скачать книгу бесплатно
Мальчик отбросил одеяло, соскочил с кровати и теперь стоял напротив подавшейся назад Юли, сжав кулаки. Казалось, сейчас он бросится, но в этот момент в квартире появились новые гости.
– Так, телевидение я прошу покинуть помещение, – в дверях стояла тетка с бюстом матери-героини под синей милицейской рубахой. Чуть дальше еще двое в потускневших фуражках над стертыми лицами. Инспекторша почти кричала, как все, кто работает с детьми. Но если бы она говорила шепотом, ее приказание мы бы выполнили не менее быстро. Я выходил последним. В коридоре милиционерша прошептала: – Совесть имейте, детки же. Мать-то нормальная была, муж у нее наркоман, все унес из дома. Мы тут оформим, а потом уже с вами.
Толкаясь, мы вывалились на улицу. Операторы уже не снимали. Люба отошла в сторону. По лицу Юли гуляли пунцовые пятна.
– Я сделала что-то не так?
– Да нет. Обычное дело. Бывает и хуже.
– И что теперь?
– Подождем, как менты закончат, инспекторшу запишем, поснимаем снаружи, внутри картинка есть. Да и из рассказа девочки можно постричь кусочков. Нормальный сюжет будет. Главное, эмоций поменьше. Если бы по каждому поводу переживали, подохли все давно уж от инфаркта.
Конечно, сюжет будет нормальный. А иначе и быть не могло. Ведь это я просил милицию опоздать на полчаса.
5.
Наша телекомпания расположилась в типовом здании бывшего НИИ. При входе посетителей встречает электронная вертушка с бабушкой-вахтером. Дальше коридор с фотографиями звезд, политиков, спортсменов вперемешку с дипломами давно забытых конкурсов, благодарственными письмами и прочей ерундой. Если пройти по коридору до конца, упираешься в ньюс-рум – комнату журналистов.
Это обычный офис с компьютерами и телефонами. Впрочем, некоторое отличие есть. На компе криминального корреспондента выстроились в ряд стреляные гильзы, сувенир из Чечни. Рядом фото с начальником автоинспекции, которую парень хочет прикрепить на лобовое стекло пока еще не купленного автомобиля. Стенка спортивного обозревателя увешана футбольными календарями за последнее десятилетие. Тут же распечатка из интернета “почему футбол лучше секса”. Спец по политике на стену не вешает ничего, зато его стол завален пыльными пресс-релизами и буклетами кандидатов с последних выборов. Фотографий детей и возлюбленных нет ни у кого. На общем столе микроволновка и гора тарелок. Пообедать по-человечески удается нечасто.
Утром в ньюс-рум тихо. Журналисты греют пальцы о кружки с чаем и кофе, читают мэйлы и новостные сайты. Лишь время от времени гудит принтер, распечатывая криминальные сводки, планы мероприятий и заявки из коммерческого отдела на джинсу – заказные сюжеты. Изредка звонит телефон.
Ближе к обеду пение телефонов становится настойчивым, журналисты ругаются с операторами, редакторами и водителями, убегают на съемки, возвращаются, расписывают кассеты, хохочут и делятся слухами. Вечером все звуки вытесняет нервный стук клавиш. Несколько минут редакторских экзекуций и – монтаж, где текст уже правится от руки (не заметили повторы слов, ляпы редактора, перепутали фамилию), где вечная мука нехватки одного плана и ухмылка монтажера.
Реалити-шоу сбило СТВ с привычного ритма. Как будто трое барабанщиков начали репетицию по соседству. Один взял меланхоличный бит, другой зарядил три четверти, а третий дубасит трэш, выбивая дробь по бас-барабану.
Мужская половина без каких-либо просьб взялась посвящать участниц шоу в тайны телевидения. Женская поспешила в магазины и салоны – прихорашиваться. В редакции то и дело вспыхивали споры, кто из участников симпатичнее, а кто умнее, кто достоин победы, а кому пора домой. Люба перестала умничать и целиком погрузилась в игру. От нее зависело, какими предстанут участники перед зрителями.
– Показывайте, Спилберги, – я зашел в монтажку, чтобы посмотреть сюжет про участницу реалити-шоу Юлю.
– Смотри, по-моему, неплохо, – грузный от сидячей работы монтажер с баками и самурайской косичкой нажал на пробел. По экрану побежала вертикальная линия, отсчитывая кадры репортажа.
На первом плане Юля с испугом смотрит на деревянный дом. На следующем изящные ноги девушки неуверенно ступают на крыльцо. Любин комментарий о запоздавшей милиции под тревожную музыку с пульсирующим басом. В профиль – удивление на Юлином лице, камера отъезжает и дает панораму комнаты с прожженным половиком посередине. Первый кусок интервью с девочкой. Едкий коммент Любы об этике. К басам добавляется взрыв электрогитары. Мальчик вскакивает с кровати…
– Стоп, стоп.
