Апатрид

скачать книгу бесплатно


– Завтра же летишь в Баку. Я сниму квартиру, будешь жить рядом со своей мамой. До родов буду высылать тебе денег на жилье и пропитание. Кровать и все необходимое куплю, когда родишь. Ребенок мой, и я буду о нем заботиться. Без комментариев. Решение я не изменю. Собирайся понемногу, я позвоню, когда приеду за тобой.

Лида сообщила ему о предстоящих родах, он прилетел на следующий день. Вскоре, в преддверии Нового Года, на свет 13 декабря родился Фарид. Записав пацана на свое имя, Арсен обставив квартиру детской мебелью, купил коляску и все необходимое. На память подарил Ладе золотую цепочку с крестиком и кольцо. Побыв два дня, и повидавшись с матерью, он улетел обратно в Москву. Лиде оставил денег и пожелание, чтобы держала его в курсе происходящих событий с пацаном. Но Лида стала пить и гулять. Прогуляв все деньги и драгоценности, подаренные Арсеном, она уже через две недели стала названивать ему. Когда, после звонка Аиды, приехал из Москвы Арсен, то, что он увидел, вконец убедило его в правильном решении. Было жалко только пацана, но поговорив с матерью Лиды, он немного успокоился о судьбе Фарида. Лида в пьяном угаре стала шантажировать Арсена разоблачением его национальности, и вызвала милицию. Заплатив им сто долларов за беспокойство, Арсен срочно улетел в Россию. Тогда казалось, что ненадолго. В дальнейшем, высылая деньги матери Лиды, он все время мучался мыслями о судьбе пацана, который рос мало что без отца, да еще и с такой матерью. Но судьба все равно внесла свою лепту в судьбу Фарида,– его сына, и его самого…

Глава 18 Отъезд в Ригу

События конфликта утихли после массового побега армян, но война вспыхнула на границах Нагорного Карабаха. Маму Аиду попросили написать заявление об уходе с работы, при всем уважении к ней, как объяснили. Она зарабатывала на жизнь, обшивая соседей и знакомых, а отчим, так и продолжал жить только для себя, как и было всегда.

Арсен решил уехать в Ригу. Он всегда мечтал там побывать, и понимая, что пора заканчивать с разгульной жизнью в Москве, купил билет. Вечером, собрав ребят в кафе, он сказал об отъезде, не называя места. Молодые люди, с сожалением отпускали друга, но понимали, что рано или поздно, это случится со всеми. Но как, они тогда еще не знали. Назира через два месяца найдут застреленным в квартире. Марина, забрав накопленные деньги, уедет в Крым, но ее найдут и посадят на восемь лет. Семья из Саратова сначала откроет кафе в Москве, но во время одной из перестрелок между бандитами жена будет случайно убита и ее муж куда-то пропадет на просторах России.

Но тогда этого еще никто не знал. Ребята отметили отъезд друга и попрощались. Арсен улетел.

По прибытию он снял себе квартиру на окраине Риги и первый месяц предавался осмотром старой части города с привокзальной территорией, городского рынка с его неизменным латышским колоритом продаваемой продукции, пару раз выезжал за город. Город после Москвы был тихим и спокойным, но волна «передела» постсоветского пространства коснулась Латвии тоже. Закрылись заводы «ВЭФ» и «РАФ», которые были основными поставщиками микроавтобусов и электроники на рынки СССР. В страну хлынули западные эмиссары, предлагающие золотые горы за отделение от восточного соседа. Криминал в основном состоял из двух группировок. Одна была создана бывшими офицерами из силовых структур Латвии, а другая из блатных с криминального мира. И эти две группировки как-то могли толерантно уживаться в маленькой стране.

Вскоре, задумавшись о хлебе насущном, Арсен занялся поисками работы, понимая, что его сбережений надолго не хватит. Присмотрев одно из мест, он поехал на собеседование.

– Нас интересуют водители большегрузов для работы в Австралии и Новой Зеландии. Нужно найти таких желающих и привести к нам. Вы на наших бланках с печатями заключаете с ними соглашение, берете у них по семьдесят долларов. Двадцать оставляете себе, пятьдесят переводите нам. Передаете нам копии документов, оплативших людей и мы их вызываем к себе для дальнейшего оформления, Вам все понятно?

