скачать книгу бесплатно
Не торопясь спускаться, она описала круг, чтобы заметить и предвосхитить любую незримую опасность, но ничего не почуяла. Враги давно скрылись. Остались лишь следы учиненного ими побоища.
Сложив крылья, Киригоса изящно спикировала на землю и скорбно выгнула длинную змеиную шею.
Некогда побережье являло собою пусть негостеприимный, но ровный, ничем не запятнанный снежный простор – белый, спокойный, ласкающий взор простотой. Любой, кто забрел бы сюда, увидел бы перед собой только снег да редкие темно-серые пятна камня. Кое-где к ненасытным студеным волнам тянулись узкие полоски бледно-желтого песка.
Теперь снег превратился в алое месиво. Местами виднелись черные рытвины, словно оставленные в мерзлой земле, прежде укрытой снегом, ударами молний. То там, то сям лежали камни, вырванные из земли либо отколотые от скал и отброшенные в невообразимую даль. На некоторых также были заметны подсыхающие алые пятна. Принюхавшись, Киригоса и остальные почуяли стойкую вонь волшбы демонов пополам с медным запахом крови и неповторимый, неописуемый аромат множества иных магических сил.
Не обошлось и без оружия более прозаического: острый глаз Киригосы углядел и следы, оставленные остриями копий, и стрелы, ушедшие в мерзлую почву по самое оперение.
– Низшие расы, – прорычал Банагос.
Сердце Киригосы болезненно сжалось, однако она не стала упрекать его за оскорбительные слова, как сделала бы в ином случае. Банагос рассудил верно, вот только пока что сказать, к какой из рас, или хотя бы к какой из фракций принадлежат виновные, было невозможно.
Приняв человеческий облик, заправив за ухо прядь длинных иссиня-черных волос, она почтительно подошла к телам погибших собратьев. Охранять в пути Радужное Средоточие вызвались пятеро. Так, впятером, они и погибли – отдали жизни, стараясь исполнить свой долг. Вот мудрый и добродушный Урагос; старший годами из всех пятерых, он был командиром отряда. А вот Рулагос и Рулагоса… Брат и сестра, а в человеческом облике – близнецы, они и лежали вместе, рядом друг с дружкой, в одних и тех же позах, со стрелами в горле, даже после смерти схожие, как две капли воды. Чувствуя слезы, навернувшиеся на глаза, Киригоса повернулась к Пелагосе. Ту удалось узнать только по миниатюрности: юная (разумеется, по драконьим меркам), но не по годам искушенная в тайной магии, она всю жизнь оставалась одной из самых маленьких в стае синих. Кто бы ее ни поверг, он тоже бился при помощи магии, а потому тело ее обгорело до полной неузнаваемости.
Судя по тому, сколь далеко от поля боя обнаружилось тело Луругоса, он сопротивлялся дольше всех остальных. Обугленный, обмороженный, по пояс в воде, утыканный стрелами, словно дикобраз иглами, он не сдавался. Быть может, он дрался еще миг-другой даже после того, как его голова скатилась с плеч под мастерским, чистым ударом острого меча.
Банагос, тоже принявший человеческий облик, подошел к Киригосе и крепко стиснул ее запястье. Кири поспешно накрыла его руку ладонью.
– Я мало знаю о низших расах, – заговорил Банагос. – Вижу, здесь шло в ход всевозможное оружие, а также магия – и тайная, и магия демонов.
– Враг мог принадлежать к любой расе, – согласилась Кири.
– Так, может, мысль уничтожить их все была верна? – проворчал Банагос.
Голос его был исполнен скорби, голубые глаза покраснели от сдерживаемых слез. Он любил малышку Пелагосу, и оба собирались стать супругами, когда она войдет в возраст.
– Нет, – резко откликнулась Кири. – Таковы были умонастроения тех, кто не удосуживался подумать, и ты, Банагос, знаешь это не хуже, чем я. Точно так же всегда считала и Пелагоса. Не все «они» сделали это – точно так же, как не все драконы без всякой причины, забавы для, нападают на юные расы. Все мы понимаем, зачем это сделано. Уж точно не из ненависти к нашему народу. Лишь потому, что кто-то пожелал заполучить Радужное Средоточие и воспользоваться им в собственных целях.
– Пять драконов, – негромко выдохнула Алагоса. – Пятеро из нас. Пятеро наших сородичей. Кто мог оказаться настолько силен, чтоб одолеть их?
– Вот это, – ответила Кири, – нам и следует выяснить. Банагос, возвращайся в Нексус, сообщи эти скорбные вести стае. Мы с Алагосой останемся здесь и… позаботимся об останках павших.
Таким образом она думала уберечь Банагоса от дальнейших страданий, но тот отрицательно покачал головой:
– Нет. Она должна была стать моей супругой. Я… о ней я позабочусь сам. И об остальных. Ты ближе всех к Калесгосу. Уж лучше пусть он услышит обо всем от тебя, да поскорее.
