скачать книгу бесплатно
– Каком величии?
– Не забывай, кто ты. – сказал Орвель с горечью. Взглянул на океан и добавил: – Не хочу больше говорить. Поехали в Гаавун.
Орвель развернулся и пошёл к Пивси.
– Всё хорошо, владыка? – спросил Пивси.
– Поехали. – ответил Орвель и потёр лоб, который так и стремился нахмуриться.
Гаавун организовал пышную процессию. Повозки, что глава города отправил к заливу, украсили цветами и лентами, а лошади, самым приличным образом вычесанные и приглаженные, нетерпеливо фыркали и всё старались идти быстрее, но возницы прикрикивали на них, и свистели хлысты.
Дорога вилась меж деревьев, то крутая, то ровная. В солнечной траве стрекотали кузнечики, и замолкали лишь там, где скалы подходили вплотную к дороге: на них грелись ящерицы – серые, зелёные и жёлтые, с брюшками, полными тех самых кузнечиков.
Дорога не успела утомить. Едва лошади вспотели, как уже показались лимонные заросли, а после них – высокие скалы, поворот, и вот процессия въезжает в долину, полную белых домов и разноцветных крыш, вот возвышаются башни на берегу, и всюду, куда только взгляд падает – красно-белые флаги провинции Гаавун.
Процессия двинулась в город, окружённая появившейся из ниоткуда толпой мальчишек, которые кричали, свистели, и всё норовили заглянуть за занавески повозок, но возницы хлестали их прутьями и отгоняли.
Последняя повозка отстала и съехала на соседнюю дорогу, вьющуюся вдоль берега. Разноцветная процессия же шумно удалилась, поднимая за собой столбы пыли.
Пивси особо не болтал. У башни на окраине Гаавуна он распрощался с возницей и дал ему блестящий ардум. Спрыгнул, привязал лошадь и открыл дверь повозки.
– Приехали. – сказал он гостю. – Дальше пойдём пешком.
Теперь он рассмотрел своего спутника. Тот неспеша вышел, всё скрывая волосы капюшоном, и утёр ладонью лоб. Пивси таких людей ещё не видел. Не то мальчишка, не то мужчина. Не видел, чтоб глаза блестели, как два изумруда, чтоб лицо было словно фарфоровое – нежное и белое, и чтоб было это лицо как у статуи, над которой трудятся долгими, бесконечными ночами, вычисляя, чтоб не было ни малейшего изъяна, и чтоб восхищались ей потом веками.
Этот не из простых – высокий, изящный, и хрупкий: кажется, рукой дотронешься – и рассыплется на кусочки. Вот только глаза грустные, что у пса без хозяина.
Пивси осторожно хлопнул гостя по плечу.
– Вы, господин, не печальтесь. Нам идти недолго. Не устанете.
Гость взглянул на него, потом на тропу, ведущую в гору.
– Ты уже видел храм? – спросил он.
– Видел, господин! Красивый, белый! Я пролез, посмотрел. Хоть и не разрешено, пока не готово.
– Сегодня будет готово. – сказал гость и надел перчатки.
Они стали подниматься. Океан, Гаавун, башни и флаги отдалялись, и вскоре стали совсем игрушечными. Потом пропали, и Пивси с гостем оказались в роще цветущих деревьев.
– Здесь будет дорожка. – говорил Пивси. – Белым камнем выложат, вроде. Я без подробностей, остальное строители знают. Здесь вот уже ямки – это для перил. Честно, не знаю, как старики сюда подниматься будут. Тяжело. Хотя, они уж не особо к храмам склонны. Не верующие они у нас. Всё ворчат. Не нравится им, что Аргваллис храмы у нас строит.
– Отчего же не нравится? – спросил гость.
– За ерунду считают. Говорят, бошки туманить нам хотят аргвалы.
– А сам что думаешь, латос Пивси?
Голос гостя звучал так чисто и приятно, что Пивси, очарованный его звучанием, хотел, чтоб тот говорил ещё и ещё.