– Понятно, а количество работников ограничено?

– Нет, ограничений нет.

Ничего не подозревавший Арсен, подписав договор о сотрудничестве, и взяв у них реквизиты для переводов, с головой окунулся в новую работу. Перспектива заработка ему понравилась, и он развил бурную деятельность. Разместив объявление в рекламной газете о найме на работу за границей, он стал ждать звонков. Они посыпались градом…

В эти время произошло еще одно событие, которое повлияло на жизнь Арсена. Он случайно встретился с Назимом, тем самым соседским мальчишкой, с которым в далеком детстве в селе у бабушки играли, ходили на рыбалку и в тот знаменитый поход за лесной малиной, где повстречались с медведем. Судьба снова свела их вместе. Назим торговал на Рижском рынке. У него было место, где он выставлял товар, привезенный из Азербайджана: зимние пуховики, дутые сапожки, джинсы и кожаную обувь.

Поделившись воспоминаниями, друзья детства сидели в летнем кафе в одном из скверов Риги.

– Ты что-нибудь знаешь о бабушке Егануш? – взволнованно и с надеждой спросил Арсен у друга.

– Только то, что после отъезда Фархада, твоего отчима, к ней два раза приходили с народного фронта, предлагали вывезти ее на границу с Арменией, – но она отказывалась. Потом однажды ночью был какой-то шум, отъезжала машина, мы не смогли ничего увидеть. А утром, когда моя мать относила ей молоко, как обычно, ее в доме уже не было. Позже узнали, что пропали еще шесть человек: двое калек-инвалидов, один слепой, и еще три пожилые женщины. Пятеро были армяне, а одна – удинка. Видели как их сажали в какой прицеп-рефрижератор и вывезли. Куда – никто не знает…

…Лишь спустя годы, Арсен узнает, что бабушкин дом каким-то образом оказался в собственности у старшей сестры Назима, и она с мужем принимала непосредственное участие в вывозе бабушки. Но о ее смерти неизвестно по сей день…

– Ты где остановился, давай перебирайся ко мне, вдвоем веселее, – предложил Арсен Назиму. Тот согласился с радостью. Но судьба в очередной раз готовила сюрприз друзьям. В один из дней Назим позвонил Арсену и предложил прийти в кавказский кабак около вокзала, он отмечал свой отъезд, -весь товар был продан, и он собирался ехать за новой партией. Зная про репутацию этого кабака, Арсен помчался туда. Назим сидел в компании каких-то грузин и двух девиц. Приняв уже прилично, он никуда не хотел уходить, несмотря на все уговоры друга. Забрав у него ключи от квартиры, и заручившись обещанием, что в полночь тот будет ждать его у ресторана, Арсен уехал на встречу с клиентами.

Было 12 ночи. Сказав таксисту, чтобы тот его ждал у ресторана, он зашел в ресторан. В опустевшем зале только за одним из столиков сидела воркующая парочка. Назима и его шумной компании нигде не было. Заподозрив неладное, Арсен крикнул таксисту – Гони в Вецмилгравис, быстрее. У него на квартире лежали и деньги, и золото, которое он скупал подешевле при случае, и деньги клиентов, которые он приготовил для перевода в офис конторы, где он работал. Подъехав к дому, Арсен взлетел на второй этаж. Дверь от квартиры была приоткрыта…

Назим лежал на диване в одежде, слава богу, что хоть был жив. Проверив тайник, Арсен пришел в ужас,-там ничего не было. Вынесли все, даже видеомагнитофон и его летние вещи с шлепками. Копии документов клиентов были раскиданы около заведенной им картотеки на полу. На столе оставались следы бурного веселья компании. По приборам, их было пятеро. Все попытки разбудить Назима ни к чему не привели. Во рту от волнения пересохло. Взяв со стола начатую бутылку с Колой Арсен осушил ее до дна. Набрав номер милиции и вызвав наряд, он закурил и стал нервно затягиваться. Провал…

В бутылке с Колой оказался подмешанный клофелин, любимое оружие кидал и мошенниц того времени. Поэтому Арсен и не мог разбудить Назима. Когда милиция прибыла на место, он уже сам тоже был в отключке. Поэтому взять у друзей показания смогли только вечером следующего дня. Оказалось, что грабители, услышали разговор Арсена с Назимом и узнав у него адрес, приехали к дому, забрались на балкон второго этажа по решетке на балконе первого. Разбив стекло на балконной двери, попали в квартиру. Назим со своей деревенской простотой все им рассказал, – и про деньги, и про золото, и про своего друга детства, – и отключившись от подлитой дозы клофелина, подписал себе приговор. Появился еще один висяк в большой папке таких же нераскрытых преступлений.

