, ему снова ответил:«Есть и другие на то, чтоб суда защищать в середине:Двое Аяксов и Тевкр, между всеми ахейцами в войскеПервый стрелок, и в бою рукопашном не менее сильный.Досыта смогут они загонять и жаднейшего к боюГектора, сына Приама, хотя и могуч он безмерно.Будет ему нелегко, как бы жарко он в битву ни рвался,Мужество их одолев и могущество рук необорных,Наши зажечь корабли, разве только Кронид молневержецФакел пылающий сам в корабли наши быстрые бросит.А человеку в бою не уступит Аякс Теламоний,Если он смертным рожден и питается хлебом Деметры,Если возможно сразить его камнем большим или медью.В ближнем бою самому прорывателю строев ПелидуНе уступил бы Аякс; только скоростью ног не сравнялся б.Значит, – налево направим наш путь, чтоб увидеть скорее,Мы ли доставим другому кому-нибудь славу, иль он нам».Так он сказал. Мерион, быстротою подобный Аресу,Тотчас пошел через войско ахейцев, куда приказал он.Идоменея увидев, на пламя похожего силой, –И самого, и его сотоварища, с ярким оружьем,Всею громадой троянцы на них устремилися с криком.Общий неистовый бой запылал при кормах корабельных.Так же, как яростным вихрем свистящие крутятся ветрыВ знойную пору, когда глубочайшая пыль на дорогах;Тучу огромную пыли, сшибаясь, они поднимают.Так же сшибались и вражьи войска, порываяся жадноТесно схватиться друг с другом и резаться острою медью.Мужегубительный бой ощетинился чащей густоюКопий огромных, пронзающих тело. Глаза ослеплялисьМедным сиянием шлемов сверкающих, ясно блестевшихКрепких щитов на плечах и начищенных заново бронейВ битву идущих бойцов. Уже подлинно был бы бесстрашен,Кто не печаль ощутил бы, взирая на труд их, а радость.Каждый свое замышляя, два мощные Кронова сынаРазным героям-мужам несчастья готовили злые.Зевс, торжество Ахиллесу готовя, хотел, чтобы в битвеВерх одержали троянцы и Гектор. Но гибели полнойПред Илионом народу ахейскому он не готовил,Только хотел, чтоб Фетида и сын ее честь получили.А Посейдон аргивян ободрял, между них замешавшись,Выйдя тайно из моря седого. Жестоко скорбел онЗа усмиренных ахейцев и гневался сильно на Зевса:Общий у них у обоих отец, и род у них общий;Первым, однако, родился Зевес, и большее знает.Вот почему Посейдон не оказывал помощи явно,Но, уподобившись мужу, ахейцев подбадривал тайно.Боги веревку могучей вражды и войны, всем ужасной,Попеременно на той и другой стороне простирали, –Прочную, крепкую, многим бойцам поломавшую ноги.Тут, хоть и полуседой, во главе меднолатных данайцевИдоменей на троян устремился и в ужас поверг их.Офрионея он сшиб, из Кабеса прибывшего в город.Зовом войны привлеченный, он в Трою приехал недавно.Лучшую видом Приамову дочь, молодую КассандруОн получить домогался без выкупа; дело большоеСделать за то обещался – ахейцев прогнать из-под Трои.Старец Приам согласился и дал обещание выдатьДочь за него. И сражался он, этой надеждой гонимый.Идоменей в него быстро блестящей нацелился пикой,Бросил в шагавшего гордо, попал. И не спас его медныйПанцырь, который носил он: живот ему пика пробила.С шумом на землю упал он, а тот закричал, похваляясь:«Офрионей! Человеком тебя я почту величайшим,Если ты вправду исполнишь все то, что свершить обещалсяСыну Дардана Приаму. Тебе свою дочь обещал он?Мы обещали б такое ж тебе и исполнили б слово:Лучшую видом Атридову дочь мы тебе бы отдали.Сами б ее привезли, поженили бы вас, если б толькоТы Илион нам разрушил, прекрасно отстроенный город.Что ж, отправляйся со мной! У судов мы с тобою о бракеДоговоримся. Мы скупы не будем, о выкупе споря».Так говоря, волочил его за ногу через сраженьеИдоменей. За убитого мстителем выступил Асий;Пешим он шел пред конями. Ему же в затылок храпелиКони, которыми правил возница-товарищ. СтремилсяИдоменея убить он. Но тот, предварив его, пикойПод подбородком ударил в гортань и насквозь ее выгнал.