скачать книгу бесплатно
– «14 апреля 1900 года. В общественном собрании открылась выставка картин по инициативе А. П. Богословского.
Картины даны для выставки иркутянами. Можно отметить портреты г. Сибирякова и Корзухина, г. Кузнецова и Горского, г. Ядринцева и Евреинова, госпожи Бутиной, Щеглова. Местный художник И. Г. Шешуков выставил много интересных вещей. Он хорошо передаёт природу Байкала и вообще Иркутской губернии, но очень впадает в серый тон. Его «Страдная пора» имеет много достоинств. Портретами выступил, главным образом, г. Верхотуров. Более удачны господина Богословского, госпожи Р-кой, Оглоблина, детей г. Кроля. Им же выставлено несколько этюдов». Марианна!
– До конца! Читать до конца!
Вигдор вздохнул и снова углубился в летопись:
– «Интересны работы городского архитектора А. И. Кузнецова. Лейтенант Ф. М. Белкин… – Вигдор удивлённо посмотрел на Марианну и уже с азартом, который приходит к исследователю в момент неожиданных открытий, громко продолжил: – Л ейтенант Ф. М. Белкин выставил четыре картины видов Байкала…» Это и есть тот самый Белкин, который так заинтересовал Чжана?
– Ну да. За день до выставки, о которой ты только что читал, если судить по романовским записям, в город прибыла гидрографическая экспедиция с Байкала – десять офицеров и семьдесят нижних чинов. Вероятно, среди бравых моряков был и Белкин, очень интересный, самобытный художник.
– Значит, тот самый Белкин?!
– Вигдор, ты меня пугаешь. Какой тот самый?
– Прости, не рассказал тебе. Ты же знаешь, меня и Селину пригласили в экспедицию. Археологи решили выяснить, почему так много нефритового инвентаря в ангарских захоронениях. Дальше они задумались о Великом Нефритовом пути. Точнее, о тех путях-дорожках, по которым и другие территории поставляли свои товары к главной магистрали и оказывали услуги на этом маршруте. А потом возник вопрос: может быть, и нефрит каким-то способом доставлялся из Приленья и Привитимья. По совпадению именно в тех местах работали участники экспедиции Дриженко – капитан Иванов и лейтенант Белкин. Тот самый Белкин, о котором написал наш известный летописец и чью картину видел Чжан, обнаруживший на ней один из нефритовых бокалов.
– Как у вас всё запущено… Тогда внимай и слушай – в наших фондах есть дневник Белкина. Видимо, вместе с картинами его записки каким-то образом оказались в наших подземельях.
Вигдор с удивлением посмотрел на Марианну.
– Простите, это я образно выразилась. На самом деле их уже давно переместили наверх.
– О, Марианна, я мечтаю посмотреть его картины и полистать его дневник!
– Да без проблем. Что, вперёд? Большинство картин в запасниках. В зале только две, которые видел Чжан. Документы – вон за той дверкой, – Марианна указала пальчиком на неприметную дверь.
Вигдор наигранно вздохнул:
– Тащи дневники. В них может быть дополнительная информация для наших археологов.
Марианна скрылась за дверью и вскоре вернулась с большой папкой, на которой было написано: «Отчёт начальника первой партии гидрографической экспедиции Байкальского озера лейтенанта Белкина по обследованию волока от урочища р. Нирундукан до р. Малая Кункудери. 1902 год».
Вигдор впился в дневники, словно стоял на пороге серьёзного открытия.
– Стоп! – строгим тоном остановила его Марианна. – Прежде чем ты нырнёшь сюда, – она ткнула в папку, – расскажи, кто, что, зачем и почему!
Вигдор подробно рассказал о нефритовых находках, о Великом Нефритовом пути, о Витимских месторождениях уникального камня, о предстоящей экспедиции…
Когда он закончил, Марианна тихонечко выдохнула:
– Значит, экспедиция?
– Ты улетаешь с выставкой, а я возьму отпуск и махну с археологами. Наберу материал для новой книги.
– Плакало опять наше морюшко?
– Наоборот, мы отправимся на юг осенью – бархатный сезон… Если, конечно, лучший искусствовед всех времён и народов не полетит куда-нибудь что-нибудь экспонировать.
Марианна махнула рукой:
– Хочу к морю.
– Заказ принят.
– Когда закончишь чтение, нажми на эту кнопочку, я приду и покажу тебе картины замечательного художника Белкина.
Вигдор ещё какое-то время просто сидел за столом, всматриваясь то в книжные ряды, то в папку, а потом погрузился в чтение дневника, по ходу делая выписки.