Наоравшись на Назима, Арсен вскоре успокоился, глядя на уткнувшегося в пол друга.

– Билет на обратную дорогу у меня есть, я завтра уезжаю. Деньги на товар брал у брата, я с ним разберусь по долгу, а что будешь делать ты? – Назим вопросительно и с сожалением смотрел на друга.

– Как всегда, буду выкарабкиваться с этой ситуации, господь поможет, – в сердцах сказал Арсен, подсчитывая в уме необходимую сумму для перевода в контору. Она была на тот момент недосягаема для него. Но надо было срочно ее найти.

Друзья прощались на вокзале. Назим по-деревенски долго извинялся, оправдываясь за свою ошибку, но Арсен, махнув рукой и крепко обняв друга, пожелал ему самому удачи и быть осторожным во всем, и со всеми попутчиками, зная, какого рода публика катается в поездах перестроечной эпохи великой некогда страны. Его он больше не видел, но слышал от общих знакомых, что Назим живет теперь на востоке России, в далеком Красноярске.

Глава 19 Жертва афериста

Офис конторы, где работал Арсен, находился в новом, только отстроенном здании, облицованным зеркальным стеклом. Располагалось здание в центре Риги, недалеко от центрального парка со стелой в честь освобождения Латвии от немецких захватчиков. Придя в офис своей фирмы, Арсен записался у секретаря на прием к руководителю, и в ожидании приема стал внимательно присматриваться к происходящему в клиентском зале. Какие-то люди приходили и передав конверты операторам, тихо уходили. Двое, наверное, тоже в ожидании аудиенции начальника, сидели возле столика с кулером и просматривали журналы. Работников в зале было человек шесть и еще столько же сидели по кабинетам. Дела у фирмы, видимо шли хорошо, операторы то и дело отвечали на звонки и куда-то перенаправляли абонентов. Просидев часа два и подойдя к секретарю, Арсен поинтересовался, как долго еще осталось ждать. С удивлением, вздернув бровь, секретарь громко произнесла:

– У нас начальник не встречается с агентами, Вы записались, с Вами свяжутся. Но это будет региональный менеджер. До свидания.

Тогда Арсен даже не предполагал, какого масштаба эта фирма и в какую международную сеть аферистов он попал. Первые признаки появились через три месяца после того, как он устроился туда на работу. Ему начали поступать звонки от его клиентов, с жалобами на то, что их никто не вызывает, а по договору сроки уже давно вышли. Арсен обещал им разобраться. Просмотрев картотеку, куда он аккуратно складывал все копии договоров и денежных переводов, он посчитал, что клиенты, срок ожидания которых прошел, набралось около шестидесяти человек. Прозвонив некоторым из них, он выяснил, что им также не поступало приглашений на собеседование. Заподозрив неладное, взяв с собой список клиентов с просроченными договорами, Арсен помчался в офис. Со дня его последнего посещения прошло около десяти дней. Офис был закрыт!!! Объявление на двери гласило, что всем агентам на днях сообщат о новом адресе… У Арсена внутри пробежал холодок. Вернувшись домой, он стал просматривать пустые бланки договоров с проставленными печатями и подписью руководителя фирмы. Ему это все только теперь показалось подозрительным…

Утром на следующий день его разбудил звонок в дверь. Открыв ее, он увидел троих мужчин в штатском.

– Вы Агаев Аслан? – спросил один из них.

– Да это я, – утвердительно ответил Арсен.