Тот повалился, как валится дуб иль серебряный тополь,Или сосна, если плотник своим топором отточеннымДерево срубит в горах, корабельные доски готовя.Пред лошадьми с колесницею так он лежал, растянувшись,В кровью залитую землю со стоном впиваясь руками.Разум, имевшийся раньше, совсем потерял тут возница.Он не посмел повернуть лошадей с колесницей обратно,Чтобы от вражеских рук ускользнуть. Антилох многостойкийПикой попав, в середине пронзил его; помощи не далПанцырь, который носил он; в живот ему пика попала;Он захрипел и упал с колесницы, сработанной прочно.Высокодушного Нестора сын Антилох его конейПрочь отогнал от троянцев к красивопоножным ахейцам.Вдруг Деифоб, печалясь об Асии, к ИдоменеюБлизко совсем подошел и метнул в него пикой блестящей.Но, увидав это сразу, тотчас увернулся от пикиИдоменей и укрылся под щит, во все стороны равный;Был из воловьих он кож и из меди блестящей сработанОчень искусно, внутри же две ручки имел поперечных.Съежился весь под щитом он. И пика над ним пролетела.Глухо щит загудел, задетый пикой у края.Но не напрасно тяжелой рукой Деифоб ее бросил.В печень нанес он удар Гипсенору, Гиппасову сыну,Под грудобрюшной преградой, и разом колени расслабил.Громко вскричал Деифоб, похваляясь безмерно победой:«Да! Не совсем без отмщенья здесь Асий лежит! Полагаю,Что, отправляясь к ворот замыкателю богу Аиду,Будет обрадован он: герою попутчика дал я!»Горе ахейцев взяло, услыхавших, как он похвалялся.Больше всего Антилоху отважному дух взволновал он.Но не забыл о товарище он, хоть и был опечален.Быстро к нему подбежал и щитом оградил его крепким.Двое товарищей милых меж тем наклонились над павшим, –Ехиев сын Мекистей и Аластор божественный, – взялиИ понесли к кораблям крутобоким стонавшего тяжко.Идоменей не сдавал своей силы. Все время рвался онЛибо кого из троянцев покрыть многосумрачной ночью,Либо пасть самому, от ахейцев беду отражая.Тут Алкофоя героя, любимцем богов ЭсиетомНа свет рожденного, – зятем герой приходился Анхизу;На Гипподамии был он женат, его дочери старшей;Дома отец и почтенная мать всем сердцем любилиДочь. Меж сверстниц своих наиболе она выдаваласьИ красотой, и умом, и работами. Вот потому-тоВ жены и взял ее муж превосходнейший в Трое широкой.Идоменея рукою его укротил Посейдаон,Тьмою закрывши глаза и сковавши блестящие члены.Ни увернуться не мог он, ни в бегство назад обратиться,Но неподвижно стоял, со столбом иль с высоковершиннымДеревом схожий. Его в середину груди своей пикойИдоменей поразил и пробил ему грудь облекавшийМедный хитон, не раз отражавший от тела погибель.Сухо он звякнул теперь, разрываемый брошенной пикой.С шумом упал Алкофой с торчавшею пикою в сердце;Билося сердце, и с ним сотрясалося древко от пики.Но, наконец, его сердце свирепый Apec обессилил.Идоменей закричал, похваляясь безмерно победой:«В праве ли мы, Деифоб, достойным считать возмещеньем –За одного уничтожить троих? Ведь гордишься одним ты!Что же, несчастный, попробуй и сам, – выходи мне навстречу,Чтобы увидеть, какой прихожу я к вам, Зевсов потомок.Первым Зевс Миноса родил, властителя в Крите.Сына Минос произвел, безупречного Девкалиона,Девкалион же меня, мужей повелителя многихВ Крите пространном. Теперь же сюда в кораблях я приехалВ Трою, на гибель тебе, и отцу, и прочим троянцам».Так он сказал. Деифоб между двух колебался решений:Прочь ли сейчас отойти и кого-нибудь взять себе в помощьИз крепкодушных троян, одному ль на один попытаться?Так размышлял он и счел наилучшим пойти за Энеем.В самых последних рядах, назади, увидал он Энея,Праздно стоявшего. Гнев непрерывный питал он к Приаму:Доблестный между мужей, у Приама он не был в почете.