скачать книгу бесплатно
Игра в ящик
Антон Голицын
Главный редактор телеканала решается на хитрую игру: устраивает реалити-шоу, которое должно пошатнуть политические позиции мэра города. Правда, популярностью шоу не пользуется, но автор находит возможность подделать данные о просмотрах программы. В какой-то момент обман вскрывается, а герой становится перед выбором: телевидение или настоящая жизнь.
Антон Голицын
Игра в ящик
1.
Я припарковался у студии и достал сигарету – обычный ритуал всех приходящих на работу. Спешить пока некуда. Было ясное весеннее утро, в такое утро хочется пускать дым колечками, смотреть сквозь белесые завитки на еще не закопченную зелень, любоваться девичьими ножками и думать о том, что жизнь не такая уж и плохая штука. Хочется думать, что все, что ты не решил вчера, сегодня обязательно решится.
На крыльце курили Юра – молодой криминальный корреспондент и оператор Серега. Кофр с камерой и штатив лежали у ног. Я неспешно подошел к съемочной группе.
– Что, уже кого-то убили?
– Нет пока, – Юра почесал рукой щетину на подбородке. Недавно она вошла в моду у молодых оперов. В нашем деле важно быть похожим на тех, с кем работаешь. – Едем на суд по отморозкам. А давай замутим реалити-шоу “Тюрьма”. Поставим камеры в изоляторе и будем транслировать.
– Ха, хорошая идея. Боюсь, правда, не разрешат. Да и с одним бы шоу разобраться…
– Кстати, Антон, ты там в реалити-то нам оставь симпатичных журналисток. И поглупее желательно, вмешался Серега.
– У нас не я, у нас зрители решают.
– А ты подкрути чего-нибудь.
– Не, парни, это не по правилам. Кстати, это не за вами машина приехала? Давайте уж езжайте. Нехорошо на суд опаздывать.
– Я воль, май дженерал! – Юра подхватил штатив и бросился к подъехавшей десятке. – Эй, смотрите, это что за гей-мобиль?
Я присмотрелся к машине и улыбнулся. Голубой ВАЗ спереди был разукрашен красными цветочками, а руль обтянут розовым плюшем. Из-за руля смущенно улыбался водитель. Обычно он ездил на черном “Дэу".
– Машина на сервисе, я у жены взял. Загружайтесь.
– Ой-йо! Смотрите, что здесь, – Серега прыгнул на переднее сиденье и извлек откуда-то большую тряпичную куклу с огромными глазами и нарисованными ресницами. – Это наша боевая подруга! Антон не хочет нам продавать в сексуальное рабство красивых журналисток. Будем удовлетворять себя тем, что есть.
Оператор разместил куклу у себя на коленях и, прикрыв глаза, принялся подкидывать ее вверх, изображая соитие. Троица в машине захохотала. Я картинно захлопал в ладоши и показал на часы. Не переставая смеяться, водитель дал задний ход, окатил бордюр струей сизого дыма и умчал группу на съемки. Пора и мне на работу.
До второго этажа, где расположен офис телекомпании, ровно тридцать две ступеньки. Как-то в плохом настроении сосчитал. Ровно столько же, сколько мне лет. Большинство журналистов и операторов почти мои ровесники, и мы общаемся примерно как тинейджеры за банкой пива. Ничего зазорного, все знают, что в любой момент каждого из них я могу лишить премии или уволить. “Ты хороший человек, это работа, ничего личного… Может, покурим?” – скажу я в таком случае. Костюмы, галстуки и надутые щеки сегодня не в моде. А войдут, так недолго и переодеться.
Проходная. В заднем кармане брюк карта доступа. Доставать ее лень. Я приподнимаюсь на цыпочки и дотягиваюсь ягодицами до считывающего устройства. Устройство приветливо пищит.
Коридор. Пробуждающиеся лица. Одни спешат по коридору с чашкой кофе из автомата, другие торопятся на съемки, кто-то идет из эфира или с монтажа, кто-то на перекур. С некоторыми я здороваюсь за руку, другим бросаю короткое “привет”, третьим просто киваю, а кого-то просто отмечаю взглядом. Телеканал делится на две примерно равные половины: тех, кто здесь работает и тех, кто здесь живет. Одной семьей, сросшейся, притершейся друг к другу настолько, что даже романы здесь редкость, почти инцест.
