Конец «Инкубатора»

– Э-э, Джим Соловьев, – сказал дед. – Лабиринт – он всегда и везде. Вся наша жизнь – Лабиринт. Все мы мечемся в потемках, пока не созреем. А когда созреем – нам открывают проход в другие миры, уже ставшие их, проходов, обладателями. Каждый мир они называют Уровнем. Или Этажом. Но существует еще и Инкубатор – страшное исчадие Темных Сил. Инкубатор путешествует из Уровня в Уровень, сея повсюду хаос и разрушение, словно эпидемия, устраивая войны и другие катастрофы, заставляя людей проявлять свои худшие, темные стороны. Иногда у них это получается. Как в нашем мире, на этом Этаже Лабиринта. И раз Инкубатор уже и у вас появился, то уж знай, что и Лифт уже точно построили.

– Лифт? – удивился Соловьев, вспоминая все недавние события.

– Да. Это средство передвижения с Уровня на Уровень. А ты что, разве не на Лифте приехал?

– Вообще-то, на лифте… Но вот зеркало…

– Ах, зеркало! – старик улыбнулся. – Зеркало, брат, штука хитрая! Покруче, чем Лифт. Но если ты постиг его секрет, то это значит, что твое биоэнергетическое поле соответствует определенным требованиям. Не каждый может путешествовать через зеркала.

Соловьев задумался. Перед ним оказалось очень много новых проблем, еще больше усложнивших задание. Хотя…

– Дед, а я могу попасть в Инкубатор?

– Только через зеркало, сынок. В Инкубатор Лифт не ходит. Но и через зеркало это совсем не просто. Тут тебе понадобится Ведун. Я уже думал об этом, зная твои планы, и поэтому завтра с утра мы с тобой отправимся к Ведуну и он даст тебе нужную информацию.

– О'кей, дед! – Соловьев оживился. – Если все удастся, то ты получишь медаль от Спецслужбы! Как минимум!

***

Ночью Соловьев вспомнил все, что знал об Инкубаторе. Мрачное серое здание, у которого не было ни входов, ни выходов, ни даже окон. Инкубатор был неприступен. Артиллерийские обстрелы не приносили никаких результатов – загадочное здание было окружено непробиваемым силовым полем.

Весть о вторжении Инкубатора была получена Спецслужбой в виде странной мнемограммы, подписанной какими-то Людьми Великого Лабиринта. Эта мнемограмма пришла по постоянно прослушиваемым каналам тревоги за три дня до вторжения. И хотя руководство Спецслужбы было далеко от того, чтобы принимать всерьез это сообщение, оно, тем не менее, послало своим агентам в Архангельске специальное предписание. Этими агентами были Джим Соловьев и Эрр Пономарев. Полученное ими предписание содержало приказ о внедрении их в армию повстанцев, ежели таковая организуется, и по возможности нейтрализовать т. н. Инкубатор.

Соловьев с ухмылкой вспомнил об этом сообщении. Если бы Спецслужбе было известно, с кем они имеют дело, то ей пришлось бы мобилизовать свои силы со всей Галактики. Хорошо еще, что упомянутый в послании Лабиринт давно интересовал Спецслужбу, как некая тайная организация, предупреждающая мир о грядущих катастрофах. Именно это и побудило их к каким-либо действиям. В обратном случае, они и пальцем бы не шевельнули для спасения Архангельска от какого-то, хе-хе, Инкубатора.

Но теперь, когда перед Соловьевым загорелась надежда проникнуть внутрь этого волчьего логова, в нем появилась уверенность в завтрашнем дне. С этой уверенностью он и уснул, закрыв здоровый глаз и расслабив уставшие мышцы и стальные шарниры протезов.

На следующее утро выяснилось, что Ведун живет недалеко от маяка, минутах в сорока, если плыть на лодке. Лодкой управляла молчаливая Дженифер, умело контролируя сложный механизм, двигающий веслами, и время от времени поглядывала на компас, а Соловьев и дед Козьма сидели на носу.

Соловьев смотрел в непроницаемую пелену тумана, лежащего на воде плотной массой, и слушал старика. Тот рассказывал Соловьеву о трудных временах, о том, как тщетно боролся их народ с коварным Инкубатором, как нашел он в развалинах еле живую маленькую девочку, у которой, видимо, не было уже ни родителей, ни дома.