– Вы задержаны по подозрению в мошенничестве, собирайтесь…

В кабинете у следователя во время допроса Арсен все подробно изложив, показал всю документацию, которую он вел, квитанции переводов, пустые бланки, выданные ему на фирме. Следователь удивлялся все больше и больше. Что-то не сходилось у него для создания образа мошенника. Единственно, что смущало его, так это наличие у Арсена пустых бланков с печатями фирмы и подписями. Это его настораживало. Отправив оперативников по адресу, указанному задержанным, следователь рассматривал картотеку, изъятую из его квартиры.

– Сколько их у Вас, Агаев, знаете? – спросил он.

– Триста сорок четыре человека, и каждого знаю лично, – ответил Арсен, не задумываясь.

– И Вам не стыдно, у них же семьи, дети, как вы по ночам спите? – следователь в упор посмотрел на задержанного.

– Я такой же потерпевший, как они, я не предполагал даже, что эта фирма вдруг исчезнет. Слава богу, что я хоть документы скопировал, хоть есть, чем оправдаться.

– Вы не похожи на азербайджанца, и говорите без акцента, кто вы на самом деле? – с интересом обратился следователь к Арсену.

– Я армянин по рождению, но после усыновлен азербайджанцем.

– А почему у Вас и имя, и национальность азербайджанские, это было невозможно сделать по закону при усыновлении, – что-то вы темните, гражданин Агаев, будем разбираться, – и вообще, была ли эта фирма, которую видели только вы?

Глава 20 Тюрьма

Рижская тюрьма представляла собой старое здание дореволюционной эпохи и располагалось почти в центре города. Большинство камер было рассчитано на пятьдесят человек, но были и одиночки. В свете новой эры демократии, о которой трубили на каждом углу в Латвии, послабления коснулись и тюрьмы. Заключенные пробили в боковых стенах, в полу и в потолке проемы и дыры, через которые спокойно проходил человек. С потолков свисали сплетенные из старого постельного белья канаты, а по бокам помещений зияли дыры, завешенные простынями, по которым заключенные могли передвигаться по всем камерам. Около каждой дыры в полу дежурили посменно двое, которых называли «конями». Иерархия в камере заключенных, задержанных первый раз, делилась на «пять столов». Первый стол начинался в дальнем конце камеры и его занимали так называемые «блатные», поставленные старыми рецидивистами. Дальше шел второй стол, члены которого следили за порядком в камере, занимались контролем процесса распределения вновь прибывших. Третий стол занимался изготовлением длинных трубок, напоминающих оружие аборигенов Новой Гвинеи, стреляющих иглами, для налаживания веревочной связи между корпусами тюрьмы и близлежащими гражданскими зданиями при помощи так называемых «шпуль»*.Четвертый стол занимался изготовлением этих «шпуль». А пятый стол состоял из «коней»*, которые помогали ползущим вверх по канатам с нижних этажей и передавали различные сообщения или предметы через дыры. Т.е. все камеры, и с рецидивистами, и с теми, кто попал в тюрьму первый раз, были одним единым криминальным муравейником, который после вечерней поверки превращался в какой-то одному дьяволу подвластный человеческий ад с пьяными блатными, пляшущими канкан «опущенными», стонущими избитыми, у которых отобрали приглянувшиеся вещи или сигареты с чаем. Такого беспредела не знала ни одна российская тюрьма.

Первое, что услышал Арсен в камере, куда его впустили и за ним закрыли засов, был крик: – Мясо!!!, – от которого пробежал холодок по спине. Сидя на каких-то кирпичах в углу камеры около входной двери, он с непонятным изумлением смотрел на пробитую большую дыру в бетонном полу, откуда то и дело появлялась протянутая рука, которую схватывали двое стоящих у дыры мужиков и вытягивали человека в камеру на этаж. Где-то в дальнем углу из дыры в потолке свисал канат, по которому поднимались и спускались мужики. Какие-то люди вдруг появлялись из стены, из отверстия за занавеской и пересекая камеру, исчезали за такой же занавеской в противоположной стене. Вскоре вокруг него собралось человек десять, появившихся из разных сторон в камере:

– Ты кто по жизни, старик, и за что попал? – спросил один из них, с интересом разглядывая спортивный костюм известного бренда на Арсене, – и «чеботы» у тебя ничего, пойдут, – продолжил он, переключив внимание на его кроссовки.

