скачать книгу бесплатно
– Это не так. Про вас я ничего не знаю.
– Можете спросить.
Девушка откровенно флиртовала, и стоило бы притормозить, но Максиму хотелось поговорить хоть с кем-нибудь. Вопрос возник сам:
– Вы замужем?
Девушка удивилась:
– Нет. Мне двадцать восемь лет. Я студентка.
Естественно, в Европе двадцать восемь – практически детство.
– Что изучаете?
– Архитектуру. Я буду строить дома.
– А чем занимаетесь в свободное время?
Маддалена – так ее звали? – сразу выпалила:
– Катаюсь на лыжах и плаваю. А вы?
– Читаю книги.
Максиму понравился их словесный пинг-понг, вынужденно короткие фразы. Маддалена отпила пиво, затушила в пепельнице сигарету.
– Где ваша жена?
– Поехала в аутлет. Они поехали с матерью. Я остался в городе. Ходил гулять.
– Что посмотрели?
– Музей, палаццо Россо. И парк. Туда ездит… – Максим забыл, как будет фуникулер, потом перед глазами всплыла табличка на остановке, – фониколаре!
– Я посмотрела центральную улицу. Ела мороженое. Купила билет в театр.
– В этот? – Максим показал пальцем на Театро Карло Феличе у них за спиной.
– Да. Я люблю оперу.
– Я был в театре вчера. Слушал «Тоску».
– Пуччини! – глаза Маддалены заблестели, она восторженно взмахнула рукой. – Это великий композитор!
– Да. Но я не понял ни слова.
– Неважно. В опере говорит сердце.
– Я хочу выучить итальянский язык. Он сложный?
– Нет. Вы говорите по-английски. Вам будет легко.
Максим сам не знал, почему сказал так: мысль учить итальянский у него промелькнула случайно, лишь пару раз, когда не получалось с кем-то объясниться. Но теперь он испытал неожиданную радость оттого, что выразил ее вслух. Действительно, почему бы нет? Ленка постоянно рвется к матери, хорошо бы хоть кто-то из них знал язык. Надо и ее позвать с собой, найти хорошие курсы.
Маддалена отставила пустой бокал, поглядела на часы.
– Скоро начнется спектакль. Мне пора идти. У вас есть фейсбук? Я подпишусь.
Максим покачал головой: фейсбука нет. И вообще никаких соцсетей. И так пациенты бесконечно досаждают, им только дай контакт, пропадешь. Этого он Маддалене, конечно, не сказал, просто поднялся, чтобы попрощаться. Они снова пожали друг другу руки, и она направилась в сторону театральных дверей.
Максим остался в баре наблюдать за публикой. Зрители забегали на аперитив перед спектаклем; многие просили кофе с десертом, кусали эклеры или вилочкой разламывали «Наполеон». Максим подошел к холодной витрине, выбрал пирожные, по-английски с трудом объяснил, что хочет забрать их с собой – пусть сложат в коробку.
Алена еще не вернулась, квартира стояла пустая, тишина давила на уши. Он включил музыку в портативной колонке, вышел на балкон. Внизу, на террасках, отдыхали местные жители, кто-то даже жарил рыбу на переносном гриле. В окне напротив работал телевизор, голубое свечение от него ложилось на прозрачные занавески.
Максим лег в спальне на кровать и вызвал Сашку по видеосвязи. Дочь ответила сразу, будто ждала звонка.
– Ну, как Италия? Чем занимаешься?
– Лежу, отдыхаю. Весь день по городу ходил.
– Один? Где Алена твоя?
– Поехала с матерью в аутлет.
– Ну естественно! А ты?
– В музее был. На фуникулере катался. Даже с итальянкой познакомился в баре.
– Ничего себе! Приятное знакомство?
– Вполне. Студентка, знает английский.
– Все молодеют твои подружки, да? Надеюсь, следующая будет совершеннолетней.
Максим рассмеялся шутке дочери, заверил ее, что со школьницами в разговоры не вступает.
– Саш, дай-ка мне контакт курсов, где ты учила французский! Они на Тверской?
– А зачем? Тоже собрался парле франсэ?
– Нет, хочу узнать, есть ли у них итальянский.
– Есть, точно знаю. Думаешь, тебе надо?
– Думаю, да. Тут неплохо, но язык не помешает. Ленка ни слова не знает, так, подай-принеси. Я бы позанимался.
– Ладно, я сброшу сайт.
– Ну спасибо, очень тебе обязан. Что сама делаешь?