Соловьев задумчиво опустил пальцы в стремительно двигающуюся вдоль корпуса лодки воду и тут чья-то зубастая пасть схватила его за кисть руки. Соловьев дернулся от неожиданности и вытащил на свет божий отвратительное чудовище размером с собаку, схватившее его за протез. Тварь, не отпуская добычи, плюхнулась на дно лодки и Дженифер ловким движением пригвоздила ее лезвием ножа.

– Не надо руки в воду совать, – посоветовала она Соловьеву, отцепляя существо и выбрасывая его обратно в родную стихию.

И это была первая фраза, которую Соловьев услышал от нее за все утро.

Глава 8

Дом Ведуна стоял так же, как и маяк деда Козьмы, на маленьком островке посреди покрытого вечным туманом водного пространства. Соловьев подумал про себя, что, должно быть, вся страна состоит из воды с местами выпирающими из нее островками суши.

Ведун вышел их встречать сам. Двое телохранителей – могучие молодцы с винтовками – подпирали его с двух сторон, чтобы не упал. Такой был дряхлый этот Ведун. Если Козьме было на вид лет двести, то Ведуну, пожалуй, все семьсот. Его длинная седая борода ниспадала до колен.

Остановившись на почтительном расстоянии, Козьма и Дженифер низко поклонились. То же самое сделал, глядя на них, и Соловьев.

К его удивлению, древний старик не произнес скрипучим голосом слов типа: «Что привело вас ко мне в столь раннее для обеда, но позднее для завтрака время суток?» Вместо этого он отстранился от своих спутников и довольно-таки уверенно подошел к гостям. Кивнув Козьме и девушке, он протянул Соловьеву руку для пожатия и сказал приятным басом, столь неожиданным для мелкого роста:

– Ведун.

– Соловьев. Джим Соловьев, агент Галактической Спецслужбы. Меня привело к вам в столь…

– Ладно, ладно, – сказал Ведун миролюбиво. – Я знаю, что тебя привело, а посем, поедем-ка в хату, а нето чуется мне, что времени-то у тебя весьма маловато остамшись.

Ведун сделал жест рукой, приглашая в дом, и все направились к слегка покосившемуся каменному строению, приютившемуся за низеньким заборчиком, украшенным колючей проволокой.

Накормив гостей скромным чаем с бутербродами, Ведун стал излагать следующее:

– Узнав о твоем прибытии, Соловьев, я созвонимшись с банком данных посредьством эвон того компухтера, – старик указал узловатым пальцем на старенький «Макинтош», стоящий на комоде, – и проанализировамши полученную информацию. Понямши? Или не понямши? Короче говоря, выяснилось, как я и предполагал, что в требуемый Инкубатор не можно попасть сколько-либо известными средствами. В твоем городе имеет место не сам Инкубатор, а лишь его проекция, уничтожить которую невозможно. Но, слушамши сюда, бравый герой: уничтожить проекцию имеет возможность только сама проекция. Иными словами, уничтожив проекцию проекции Инкубатора на ваш город, ты уничтожишь и Инкубатор.

– Мудрено говоришь, Ведун, – сказал Соловьев. – Но я запомнил твои слова.

– Найди Зеркальную Комнату, и в ней ты отыщешь нужную тебе проекцию!

– Где? – оживился Соловьев. – Скорее говори, как туда доехать!

– Э-э, – сказал Ведун грустно. – Туточки нужон некий Лифт. Что за Лифт такой – не приложу. Ума… Вот токма… Щас…

Ведун подошел к «Макинтошу», стряхнул пыль с клавиатуры и покрутил рукоятку динамо-машины. Экран компьютера призрачно засветился.

– Щас, щас… Где-то тута бымши… – старик постучал пальцем по клавишам, разыскивая нужный файл. – Ага! Вот оно!

Загудел принтер и застучали его печатающие части. Наконец на свет божий вылез листок рваного папируса размером с открытку. Ведун нетерпеливо выдернул его, едва вконец не изорвав, и быстро приблизился к Соловьеву.

– Не знаю, чего это есть, но тутма имемшись упомянутый мною тэрмин «лифт».

С этими словами Ведун протянул Соловьеву отпечатанную бумажку. Она была испещрена какими-то иероглифами и цифрами с комментариями на непонятном языке.

– Кто знает, что здесь написано? – громко спросил Соловьев, обращаясь ко всем присутствующим.

Все, кто находился в комнате, сгрудились вокруг бумажки, но никто не смог разобраться в содержании. Только отдельные слова удалось перевести – «лифт», «этаж», «стоп» и «вызов лифтера».

Соловьев, аккуратно сложив бумажку, сунул ее в карман и, видя, что ничего больше не узнает в этом доме, вежливо поблагодарил старца и направился к выходу.