– Бродяга я по жизни, старик, а попал сюда по недоразумению, скоро

*шпуля – плотная бумага, свернутая в виде тонкого конуса

*конь – здесь. Один из арестантов, выполняющий роль посыльного в тюрьме.

разберутся и выпустят, – ответил Арсен, – а вот вещи не отдам, может только с трупа снимете.

– А ты борзый, звать то как, не Петушок случайно, – прогнусавил один из окруживших его, и тут же получил сильный удар по челюсти от Арсена. Толпа дернулась и немного отступила.

– А с бабами как, по соленому заезжаешь небось? – прохрипел чей-то голос из толпы.

– А ты мне сам расскажи, я смотрю тебе вкус знаком, – также в толпу ответил Арсен.

– А ну разойдись, братва, дайте мне эту дерзкую «грушу», давно кулаки не чесал, – из толпы вышел здоровый парень спортивного телосложения, на голову выше новенького, – проверим, какой ты на деле…

Минут через тридцать Арсен стоял у умывальника и разглядывал себя в зеркало. Нос был сломан и из него текла кровь. Потрогав его, он понял, что кость раздроблена и исправить его надо сейчас, потом будет поздно. Сжимая нос пальцами и на ощупь находя раздробленные кости, Арсен стал осторожно сдвигать их на место. Кости хрустели, двигаясь под кожей, в глазах темнело от боли, но вскоре вроде все стояло на месте, но все вокруг носа и глаз опухло и посинело. Смыв кровь и приложив мокрое полотенце к носу, Арсен прилег на койку на нижнем ярусе, которую ему показали. Так началась его тюремная жизнь. Совсем не такой он себе ее представлял, слушая рассказы о тюремной жизни сидевших в России людей.

Перед ужином к нему подошел парень лет 25-ти, – Линард, я смотрящий за этой «хатой» – представился он. – А ты молодец, не спасовал перед пацанами, у нас каждый второй сбегает. А кто остается, всех куда-то пристраивают на работы «конями» или «шпули» делать. А ты пойдешь ко мне, за второй стол, будешь за порядком в «хате» следить, пацан ты правильный, разберешься. Костюм и кроссовки отдай «прачке» за четвертый стол, чтобы отмыли от крови. Убери потом подальше от глаз, чтобы не отобрали. «Прачке» надо заплатить чаем или сигаретами, у нас за все здесь платят, если сам не хочешь делать. Да, кстати, у нас объявлена голодовка, – требуем амнистию, так что жрать не придется. Пацан, который тебе нос сломал, – Малыш, – чемпион Европы по боксу, когда пьяный, вообще безбашенный, он за это и попал сюда.

Деньги, которые Арсен взял с собой в тюрьму, надеясь на быстрое освобождение, быстро кончились, и ему пришлось иногда играть в нарды на сигареты. Из-за объявленной голодовки передачи были запрещены и сигареты были только у осужденных, которые ждали отправки на зоны. Благодаря дырам в стенах, прослышав, что в камере первоходов есть игрок в нарды, к нему на игру приходили заключенные из других камер. Арсен всегда делился выигрышем в свой камере и еще отправлял вниз, на первый этаж, где сидел вор в законе, смотрящий за «общаком». Из-за голодовки, много играть было невозможно, и выиграв немного сигарет или чая, он уходил к себе, чтобы лечь и не расходовать энергию понапрасну. Вдоволь было только чая и сахара, который регулярно присылали в камеру из «общака».

Через месяц на допросе у следователя выяснилось, что директор фирмы, в которой работал Арсен, дал показания, что задержанный выкрал у него в офисе бланки договоров, а в электричке, по дороге домой, был ограблен. У него, якобы выкрали барсетку с печатью фирмы. Арсену инкриминировали еще две статьи уголовного кодекса. Он понял, что следствие затянется. Через месяц в материалах дела появились новые фигуранты, такие же нанятые на фирму работники, как и Арсен, но местные. Их никто не задерживал, они только дали подписку о невыезде. Арсен тщетно пытался упросить следователя отпустить его также под подписку, сидеть до суда пришлось долго.