– Да ничего. Ездила к матери вчера. Они с бабушкой в своем репертуаре – собачились весь вечер. Мама задумала бабушку в пансионат для престарелых переселить, чтобы одной остаться в квартире. Та ни в какую. Причем пансионат неплохой, где-то под Воскресенском. Но ты же знаешь бабушку – ей лишь бы матери насолить.
Да, Анна Ивановна следует намеченному курсу, подумал Максим. Трешку, значит, сдать, в материной квартире одной обосноваться. Там дорогая мебель, ремонт – все как бывшей нравится. Будет к себе любовников водить. А то и подселит кого. Впрочем, его это больше не касается.
– Ты в их дела не лезь, – посоветовал дочери Максим. – Пусть сами разбираются.
– Я и не собираюсь. Пап, мне работать пора. Я тебе потом перезвоню.
Они попрощались, и Максим написал сообщение Алене, спрашивая, когда ее ждать. Вместо ответа раздался звонок в дверь: жена пришла и была готова принимать восторги и комплименты. Она притащила целый ворох бумажных и пластиковых пакетов, начала выгружать покупки на кровать, хвастаться. Максим похвалил несколько платьев, которые Алена примерила, покрутил в руках изящные золотистые босоножки. Жена раскраснелась, глаза сверкали: похоже, с тещей угостилась после шопинга коктейлем.
Для барахла, которое она накупила, требовался отдельный чемодан; Максим гадал, как они все это увезут. Но Алена проявила предусмотрительность: оказывается, у нее была с собой большая складная сумка, в которую она и собиралась сгрузить добычу. Они улетали через пару дней, Артем оставался у бабушки на все лето. Максим знал, что будет скучать по Алениному сыну, но сама она радовалась, что не придется готовить на всю семью, возить его к репетиторам и на спорт. Долгожданное повышение должно было вот-вот случиться, жена томилась в ожидании.
Перед отъездом они еще разок побывали в гостях у тещи с Джованни, дали Артему последние наставления: вести себя хорошо, слушаться бабушку и ее мужа. Убедившись, что ребенок в надежных руках, Максим успокоился и летел назад в Москву, готовый опять впрягаться в рабочую лямку. Когда шасси самолета оторвалось от земли, они с Аленой переглянулись, улыбаясь. Хорошо отдохнули, набрались впечатлений.
– Ну что, полетишь еще в Италию со мной? – щуря глаза, спросила жена.
– А у меня есть выбор? – пошутил Максим в ответ.
– Не-а.
– Я так и думал.
В середине июля дошли наконец руки записаться на курсы итальянского языка. Алена, получив свое повышение, погрузилась с головой в работу – теперь она была не ассистентом, а полноправным сотрудником службы персонала, отвечала за делопроизводство. И не возила больше на вытрезвление перепивших директоров. Чтобы разведать обстановку, Максим сам поехал на Пушкинскую, прошелся по коридорам «Известия-Холла», где находились учебные аудитории. Впечатление было скорее положительное – чистенько, аккуратно. Он зарегистрировался на пробный урок, почитал на сайте курсов про преподавателя. По договору в группу набирали максимум восемь человек, минимум три. У них пока было пятеро.
Первое занятие назначили на вторник, в половине десятого утра. Максим специально освободил себе утреннее время, чтобы к двенадцати быть в клинике. Пришел пораньше, купил в кофейне на первом этаже стакан латте – большой, чтобы на полтора часа хватило. Поднялся на шестой этаж, нашел аудиторию, номер которой ему прислали по СМС. Там сидела только женщина с бегающими глазками, в сером свитере и ожерелье из поддельного жемчуга. На руке такой же браслет, пальцы перебирают разложенные по столу карандаши и ручки. Что тут у нас, ОКР? Максим одернул себя – не на работе, нечего у всех высматривать диагноз. Спросил:
– Это 5D?
Женщина кивнула, проследила глазами за тем, как он выбирает себе стул и усаживается. Сразу же за ним влетела высокая спортивная барышня, очень подтянутая, с поджатыми губами и мраморным, как у Снежной королевы, лицом. Потом еще одна, худенькая и тихая, лет сорока – та робко спросила, какие места свободны, хотя стол был большой, а их – всего четверо. Последней села с ним рядом полная дама, от которой на всю аудиторию запахло приторно-сладким парфюмом. Максим расстроился, что именно ему аромата достанется больше всего, но пересаживаться было бы невежливо, и он остался на своем стуле.
