скачать книгу бесплатно
– Принёс, – ответил Димон-А и достал свёрнутую в трубку и стянутую резинкой толстую пачку зелёных купюр.
Сняв резинку, Дэн развернул веером целую кипу однодолларовых банкнот. Мигом их пересчитав, он на всякий случай одну из них выхватил, чтобы просмотреть на свет сквозь всевидящий глаз на вершине усечённой пирамиды.
Внезапная вспышка света пронизала купюру, шириной в 66,6 мм, и в ней проступил водяной знак в виде змеи, изогнутой, как буква S, и перечёркнутой двумя параллельными линиями.
Вновь стянув резинкой пачку, Дэн спрятал её в левый карман пиджака, надетого на голое тело, а затем вынул что-то из правого кармана и раскрыл кулак: на светло-зелёной ладони лежали два сплющенных, похожих на тёмно-зелёные пуговицы, высохших бутона.
– А это что? – удивился Димон-А.
– Кактусы.
– Какие ещё кактусы?
– Такие себе маленькие, лишённые колючек, мексиканские кактусы, – ответил он и, не раскрывая рта, вдруг на одно мгновенье высунул язык, довольно длинный, но уже без раздвоения на конце и больше похожий на человеческий. Высунул и тут же спрятал, как это обычно делают все змеи. Видно, не до конца ещё избавился от дурной привычки. – Но, если их пожевать, – продолжил он, – мало не покажется.
Димон-А с недоумением посмотрел на Дэна.
– Я же заказывал другое.
– Ш-ш-ш, – прошипел он, – это оно и есть. Только в натуральном виде.
Даже разговаривая, Дэн держал голову неподвижно, и казалось, что за чёрными очками скрывается такой же чёрный застывший немигающий взгляд.
Лиахим всё это время почему-то скрывался за спинами парней. Его незримое присутствие сильно напрягало их. Непонятно было, что он там замыслил. Не так был страшен многоликий, как то, что он находился вне зоны их зрения.
Чувствуя неладное, то один, то другой пытался, как бы невзначай, обернуться, но ни одному, ни другому не удавалось это сделать. Они явно были скованны волей того, кто скрывался за их спинами.
– Не беспокойтесь, – поспешил их успокоить херувим, – своим людям мы туфту не предлагаем.
Димон-А взял тёмно-зелёные бутоны в свою руку.
– Я такие уже разок пробовал, – припомнил О`Димон.
– Такие, между прочим, не просто достать, – сказал Дэн. – Их запрещено… ш-ш-ш, – вновь зашипел он, показав язык, – выращивать даже в Мексике.
– Почему?
– Потому что… ш-ш-ш… они дают просветление.
– Что, правда?
Димон-А раскрыл ладонь и по-новому посмотрел на высушенные кактусы. Неожиданно херувим вышел из-за его спины. На плечах у него вновь присутствовала прежняя человеческая голова с кучерявыми волосами и рыжей бородой.
– Эти кактусы так пробуждают сознание… что в какой-то момент вас озаряет. И вы начинаете видеть такое, – завёл Лиахим глаза кверху.
– Что именно?
– То, что скрыто от всех, – добавил Лиахим. – То, что никто не видит… ну, за исключением шаманов, колдунов, ведьм и прочих ясновидящих….
– Во, клёво! – обрадовался Димон-А.
– Только помни, – предупредил его херувим, – трип будет очень серьёзным.
– Ну, мне не в первой, – усмехнулся Димон-А.
– Более того, очень опасным, – добавил Лиахим.
– Я обожаю опасные психоделические путешествия.
Следующие слова, произнесённые херувимом, прозвучали более весомо:
– На этот раз ты увидишь апокалипсис.
– Апокалипсис? – испуганно переспросил Димон-А.
– Не пугайся, брат, – вновь улыбнулся ему Лиахим, произнося звук «р» так же гортанно, как француз, и так же грассированно, как немец. – На самом деле, апокалипсис в переводе с греческого означает откровение. Другими словами, открытие сокровенного. Иначе говоря, разоблачение, снятие покрова, раскрытие тайны. Того, о чём нельзя знать, и о чём вы забудете, как только действие этих кактусов прекратится.
– Значит это не смертельно?