– А я ничего не думаю, господин. – пожал плечами Пивси. – Владыка Кастари говорит, что Звезда нас всех создала. Что все земли под её началом положены. А храм – что проводник. Соединяет нас с Матерью. Что в нём мы сливаемся с нашим… нашим… как же сказал-то он… – Пивси почесал висок. – Первоистоком! Вот!
– Всё верно, Пивси. – сказал гость и вздохнул.
– Вы тоже строитель, да? Бригада большая у вас на Аргваллисе?
Гость взглянул на Пивси и улыбнулся.
– В бригаде я один. – сказал он.
– О! – протянул Пивси. – Значит, ценный вы работник. Потому и переживает за вас так владыка Кастари. А я рыбак! И семья, и все предки мои – рыбаки.
– Ты, должно быть, места эти хорошо знаешь?
– А как же! Я тут всё знаю, вырос тут. Каждую травинку, каждый листик. Вон, например, синецвет растёт. Такой только в Гаавуне есть.
Гость остановился, пригляделся и спросил:
– Что это?
– Гордость наша. Я раньше частенько к ним ходил. Зубы болят, так сорвёшь листочек, между пальцами вот так вот потрёшь, пока сок не пойдёт – и в рот. Боль хорошо унимают, проклятые! А, вон одно растёт!
Гость не раздумывая направился туда, где среди деревьев прятался синий куст, освещённый солнцем. Опустился рядом с ним на колени и, достав нож, осторожно срезал три молодых ростка.
– Тоже зубы болят? – участливо спросил Пивси.
Гость, не оборачиваясь, ответил:
– Хочу взять с собой.
– Это правильно, господин! Знаете, как лечат они хорошо!
Гость поднялся, держа в руках молодые синие ветки.
– Я их изменю. – сказал он.
– Это как? – не понял Пивси.
– Синее дерево ещё лучше станет. Будет новый сорт.
Пивси не стал отвечать. Строитель-садовод совсем смутил его.
– Ну, пойдёмте. – сказал Пивси. – Мы уже почти пришли.
Дальше шли молча, и Пивси уже стал тяготиться этим молчанием, как меж деревьев замелькало белое и огромное.
– Ну, вот. – сказал Пивси.
Гость остановился вдруг, постоял, и двинулся вперёд, оставив Пивси позади. Идти за ним или подождать? Пивси пошёл было, да вдруг передумал. Не его это дела. Вместо этого он сел на землю и стал глядеть на белок, что сновали в листве.
Какие белки, тьфу ты! Пивси подскочил и осторожно пошёл в сторону храма. Что же друг владыки Кастари собрался там делать?
Перед Пивси вырос огромный белый шар. Одной половиной находился он в земле, второй – над ней, а белая плитка, которой выложили стены снаружи, сверкала в лучах солнца. Красивей дома Пивси, пожалуй, не видел. Когда пришёл он сюда в самый первый раз, торчали только железные прутья, согнутые полукругом, и тогда казалось, что строят здесь здоровую круглую клетку.
Теперь от клетки ничего не осталось. Шар блестел и переливался, будто жемчуг, а тёмный вход без дверей обрамляли белые колонны. Пивси подошёл и заглянул внутрь.
Гость не услышал его. Он стоял к Пивси спиной в центре зала, откуда росла высокая колонна, увенчанная чашей. Зал был тёмным и пустым, и лишь немного дневного света проникало внутрь через часть свода, что была выложена стеклом.
Потом Пивси вздрогнул и еле удержался, чтоб не охнуть. Гость достал из-под плаща стеклянный шар, что светил ярко, будто звезда, нежным сине-белым светом, и поднял его над головой. Шар оторвался от ладоней человека и стал медленно подниматься ввысь, притягиваемый чашей, будто магнитом. Едва опустившись в неё, шар вдруг засиял ещё ярче, осветив лестницы и колонны, зеркальные полы и фигуру человека в плаще.
Пивси отдёрнул руки от храма и зашагал прочь.