Преподавательница – ее звали Мария, – оказалась очень похожей на Маддалену, с которой он познакомился в Генуе возле театра: такая же сухая, резкая, с отрывистой манерой разговора и непоколебимой уверенностью в себе. Говорила она исключительно по-итальянски, хоть и была русской; Максим понял, что это такой принцип обучения, и возмущаться не стал. Остальные, кажется, удивились, что их сразу, с головой, погружают в новый язык – начали переглядываться и хмурить брови.
Мария предложила познакомиться: каждый должен был назвать свое имя, а потом найти в словаре название профессии и попытаться правильно произнести. Двух девушек, спортсменку и тихоню, звали Викториями; ОКР в жемчугах оказалась Маргаритой, а его надушенная соседка – Екатериной. Максим сомневался, что запомнит их имена, не говоря уже о профессиях, названия которых они кое-как читали с экранов телефонов. Свою он нашел быстро – «медико»; про психиатра решил не поминать, не мутить воду.
Дальше надо было выйти к доске и написать все слова, которые они знают на итальянском. Девушки оживились, стали вспоминать: пицца, аморе, просекко. Максим тоже написал, что пришло в голову: опера и апероль. Потом учились здороваться и спрашивать, как дела, благодарить, прощаться. Соседка Максима строчила в тетради, повторяя каждое слово за преподавателем вслух, чем сильно его раздражала. В конце занятия Мария сказала зайти к менеджерам, подписать договоры тем, кто согласен продолжать обучение.
Максим решил, что и преподаватель, и группа ему подходят, отправился в кабинет администрации, где ему заодно продали нужный учебник. Спортсменка, прежде чем подписать бумаги, повозмущалась, что все занятие было на итальянском, ей сложно так сразу понимать. Ее успокоили, заверили, что методика эффективная и она скоро привыкнет. Душистая дама сбежала – наверное, не понравилось что-то.
В результате в группе их оказалось четверо: Максим, ОКР и две Вики. Вместе они вышли из дверей «Известия-Холла», и Максим, попрощавшись, свернул к метро, заметив краем глаза, что остальные встали еще напоследок покурить. Он, может, и был не против обсудить первый урок, но не хотел задерживаться, спешил на работу.
В клинике было тихо, обход уже закончился, а амбулаторных пациентов к нему записывали на вторую половину дня. Он решил, что и в дальнейшем будет освобождать себе утро вторника и четверга, чтобы спокойно ездить на занятия. Позвал заведующую хозчастью, потребовал отчитаться по расходам на питание: заподозрил в последнее время, что она потихоньку списывает продукты, продает на сторону или забирает себе. У них кормили по первому разряду, работал специальный шеф-повар, и продукты были дорогие.
До вечера Максим принимал своих больных, со многими вел долгие разговоры, поскольку времени на каждого выделялось не меньше сорока минут. Мать одного из пациентов стационара, слегка в него влюбленная, попыталась позвать на обед, но Максим вежливо отказался, хоть и сердился в душе: сколько можно таскаться за ним?
Дома, вечером, рассказал Алене про новый опыт: он теперь умеет по-итальянски говорить «да» и «нет», здороваться и считать до десяти. Она слушала вполуха, не отрываясь от телефона. Спросила невпопад:
– И когда контрольная?
– Никогда, – ответил Максим, потянул телефон у нее из рук. – Ты меня не слушаешь?
– Извини, надо ответить, по работе, – Алена развернулась и убежала в спальню.
Максим посидел один за столом, полистал записи с урока. Вроде все слова запомнил, ничего не надо учить. Что там задано на дом? Страница десять–одиннадцать в учебнике, упражнения с первого по восьмое. Он быстро заполнил пробелы под картинками, посмеялся своему рвению, сфотографировал страницу и отправил Артему: смотри, я теперь ученик тоже!
Всю среду ждал следующего урока, почему-то хотелось снова оказаться в аудитории, послушать итальянскую речь. В четверг, выйдя из метро, встал в очередь за кофе; перед ним был парень в наушниках, явно с похмелья, и девушка, нетерпеливо встряхивавшая светлыми – пепельными – волосами. Забрав свой стакан, она двинулась к проходной, торопливо попросила гостевую карточку, проскочила турникет.
Максим прошел за ней следом, сел в тот же лифт. Они поднялись на шестой этаж, девушка стала высматривать номера аудиторий. Спросила у него, где тут 5D, и Максим понял, что они, видимо, в одной группе.
Девушка и правда оказалась новенькой; преподаватель попросила ее представиться, и та сказала: «Юлия».