Близко к нему подойдя, Деифоб обратился к Энею:«Храбрый Эней, советник троянцев! Сегодня за зятяДолжен ты стать, хоть бы горе тебя самого угнетало.Следуй за мной, защити Алкофоя. Тебя он когда-то,Будучи зятем тебе, воспитал еще мальчиком в доме.Идоменей копьеборец убил у тебя Алкофоя».Так произнес он и дух в груди взволновал у Энея.Идоменею навстречу он двинулся, жадный до боя.Идоменей же не в бег обратился, как неженка-мальчик, –Ждал неподвижно, как ждет, на свою полагался силу,Вепрь подходящую шумно ватагу охотников смелыхВ месте пустынном, в горах, угрожающе спину щетиня;Ярким огнем его блещут глаза, и острит он свирепоБелые зубы, готовый собак и людей опрокинуть.Так же стоял, выжидая проворного в битвах Энея,Идоменей копьеборец. Кричал он друзьям, АскалафаИ Афарея ища с Деипиром в рядах, АнтилохаИ Мериона вождя, зачинателей бранного клика.Их побуждая, слова окрыленные к ним он направил:«Други, сюда! Я один, защитите! Ужасно боюсь я:На ноги быстрый Эней на меня устремляется грозно!Очень могуч он в убийстве мужей средь сражений кровавых;Юностью также цветет он, а это великая сила!Если б с Энеем мы были равны и годами, как духом,Скоро большую победу иль он, или я одержал бы!»Так говорил он. И все, одинаковым духом пылая,Стали один близ другого, щиты наклонив над плечами.Но со своей стороны закричал сотоварищам вернымТакже Эней: Деифоба, Париса, вождя Агенора, –Всех, кто вместе начальствовал с ним над троянами. СледомШли рядовые бойцы. Так овцы бегут за бараном,С луга спеша к водопою. И сердцем пастух веселится.Так же и дух у Энея в груди веселился при виде,Сколько народу на бой за ним устремилося следом.Вкруг Алкофоя они рукопашную начали битву.Копьями бились большими. И медь на панцырях крепкихСтрашно звенела от частых ударов сшибавшихся полчищ.Два человека меж них, наиболее храбрые оба,Идоменей и Эней, подобные богу Аресу,Тело рвалися друг другу пронзить беспощадною медью.Первым бросил Эней копье свое в Идоменея.Тот, уследивши удар, увернулся от меди летящей, –Мимо копье пролетело и в землю впилось, сотрясаясь;Брошено было без пользы оно многомощной рукою.Идоменей Эномая в живот, в середину, ударил.Выпуклость брони пробивши, кишки ему пика пронзила.В пыль Эномай покатился, хватаясь руками за землю.Идоменей из кишок мертвеца длиннотенную пикуВырвал; однако доспехов прекрасных с убитого мужаСнять не успел: полетели в героя и копья, и стрелы.Тверды уж не были ноги его при движеньи, чтоб скороВслед ли за пикой своей побежать, увернуться ль от вражьей.Вот почему рукопашно погибельный день отражал он:Чтобы бежать, не могли уже быстро нести его ноги.Медленно он отступал. Деифоб в отступавшего пикойСветлой метнул. На него непрестанною злобой горел он.Но промахнулся опять: Аскалаф опрокинут был пикой,Сын Эниалия; прямо в плечо его пика пронзила.В пыль Аскалаф покатился, хватаясь руками за землю.Мощный Apec громогласный еще не узнал о кончинеМилого сына родного, в сражении павшего жарком:Волей удержанный Зевса, Apec на Олимпе высокомПод золотыми сидел облаками, где также другиеБоги сидели, не смея вмешаться в кипевшую сечу.Яростный бой поднялся рукопашный вокруг Аскалафа.Снял Деифоб с головы аскалафовой шлем лучезарный.Но налетел Мерион, быстротою подобный Аресу,Пикою в руку ударил его; и из рук ДеифобаШлем дыроглазый, на землю упав, покатился со звоном.А Мерион, налетевши, как ястреб, тотчас же обратноВыдернул мощную пику из мышцы руки ДеифобаИ воротился опять к товарищам верным. Полит же,Брат Деифоба родной, под грудь его взявши руками,Вывел из битвы злосчастной, пока не дошел до коней с нимБыстрых, которые сзади войны и сраженья стоялиВместе с возничим его и с узорной его колесницей.