Уже сидя в лодке на пути к маяку, Соловьев еще раз внимательно просмотрел бумажку. И неясная догадка забрезжила в его мозгу.

– Так это же руководство по эксплуатации Лифта! – воскликнул он, чуть не перевернув лодку от счастья. – Черт! Но кто бы его перевел? И где искать этот чертов лифт? Как же мне быть, как город спасти, ежели никто ничего не знает?!

– Я знаю, – тихо сказала Дженифер, скромно опустив очи и продолжая орудовать штурвалом.

– Что ты знаешь? – спросил ее Соловьев настороженно.

– Все знаю, – сказала девушка более твердым голосом. – Но расскажу только при одном условии – если ты меня возьмешь с собой!

– Ну-у, девка! – всплеснул руками дед Козьма.

– Ладно, возьму, – сказал простодушный Соловьев, переползая по шаткой посудине поближе к девушке. – Только давай, рассказывай скорее, а то Ведун сказал, времени, мол, мало осталось…

– Я была еще совсем маленькой, – начала свой рассказ Дженифер, когда они прибыли на маяк и расположились в гостиной у камина, – когда инкубаторские войска начали свое нашествие.

Однажды, когда мы с мамой шли в магазин для того, чтобы отоварить наши продовольственные карточки, начался артобстрел. Я помню, как мы спрятались в подъезде какого-то старого одноэтажного дома. Я еще спросила тогда у мамы, зачем в одноэтажном доме нужен лифт. Мама ничего мне не ответила, поскольку была сильно напугана бомбежкой. Но я не боялась, потому что с первых дней жизни привыкла к грохоту, живя в квартире рядом с трамвайным депо. И вдруг двери этого лифта открылись и оттуда вышли несколько человек в черных одеждах. Кажется, они были лысые, как кришнаиты. Они увидели нас с мамой и страшно обрадовались. Больше я ничего не помню. Очнулась я уже здесь. Но я найду тот дом, поскольку он запечатлелся в моей памяти с фотографической точностью.

– Очевидно, это тот самый дом, в развалинах которого ты и была мною найдена! – догадался старик.

– Ну разумеется! – подвел черту вышесказанному Соловьев. – Сейчас мы хорошенько пообедаем и все вместе поедем туда.

– Это в нескольких сотнях миль отсюда, – вздохнул Козьма. – Как же мы дотудова доберемся-то? У меня никакого бензина не хватит. Да и недели три, а то и месяц уйдет, пока мы туда прибудем!

– Так это что, в другом городе? – удивился Соловьев.

– В другой стране, сынок, в другой стране!..

– Все! – воскликнул Соловьев с горечью. – Все пропало!

– А, может, не все? – лукаво улыбнулась Дженифер, доставая из-под свитера круглое зеркало диаметром сантиметров сорок.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понял Соловьев.

– А как ты сюда попал? А? Может, еще разок попробуешь?

Соловьев почесал затылок. Что ни говори, а девушка чего-то соображает.

Глава 9

Снаряды рвались один за другим, оглушая ополченцев и засыпая их кусками земли и асфальта. Бойцов осталось очень мало. Их количество уменьшалось с каждым взрывом, с каждым выстрелом вражеского оружия.

Забинтованный и окровавленный лейтенант Герасимов ползал между залегшими солдатами и слабым голосом пытался их подбадривать.

Внезапно все кончилось. Артобстрел прекратился и в воздухе зависла тягучая тишина.

– Танками сейчас попрут, – без энтузиазма сказал один из бойцов.

– Не попрут, – ответил другой. – Один раз попрали – и допрались. Не попрут, однако.

И действительно. Танки не показались. Те пять штук пулеметов, которые успел изготовить Пономарев, наводили страх на инкубаторских роботов. Да-да, настоящий панический страх. После того памятного случая с отражением танковой атаки Соловьевым, инкубаторские танки больше не совались. Враг ограничивался артобстрелами и бомбометанием с самолетов, что тоже было не очень приятно. А Инкубатор не мог отказаться от этого маленького, но упрямого кусочка земли и горстки людишек на нем.

Пономарев сидел на крыше Дома Культуры и, используя подзорную трубу, вглядывался в сторону врага.

Когда на крышу поднялся лейтенант Герасимов, напугав Пономарева чумазым лицом, тот сказал, что ему не нравится это подозрительное затишье.