– Ин итальяно, – поправила ее Мария, и та рассмеялась:
– Джулия. Ой, Джульетта!
Начался урок – алфавит, новые фразы и слова. Максим старался не отвлекаться, но все равно время от времени посматривал на новенькую, которая надела, вытащив из сумки, очки в роговой оправе, и убрала волосы за уши. Она писала в тетради так аккуратно, словно собиралась отправлять ее на конкурс конспектов; что-то подчеркивала зеленой ручкой, делала отметки в учебнике. Стоило Марии задать вопрос, и Юля вскидывала глаза, готовая отвечать, но потом притормаживала, давая сказать другим.
В конце им дали задание: организовать в мессенджере групповой чат, чтобы туда можно было сбрасывать домашние задания. Юля сразу же схватилась за телефон, начала записывать номера. Создала группу как администратор, всех в нее внесла и отправила первое сообщение – «Поздравляю с началом занятий». На аватарке у нее было забавное фото в карнавальном костюме и шапочке Малефисенты с рогами.
После урока девушки отправились перекурить; Максима подмывало остаться, послушать, о чем пойдет разговор, но он все-таки заставил себя спуститься в метро – поехал инспектировать новое здание, где скоро заканчивался ремонт. Он уже присмотрел помещение себе под кабинет – на первом этаже, солнечная сторона. Надо было заказывать мебель, и он дал кое-какие распоряжения по поводу стеллажей под документы и кресел для психотерапии.
Медицинское оборудование, кровати и сантехнику они заказали заранее; коробки хранились пока в подвале. Максим представлял себе, как будет приезжать сюда по утрам, проводить групповые сеансы, потом выходить в парк. Там уже разбивали клумбы, высаживали можжевельник и кусты с разноцветной листвой. Ждали пациентов удобные скамейки; в большой беседке планировались занятия йогой. Официально Максим становился главврачом санатория и рехаба, а клинику в городе передавал коллеге, тоже учредителю.
Санаторий сулил немалую прибыль, и Максим подумывал обновить Алене машину, может, и таунхаус сменить на отдельный дом, попросторнее. Жена жаловалась несколько раз, что не может расслабиться в постели, когда Артем спит через стену. Сейчас-то сына нет, но в конце августа теща посадит его в самолет, отправит домой обратно.
Выходные пролетели незаметно; чтобы побаловать Алену, Максим повез ее в рыболовный клуб под Москвой. Снял им коттеджик на двоих, сводил вечером в ресторан. Посреди открытой террасы там был бассейн, в котором плескались здоровенные рыбины – лососи и пара осетров. Их прямо оттуда вылавливали сачком и уносили на кухню готовить. Алена, понаблюдав за процессом, сказала, что рыбу не хочет; попросила себе жареный сыр и салат. Максима ее притворная сердобольность рассердила: можно подумать, стейки в супермаркете не делают из живых коров! А она ест их за милую душу, ловко жарит на сковороде. Опять Алена попросила вина, выпила одна целую бутылку и, придя в благостное расположение духа, предложила прогуляться вокруг пруда.
– Покатай меня на лодочке! – воскликнула громко, когда они подошли к берегу, и обхватила его руками за шею.
Максиму не очень хотелось садиться на весла, грести, возить ее, и он помотал головой, сказал, что спина болит.
– Ну пожалуйста, – настаивала жена, – немножко!
Она взяла его под локоть, Максим выдернул руку и случайно задел Алену по лицу. Глаза ее наполнились слезами, она схватилась за щеку и притворно охнула.
– Извини, – тут же раскаялся он, – нечаянно получилось!
– Больно! – всхлипнула Алена. – Ты что руками размахиваешь! Осторожнее надо!
Вместо извинений он подвел ее к пирсу, усадил в лодку, к которой она так стремилась, и спросил, куда везти.
– На тот берег, – ответила Алена, быстро успокоившись, – где домики!
Домики предназначались для компаний, приезжавших порыбачить без ночевки; они стояли темные, но вдоль берега горели разноцветные фонари. Максим привязал лодку к деревянному колышку, они вылезли и пошли посмотреть, что там внутри.
В темноте Алена потянула его к себе, забралась на стол с деревянными скамьями по сторонам, откинулась на спину. Платье соблазнительно задралось, но Максиму стало вдруг неприятно, гадостно. Она была откровенно пьяна, смеялась, запрокидывая голову, подставляла для поцелуя шею. Максим схватил ее за запястья, сдернул на землю.
– Идем на воздух! Сейчас проветришься.