Нефритовая летопись
Магия нефрита
Нефриту приписывают способность защищать владельца от потусторонних сил, обеспечивать долгую жизнь и семейное благополучие, он обладает сильной энергетикой. О его необычных свойствах китайцы говорят: «Нефрит исправляет неправильное».
Считалось, что нефрит камень долголетия – нужно только носить браслет или ожерелье из него. Алхимики варили эликсир бессмертия, опуская в него нефрит. Многие верили, что он защищает от тяжёлых травм, ран. А ещё спасает от необдуманных поступков; развивает дар ясновидения; проясняет мысли, помогает придумывать необычные и хитроумные решения, сохраняет семейное благополучие и счастье!
Воины майя делали из нефрита статуэтки, которые разбивали для освобождения духа камня. Они верили в то, что он во всём помогал хозяину дома. Этот камень – оберег, защищающий от злых сил.
Существует мнение, что различные по окраске камни по-разному влияют на человека. Светлоокрашенный нефрит очищает организм и сохраняет его энергетику. Белый цвет дарит долголетие. Из-за магических качеств белый нефрит рекомендуют носить как амулет, который защищает от напастей, помогает обрести счастье и родить здоровых детей. А ещё говорят, что белый камень не терпит крайностей, поэтому он не приносит удачу тем людям, которые во всём ищут выгоду или всегда пренебрегают своими потребностями.
Зелёный способствует раскрытию талантов. Чёрный – камень мудрости, защита от колдовства и необдуманных решений. Нефрит жёлтых оттенков довольно редок. Он усиливает то хорошее, что есть в каждом человеке, развивает положительные качества: сострадание, сочувствие; способствует поиску выходов из сложных ситуаций.
В некоторых племенах нефрит считался священным камнем, и на поиски его часто брали колдунов. Так, к примеру, было заведено в племенах маори. Когда искатели достигали местности, где обычно находили зелёный камень, колдун уединялся и впадал в транс. После он рассказывал, что встретил дух человека, умершего или живого, который указал место, где искать нефрит. Колдун шёл в это место, а затем приводил туда людей – и они находили больший или меньший кусок этого камня. Найденный нефрит называли именем человека, дух которого указал место, и изготавливали из него украшение, символизирующее связь между великими предками и их потомками. Такие украшения становились драгоценной семейной реликвией, переходящей из поколения к поколению.
Глава 6
Ночное происшествие
Получив приказ воеводы, решено было не ждать оказии, чтобы добраться до устья Верхней Ангары, а идти на небольшом коче вдоль берега Байкала, в устье Верхней Ангары стать лагерем. Там недалеко был поселение – становище промысловиков, добывающих рыбу. Если что – подмогут, а уж из лагеря совершать вылазки вглубь местности.
Подходящий транспорт нашли в Лиственничном, мало походившем на деревеньку. Хлебопашеством здесь и не пахло. Гористую местность опоясывала узкая лента, на которой ставили дома, склады, позднее трактиры и магазины. Лиственничное больше смахивало на припортовое местечко, бойкое, шумное, разноязыкое.
Небольшой коч только что прибыл из Кабанского острога, откуда в составе ещё нескольких судов доставил купеческий груз. На коче настоял Ефимий. Ему виднее – он из поморцев. И хотя байкальский коч отличался от знакомого ему поморского, главные судоходные качества были те же.
Этот кораблик также имел плоское дно, на котором были пришиты продольные брусья. Они были незаменимы на случай, если приходилось перетаскивать судёнышко по льду. На высокой мачте крепился большой четырёхугольный парус, которым управляли с помощью верёвок. В кормовой части располагалась «казёнка» – каюта для путешественников и команды.
Ефимий внимательно осмотрел коч, пристально взглянул на сшитые вицами – специально загнутыми длинными тонкими корнями – доски.
– Смотри-смотри, человече, коч что надо: быстрый, ходкий, прочный, – уговаривал владелец, которому не терпелось сбыть судно и отправиться в Иркутск, а оттуда в Тобольск. – Я те в прикуп парус кину, не новый, конечно, но дыры латать сгодится. Мало ли что – Байкал, всего не подгадаешь.
Ефимий согласно кивал, а про себя думал: «Про «всего»-то ты не ошибся. Как тут подгадать? Кто бы знал ещё пару дней назад, что предстоит новый поход в землю далёкую, неизученную, без лоции и без карты. Опять придётся идти на ощупь, на голос, на ветер, по звёздам…»
Михей тоже с видом знатока поглаживал борта коча, царапал ноготком весло, крутил влево-вправо руль и даже попробовал парус на зуб, чем вызвал смех Кирьяна и Хвата.