Кони его понесли к Илиону. Стонал тяжело он,Болью терзаясь. И кровь из свежей струилася раны.Все остальные сражались. И крик поднялся неугасный.Острою пикой Эней, налетевши, сразил АфареяКалеторида, к нему обращенного, горло пронзивши.Голову набок склонил он, туда же и щит покатилсяВместе со шлемом. И взят был он дух разрушающей смертью.Несторов сын Антилох, углядев, что Фоон повернулся,Прыгнув, ударил копьем и рассек целиком ему жилу,Вдоль по спине непрерывно бегущую вплоть до затылка.Эту он жилу рассек. И навзничь Фоон повалилсяНа землю, обе руки простирая к товарищам милым.Несторов сын наскочил и, кругом озираясь, доспехиС плеч его начал снимать. Но его окружили троянцы,В щит поражали его многопестрый, широкий, однакоГибельной медью задеть не могли цветущего тела:Несторов сын Антилох Посейдоном, колеблющим землю,Бережно был охраняем от вражеских стрел и от копий.Он вдалеке от врагов не стоял, между ними носился;Не оставалась в руке его пика спокойной. Он еюТряс постоянно, в уме для себя намечая, в кого быПикой метнуть издалека иль ею вручную ударить.Асиев сын Адамант увидал, как он метился в толпы.Близко к нему подбежав, в середину щита он ударилОстрою пикой. Однако ее острие обессилил,В жизни врага отказавши ему, Посейдон черновласый.И половина копья, как обугленный кол, задержаласьКрепко в щите Антилоха, другая упала на землю.Быстро к друзьям Адамант отбежал, уклоняясь от смерти.За убегающим бросившись вслед, Мерион его пикойМежду срамными частями и пупом ударил, – в то место,Где наиболе болезнен Apec для смертных бессчастных.Пикой туда он ударил. Упавши на землю, вкруг пикиБился подобно быку на горах он, которого силой,Крепкой веревкой опутав, ведут пастухи за собою.Так он, проколотый, бился, – короткое время, недолго:Близко к нему подойдя, герой Мерион свою пикуВырвал из тела его, и глаза его тьмою покрылись.Длинным фракийским мечом по виску Деипира ударилВ четырехгребенный шлем Гелен и сшиб с него шлем тот.Шлем, отскочивши, на землю упал, и один из ахейцевПоднял в то время его, как меж ног у бойцов он катался.А по глазам Деипира глубокая ночь разлилася.Громкоголосого жалость взяла Менелая Атрида.Выступил он, угрожая герою владыке ГеленуОстрым копьем. А Гелен натянул рукоятку у лука.Близко сошлися они, и один изостренною пикойБыстро метнул во врага, а тот в него – с лука стрелою.Горькое жало стрелы Гелена попало АтридуВ выпуклость панцыря, в грудь, но назад отскочило от меди,Как от широкой лопаты бобы темноцветные скачутИли горох на пространном току, когда их бросаетВеятель-муж под дыханье протяжно свистящего ветра,Так же от лат Менелая, Атреева славного сына,С силою прочь отскочив, далеко стрела отлетела.Громкоголосый Атрид, копье свое бросив, попал имВ руку, в которой держал Гелен полированный лук свой;Руку Гелена пробив, пригвоздило оно ее к луку.Быстро к товарищам он отбежал, уклоняясь от смерти,Свесивши руку. А следом за нею копье волочилось.Вырвав его из руки, Агенор геленову рукуПеревязал шерстяною пращою, искусно сплетенной:Спутник пастыря войска всегда с нею был наготове.Прямо Писандр между тем на славного шел Менелая.К смерти злая судьба увлекала его и судилаБыть укрощенным тобой, Менелай, в состязаньи ужасном.После того как, идя друг на друга, сошлись они близко,Мимо попал Менелай, – копье его вбок уклонилось.Не промахнулся Писандр, и в щит поразил Менелая;Меди, однако, насквозь не могла прошибить его пика:Щит ее прочный сдержал, и у самого древка сломилосьЖало копья. А уж он ликовал, ожидая победы.Меч среброгвоздный извлекши, Атрид Менелай на ПисандраРинулся; тот же секиру прекрасную выхватил быстроИз-под щита своего, с топорищем из крепкой оливы,Гладким большим. Друг на друга в одно они время напали.