Кабинет. Щелчок по кнопке пуска, и тоже к автомату. Компьютер грузится ровно столько, сколько занимает ритуал общения с капризной кофе-машиной. Пара кликов, новостная лента “Яндекса”, первый глоток, и – день начался. Сегодня новости интересуют меня меньше всего. Проскроллив страницы три, я открыл дверь в ньюс-рум.
– А Люба у нас где?
– Не подошла еще, – ответил кто-то из журналистов.
– Как придет, сразу ко мне.
Люба появилась где-то через час, но я не обратил внимания на опоздание. Сейчас ей несладко.
Шла третья неделя реалити-шоу “Карьера”. Победитель должен был получить работу в отделе новостей нашего телеканала. Шестнадцать участников, отобранных на кастинге из сотни претендентов, сражались за симпатии зрителей. Проект вел я, а Люба делала всю основную работу – снимала сюжеты о кандидатах и одновременно была их консультантом и наставницей.
– Садись. Нам надо решить, кого выберут зрители.
– А может зрители как-нибудь сами разберутся?
Люба опустилась на стул. Стул был ниже моего кресла, и на гостей я всегда смотрел чуть свысока. Помогает в разговоре, к тому же весной и летом очень удобно заглядывать в женские декольте. Сейчас этого удовольствия я был лишен. Люба предпочитает водолазки, джинсы и ботинки на платформе размером с нефтяную. Почти не пользуется косметикой, часто говорит то, что думает и слегка вскидывает голову, когда ей что-то не нравится. Пару лет назад закончила филфак и до сих пор не избавилась от юношеского идеализма.
– Нет. Мы не можем рисковать. Они опять проголосуют за каких-нибудь гоблинов. Тебе же хуже будет.
– Почему-то я знала, что этим все кончится.
Люба выдавила подобие саркастичной улыбки. Сарказм – оружие слабых. Командир всегда прав.
По воскресеньям из четырех участников шоу жители нашего города выбирали одного. Мы обещали, что не будем влиять на результат. Но в прошлый раз они отдали свои смс блондинке с пышной грудью, выкинув из шоу моего любимчика – очкарика, помешанного на политике и футболе. Сейчас у меня было два фаворита.
– Ладно, давай решим: Сергеев или Злобина.
– Это уж вам решать. А меня увольте.
– Зачем же я? Пусть решит судьба.
Я отыскал в кошельке рублёвую монету.
– Ну вот. Орел, само собой, мальчик. Решка, значит, девочка.
Щелчок большого пальца, монетка закрутилась в воздухе. Я успел подумать, что именно так, наверно, и решается наша судьба. Чья-то прихоть, красивый жест, случайный выбор между здравым смыслом и желанием – и вот ты уже лежишь в канаве или на пляже карибского курорта.
Ладонь прихлопнула гривенник на кулаке левой руки. Орел.
– Итак, по итогам интерактивного смс-голосования большинство зрителей выбрали… Ивана Сергеева!
Я протянул кулак к лицу Любы. Из кармана раздались звуки похоронного марша. Девушка вздрогнула.
Надо будет сменить рингтон. Люди уже пугаются.
Сообщение было от директора, а в нем – ссылка на страницу в интернете. Недавно в наш город пришла мобильная сеть третьего поколения – “3 Generation” или просто 3G. Сотовая компания стала спонсором нашего шоу. Вместе с рекламным бюджетом мы получили скидки на телефоны нового стандарта. Теперь обладатели трубок с огромными сенсорными экранами целыми днями изучали новые устройства, так что работа почти встала. Я начал с рингтонов на основные номера. Мне хотелось, чтобы мелодия позволяла не просто узнавать абонента, но и настраивала на стиль общения с ним.
Я нажал на “play”. На экранчике телефона всплыла картинка мобильного видео. На длинном мосту, вроде где-то в Америке, шла охота за человеком. Точнее, за стареньким фордом. Снято было сверху, судя по всему, с полицейского вертолета. Водитель удирал от полицейских автомобилей на оживленном виадуке. Вот нарушитель врезается в какой-то внедорожник. Его бросает на микроавтобус. Форд продолжает успешно увиливать от преследователей. Камера резко отъезжает, и я вижу, что геймовер близко: в конце моста полицейские соорудили заслон из грузовиков. То же самое видит американский лихач и тормозит. Через секунду его догоняют две машины с мигалками. Фенита ля… Но форд судорожно дергается с места, неестественно резко набирает скорость и пробивает ограждение моста. Следующий кадр я так часто видел в кино, что, казалось, он не должен вызывать никаких эмоций. Но знание того, что в машине навстречу смерти летит живой человек, заставило сглотнуть неожиданно набежавшую слюну.