Шел восьмой месяц в тюрьме. Вышла амнистия, но она коснулась лишь некоторых из сидевших в ожидании суда заключенных. Голодовка закончилась, но есть тюремную баланду он так и не смог. Собирая нарезанный картофель из супа, он жарил его на растительном масле на собранной им электроплитке. Запчасти на нее он выменял у заключенных на чай и сигареты, выигранные в нардах. Масло ему давал сосед по шконке. Иногда, получив передачу, его приглашали на застолье заключенные, в благодарность за сигареты и чай, которыми Арсен всегда делился сокамерниками. Привыкать к такой жизни он не собирался, но надо было выживать, надеясь на освобождение. В один из дней к нему на игру пришел уже не раз сидевший Виктор. Арсен знал, что тот сидит в камере с вором в законе, смотрящим за общаком, и что-то его настораживало. Виктор слыл неплохим игроком.

– Играть будем по пачке на кон, – сказал он, – зарики бросаем через стакан, договор?

Играли долго, и проиграв пачек сто, Виктор, озлобленный проигрышем, процедил сквозь зубы:

– Никуда не уходи, я продолжаю. На реванш. Отказать не имеешь право! – Послав одного из пришедших с ним за сигаретами в свою камеру, что-то шепнув ему на ухо, он произнес угрожающе Арсену:

– Я тебя закопаю в долгах, азер, ты еще задницей расплачиваться будешь.

– Я не азер, и моя задница тебе не сейф, сначала к фарту шифр подбери. Пока я жив, ты в проигрыше будешь. А кто в проигрыше, у того и задница на кону… – спокойно сказал Арсен и попросил «коня», чтобы из хаты Виктора прислали зарики на игру.

Вскоре прибыл гонец, которого посылал зачем-то Виктор и принесли новые зарики Арсену с запиской от вора: – Фарта тебе и не забывай про общак…

Гонец Виктора приволок целый баул сигарет, там было пачек 500.

– Играем по 10 пачек. Мне надо отыграться. Я проиграл 40 пачек, значит четыре игры подряд. Таковы законы тюрьмы, и тебе придется играть по этим правилам. Десять пачек на кону – поехали.

Прослышав про невиданную доселе игру с такими ставками, со всех камер стали собираться любопытные заключенные. Вскоре камера напоминала современный бар во время финального матча по футболу.

Через десять игр сто пачек перекочевали на шконку Арсена. Виктор был взбешен не на шутку: – Двадцать пачек на кон, я ставлю. Этого не может быть, ты мухлюешь…

– За базар отвечать надо Виктор, докажи, – потом я отвечу, а тебе пора завязывать, очень большой проигрыш, нездорово это, что-то нечисто – откуда столько сигарет у тебя?

Толпа заключенных одобрительно загудела:

– Кончай Виктор, хватит бакланить, Арсен дело говорит, не по-людски это, у мужиков сигарет не хватает, а ты свои припрятал, не делишься, а проигрываешь.

– Кто посмеет против слова сказать, – сигареты мои кровные, что хочу, то с ними и сделаю – угрожающе рявкнул он, сжав кулаки, – а вы все черножопого поддерживаете? Скоро увидите, как его задницу всем на обозренье выставлю!

– Ты меня достал, Виктор, сам напросился – объявляю три игры по сто пачек. И баста. Кто с чем остался – не факт, расход по любому. Ты сделал ошибку, что базаришь лишнее, господь тебе судья! Тебе некуда деться, закон игры таков, – Арсен в сердцах стукнул по столу.

Через час побелевший Виктор молча встал со стола и с угрозой в словах, – тебе конец! – исчез в дыре, спускаясь по канату вниз. Через три часа, после проверки, Арсен, оставив десять пачек с игры себе, двадцать отдал Линарду со словами: – эти при любом раскладе наши.

Остальные, – их было больше четырехсот, – послал в нижнюю хату с запиской: Это общак, дело святое, и руки марать мне арестантская честь не велит. Мог бы забрать больше, но ты лучше знаешь и разберешься, как поступить, я молод еще…

В хате было тихо, в этот день все намаялись после бурных обсуждений игры Виктора с Арсеном. Не спали только «кони», которые были всегда начеку. Вскоре с нижней хаты поднялось шесть человек, которые несколькими ударами вырубили «коней» и направились к шконке Арсена. Сверкнуло лезвие ножа, опускающееся на тело под одеялом.

– Проклятье, его нет! – прохрипел нападающий, – и нож сломался о сетку шконки!