– Ну, – замялся Лиахим, – многих это разоблачение приводит в шок. Ведь у людей словно спадает пелена с глаз и наступает прозрение.
Обнадёженный ответом, Димон-А повернулся к приятелю.
– И у тебя тоже наступило прозрение?
– Ага, – кивнул ему О`Димон.
– Ну и как?
– Подробностей уже не помню, но было прикольно, что-то вроде светопреставления. Только я вряд ли пережил бы его, если бы не следовал указаниям своего мастера.
Как бы подтверждая его слова, Дэн поднял вверх указательный палец.
– Короче… ш-ш-ш… запомните одну вещь. Как только вы их примете внутрь, вы станете видеть. Но не бойтесь того, что вы увидите! Если испугаетесь – вы пропали. Зарубите себе на носу – эти видения не приходят извне. Они находятся внутри вас. Не трогайте их, и они не тронут вас.
Димоны согласно закивали головами.
– И ещё одно, – добавил Дэн. – Что бы они вам не предложили, от всего отказывайтесь. Хорош-ш-шо? – вновь выстрелил вперёд он свой длинный язык.
– Хорошо, – вновь кивнули оба парня.
– Ладно, Дэн, погнали, – поторопил его Лиахим, – у нас ещё куча дел.
Выпростав из-под плаща два перепончатых крыла, небесный бес взмахнул ими и, поднявшись в воздух, завис над парнями, подмахивая перед собой другой парой крыл. Голова его вновь превратилась в голову ящера с длинным клювом и с высоким гребнем на голове, отведённым назад.
Одновременно Дэн трансформировал нижнюю часть туловища в привычное для себя тело змеи, оставив при этом верхнюю часть туловища неизменной. Лишённый ног, он уменьшился в росте вдвое. В одно мгновенье превратившись из громадного верзилы в бритоголового чёрного карлика с длинным хвостом, он змеевидно заскользил вверх по склону. Приподняв торс над землёй и выгнув спину, аспид чем-то напоминал ладью, плывущую по траве. Резко взмахнув крыльями и набрав высоту, херувим устремился вслед за ним.
Внезапное ускорение, сдвиг, – и… оба рептилоида, змей летучий и змей ползучий, в один миг переместились на вершину холма. Херувим взвился над деревьями и вскоре пропал из виду. Аспид, перед тем, как исчезнуть, обернулся и прощально помахал парням рукой.
11. Зоя
За сто метров вправо от того места, где скрылись херувим и аспид, за гребнем холма, на небольшой солнечной полянке, свободной от деревьев и сплошь усыпанной жёлтыми одуванчиками, девочка лет тринадцати в белом платье срывала и собирала в букет первые в этом году цветы. Их мохнатые, похожие на маленькие солнышки, головки очень живописно смотрелись на пышной зелёной траве. Светлые волосы девочки были заплетены в длинную косичку.
Неподалёку, на краю лужайки, сидела на траве очень похожая на неё русоволосая женщина лет тридцати пяти, одетая в красный сарафан до колен и в белую сорочку. По всей видимости, это была мать девочки, и занята она была плетением для дочки ещё одной косички – веночка из одуванчиков. Сидела она под высокой ветвистой сосной неподалёку от огромного куста буйно цветущей бузины, от которого доносился резкий неприятный запах.
– Зоя, выбирай подлиннее, – укоризненно сказала она дочке, – а то сложно плести.
– Хорошо, – ответила Зоя, срывая на этот раз очередной стебелёк под самый корешок.
Зоя заканчивала в этом году седьмой класс и была очень пытливой и смышлёной ученицей. Она любила задавать такие вопросы, на которые не могли ответить ни мама, ни бабушка, ни учителя в школе, поэтому, спрашивая, она сама себе тут же и отвечала.
– Не пойму я, – пожала она плечами, глядя на цветок, – и почему они назвали его зубом лъва?
– Кто они? – спросила мама.
– Немцы и англичане. И где они увидели здесь львиный зуб? То ли дело по-русски – одуванчик. Сразу понимаешь, что на него надо подуть. Или ещё лучше по-украински – кульбаба. Сразу представляешь себе круглую и седую бабушку-одуванчик.
– Как наша Веда? – улыбнулась мама.
– Ага, – кивнула Зоя.