– Что-то не нравится?
– Лично мне нравится. Даже очень.
– Так в чем же дело?
– Видишь ли, у тебя получилась трагедия. А у нас развлекуха. Для нас на первом месте что? Рейтинг.
– Но ты же хотел соплей, жалостливую историю. Вот она тебе.
– Вот именно, соплей, мейнстрима… А тут страсти хлещут, Шекспир какой-то. Страсти в ее сюжете будут. Проще надо быть. Значит так. Детей убирай нафиг. Права ты была, некрасиво это. Мать еще в суд подаст. Давай-ка лучше над Юлей этой поработаем. Где там у тебя план, как она падает?
– Шестой план, мы его не брали.
Монтажер запустил видео, где девушка подходит к автобусу, с трудом открывает массивную дверь и ставит ногу на порог. В этот момент каблук соскальзывает, Юля теряет равновесие и падает – прямо в руки оказавшегося рядом водителя. Все хохочут.
– Супер, теперь замедли.
Несколько щелчков по клавишам, и то же видео пошло с замедлением процентов на тридцать.
– Давай с другой камеры. И тоже замедли.
Теперь на экране девушка неестественно долго, как пьяная, искала ступней подножку, тянула тело внутрь, а потом падала с выражением испуга на поглупевшем лице.
–Теперь бы музычку какую-то другую подложить.
– Girl, You’ll Be A Woman, – напела Люба и усмехнулась.
– Это из “Криминального чтива”? Что-то вроде “девочка, ты скоро станешь женщиной”? Гениально! Теперь все про детей выкидывайте, берите все ее оговорки – и лайфом. И еще проходку где грудь колышется под музыку.
Странно, сегодня Люба не возникает. И вроде бы как ей нравится.
– Сейчас я только текст набросаю новый.
– Давай, а я пока посплю.
В монтажной стоял большой диван. В жаркие дни, такие, как сегодня, хорошо было рухнуть на него и задремать под гудение кондиционера.
“Girl, You’ll Be A Woman”, – пел голос в моей голове. Глаза закрылись сами собой. В темноте проносились какие-то вихри. Вокруг меня смерч. В центре смерча есть точка покоя. Я попал в нее, но что же так хочется тронуть воронку? Пальцы коснулась живой стены. И вот меня уже тащит наверх, с грязью и пылью. Казалось, я взлечу в небеса, но смерч, подняв меня в высоту, бросил назад. В точку покоя.
Я вздрогнул. Приснится ж… Сюжет был готов. Просмотрел наскоро – все отлично. Все просто отлично. Завертелось. И ведь это все придумал я, это я дергаю за ниточки моего маленького кукольного театра.
6.
Телефон загудел, завибрировал и замигал. На дисплее высветилось: "Женя Такси". Такси я не вызывал, но на звонок сразу ответил.
– Привет, Антон. А помнишь, ты говорил, что за хорошую новость можешь заплатить? – звонил мой одноклассник Женя. После девятого класса он поступил в училище, и наши пути разошлись. Теперь он водил такси. Я иногда пользовался его услугами, но больше для поддержания связи. Ведь таксист – идеальный информатор.
– Ха, только за очень хорошую.
– А у меня как раз такая.
– Ну, если на самом деле, с меня коньяк, – дагестанский, конечно – мысленно добавил я. Хотя хватило бы и пива.
– Короче, на углу Достоевского и Лесной два жмура. Менты только подъехали.
– Ого. Огнестрел?
– Да, кровищи немерено. И “Паджерик” расстрелянный. Ну как, на два пузыря тянет?
– Хватит и одного. Ты первый, но в этом районе у нас все схвачено. Менты бы и сами позвонили. Но все равно, спасибо.
– Не за что. Коньяк за тобой.
– Да не вопрос.
Я зашел в ньюс-рум. Люба с очередным участником шоу что-то рассматривала в компе. Через пару часов им надо было ехать снимать выставку.
– Эй, а где все?
– Марина на Правительстве, Ваня на сгоревшем телятнике. Лена с заказухи еще не вернулась, – Люба оторвалась от компьютера.
– А Настя?
– Так она же в отгуле.
– Во память. Вчера же заявление подписывал. А Иван давно уехал?
– Нет, где-то час назад. Машин не было. Один водитель болеет, один с директором в Москве.
Вот так всегда. Что-то взорвется, так под рукой ни журналистов, ни операторов, ни водителей. Хорошая съемка всегда не вовремя. Но делать что-то надо.
– А что такое “заказуха”? – подал голос участник шоу.
