скачать книгу бесплатно
Парни онемели. Комель первым пришел в себя и потребовал, чтобы тот, кто привел сюда эту шлюшку, немедленно задал нахалке хорошую порку. Выборы атамана – дело серьезное, нечего делать из них ярмарочную потеху.
Тут все зашушукались: что, мол, за девка, откуда взялась? А та без объяснений провела у ног разбойника черту и произнесла положенные слова вызова. Знает, стало быть, лесные обычаи.
Шутки кончились. Слова вызова нельзя не услышать. И отказаться от них нельзя. Из двоих один уже мертв, а кто – покажет поединок. Парни потребовали, чтобы Комель выбрал оружие. Тот обложил всех раскаленной бранью. Какое оружие, так их всех да перетак, через пень да об корягу! Он эту щуплую сучку задавит голыми руками! А прежде чем задавить, поимеет на глазах у всех, чтоб неповадно было потешаться над лесными порядками!..
– Только не говори, что малышка дралась с тем двуногим быком! – не выдержал Кринаш.
– Дралась? – почесал в затылке Бурьян. – Я бы это дракой не назвал – а, Горластый?
Второй разбойник хмуро кивнул.
– Какая же это драка? – развел Бурьян руками. – Она ему в первый же миг пальцами выбила глаза. А во второй миг перебила горло ребром ладони. Он еще на земле хрипел и корчился, а она от него отвернулась и вежливо спрашивает: «Кого еще я должна убить?»
Кринаш невольно глянул в сторону хлева, на пороге которого хрупкая гостья почесывала козу между рогами.
Бурьян меж тем рассказывал, как здоровенный пират по кличке Сом объявил: он не станет подчиняться бабе! Бабье дело – ублажать мужика и ни в чем ему не перечить. А если мелкая дрянь исхитрилась убить лесного молодца на позор всему бродяжьему народу, то такую девку надобно немедля истребить, чем он, Сом, сейчас и займется. Да чтоб не голыми руками драться, а двуручными мечами. Он желает поглядеть, сумеет ли тощая иноземная паскуда хотя бы поднять настоящее мужское оружие! (Пираты, знавшие Сома, уверяют, что это была самая длинная речь, произнесенная их приятелем за всю его жизнь.)
Ксуури учтиво напомнила, что вызов бросает Сом, поэтому выбор оружия принадлежит ей. Но она не хочет спорить из-за пустяка. Мечи так мечи.
Общими усилиями были найдены две жуткого вида двуручные оглобли. Парни принялись биться об заклад: поднимет или не поднимет? Речь, конечно, шла не о Соме.
К удивлению разбойников, Уанаи подняла меч. И даже приняла защитную стойку, хотя видно было, что чудеса ловкости в обращении с клинком она показывать не станет.
А Сом легко вскинул грозное оружие, играючи завертел над головой.
Уанаи ахнула и с уважением спросила:
«Как ты можешь его держать? Ведь рукоять раскалена добела!»
Тут Сом взвыл и выронил меч. А коварная чужеземка не стала терять времени. Чтоб зарубить безоружного, особого умения не надо… Но что интересно: рукоять меча (Бурьян сам трогал!) оказалась холодной. А ладони покойного Сома были жестоко обожжены – все парни видели, вот Горластый может подтвердить…
Дружок Бурьяна ничего подтвердить не успел. Уанаи, которой надоело изучать силуранскую домашнюю скотину, вернулась к настороженному Кринашу, на ходу отряхивая маленькие узкие ладони.
– До сих пор я видела коз только на рисунках, – виновато объяснила она. – Впрочем, мы побеспокоили почтенного Кринаша по делу, и он прозорливо угадал это дело. Впереди суровая зима, а лесной шалаш – не самое приятное место в морозы.
Она тронула руку хозяина и ласково, просительно заглянула ему в глаза.
Кринаш оказался во власти нового для себя чувства. Вот перед ним стоит самый близкий, самый родной человек. Давно пропавшая родственница, которую он всю жизнь разыскивал. И вот она нашлась! Надо вести ее в дом, ставить на стол лучшее вино, резать кур… хорошенько угостить дорогую гостью и этих славных парней, ее друзей…
Кринаш тряхнул головой и очнулся. Он что, спятил? Какие, к Хозяйке Зла, родичи? Есть Дагерта и малыши, а больше никого не было, нет и не будет! Родичи, ха! Родичи – это папаша, который забыл мальчишке имя дать. И мамаша, которая подбросила его чужим людям и смылась неведомо куда…
Кринаш Шипастый Шлем, человек без родни, твердо взглянул в умильные голубые глаза:
– Ты это брось, крошка, здесь тебе не Ксуранг! Атаманишь у этих волков блохастых? Поздравляю. Но на моем дворе хозяйничать не будешь.
Гладкое лицо Уанаи не дрогнуло, только зрачки чуть расширились.