В ответ на это раздался громоподобный металлический голос, усиленный динамиками. Голос говорил:

– Эй! Архангелогородцы! С вами говорит Инкубатор! Сопротивление бесполезно! Если вы сдадитесь, то некоторым из вас гарантирована жизнь и хорошо оплачиваемая работа! В противном случае, вас не спасет даже ваше оружие!

– Слышали мы эти песни, – сказал Пономарев. – Герасимов, займитесь-ка командованием, а я пойду.

– Опять к верстаку? – с уважением в голосе спросил лейтенант.

– Угу, – сказал Пономарев. – К нему, родимому.

Ему и впрямь предстояло доделать очередной автомат, но перед этим он планировал сходить в руины на поиски запчастей для следующей партии. Пономарев не собирался вести оборонительную войну. Он решил брать Инкубатор штурмом. Но для этого нужен был по крайней мере еще десяток автоматов. Помощников у него не было – все занимались обороной своего последнего убежища, а в планы Пономарева никто не верил. Все продолжали бояться неведомой силы врага.

Однако не стал бы Пономарев отказываться от райской жизни в племени с Соней, если бы не твердое желание освободить город от Инкубатора!

Кстати, лифт, которым он сюда вернулся из той чудесной страны, также не давал покоя его мыслям. Как объяснила ему старая колдунья, он осуществляет некую связь в загадочном Лабиринте и был неспроста построен во многих местах. И таинственное исчезновение Соловьева…

По словам лейтенанта Герасимова, бойцы пошли по его следам, нашли труп лысого мужика со сломанной шеей и таинственную кабину лифта, коей воспользоваться никому и в голову не пришло. Несомненно, Соловьев уехал именно на лифте. Тем более, что Пономарев, приехав на нем же и узнав все про Соловьева, оставил в лифте пометочку, полагая, что раз уж Соловьев взял привычку ездить на лифтах, то, пользуясь им в очередной раз, может заметить и его, Пономарева следы. Все это было, конечно, весьма сомнительно, но хоть какая-то надежда оставалась.

Пономарев спустился в мастерскую, выбрал рюкзак и направился было к выходу, но тут странные звуки, доносящиеся из туалета, привлекли его внимание.

Там что-то упало, судя по звукам, очень тяжелое, и раздавались проклятия.

Пономарев подкрался к туалету и резко распахнул дверь, выставив перед собой ножик.

То, что он увидел, заставило его сначала испугаться, потом растеряться, а затем обрадоваться и радостно закричать.

На полу, под грязным зеркалом, в куче осколков от того, что только что было раковиной, ногой в унитазе, сидел Соловьев и высвобождал конечность, отпихиваясь от унитаза прикладом автомата и непрерывно ругаясь.

– Соловьев! – окликнул его Пономарев.

– Пономарев! – отозвался Соловьев. – Наконец-то я попал в знакомое место! А, кстати, куда это я попал?

Через некоторое время друзья принялись делиться пережитым. Пономарев рассказал то, что вы уже знаете, а Соловьев в ответ то, что вы тоже знаете, и еще то, чего вы еще не знаете. То есть, вот что: когда Дженифер подала ему зеркало, Соловьев, естественно, понял, что нужно делать. Однако, он не знал, как именно. В прошлый, он же единственный, раз это случилось совершенно случайно. А получится ли сейчас, он весьма и весьма сомневался. Однако, попробовать стоило.

Соловьев установил зеркало так, чтобы в него удобно было залезть, и принялся тыкаться в стекло головой. Но все тщетно. Только шишку набил. Затем он стал пробовать это с других позиций, с разбегу, закрыв глаза, ногами вперед, но все равно ничего не получалось. Вконец обессилев, Соловьев сказал: «Все, я больше не могу!» – и плюхнулся на диван.

– Осторожно! Зеркало раздавишь! – крикнула Дженифер, но было уже поздно.

Когда зад Соловьева соприкоснулся с отражающей поверхностью, то не встретил сопротивления, и отважный герой провалился в бездну, не успев даже попрощаться с гостеприимным стариком и его сообразительной внучкой. В следующий момент Соловьев уже плескался в ванной, выпав из настенного зеркала и до смерти напугав моющуюся в ней даму. Выскочив из ванной, он поскользнулся на мокром полу и влетел головой в зеркало трюмо. На сей раз все получилось без осечек и Соловьев выпал из зеркального серванта в чьей-то квартире, разбив всю посуду. Убегая от обиженного хозяина, он прыгнул в зеркальце заднего вида стоявшего в коридоре дорожного велосипеда и, соответствуя пропорциям, оказался в дамской сумочке, вылезя из маленького зеркальца на коробочке с косметикой, порвав своим корпусом всю сумочку, вызвал у дамы нервный шок, разогнал прохожих на улице, напугав их своим устрашающим видом, и скрылся в зеркальной витрине одного из магазинов.