– Знатный, однако, мореход в нашей компании! Слышь, Михей, ты бы лучше поднырнул да донышко проверил, а ну-ка нема его!
– Пустобрёхи, – незло огрызнулся Михей. – П о Байкалу ходить будем. Не по ручью. Дело морское важное, не для таких говорунов, как некоторые.
– Слышь, Хватушка, у нас новый мореман объявился. Ну чисто шкипер!
…Ещё некоторое время ушло на сбор всего, что может потребоваться в походном хозяйстве. Наконец всё было готово к отплытию…
Последние несколько дней жили в Лиственничном, прямо на коче. Привыкали, осваивались на судне, которое теперь становилось их домом на долгое время путешествия. Тут же и ночевали, допоздна ведя разговоры про будущее плавание да про обычное своё житьё-бытьё.
Погода стояла уже летняя, ветер с гор всё ещё холодил, но, если накинуть зипуны, терпимо, а небо, словно оберегая путешественников, оставалось чистым, без единого намёка на грозовые или дождевые тучи. По темноте же купол покрывался яркими звёздами, которые вместе со светом луны отражались в воде – и тогда она вовсе не пугала своей обычной чернотой.
Коч покачивался на прибойной волне, так что, если не смотреть на берег, где полыхало несколько костров да в прибрежных трактирах уже распалили свечи и лучины, вполне могло показаться, что отошли они от берега и идут, подгоняемые волной и течением.
Этой ночью Михей несколько раз просыпался, вылезал из «казёнки». Во сне чудилось, что оторвало швартовочный линь и их унесло в открытый Байкал. Но нет, коч был крепко причален.
При ярком свете луны были видны очертания береговых строений, на взгорках по распадкам маячили крыши. Побрёхивали собаки. Лунная дорожка терялась где-то далеко-далеко в водной глади.
В темноте мелькнуло несколько огоньков – это чьи-то суда двигались по морю. Михей подумал, что люди на них куда-то очень торопятся, раз вышли в море в ночное время.
Михей громко зевнул, потянулся и решил вернуться досыпать. В этот момент он услышал за бортом всплески и какие-то подозрительные шорохи. Замер, прислушался – тихо. «Померещилось, однако», – решил парень.
Но что-то вновь заплескалось за бортом коча. Эти всплески отличались от обычного прибоя.
Михей огляделся. На суше никого, на воде тоже. Перекрестился. Ещё раз осмотрелся по сторонам. «Точно померещилось. Батюшка Байкал играет, не иначе».
В то же мгновение за борт уцепилась рука, потом вторая.
С испугу Михей упал на лавку для гребцов и больно стукнулся ногой, но даже не вскрикнул, а замер, словно кто-то сковал его и обездвижил.
Вслед за руками показалась голова, лохмотья одежды.
«Водяной, – пронеслось в голове у Михея. – А по виду так человек…» От страха и неожиданности он растерялся, сразу и не сообразил, что предпринять, глядя на того, кто силился забраться в коч. «Помочь? Навернуть веслом? Позвать на помощь? – мелькнуло у Михея. – А ну как это беглый варнак? За укрытие можно и башки лишиться».
Неизвестный тщетно пытался подтянуться и выбраться из воды. Видимо, силы были на исходе.
– Помоги, человече, – простонал незнакомец. – Помоги, прошу.
Михей кинулся в «казёнку» и растолкал Ефимия:
– Старшой, утопленник там у нас, в коч лезет!
Спросонья Ефимий ничего не понял:
– Ты чего, Михей, спать не даёшь, что опять удумал?
– Да сам погляди.
…Незнакомец всё так же держался руками за край борта, не в силах забраться в коч. Взглянув на «утопленника», Ефимий быстро подскочил к человеку и крикнул Михею:
– Помогай!
Вдвоем они втащили его и уложили на палубу.
Ефимий огляделся. На берегу всё было тихо, никаких признаков, что незнакомца кто-то ищет.
– Михей, тащи одеяло, он закоченел весь!
– Старшой, он беглый, поди. Может, насильник какой или убивец.
– В себя придёт, спросим. Что ж его, на дно морское отпускать без сознания? Не по-людски.
Отогревшись под одеялом, незнакомец застонал, зашевелился, открыл глаза.
– Где я?
– Гиде-гиде, в коче уже, – о грызнулся Михей. – С таршому спасибо скажи, он тебя миловал, а иначе на дне бы отлёживался.
– Спасибо, человече.
– Слышь, Михей, поднеси ему крепенького, – распорядился Ефимий. – Эвон трясется, как в лихоманке. До костей продрог. Звать-то как? – повернулся он к «утопленнику».