Шансов у водителя не было. Я показал видео Любе.
– Видишь? Вот реалити-шоу! Нам нужны борьба, кровь и слезы, а не утренник в детском саду.
– Может, тогда просто пришьёте пару участников?
Мы уперлись друг в друга взглядами, как борцы сумо. Хамит начальству. Это плохо. Или хорошо. Укатал ее проект. Ничего, зато повзрослеет.
– Надо будет, пришьем.
– Я ещё вам зачем-то нужна?
– Нет. Иди. Работай.
Я прочитал текстовую часть директорского послания: “Два часа назад в Штатах сняли на мобилу. Полмира посмотрело. Это наше будущее”.
Если эксперимент с 3G удастся, Люба, да и вообще журналисты будут не нужны. Сколько в нашем городе живёт? Тысяч шестьсот. Уж десять человек за день что-то интересное снимут на свой мобильный – а иначе зачем они его покупали? Мы прикормим их премиями и славой. У нас будут тысячи корреспондентов. Которым не нужен оклад. Которые не уходят в декретный отпуск. Которые не хамят начальству. И никаких нервов. Сидит пара человек и спокойно выбирает в интернете лучшие ролики.
Я посмотрел на мобильник с любовью.
“Скоро мы с тобой будем управлять миром. Ну, хотя бы маленькой его частью, что тоже неплохо”.
Телефон пиликнул ещё раз. Это была СМС, отправленная через интернет: “Ты нарушил правила и будешь наказан”.
2.
А начиналось все так. Я сидел в кафе в центре города в ожидании Глеба. В зале играл саундтрек к "Аризона Дрим".
– Ой да-да, ой да, ой да, ой-да-да!
– Get the money!
"Аризона" – вещь и так довольно грустная, а сейчас я еще и пребывал в привычной утренней депрессии. Состояние нелюбви к внешнему миру, к его предметам – холодным и неприятным. Я не хотел их видеть, а особенно касаться. Примерно такие чувства в детстве вызывает ручка подъезда, к которой однажды на морозе прилип язык.
Исключений было несколько: чашка кофе, компьютерная мышь, сигарета. Депрессия начиналась с момента пробуждения и лечилась работой. Мир вокруг теплел во время вёрстки новостного выпуска, а когда подходил эфирный дедлайн, внутри закипал адреналин и выплескивался наружу, оживляя всех и всё – так, по крайней мере, мне казалось. Тогда я чувствовал себя командиром батареи, ведущей огонь по врагу через жерла телеэкранов. Нервное возбуждение достигало высшей точки во время выпуска, и я еще долго не мог успокоиться. Чтобы заснуть, приходилось пить коньяк или виски, а то и есть снотворное. А утром все начиналось заново.
За стойкой копошились сонные бармены, большинство столов пустовало, лишь в углу сидели жеманные девицы с коктейлем. Я ждал Глеба, а тот опаздывал. Одна из девиц бросила на меня нарочито холодный взгляд и тут же отвернулась. Уж точно, я герой не ее романа. И дело даже не в потертых джинсах и взъерошенных волосах. Просто между мной и всеми остальными с утра существовала невидимая стена.
Весна ворвалась в прокуренный зальчик вместе с Глебом. Черные до блеска волосы, галстук цвета большевистского знамени, дорогой темно-синий костюм, под которым даже рано располневшее тело казалось почти изящным.
Глеб. То есть для меня пока еще Глеб, а для многих уже Глеб Семенович. Ещё недавно вольный стрелок, игравший на выборах то за красных, то за белых, то за тех и других сразу, теперь стал помощником губернатора. Сейчас он пребывал в состоянии “уже великий, но еще доступный”, и мне немного льстило его внимание.
– Что дальше планируешь делать? К нам не хочешь? – спросил Глеб, когда мы поздоровались. – Официальная зарплата, правда, сам понимаешь. Но скоро выборы. Тебе работка уж точно найдется.
– И рад бы в ад, да добродетели не пускают. До чиновника еще не созрел. А чернуха твоя – ну, как без куска хлеба останусь, может, пойду…
Однажды к нам в редакцию позвонили. Звонивший просил приехать в администрацию района, где шло досрочное голосование на местных выборах. Я поехал и не пожалел. На первый этаж, где обитала избирательная комиссия, шел поток алкоголиков, полубомжей и выживших из ума бабушек. Такси и автобусы подвозили все новые партии. Дух русских выборов – дух перегара и мочи – я запомнил надолго.