– Стыдно должно тебе быть, глупый Пивси! – сказал он, ударив себя ладонью по лбу. – Не для тебя эта красота! Не подглядывать владыка Кастари тебя сюда отправил!
Пивси выругался и сел под старое дерево, со всей силы пнув первое, что ему попалось – огромный корень.
– Любопытство твоё тебя погубит! – бормотал себе под нос Пивси, как вдруг кора за его спиной шевельнулась. Пивси подскочил.
Кора двигалась, будто простыня, под которой кто-то есть, и этот кто-то шевелился медленно и неторопливо, словно нащупывал. Пивси наклонился, вытащил нож из сапога и стал подходить к дереву шаг за шагом. Пот выступил на лице, но Пивси утёр лоб и губы, посмотрел по сторонам и придвинулся к стволу.
Кора хрустнула под ножом, и, кусочек за кусочком, Пивси стал её отколупывать, пока не увидел, как двигается внутри что-то тёмное, мокрое и скользкое. Едва Пивси снова воткнул нож в дерево, как тот вдруг хрустнул, раскололся на части и разлетелся, едва не задев шею Пивси.
В лесу потемнело, а солнце скрылось куда-то, хотя минуту назад на небе не было ни облака. Ветер гонял по земле сухую траву. Пивси вздрогнул от повисшей прохлады, взглянул вверх и увидел, что небо всё такое же голубое, но в лесу будто бы наступила ночь.
Он сделал шаг назад и опустил взгляд. С дерева на него смотрел чёрный глаз, вылезший из-под коры наружу. Он уставился, и Пивси не мог двинуться, и даже закричать от страха он не мог. Дерево раздулось, задвигалась кора, будто водная гладь от ветра, и разверзлось на дереве огромное дупло. Оно загудело страшно и тяжело, и звук этот нарастал вместе с ураганом, пока не превратился в оглушительный крик, что уронил Пивси на землю. Поднялись из-под земли корни, и поползли к ногам, будто змеи. Ураган метал комья земли, листья и ветки, и Пивси завопил.
Чёрный корень коснулся ноги и стал оплетать её, а дерево склонилось, и повисло над Пивси огромное вопящее дупло. Внутри глаза родился жёлтый свет, пока не засиял, будто фонарь, освещая белое лицо Пивси, его руки, что старались отмахнуться от корней, и аргваллийского гостя, появившегося из ниоткуда.
Гость одной рукой схватил Пивси за шиворот и оттащил в сторону, оказавшись лицом к лицу с огромным дуплом. Пивси не слышал, что тот кричит. Он даже слов сейчас разобрать не смог бы. Лишь видел, как ураган сорвал капюшон с головы гостя, как ветер растрепал белоснежные волосы, и Пивси показалось, будто волосы эти светятся сами по себе.
Дупло вопило, росло и теперь висело огромной бездной над таким маленьким в сравнении с ним аргваллийским гостем. Тот достал нож, и полоснув им по ладони, схватил корень дерева.
– Первозданная кровь! – воскликнул человек.
– Его! – страшно закричало чудовище, и ещё ярче засветил глаз-фонарь. Оно отбросило руку беловолосого гостя, и Пивси увидел, как летит к нему чёрный корень, увидел, как обернулся гость, еле держась на ногах от урагана, и в глазах его стоял ужас.
Корень обхватил Пивси за горло и потащил, едва не ломая шею. Пивси не видел ничего, кроме белого человека, что стоял в оцепенении, и руки его дрожали, будто в лихорадке. Пивси поймал отчаянный взгляд, и аргвал вдруг поднял ладонь, на которой засияли белым светом буквы. Пивси не увидел, что там написано. Но он и так знал.
Гость дотянулся до жёлтого глаза и накрыл его светящейся ладонью.
– Умри. – сказал он.
Ствол хрустнул. Дерево накренилось в сторону гостя, что так и не отнимал ладони от горящего глаза. Ещё немного – и оно упадёт прямо на него, но гость стоял, не двигаясь, пока не отдёрнул руку, будто обожгло его, и тогда глаз потух, а на его поверхности образовалась густая чёрная капля.