Можно долго перечислять соловьевские приключения, да некогда. События, развивающиеся в Архангельске, не терпят.

– И еще я видел Зеркальную Комнату, – сказал Соловьев в заключении. – Я тебе уже рассказывал, что мы там должны сделать. К сожалению, я тут же поскользнулся на многочисленных зеркалах и выпал там, где ты меня нашел. Но эта комната – это да! Зеркал там дохренища – больших и малых, прямоугольных и кривых. Боюсь, что придется изрядно повозиться, прежде чем мы отыщем нужную нам проекцию.

– Ага, – сказал Пономарев задумчиво. – Стало быть, штурм Инкубатора – это пустая затея?

– Да, друг мой. Необходимо вновь отыскать Зеркальную Комнату, в свою очередь отыскать в ней нужное зеркало и, я думаю, изничтожить его.

– Уничтожить, – автоматически поправил друга Пономарев. – Но как же мы ее найдем-то?! Неужто тебе снова придется по зеркалам прыгать, чтобы ее найти? К тому же, тебе одному трудно будет, а я по зеркалам не прыгун.

– Не прыгун, говоришь? – сказал Соловьев задумчиво. – А вот если… А если попробовать?

Пономарев посмотрел на Соловьева, почесал затылок и пожал плечами в нерешительности. Все это казалось ему уж очень маловероятным.

– Ну ты что, Пономарев! – Соловьев схватил друга за рукав и потащил к дверям. – Ты же сам рассказывал – через зеркало, мол, к Соне провалился. Пойдем-ка в туалет.

В туалете он внимательно рассмотрел зеркало, почистил его рукавом и сказал Пономареву:

– Короче, так. Повернись к зеркалу спиной, расслабься, подумай о чем-нибудь приятном и шуруй!

– А спиной-то зачем? – удивился Пономарев.

– Давай-давай! Не знаю уж, почему, но у меня только так и получалось все время.

– Ну ладно, – согласился Пономарев и, развернувшись задом к зеркалу, попятился.

– Твою мать! – воскликнул вдруг Соловьев.

– Ты чего? – спросил Пономарев, приостановив движение, и посмотрел на друга.

Соловьев завороженно глядел поверх Пономарева, явно увидев что-то в зеркале. Пономарев испуганно обернулся и глаза его округлились. В зеркале отражалась Соня. Но что это?! За ее спиной что-то дымилось и горело, сама Соня была испачкана сажей и грязью, прекрасные волосы ее были скомканы, а лицо выглядело усталым и изможденным.

Девушка медленно, словно из последних сил, провела перед собой рукою и упала в объятия Пономарева…

Первое, что произнесла Соня, придя в себя, было:

– Зер Контуфф!.. Инкубатор… Они ищут тебя…

Когда через два часа девушка пришла в себя, умылась, причесалась и оделась в запасные штаны и пиджак Пономарева, она поведала друзьям следующий рассказ:

– Сегодня утром я, как всегда, отправилась к сооружению, которое, согласно легенде, построили люди Лабиринта. Естественно, не просто так, а поскольку на нем уехал мой любимый муж, – тут она нежно обняла Пономарева и, погладив его по плохо выбритой щеке, уронила слезинку. – Каждый раз я хожу туда, пытаясь понять, как воспользоваться этим сооружением, чтобы последовать за супругом и помочь ему в его нелегкой борьбе. Но почему-то Матушка Дорафеля не дает мне этого делать, скрывая секрет загадочной конструкции.

Соня, как и Пономарев, любила рассказывать, и постепенно, увлекаясь повествованием, она вновь обрела уверенность и, жестикулируя руками, принялась плести заковыристые словесные кружева, заставляя друзей нервничать от нетерпения.

– Но, тем не менее, я пыталась до всего дойти сама. Мною уже изучена вся наружная поверхность этого сооружения, каждый ее квадратный сантиметр. Судя по всему, сооружением должна управлять какая-то кнопка, но коварная колдунья установила их там несколько, чтобы запутать каждого любопытного. Для того, чтобы их включить, нужно набрать определенную последовательность. И я всю прошлую ночь провела в вычислениях. Дело в том, что та логарифмическая линейка, которую я всегда ношу с собой…

– Дорогая, – вежливо перебил Пономарев супругу. – Нельзя ли поближе к делу?