– Как пожелаешь, – мягко согласилась Кири.
В последний раз окинув взглядом тела синих драконов, застигнутых той смертью, что всегда считалась среди них унизительной, в последний раз скорбно прикрыв глаза, она взвилась в воздух, хлопая крыльями, описала круг и устремилась назад, к Нексусу. Теперь ее мысли занимали не павшие, но их убийцы. Действительно, кто мог оказаться настолько силен? Что они замышляют?
Да, узнать удалось немногое – разве что подтвердить худшие опасения о судьбе отряда. Оставалось надеяться, что в ее отсутствие Кейлеку удалось узнать нечто большее.
Калесгос чувствовал, что с каждой прошедшей секундой Радужное Средоточие неумолимо движется к югу: следить за ним становилось все трудней и трудней. По счастью, у него имелось преимущество, которым не обладал никто другой во всей стае. Да, он перестал быть Аспектом синих драконов, однако все еще возглавлял их. Возможно, эти узы, связывавшие его со стаей, да отголоски былого могущества и усиливали его связь с реликвией. Когда Тералигос сказал, что почти не чувствует ее, Калесгос закрыл глаза, трижды набрал в грудь воздуха, мысленно представил себе Радужное Средоточие, собрался с силами и…
Вот оно!
– Сейчас оно в Борейской тундре, верно? – спросил он Тералигоса, не открывая глаз.
– Да-да, верно, и… – ответ завершился резким страдальческим вскриком. – Исчезло!
– Нет, не исчезло, – сказал Кейлек. – Я его еще чувствую.
Многие из драконов вздохнули с облегчением, но в этот момент рядом раздался негромкий женский голос:
– Все убиты, Калесгос. Все пятеро.
Открыв глаза, он с замиранием сердца выслушал рассказ Киригосы о том, что им с Банагосом и Алагосой удалось выяснить.
– И ты даже не можешь сказать, кто это – люди, эльфы, орки или гоблины? – спросил он, стоило ей замолчать. – Ни клочка знамени, ни стрел с приметным оперением?
Киригоса покачала головой:
– Все цвета, что удалось найти, ни о чем не говорят. Отпечатков ног не осталось. Снег слишком сильно подтаял, а им хватило ума не ходить по мягкому песку и не оставлять следов крови на камне. Известно одно: они знали, где искать наших, оказались достаточно сильными, чтобы убить пятерых драконов, и скрылись с Радужным Средоточием. Кто бы это ни был, они точно знали, что делают.
Последняя фраза прозвучала совсем тихо.
– Пожалуй, все это верно, однако и мы знаем, что делать, – с уверенностью, которой вовсе не испытывал, сказал Кейлек. – Я чувствую, в каком направлении его уносят. Отправлюсь в погоню и верну его назад.
– Ты наш вожак, Калесгос, – возразила Киригоса. – Ты нужен нам здесь!
Калесгос покачал головой.
– Нет, не нужен, – тихо ответил он. – Я – ваш вожак, и потому идти должен я. Пора нам признать, что происходит, что чувствует и думает стая. Многие из нашего народа уже ушли в большой мир. Прежде мы знали, какую должны сыграть роль, теперь же больше не знаем. Вдобавок, у нас похищена драгоценнейшая магическая реликвия, орудие и символ стаи, и пятеро добрых драконов погибли, защищая ее. Мой долг – править вами и оберегать вас от бед. Я… с этим не справился. – Это признание далось Калесгосу с немалым трудом. – Я оплошал. По крайней мере, в этом… а может, и в чем-то еще. Здесь я ни к чему. Что мне здесь делать – тревожиться да гадать вместе со всеми, пока другие отправятся спасать похищенное сокровище? Это мое дело, и, исполняя его, я действительно стану вашим вожаком и защитником.
Драконы переглянулись, но никто не стал возражать. Все знали: да, это и есть верный путь, а Калесгос отнюдь не шутил. Вина лежала на нем, а значит, ему и возвращать реликвию. Умолчал он лишь об одном – о том, что не только должен, но и хочет отправиться за ней. Среди юных рас он чувствовал себя уютнее, чем здесь, в роли вожака стаи.
Калесгос взглянул в глаза Кири. Похоже, та понимала его невысказанные чувства и вполне одобряла их.
– Киригоса, дочь Малигоса, – сказал он, – прибегни к мудрости Тералигоса и остальных и будь моим голосом, пока я в отлучке.
– На самом деле твоим голосом не сможет стать никто, друг мой, – мягко ответила Киригоса, – однако я сделаю все, что в моих силах. Если уж кто-то и сумеет отыскать Радужное Средоточие в нашем огромном мире, то только ты, знающий Азерот лучше любого из нас.