– Ты очень сильный человек, – уважительно прощебетала ксуури. – Если захочешь выгнать нас, мы уйдем без спора. Но неужели нельзя хотя бы переждать ненастье?
Хозяин ненадолго задумался. Хвата он вышвырнул бы за ворота в любую погоду. Но выгнать под дождь женщину… или девчонку – кто их разберет, этих ксуури…
– Ладно, – решился Кринаш. – Можете даже заночевать, если до вечера погода не уймется. Яснопонятно, за плату. И оружие – в сарай. Согласны?
– Конечно! – ответила за всех маленькая атаманша.
– Тогда – лаини слау, тали! – Кринаш широким жестом указал на дом и с удовольствием увидел, как расширились глаза Уанаи.
– Ты знаешь язык ксуури?
– Несколько слов. Нахватался, когда сопровождал ваше посольство в Джангаш. А вот чего не понимаю: вы же носите длинные волосы, даже у мужчин косы до пояса. А у тебя…
Гостья подняла руки к своим коротко остриженным снежным волосам.
– Я оставила их там же, где имя, – прощебетала она любезно. – Мне приказали остричь волосы, когда изгоняли из страны.
«Еще загадка! – подумал Кринаш. – Ксуранг далеко. Пока она сюда добиралась, волосы должны бы отрасти. Подстригает сама? Медленно растут? Или она перенеслась в наши края каким-то чудом?»
– Эй! – окликнул он идущую к дому ксуури. – За что тебя изгнали-то?
Та не услышала. Или не пожелала ответить.
– За многочисленные преступления, – хором сказали за его спиной два мужских голоса.
– Что? – обернулся Кринаш.
– За многочисленные преступления, – повторил Бурьян. – Она всегда так отвечает. Ох, чует мое сердце, вспомним мы еще добром Хвата, хоть он и сволочь!
* * *
С птичьего полета видно было, как сузилась Тагизарна, как белой шапкой взбивается пена вокруг хищных темных валунов. Пенные Клыки!
Распахнув широкие крылья, Вастер вцепилась взором в корабль. Если б взглядом можно было потопить проклятое судно!..
Нет! Не дрогнула рука у толстого капитана, который сам стоял у руля. И тролли не высыпали на берег, швыряя в корабль громадные камни!
Ах, чтоб его Серая Старуха в щепки разнесла! Прошел! Проскочил!
Впрочем… почему так тревожно засуетились матросы?
Птица снизилась. Теперь до нее долетали обрывки голосов:
– Зацепило все-таки!
– Сильно хлещет?
– До пристани продержимся!..
До пристани?.. Птица взмыла выше. Вот речная излучина, а за ней – обнесенный частоколом постоялый двор. И дощатая пристань. Значит, корабль причалит здесь?
Тогда именно здесь Вастер встретит своего врага!
* * *
Разнося миски с кашей и жареной рыбой, Дагерта настороженно поглядывала на гостей. Ой, не вышло бы потасовки! Чего еще ожидать, когда нос к носу сходятся лесные волки и сторожевые псы?
Вот они – сидят, искоса поглядывают друг на друга. Справа – двое стражников из Замка Трех Ручьев. Добротная одежда, черно-синие перевязи на груди: люди Спрута. Один широкоплечий, высокий, лицо утонуло в курчавой бороде. У того, что пониже, круглая смешливая физиономия и выпирающий над поясом кругленький животик.
Слева молча склонились над мисками Бурьян и Горластый. Рядом – эта белобрысая, их новая атаманша. С первого взгляда можно принять за девчушку, но Дагерту не проведешь: баба, да еще и хищница!
А между ними уплетают кашу певец Арби и бедно одетый паренек, у которого еще надо выспросить, кто он такой и куда путь держит…
– Слышь, приятель, – окликнул певца высокий стражник, – ты сюда пришел от верховий или со стороны Джангаша?
– Из столицы, – охотно откликнулся Арби. – Не слыхали снизу по течению отголоски рыданий? Это плачет покинутый мною Джангаш!
– Снизу, да? А не встречал по пути такого человека: лет сорока, сутулый, тощий, одноглазый, бороденка с проседью, одет в жуткую рвань? Мы беглого ищем.
– Вообще-то встречал как раз такого, – возвел поэт глаза к потолку. – Ну точь-в-точь! Только одежа справная, суконная.
– Может, снял с кого, – подался вперед стражник. – Где ты его видел? Давно?
– Пожалуй, и не такой уж сутулый, – продолжал рассуждать Арби. – И не на сорок выглядит, а помоложе. Тощий? Навряд ли, брюшко как у твоего приятеля… и бороды не было… верно-верно, гладкий двойной подбородок, так что насчет проседи ничего не скажу.
– Да что ты нам голову морочишь… – начал наливаться гневом стражник.