Корень, державший Пивси, лопнул и рассыпался. Пивси шумно заглотнул воздух и закашлялся, схватившись за горло.
Дерево так и не упало. Оно накренилось, иссохшееся, и лишь чёрная капля, что так и не могла сорваться с мёртвого глаза, висела почти у самой головы гостя.
Тот опустился на землю, тихо застонав, и прижал руки к груди. Пивси понял, как тому больно. В лесу посветлело. Среди зелени, травы и солнца, лишь сухое дерево с застывшим в вопле дуплом говорило о том, что здесь произошло что-то страшное.
Пивси поднялся на локтях и пополз в сторону гостя. Тот сидел на траве к нему спиной, и солнце освещало белоснежные волосы.
– Не знал я, клянусь, не знал! – закричал Пивси. – Если б сказал мне владыка Кастари, с кем пойду я, да я б ни на шаг от вас, ни на шаг! Ничего бы не было!
Гость махнул окровавленной ладонью, призывая Пивси замолчать. Пивси поднялся и, шатаясь, подошёл и сел рядом.
Аргвал был совсем белый, а руки – одна в крови, другая в ожогах – лежали на коленях. Он то и дело содрогался, не в силах управлять своим телом. Вдруг он поднял на Пивси зелёные глаза, полные влаги.
– История тебе наша известна? – тихо спросил он. – Знаешь, кто в деревьях живёт?
– Да ясное оно дело, знаю! – зло сказал Пивси, ненавидя себя в это мгновение. – Древен, пёс его дери! Не было их здесь давно, хоть целый лес обыщи – пустые деревья! Нет в Гаавуне древенов!
Гость отвёл взгляд.
– Ты так разгневал его, что он даже не принял мою кровь. Я убил его. Понимаешь?
– Простите меня, простите! – горячо воскликнул Пивси. – Да и пёс с ним! Меньше их – тем лучше!
В глазах гостя Пивси вдруг увидел гнев. Тот поднялся, стараясь не касаться ничего руками, наклонился, и капюшон соскользнул ему на голову.
– Древены старее всех родов! Всех людей. – сказал он. – Они здесь с самого начала, Пивси. Только я могу забрать жизнь древена, но именно поэтому я поклялся себе никогда этого не делать. На самой заре Триады древены были нашей семьёй. Нашими родными. Даже сейчас они не тронут никого без обиды. Хотя и без неё есть им, за что гневаться на род человека.
– И что теперь с вашей клятвой? – спросил Пивси.
Гость вопрошающе взглянул на него.
– Ну да, да… – простонал Пивси. – Простите. Я вас подвёл. И владыку Кастари подвёл.
Гость был без сил и еле стоял на ногах. Он держал руки на весу и, стоило пальцам случайно пошевелиться, вздрагивал от боли.
– В кармане плаща пузырёк. – сказал гость. – Достань его и вылей.
Пивси подскочил, чтобы скорее исполнить просьбу.
– Всему есть цена, Пивси. Цена убийства древена, что был во гневе, велика. Вон та капля, которая висит на дереве – чёрная желчь. Живое существо, которое коснётся её, будет навсегда проклято. Это – гнев древена. И он не должен достаться никому.
– Не достанется! – горячо ответил Пивси. – Мы сейчас к берегу спустимся да выльем ее.
Гость чуть не подскочил.
– Нет! – воскликнул он. – Она найдёт живое, и тогда – быть беде. Только разумное существо может подчинить себе чёрную желчь и научиться с ней жить. А если встретится она с неразумным…
– Понял. – сказал Пивси. – Глуп я, простите.
– Цена твоей невежественности так же велика. Чтоб не забывал ты о смерти, что я причинил по твоей вине, ты будешь хранить чёрную желчь. И будут хранить её твои дети и их дети. Потому что некуда ей деться. Быть ей здесь вечно.
Пивси застыл с пузырьком в руке, и уже открыл рот, чтоб умолять господина этого не делать.