– Ах да… Простите, я часто заговариваюсь, так что вы меня останавливайте, если что. Тем более, что я так наволновалась за сегодняшнее утро… Да. Как я уже говорила, пришла я сегодня утром к этому сооружению, чтобы проверить свои ночные расчеты, как вдруг произошло нечто ужасное. Мне и сейчас страшно об этом вспоминать… Внезапно таинственные двери распахнулись и из устройства вышли несколько человек. Все были без волос на голове и в черной облегающей одежде. Все, кроме одного. Тот, один, был в длинном сером балахоне с большим капюшоном, прикрывающем лицо. В руке у него имелась плеть. Длинная. Эти черные товарищи сразу заметили меня и грубо схватили. А в балахоне спросил:

– Не знаешь ли ты, красавица, некого Эрр Пономарева, который прибыл сюда несколько дней назад?

Я схитрила, сказав, что не знаю и в первый раз слышу такую фамилию. Но вдруг из кустов показался твой знакомый, Я-Кофф, чтоб его разнесло, царство ему небесное, и радостно так сообщает, что, мол, знает такого и даже ставил ему когда-то какие-то двойки. И еще что-то там наплел, не успев, правда, сказать, что ты уже уехал. Да его и не дослушали. Балахон подмигнул черным и те обезглавили Я-Коффа какими-то непонятными штуками. Балахон же, повернувшись ко мне, обозвал меня не скажу уж как и больно стукнул этой своей плеткой. Да так больно, что я упала и на некоторое время, кажется, потеряла сознание. Когда я пришла в себя, то никого рядом не было кроме обезглавленного трупа. Первой моей мыслью было зайти в загадочное сооружение, двери которого были заманчиво открыты, но, когда я посмотрела в сторону нашего города, то увидела черный столб дыма и, сразу отложив эту затею на потом, побежала туда.

Когда я прибежала на место, всюду был пожар. Горели деревянные леса и шкуры, закрывающие входы в пещеры. В дыму метались несчастные соплеменники и гоняющиеся за ними мои давешние знакомые. Первым делом я бросилась в горящие жилища, пытаясь спасти детей и стариков. Но очень быстро я заблудилась в кромешном дыму, затем меня уронили на землю и несколько раз прошли по моей спине ногами. Мне была бы крышка, но тут вдруг чья-то сильная рука схватила меня за щиколотку и втянула в укрытие, оказавшееся маленькой пещеркой, служащей для хранения пищепродуктов. Это была Дорафеля. Тело ее носило следы побоев и ранений.

– Милая Соня! – сказала она охрипшим голосом, поскольку горло ее было перерезано. – Ты единственная женщина нашего племени, способная родить ребенка мужского пола… Спасайся, пока не поздно… Найди Пономарева и передай ему формулы Зеркал… Вот они…

Она передала мне свиток с формулами и скончалась. Я же еле успела унести ноги… – закончила Соня и заплакала.

Пономарев нежно обнял подругу и погладил ее по голове, успокаивая.

Соловьев, почувствовав некоторое неудобство, взял автомат и, сказав: «Пойду на крышу, посмотрю, чем там люди занимаются,» – вышел из комнаты, оставив влюбленных позаниматься своими делами наедине.

Лейтенант Герасимов сидел на стуле и разглядывал окрестности в трубу, вертя в руке противотанковую гранату. Соловьев поздоровался.

– А-а, Соловьев! – воскликнул лейтенант, аккуратно положив гранату на пол. – Давненько тебя не было видно.

– Как там дела на фронте?

– По-моему, что-то странное замышляется. Вон, посмотри-ка туда…

Соловьев взял у лейтенанта трубу и приложил к ней глаз. То, что он увидел, было действительно странным. И страшным. Вдали, в конце проспекта, медленно покачивалось в воздухе, словно надувной шар, здание Инкубатора. Оно висело над самой землей, слегка окутанное неким дымообразным газом. Вокруг Инкубатора копошилось множество больших и малых роботов. Похоже, Инкубатор медленно перемещался в сторону Дома Культуры.

– Однако, – сказал Соловьев, догадавшись, что Инкубатор хочет предпринять.

Судя по всему, это был последний и решительный акт в этой войне. Инкубатор сам собирался покончить с повстанцами. Решение быстро созрело в голове Соловьева.

– Кто тут у вас командует? – спросил он.

– Вообще-то я, – признался Герасимов. – Жукин-то сбежал.