– Где он!, – заорал Виктор, ногами стуча по шконке «опущенных»*,

*опущенные - самая низшая ступень в тюремной иерархии

– убью, если не скажете! – Через минуту один из них, часа два назад ублажающий Виктора, с услужливым видом сообщил ему, что Арсен уже месяца два живет в соседней хате, у особистов*, а вместо себя присылает на проверку другого человека. Послав от имени Линарда сообщение Арсену, чтобы он срочно пришел в хату, Виктор и его «шестерки» затаились у дыры к «соседям». Лезть к «особистам» они боялись, зная их крутой нрав. Вооружившись кирпичами, они затихли. Вскоре ширма дернулась и появилась голова Арсена. Удар кирпичом пришелся по касательной, он успел увернуться. С ревом кинувшись на него, нападающие стали наносить удары руками и ногами. Отбиваясь, Арсен, пытался прорваться обратно в соседнюю хату, но удар кирпичом по спине свалил его без сознания. На шум многие проснулись, и Линард тоже. Увидев, что тот ринулся на помощь сокамернику, Виктор заорал: – не лезь, это мое дело!

Трое из нападавших кинулись к Линарду и повалили его на землю. Оставшиеся во главе с Виктором стали тащить Арсена к входной железной двери. Взяв его за руки и ноги и раскачав, со всей силы ударили об дверь. Схватив обмякшее тело, они сбросили его в дыру в полу. Вырвавшись, Линард рванулся к Арсену, но чуть не успел. Раздался глухой звук упавшего на бетон нижнего этажа тела. ТЮРЬМА ПРОСНУЛАСЬ.

На шум прибежали охранники. Сначала открыли дверь в камере, где сидел Арсен. Ворвавшись туда, они увидели только следы крови, ведущие к отверстию в полу. Заглянув в него, и увидев, что внизу лежит тело, он по рации сообщил увиденное. Через минуту в нижней камере тоже открыли дверь. Охранники вчетвером вынесли Арсена из камеры и положили в коридоре. Признаков жизни не было. Минут через десять пришедшие медики, проверив пульс, срочно унесли окровавленное тело в санчасть.

Всех находящихся в камере, где сидел Арсен, вывели в коридор. Вызванные бойцы спецподразделения милиции в полной экипировке и в масках не церемонились с задержанными и вскоре ни один не мог стоять на ногах. Получив порцию ударов дубинками по икрам и почкам, люди падали как подкошенные. И ирония судьбы была в том, что в избиении Арсена ни один из них не принимал участия. Но кара вскоре настигла и виновников, и поверьте на слово, они бы с радостью пожелали оказаться на месте корчившихся от боли на бетонном полу в коридоре.

Прошел месяц. Заканчивалось лето. Сквозь решетчатые окна санчасти Арсен задумчиво наблюдал за собирающимися в косяки птицами и улетающими на юг. У него срослись переломанные ребра, гематомы на теле сначала окрасились в желтый цвет, а позже и вовсе рассосались. Остались лишь головные боли и головокружения при резких движениях. Пару раз к нему в палату приходил офицер по надзору со множеством

*особист – уголовник, отсидевший несколько сроков

вопросов об участниках избиения, но последний раз Арсен протянул ему лист бумаги с описанием своего случайного падения в дыру в полу. Больше его не беспокоили. После его выписки ему предложили спокойно досидеть до суда в двух местной камере с одним из тех, кто ранее сбежал из общей камеры. Арсен отказался и вскоре стоял в коридоре перед своей камерой. Лязгнули затворы, отворилась решетчатая дверь и…, то что он потом увидел, повергло его в шок. В камере скопилось человек сто, и все встречали его. Ему протягивали руки, хлопали по плечу, теребили за одежду – это было настолько непривычно, что он несколько минут был в растерянности.

– Ты молодца, что пришел обратно, – не испугался. Вечером после проверки сход, давно тебя ждем, – Прохор «Наган» пожав Арсену руку, повернулся к Линарду: – Головой за него отвечаешь, если что. Через полчаса камера немного опустела, но многие остались, и как оказалось, не напрасно. Виктор жил теперь наверху, над камерой Арсена. Скользнув по канату, он и еще трое его шавок двинулись было к койке Арсена, где он уснул после прибытия из санчасти.