Она увидела невдалеке яму, недавно вырытую и оформленную прямоугольно, словно для укладки гроба. Чуть поодаль находилась ещё одна.
– Откуда здесь столько ям? – с недоумением спросила она. – Это что, раскопанные могилы?
– Это не могилы, – покачала головой мама. – Эти ямы вырыли кладоискатели. Наверно, они считают, что на Лысой полно кладов.
– И что, они что-то находят?
– Бывает, и находят. Но только не клады. Ведь мы находимся с тобой на Заколдованной поляне, а назвали её так потому, что именно здесь люди почему-то постоянно что-то теряют: то часы, то кольца, то золотые серёжки. Поэтому и зачастили в последнее время сюда парни с металлоискателями.
– Понятно, – кивнула Зоя и внимательно посмотрела на маму, – а почему ты надела сегодня красный сарафан, разве сегодня праздник?
– А то ты забыла, какой сегодня день? – усмехнулась мама.
– Ах, да! – хлопнула себя по голове Зоя. – Сегодня ж Навий день. Твои именины.
– Вспомнила-таки, – улыбнулась мама.
– Ну и странное же имечко дала тебе бабушка. Навка – ведь это значит покойница. Почему она тебя так назвала?
– Я ведь и была покойницей, как только народилась. Врачи долго не могли меня оживить. После десяти минут реанимации они перестали это делать… Бабушка твоя, умоляя, со слезами на глазах, упросила врачей подержать мертворождённое дитя. Я уже была холодной, и она отчаянно хотела меня согреть. Она столько лет пыталась завести детей, и вот на тебе такое горе. Вот тогда она и дала мне это имя. Навка, Навка, приговаривала она, прижимая меня к себе. И вдруг я открыла глаза и задышала. С тех пор мать меня по-другому и не называла.
– А меня почему ты назвала Зоей?
– Потому что ты была такой живой, когда родилась, так заливалась радостным криком, что мне ничего не оставалось, как назвать тебя Зоей, то есть Жизнью.
В это время откуда-то сверху раздался волшебный звонкий голосок: «сви-ри, сви-ри, сви-ри». Пела какая-то птичка. Она пела с таким восторгом и радостью, словно само пение приносило ей упоение. Зоя запрокинула голову вверх, но никого на ветках высокого граба, покрытого первой зеленью, не увидела.
– Это кто, свиристель?
– Ну что ты, – ответила мама, – свиристели уже улетели.
Невидимая птичка тут же выдала другое коленце: «уи-тъ, уи-тъ, уи-тъ».
– Тогда, может, щегол?
Мама покачала головой:
– А щеглы ещё не прилетели.
За вторым коленцем последовало третье: «тир-ли! тир-ли! тир-ли!».
– Иволга? – тут же спросила Зоя.
Мама не успела качнуть головой, как невидимая птичка будто в насмешку выдала очередное коленце: «динъ-дилинъ! динъ-дилинъ!». Она словно копировала всех птиц сразу.
– Может, это соловей? – растерянно спросила Зоя.
– Ну что ты, – ответила мама, – соловьям петь ещё рано. Они начинают петь, когда зацветёт сирень.
– Странная птичка, – хмыкнув, заключила Зоя и, подойдя к матери, вручила ей букет из одуванчиков.
– Хватит для веночка?
– Конечно.
– А тебе… на именины… вместо сирени я нарву вон тех веток, – кивнула Зоя на огромный куст буйно цветущей бузины.
– Нарви, – усмехнулась Навка, продолжая плести дочке веночек.
Зоя сорвала несколько веток с гроздями белых соцветий и сморщила носик.
– Фу, какой от них неприятный запах.
– Ничего, – сказала Навка, – зато этот запах отгоняет клещей, мух и даже самого повелителя мух.
– А разве у мух есть повелитель? – спросила Зоя, срывая ещё одну ветку.
– О да. И нам с ним лучше не встречаться.
– Значит, этот куст ядовитый? – догадалась Зоя.
– Конечно. Осенью эти белые соцветия превратятся в гроздья чёрных ядовитых ягод, и в них будет столько синильной кислоты, что можно отравить не только муху, а целого слона.
– Чего ты раньше не сказала!
Зоя испуганно бросила сорванные ветки бузины на землю.