Журналистское расследование о покупке голосов за две бутылки водки привело меня к Глебу. Я сделал серию обличительных репортажей. И – ноль. Даже из избирательной комиссии, где Глеб представлял одну из карликовых партий, его не выгнали. Политтехнолог, как ни странно, не обиделся. Напротив, время от времени делился новостями, которых не было у конкурентов. Со временем я понял, что дружить с Глебом куда полезнее, чем воевать, и историю с водочным голосованием уже не вспоминал.
– Ты, вроде, какое-то дельце обсудить хотел? – я решил перевести разговор на другие темы.
– Да, есть тут одно. Как у вас с мэром сейчас дела?
– Нормально дела. Ровно все.
– А мочить вы его можете?
– Ну, сейчас он в белом списке.
Глеб, похоже, затевал очередную авантюру. Губернатор и мэр в нашем городе внешне вроде как дружили.
– В белом списке, говоришь… То есть в новостях мочить нельзя?
– Крайне нежелательно. Заммэра можно, районного главу можно, если по делу. Мэра нельзя. Почти священная корова. А ты что его, за вымя потрогать хотел? Иван Иваныч с Иваном Никифоровичем типа поссорились?
– Официально нет. Видишь ли, шеф практик. Если у мэра реальный рейтинг, он его на выборах поддержит. Если рейтинга нет, то он поддержит кого-нибудь другого. А поскольку рейтинг есть, хотелось бы попробовать его немного опустить. Желательно так, чтобы никто не заметил. Сам понимаешь, не всем нравится наш мэр… Спасибо. Девушка, и лимончик еще.
Глеб взял себе чай в фарфоровом чайнике. Я допивал вторую чашку кофе. “Аризону” выключили, и теперь в кафе играла какая-то попса. Как ни странно, между мной и Глебом стеклянной стены не было.
– То есть, как я понимаю, вы хотите напасть без объявления войны?
– Да, и так, чтобы враг даже не понял, что война объявлена. Чтобы наезд как бы от народа шел, от людей. Знаешь, во времена Перестройки была такая будка гласности – каждый приходил и говорил что хотел. Все уже забыли, а идея-то отличная. Как тебе?
– Времена гласности давно прошли. Никто на это не поведется. А будку сожгут пьяные гоблины в первую же ночь.
– Согласен. Поэтому я и позвал тебя. Ты человек креативный. И мне сейчас нужен креатив. Как ты знаешь, я в долгу не останусь. Мне нужно подготовить поле. Если сейчас мы его немного разворошим, засеем, то следующей весной что-нибудь взойдет.
– Даже не знаю, что тебе предложить… Стройки, помойки, пивные палатки – и так каждый день в новостях. Звонки народа в студию, может быть? Голосовалки по СМС?
– Ну, Антон. Даже “Местный” про это делает. А народ кроме мэра все равно в городе никого не знает. Может, какой-то отдельный проектик замутить?
Телеканал “Местный”, которым владел мэр, был нашим главным конкурентом. Быть может, оттого я не испытывал к городскому голове особых симпатий.
– Какой проект? Реалити-шоу? – Я усмехнулся.
– А что, хорошая идея. Реалити-шоу “Народный мэр”! Набираете десяток, как вы говорите, гоблинов, и выбираете из них мэра.
– Слишком явно. Мэрские сразу поймут.
– А устрой реалити-шоу “Взятка!” Пошли внештатников в мэрию со скрытой камерой.
Я засмеялся. Глеба никогда не поймешь, то ли серьезно говорит, то ли шутит.
– Сильно. Давай только ты сам кого-нибудь зашлешь, а мы снимем. И вообще, народ достала уже вся эта политика. Рейтинги всех новостных программ падают. Пипл хочет веселья.
– Веселья, говоришь. Хм, хм. Почему бы и нет? Только как все-таки это направить в наше русло? Эй, девушки! Да, вы, можно вас на секунду. Да, вас, вас.
Глеб обращался к жеманным красавицам. И тут произошло чудо. Девицы встали и подошли к нашему столику.
– Садитесь, садитесь. Я Глеб, это Антон, главный, между прочим, редактор СТВ. Мы проводим кастинг на реалити-шоу.
– Вау! Да вы врете, наверно?
– Врем, конечно. В телевизоре все врут. Но у вас есть шанс попасть в наше шоу без кастинга. Я отвечаю за отбор. Вот моя визитка. Позвоните вечерочком, и порешаем все. ОК?