По коневласому шлему ударил Писандр МенелаяОколо самого гребня. А тот его по лбу ударил,В верх переносицы; хрястнула кость под мечом, и упалиОба кровавые глаза Писандра у ног его наземь.Скорчился он и свалился. Пятою на грудь его ставши,Тот с него начал доспехи снимать и воскликнул, хваляся:«Вот как покинете все вы суда быстроконных данайцев,Наглые Трои сыны, ненасытные страшной резнёю!Мало вам было стыда и позора, какими когда-то,Злые собаки, меня опозорили вы! Не страшилисьДаже вы тяжкого гнева широко гремящего ЗевсаГостеприимца, который, дай время, ваш город разрушит!Вас так радушно Елена, жена моя, встретила, вы жеГнусно с собой и ее увезли, и богатства большие!Нынче желаете вы на суда мореходные нашиГибельный бросить огонь и убить ахейских героев.Но прекратить вам придется войну, как бы к ней ни рвались вы!Зевс, наш отец! Говорят, что ты разумом всех превышаешь,Смертных людей и богов, и что все из тебя истекает.Так почему же так милостив ты к троянцам надменным,К людям, стремленья которых всегда нечестивы, кто вечноГолодом полн по кровавой воине, равно всем ужасной!Всем в состоянии люди насытиться, – сном, и любовью,Самой приятною песней и пляской вполне безупречной.Всякий гораздо сильнее стремится насытиться этим,Чем войной. Но троянцы в сраженьях всегда ненасытны».Так сказав и с тела кровавые снявши доспехи,В руки товарищам их передал Менелай безупречный,Сам же снова пошел и в ряды замешался передних.На Менелая там сын налетел Пилемена владыки,Гарпалион: за отцом своим милым пошел на войну онВ Трою, однако назад не вернулся в отцовскую землю.Он изблизи в середину щита Менелая ударилПикой, но меди насквозь прошибить не сумел и поспешноК толпам друзей отступил, убегая от смерти грозящей,По сторонам озираясь, чтоб кто его медью не ранил.Ранил вдогонку его Мерион медноострой стрелою.В правую сторону зада вонзилась стрела и наружуВышла, пробивши пузырь мочевой под лобковою костью.Тут же он наземь упал. И в руках у товарищей милыхДух испуская, лежал, как червяк дождевой, растянувшись;Черная кровь выливалась и землю под ним увлажала.Захлопотали вокруг пафлагонцы, высокие духом.На колесницу его положив, повезли к Илиону,Грустные; шел между них и отец, обливаясь слезами;Но искупленьем за сына убитого было б не это!Смерть его гневом великим наполнила сердце Париса:Был Пилеменова сына он гостем в краю пафлагонцев.В гневе за гибель его, стрелою он выстрелил горькой.Некий был Евхенор, предсказателя сын Полиида,Муж, обитавший в Коринфе, богатый, знатного рода.Участь свою он несчастную знал и отплыл к Илиону.Часто ему говорил Полиид престарелый, что долженОн иль в тяжелой болезни скончаться в отеческом доме,Или в бою пред судами ахейскими пасть от троянцев.Он избежать пожелал как тяжелого штрафа ахейцам,Так и ужасной болезни, бесплодно страдать не желая.Был поражен он под ухо и челюсть. И быстро от членовДух отлетел, и ужасная тьма ему взоры покрыла.Так наподобье пожара сраженье меж ними пылало.Гектор же, зевсов любимец, вестей не имел и не ведал,Что пред судами на левом крыле побеждают ахейцыВойско троянцев. И очень бы скоро ахейцам досталасьСлава: такой был заступник у них, Земледержец могучий, –И ободрял аргивян он, и силою сам защищал их.Гектор сражался, где первым проникнул в ворота за стену,Строи густые прорвав щитоносцев отважных данайцев,Где на отлогом песке, извлеченные на берег моря,Протесилая суда и Аякса стояли, где былиСамые низкие стены построены перед судами,Где всех жарче сражались и воины сами, и кони.Тут беотийцев отряды, иаонов длиннохитонных,Локров и фтийцев отважных и славой покрытых эпейцевЕле могли удержать нападавшего, от кораблей жеСхожий с пламенем Гектор не мог быть ими отброшен.