– Не пройдешь, Виктор, «Наган» наказал ждать до схода. Осади, и своим скажи, мы не с пустыми руками, – проронил один из «особистов», с соседней камеры, показав тому заточку. Виктора и его бойцов окружили человек двадцать.

– Вы что, совсем рамсы попутали*, за черножопого мне предъяву* делаете? Давил их, – гадов и давить буду, и «Наган» мне не указ, – процедил сквозь зубы Виктор, вновь делая попытку прорваться. И в этот момент свалился, как подкошенный, от удара одного из столпившихся.

– Ты тут не беспредельничай, на зону же в Россию попадешь. Там за все спросят, и за пацана этого тоже. А вечером, сука, за общак разговор будет, готовь задницу, – обычно тихий Осип нервно потирал кулаки, – за все спросим, и за молодняк «опущенный» тобой по беспределу тоже.

Поздно вечером в хате собралось человек тридцать из отсидевших различные сроки и имеющих определенный вес в криминальном мире. Оставили Арсена, и Линарда-как старшего хаты, и еще человек шесть «молотобойцев», как их называли, с Малышом в их числе.

– Вы играли на сигареты, сколько ты выиграл? – спросил «Наган» у Арсена.

– Много, около четыреста пачек. Сначала он проиграл сорок. Когда ему принесли баул с сигаретами на игру, я узнал баул, сам его пустым к вам в хату посылал, когда посылали прогон по хатам, да и откуда у него столько, явно сигареты с «общака» были. Только я сказать тогда ничего не мог, он хотел отыграться, и я должен был играть. У него и тогда и сейчас

*попутать рамсы –  уличение игрока в жульничестве

*предъява – тюрем. обвинение заключенного в каких либо компрометирующих его поступках или действиях, не соответствующих тюремному закону

дерьмо кипит внутри, голова не работает, а только слепая злоба. Не могу понять только на что, – я с ним незнаком, дорогу ему нигде не переходил, женщин его не знаю и не трогал, ничего не должен. И если имеешь ко мне претензии, давай погорим, как мужики, а не с толпой и во сне, как шакалы, – обратился Арсен к Виктору.

– Мы с тобой давно знакомы, и я тебе скажу, – ты «скурвился», залез в общак, занялся беспределом. Тебя на зоне все равно заточка достанет, а сейчас со своими дружками «ломитесь» из хат, вам с нами за одним столом больше не сидеть. Баста., – изрек «Наган», угрожающе взглянув на Виктора. На вечерней проверке семеро вышли с матрацами в коридор. Проверяющий даже не взглянув на них, провел перекличку.

Наступил ноябрь 1991 года. Арсен получил извещение о дате судебного заседания. Прошел год со дня его задержания, и надежда на скорое освобождение не покидала его все это время. Он за время пребывания в тюрьме много читал, беря книги из тюремной библиотеки, немного выучил латышский, и теперь в багаже его знаний было уже пять языков. Неуемная жажда к действиям и горькая обида на судьбу за незаслуженную потерю года жизни, проведенного в тюрьме, ни на минуту не покидала его все это время.

В зале суда присутствовало довольно много людей. Большинство Арсен знал лично, так как он их вербовал на работу, но были и такие, которых он видел впервые. И вдруг он увидел мать. Женщина постарела за эти два года после его отъезда из Баку, сильно переживая за сына. Жестом поприветствовав его, Аида прижав платок к губам, закачала головой. Не для этого момента она родила сына и воспитала его. Не мог ее сын стать преступником, ее сын – не мог. Спросив у подсудимого о необходимости присутствия переводчика, судья был удивлен чистейшим русским языком у него, прослушав отказ. Прочитали обвинительную речь, и Арсен попросил у судей разрешения самому защищаться, без адвоката. Перечитав уголовный кодекс с аннотациями, просидев год в тюрьме, он был готов к защите.

Говорили потерпевшие, свидетели, даже была секретарша директора с его фирмы. И вдруг судья вызвал самого директора, назвав его фамилию. Арсен его никогда не видел и его взгляду предстал невысокий, полноватый мужчина лет пятидесяти, холеный и в дорогой одежде.