– Заказуха – это заказные съемки. Сюжет на коммерческой основе. За деньги то есть, – Люба произносила слова чуть нараспев, как будто объясняя очевидные вещи малым детям. По идее, так оно и было.
– А еще заказуха, – вмешался и я, – это заказное убийство. Такая вот игра слов. Каламбур жизни. Значит так, Люба. Выставки снимать – это конечно хорошо. Но трупы важнее. Надо быстро на Достоевского ехать. Там их сразу два.
– А проектом я когда буду заниматься?
– Успеешь до выставки обернуться.
– А ты не хочешь совместить неприятное с бесполезным? – Люба кивнула на реалиста. Коля, полноватый парень в круглых очках, смотрел на нас слегка удивленно. Мы с Любой называли его Пьером Безуховым. С самого начала было ясно, что никаких журналистских способностей у него нет. Безухов учился на юриста, а по ночам диджействовал в одном из клубов. Но – колоритная внешность – смесь апломба и юношеской неуверенности, да еще и обаяние увальня решили дело. Пьер был нужен для зрительской порки.
– Я думаю, там ты-то не справишься, не то что он.
– Почему это я не справлюсь? – вмешался Пьер. – Я, в конце концов, будущий юрист.
– Кстати, – добавила Люба. – Зря мы спорим. Машин все равно нет. Пока приедет, трупы ваши уже увезут.
– Не увезут. На моей доедем. Кассету только не забудьте.
Безухова из-за его габаритов пришлось сажать на переднее сиденье. Сзади между двумя операторами (к удовольствию последних) поместилась Люба. Я решил, что Пьер должен снять сюжет сам. Все равно его роль невелика. Главное – картинка. Писать текст все равно мне. Зато Любе для шоу материал обеспечен. На ходу я давал инструкции диджею-юристу.
– Смотри, место убийства, скорее всего, будет оцеплено. То есть менты могут нас туда не пускать. Сразу подходите с оператором как можно ближе. Кто-то вас останавливает. Ты сразу начинай качать права – дескать, по закону о СМИ мы имеем право снимать в специально охраняемых местах. Твоя задача – отвлечь внимание от оператора.
– Да, про закон я им расскажу, я же юрист. Как раз вчера читал сей документ. Но ведь у меня пока нет журналистского удостоверения.
– Усы и хвост – твой документ. Главное напор. Когда еще догадаются спросить. А ты в это время зубы заговаривай. Оператор камеру будет держать на плече, как будто просто так ее носит. А сам потихоньку все снимет. Ну а потом уж твое дело – договориться об интервью. Про версии только не спрашивай, менты не больше тебя знают. Главное фабула: когда убили, из чего предположительно стреляли, есть ли очевидцы, был убийца один или несколько, на машине или без, ну, и так далее. Понял?
– Да чего уж непонятного.
– Ну, смотри. Я буду рядом, если что. Но здесь все по-взрослому. Твоя предшественница тут на съемках такое отмочила…
Место убийства мы заметили издалека – по нескольким милицейским машинам и толпе зевак. Конкурентов, вроде, не было. Безухов беспечно развалился в кресле и взирал на приближающееся место преступления как-то сонно. Люба же приподнялась на заднем сиденье, тонкие стенки ее носа раздувались, как у боксера перед важным боем. Я тоже чувствовал возбуждение. На трупы, а тем более на двойное убийство, я не ездил давно.
Я припарковал машину, заехав на газон. Оцепления не было. Просто много людей в форме стояли, курили, ходили, переговаривались или звонили по мобильным телефонам. Зевак было еще больше, многие фотографировали на мобильные телефоны, но никто не решался подойти к трупам ближе, чем на двадцать метров. Криминалист, присев на корточки, осматривал кусок асфальта рядом с расстрелянным джипом: искал гильзы. Другой фотографировал трупы. Неподалеку прохаживался кинолог с собакой. Овчарка поджала хвост и время от времени виновато посматривала на хозяина. Тогда кинолог успокаивающе трогал псину между ушей. Ясно, что собака здесь больше для проформы. Следы давно затоптали, да и толку от них – киллер, как правило, покидает место преступления на машине.
Штативы оставили в багажнике. Снимать сейчас можно только с плеча. Главное – скорость. Но Безухов этого в моих наставлениях, видимо, не услышал и плелся позади операторов. Я подтолкнул его в спину.
– Вперед, вперед иди. Ты тут главный.
Наше появление не осталось незамеченным. На границе между ментами и зеваками группу остановил усатый майор со вздернутым носом и взглядом брошенного хозяином бультерьера. На Безухова с оператором (второй поотстал, чтобы заснять сценку для шоу) он уставился, как Цербер на Орфея.
– Куда?
– Мы, эээ, на съемки.