Между афинян все были отборные. Вел за собой ихСын Петеоя, герой Менесфей, а вослед Менесфею –Фейд со Стихнем и Биас отважный. Вождями элейцевБыли Филеем рожденный Мегес с Амфионом и Дракий.Фтийцев вел за собою Медонт с боестойким Подарком.Первый был сыном побочным владыки мужей Оилея,Брат однокровный Аякса, Медонт. Но жил он в Филаке,Не на родной стороне у себя, ибо брата убил онМачехи Ериопиды, супруги царя Оилея.Что ж до Подарка, то сыном он был Филакида Ификла.Оба они во главе находились воинственных фтийцевИ, защищая суда, с беотийцами рядом сражались.Не отступал ни на шаг Аякс, Оилеем рожденный,От Теламонова сына Аякса, – ни даже на мало!Но, как на пашне два бурых вола со стараньем равнымТянут надежно сколоченный плуг составной; выступаетУ оснований рогов под ярмом у них пот изобильный;Гладким одним ярмом разделенные между собою,Землю взрезая, к меже они общую борозду гонят.Так же, плечо у плеча, и Аяксы стояли, сражаясь.Но с Теламоновым сыном немало товарищей смелыхДружной шагало толпой. От него они щит принимали,Если усталость и пот колени ему изнуряли.Локры же следом не шли за лихим Оилеевым сыном:Милое сердце у них не лежало к борьбе рукопашной.Не было гривистых шлемов, сверкающих медью, у локров,Не было круглых щитов окаймленных и ясенных копий.Только на лук с шерстяною пращою, сплетенной искусно,В битве они полагались и, с ними придя к Илиону,Частой своею стрельбою крушили фаланги троянцев.Первые, – те впереди вкруг Аяксов, в доспехах узорных,С войском сражались троянским и Гектором меднодоспешным.Локры стреляли, таясь назади. И кипящую храбростьУж забывали троянцы: смущали их частые стрелы.Тут бы плачевно назад от судов и от стана ахейцевВоины Трои в открытый ветрам Илион возвратились,Если бы Пулидамант не сказал, перед Гектором ставши:«Гектор! Ничьи увещанья тебя убедить неспособны!Бог выше меры тебя одарил для военного дела;Ты же поэтому хочешь и в мудрости первым считаться.Но невозможно никак, чтоб все в себе совместил ты,Бог одного одаряет способностью к бранному делу,(Пляски иному дает, а иному – кифару и пенье),В грудь же другого влагает Кронион широко гремящийУм благородный. И многим он пользу умом тем приносит,Многих спасает, всех больше и сам познает его цену.Выскажу я тебе то, что мне кажется самым хорошим.Битвы венок вкруг тебя загорается, Гектор, повсюду!Высокодушные Трои сыны, перешедши чрез стену, –Частью с оружьем стоят в стороне, а частью дерутсяВ меньшем числе против многих, рассеявшись между судами.Выйдя из битвы, сюда созови наилучших ахейцев.Здесь, все вместе собравшись, вполне б мы вопрос разрешили, –Броситься ль нам на суда многовеслые их в ожиданьи,Что преисполнит нас силою бог, иль немедля обратноОт кораблей удалиться, пока еще целы мы сами.Сильно боюсь я, чтоб долга вчерашнего нам аргивянеНе захотели вернуть! У судов ненасытный войноюМуж остается! Едва ль он воздержится вовсе от битвы».Так он сказал. И одобрил слова справедливые Гектор.Вмиг со своей колесницы с оружием спрыгнув на землю,Пулидаманту в ответ он слова окрыленные молвил:«Пулидамант! Удержи у себя тут храбрейших троянцев,Я же отправлюсь туда и в общую битву вмешаюсь,И, приказанья нужные дав, вернусь к вам обратно».Так он ответил и, схожий с горой снеговой, устремилсяС криком призывным чрез толпы троян и союзников Трои.Начали все собираться поспешно к Панфоеву сыну,Храброму Пулидаманту, лишь Гектора зов услыхали.Гектор передних ряды обходил и усердно искал в них,Где Деифоб и владыка Гелен, где Асий Гиртаков,Асиев сын Адамант. Повсюду искал, не найдет ли.Их он нашел, но не всех невредимыми или живыми:Те пред кормами ахейских судов неподвижно простерлись,Души сгубив под руками врагов, а другие лежалиЗа городскими стенами от ран рукопашных и стрельных.