– Андрей.
– Ишь ты, Андрей. Ты чего, Андрейка, в море делал? – Михей навис над незнакомцем.
– Сбежал я, человече. Годик по Верхней Ангаре, Кичере да Витиму промышлял с ватагой. Зазвали меня в зверовщики, а получилось рудознатцем. Камешки искали, золото, серебро. Да только я в этом деле ничего не смыслил, я больше по белке да собольку. Но зверья в тот год совсем мало оказалось – схоронилась вся живность пушная. Прикащик с атаманом ватаги уговорились по весне землю лопатить. Дескать, не мех, так золотишко с камешками поискать. А ну как свезёт.
Все дни напролёт по ручьям да речкам ходили, искали богатства. Ничего не нашли. А на Витимских протоках попались нам окатыши белёсые. С виду камешек никакой. Захотели сердцевину глянуть. Били-били, а он не колется. А по шершавому камню потёрли – поддаётся! Шлифанули, полирнули, и он засиял. На солнце поднимешь – играет, лучится. В руках подержишь – тепло хранит. В ручье подержишь – холод держит.
Однажды атаман вернулся от прикащика бледный как снег. Никогда я его таким не видал. Собрал ватагу прямо у ручья и сказал, что отныне за такой камень будем получать награду от прикащика. Дескать, понравился камешек.
Ну мы-то не дети малые, сразу смекнули: что-то тут не так. За простую гальку никто платить не станет. А тут как раз тунгусы кочевали. Глянули они на нашу находку и тут же бросились к ручью, где мы промышляли. Как же! «Зеленушки», как мы тот камешек прозвали, так просто не выловишь. Иной раз вёрсты накручиваешь, прежде чем увидишь.
Рассказали тунгусы, что это царь-камень – нефрит. Силой он обладает большой, от болезней лечит, гнев усмиряет, бережёт от напастей…
Слыхать-то про нефрит мы слыхали, только в руках не держали. Теперь вот поняли, отчего прикащик подобрел вмиг. Ну да ладно. Нам-то что, главное, чтоб деньгу платили. Считай, всю зиму да весну по витимским протокам шныряли, кажется, каждую корягу проверили. Не закатилась ли туда наша «зеленушка». И добыли мы камня много: большие и малые окатыши, булыжники поболее и даже несколько валунчиков, мы их звали «волнушками», и большие валуны, которые еле вырвали из дна. Их пришлось на плоту спускать к лагерю, уж больно тяжелы.
Андрей вздохнул:
– А как дело до расчётов дошло, прикащика след простыл. Большие камни он, видать, схоронил, а с россыпной добычей сбежал. Атаман человек бывалый, здешнюю тайгу знал хорошо. Быстро снарядили погоню. Прикащику-то с мешком тяжёлым уходить трудно, след под тяжестью глубокий оставлял. Да и разница велика – мужики в гневе, а он в страхе.
В общем, нагнали того обманщика. Он сам себя догнал – в болотине увяз. Горячие ключи подтопили снег, он по незнанию и провалился. Стоит в жиже выше пояса, мешок с камнями в руках. Бросил бы, глядишь, и выкарабкался бы, а с камнями-то ни в жисть. Мужики соорудили гать из осинок. Добрались до воришки, мешок отняли, перекрестились и ушли восвояси. А этому даже на прощание ничего не сказали. Мол, сам залез, сам и вылазь. Так что, может, сгинул прикащик… А может, и нет.
Камешки мужики по справедливости поделили да и разбежались кто куда.
Думал я на эти «зеленушки» что-то выручить, но подходящего купца не нашёл. Добрался до Кабанска, нанялся на карбас, который шёл в Иркутск с грузом. Уж в городе надеялся обменять или продать свои «зеленушки». Камешки я в поясок зашил, все при мне. Но, видать, как-то приметили на карбасе работники и ночью, когда шли мимо Лиственничного, напали. Хотели заначку мою отнять. Да с пояском-то вошкались, а тут башлык[17 - Башлык – бригадир артели, создаваемой для ловли рыбы на Байкале, самый опытный и признанный среди рыбаков человек (Прим. авт.).] показался. Спугнул, получается. Я понял, что живым от тех работничков мне с корабля не уйти. Да и сиганул в воду. До берега навроде недалеко, поди, выплыву. А поясок каменный-то тянет. Еле-еле добрался, думал, утопну.
– История, – протянул Михей. – Старшой, что делать-то будем?
– Думать будем, – буркнул Ефимий.
– Может, воеводе его сдать, пущай он и думает.