– Не сердись! – примирительно поднял ладонь Арби. – Ты же сказал: одноглазый! Вот я и подумал… Хотя постой-ка, пожалуй, у того были два глаза… Зато помню совершенно точно – и тут ты меня не собьешь! – он назвался здешним мельником.
Не успели стражники огрызнуться на явное издевательство, как вмешался Бурьян:
– Одноглазый, говоришь? Тощий? Борода с проседью? Припомни, Горластый: не с ним ли мы вчера повстречались?
– Похоже на то, – серьезно кивнул Горластый. – Я бороду не разглядывал – есть там проседь, нет ли. А так все сходится.
Забыв про шутника-певца, оба стражника насторожились, как псы, учуявшие след.
– Вчера? И где вы его видели?
– Да здесь, выше по реке, – услужливо объяснил Бурьян. – Он ехал верхом на драконе и играл на свирели. Просил передать, чтоб вы его не искали. У вас, мол, в замке такая тоска беспросветная, что крысы-мыши-пауки уже разбежались, теперь и людям пора врассыпную.
Низенький стражник рванулся к обидчику, но товарищ удержал его за плечо и сказал ядовито:
– Тоска, да? Верно, у вас повеселее живется! Вон какую кралю чужеземную себе раздобыли! Небось из кожи лезет, чтоб вас распотешить!
К разочарованию стражников, их недруги невозмутимо продолжали уплетать рыбу. Мол, ксуури сама за себя постоит!
Ободренный их молчанием, толстый стражник поднялся со скамьи, подошел ближе к Уанаи, оперся на столешницу возле самого ее локтя:
– Много люди болтают про дальние страны. Вроде в Ксуранге и люди не как люди, и бабы не по-нашему устроены…
Женщина даже не смотрела в сторону обидчика, розовым кошачьим язычком слизывая с ложки кашу.
– В Ксуранге небось и детей клепают не по-людски. – Стражник расплылся в гнусной ухмылке. – А я б не отказался поиметь тебя по-вашему, по-чужеземному. Может, договоримся? Я заплатить могу. Интересно же!
Будь на месте Уанаи другая женщина, Дагерта осадила бы наглеца. Но белобрысая ксуури вызывала у хозяйки неприязнь. К тому же она, как и Бурьян с Горластым, считала: раз баба сунулась в мужские игры, так нечего ей пищать и прятаться за чужие спины.
Атаманша и не пыталась пищать и прятаться. Не спеша отставила миску, спокойно взглянула в наглую рожу стражника и любезно прощебетала:
– Это хорошая мысль. Нет-нет, платить не нужно: я и сама скучаю по старым добрым обычаям моей родины.
Стражник поперхнулся, но взял себя в руки и продолжил напористо:
– Так, может, на сеновале, а?
– Сеновал – место не хуже прочих, – так же ровно и вежливо прожурчала ксуури.
Вот тут бы Дагерте и вмешаться: сказать, что ее дом – не бордель, что нечего на ее сеновале собачьи свадьбы играть. Но помешало неясное ощущение: что-то здесь не так!
То же почувствовал и стражник. Он с подозрением уставился в безмятежное личико ксуури: мол, в чем подвох-то? И сказал с напускной развязностью:
– Так пошли, что ли?
– Прямо сейчас? – почтительно удивилась чужестранка. – Мой господин даже не хочет поговорить с другом или сделать какие-нибудь распоряжения?
Тревога с новой силой всколыхнулась в душе толстяка.
– Распоряжения? Какие, к Серой Старухе, распоряжения?
– Ну, как же! – потупила взор Уанаи. – Господин хотел ознакомиться с обычаями Ксуранга? А если делать все по древним традициям, мужчина, как правило, не выживает.
И вскинула глаза на стражника.
Что увидел толстяк на дне этих льдистых очей? Почему отшатнулся, побелел? Не сказав ни слова, он сел, взял ложку и начал старательно выскребать из миски остатки каши.
Всех вокруг пробрал невольный холодок. Всех – кроме бродячего певца Арби. Он, не отводивший глаз от лица Уанаи, приметил, как блеснули ее глаза, и подумал, что с чувством юмора у этих ксуури все в порядке.
Кринаш, стоявший на пороге, решил перевести разговор в другое русло:
– Так ты из Джангаша, Арби? – спросил он, входя и хозяйским глазом окидывая трапезную. – Что там нового, в столице?
– В столице, – торжественно ответил певец, – раскрыт коварный заговор!
Слова эти не потрясли никого. Кринаш весело хмыкнул:
– Опять? И кто на этот раз… заговаривается?
– Все та же Стая. Никак им не надоест. Несколько высокородных господ заперты в Замке Темного Ветра, а Шадхар Северный Дуб из Клана Вепря объявлен изменником, лишенным честного погребального костра…
– Ой уж! – протянула Дагерта из кухни. – Чтоб с Сыном Клана обошлись, как с поганым самозванцем? Да будь этот Шадхар хоть трижды заговорщиком…