Вскоре нашел он на левом крыле многослезного бояБрата Париса, супруга прекрасноволосой Елены.Он товарищам дух ободрял, побуждая их к бою.Тот, подойдя, обратился к нему с оскорбительной речью:«Горе-Парис, лишь по виду храбрец, женолюб, обольститель!Где у тебя Деифоб, где сила владыки Гелена?Где, скажи, Асиад Адамант, где Асий Гиртаков,Офрионей? Илион погибает сегодня высокий!До основания, весь! Его неизбежна погибель!»Гектору тотчас в ответ сказал Александр боговидный:«Гектор, безвинного ты обвиняешь, в твоем это духе!Прежде не раз обнаруживал я нерадение в битве,Но родила меня мать не совсем уж бессильным и робким.С самой поры, как ты бой перенес к кораблям мореходным,С самых тех пор мы находимся здесь и с данайцами бьемсяБез перерыва. Друзья же, которых назвал ты, убиты.Только один Деифоб, да сила владыки ГеленаС поля битвы ушли, врагом пораженные обаДлинными копьями в руки. От смерти же спас их Кронион.Гектор, веди нас, куда тебе сердце и дух твой прикажут.С одушевленьем мы все за тобою пойдем. Недостатка,Верь мне, не будет в отпоре, насколько в нас силы достанет.Выше же сил, как бы кто ни хотел, невозможно сражаться».Так ему молвил герой и смягчил этим душу у брата.Двинулись оба туда, где сильнейшая битва и сечаВкруг Кебриона кипела и храброго Пулидаманта,Пальмия, сходного с богом вождя Полифета, Орфая,Фалька, Гиппотионидов Аскания с Морием храбрым.Прибыли только вчера из Аскании тучной на сменуДвое последних. И Зевс тогда ж устремил их в сраженье.В битву троянцы неслись, как вихрь из крутящихся ветров,Громом Зевса-отца посылаемый с неба на землю.В гуле чудовищном с морем мешается он, где бушуетМного клокочущих волн многошумной пучины, – горбатых,Белых от пены, бегущих одна за другой непрерывно.Так и троянцы, сомкнувши ряды, одни за другими,Медью блестя и гремя, за вождями своими шагали.Гектор их вел за собой, мужегубцу Аресу подобный.Щит перед грудью своей он держал, во все стороны равный,С толстою медной пластиной на часто наложенных кожах;Ярко сияющий шлем, обнимая виски, сотрясался.Всюду рядам он врагов угрожал, под щитом наступая,Всюду испытывал их, не расстроит ли натиском смелым.Духа, однако, в груди не смутил у ахейцев отважных.Первым великий Аякс его вызвал, широко шагая:«Ближе, храбрец, подойди! Почему только так издалекаТы собрался нас пугать? Мы в сраженьях не так уже плохи.Зевсовым только тяжелым бичом смирены мы, ахейцы!Да неужели же вправду надеешься ты уничтожитьНаши суда? Но ведь есть и у нас на защиту их руки!Много верней, что прекрасно обстроенный город ваш преждеНашими будет руками захвачен и в прах уничтожен.А для тебя недалек уже день тот, когда, убегая,Будешь родителю Зевсу молиться и прочим бессмертным,Чтобы быстрей ястребов пышногривые кони летели,В город тебя унося средь поднятой по полю пыли!»Так он сказал. И высоко парящий орел в это времяСправа от них пролетел. Закричало ахейское войско,Радуясь доброму знаку. Блистательный Гектор ответил:«Эх, ты, болтун, самохвал! Ну, что говоришь ты такое!О, если б столь несомненно же было, что сын я бессмертныйЭгидоносного Зевса, что Герой рожден я державной,Что почитаем я буду, как Феб-Аполлон и Афина,Как несомненно, что нынешний день несет вам несчастье, –Всем вам, ахейцам! Меж ними погибнешь и ты, если толькоВыждать посмеешь копье, которым лилейное телоЯ у тебя разорву. Насытишь ты жиром и мясомПсов троянских и птиц, пред судами ахейскими павши!»Так он сказал и повел. И за ним с потрясающим крикомКинулись воины; сзади все войско ответило криком.Крикнули также с другой стороны аргивяне; отвагиНе забывая, напора храбрейших троян они ждали.Крик их общий эфира достиг и сияния Зевса.