Больше говорить было не о чем. Калесгос молча взмыл вверх и вылетел наружу, в холод и снег, словно влекомый вперед незримой рукой и тихим шепотом: «Туда, туда». Киригоса считает, будто он, Кейлек, знает Азерот лучше любого другого из синих драконов… Что ж, будем надеяться, она не ошиблась.
Глава вторая
Въезжая в огромный город Оргриммар в сопровождении небольшой свиты, Бейн Кровавое Копыто беспокойно огляделся по сторонам. Единственное чадо усопшего, весьма любимого и оплакиваемого всеми тауренами верховного вождя Кэрна Кровавое Копыто, Бейн взял на себя власть, много лет принадлежавшую отцу, лишь недавно. К подобной ответственности он никогда не стремился и принял ее покорно, искренне сожалея о смерти отца. С тех пор мир изменился – и эти перемены были разительными.
Его личный мир рассыпался вдребезги в ту самую ночь, когда погиб отец. Кэрна убил Гаррош Адский Крик на ритуальном поединке мак`гора. Гаррош, которого Тралл недавно назвал вождем Орды, собирался биться честно, но кое-кто другой этого не желал. Магата Зловещий Тотем, шаманка, давно питавшая ненависть к Кэрну и стремившаяся править тауренами сама, вместо простого оружейного масла смазала лезвие топора Гарроша, Кровавого Воя, ядом, и Кэрн, живший с честью, умер преданным.
После этого Магата предприняла откровенную попытку покорить тауренов силой оружия. От возникшего конфликта Гаррош устранился. Победив узурпаторшу, Бейн отправил ее и всех, кто отказался присягнуть ему на верность, в изгнание, и сам дал клятву верности Гаррошу, как вождю Орды. Причин на то было две: во-первых, этого хотелось бы отцу, а во-вторых, Бейн знал: иначе его народ от бед не уберечь.
С тех пор Бейн Кровавое Копыто в Оргриммаре не бывал. Не хотелось. Вот и теперь он всей душой жалел, что не может уклониться от визита.
Что ж, Гаррош призвал к себе правителей всех рас Орды, и Бейн, поклявшийся поддерживать сына Грома Адского Крика во всем, пришел. Пришли и остальные. Неповиновение могло привести к открытой войне.
Бейн со свитой направили своих кодо в проем исполинских ворот. Подергивая ушами, таурены глядели на высокие леса и движущуюся над головами стрелу подъемного крана во все глаза. Разумеется, Оргриммар никогда не был местом столь же пасторальным, как Громовой Утес, но теперь столица Орды будто бы надела латы. Простые деревянные хижины сменились грозными железными строениями – тяжеловесными, черными, зловещими. «Для предотвращения новых пожаров», – как сказал Гаррош. И, как прекрасно понимал Бейн, для напоминания о так называемой былой славе Орды. Чтобы и после хаоса Катаклизма, и после ужаса, что принес в Азерот Смертокрыл, все вокруг не забывали: с орками, а, следовательно, и со всею Ордой, шутки плохи. На взгляд Бейна, все эти жуткие перемены силы не олицетворяли. Скорее уж, «новый» Оргриммар олицетворял собой превосходство. Завоевания. Подчинение. От твердого, холодного, угловатого металла веяло угрозой, а не покоем. Здесь Бейн не чувствовал себя в безопасности. Наверное, здесь не чувствовал себя в безопасности никто на свете, кроме, разве что, орков.
Даже крепость Громмаш, со времен Тралла и основания города стоявшую на Аллее Мудрости, Гаррош перенес на Аллею Силы. «Вот решение, отражающее характер обоих вождей, будто зеркало», – подумал Бейн.
По пути к крепости к тауренам присоединился отряд эльфов крови в малиновых с золотом одеждах. Встретившись взглядом с Бейном, Лор’темар Терон – длинные светлые волосы собраны в узел на макушке, от нижней губы тянется вниз узенькая бородка – сухо кивнул, и Бейн ответил ему тем же.
– Дружище Бейн! – с льстивой, преувеличенной радостью воскликнули справа.
Бейн обернулся и опустил взгляд. С мостовой ему оживленно махал рукой разжиревший, жуликоватого вида гоблин в слегка потрепанном цилиндре и с толстенной сигарой в зубах.
– Должно быть, ты – торговый принц Джастор Галливикс, – сказал Бейн.
– Да-да, так и есть, это я, – с энтузиазмом подтвердил гоблин, расплывшись в зубастой, несколько хищной улыбке. – И несказанно – как, не сомневаюсь, и ты – рад быть сегодня здесь! Мой первый официальный визит ко двору вождя Гарроша!
– Не знаю, подходит ли тут слово «двор», – заметил Бейн.
– Почему нет? Сойдет, вполне сойдет! Такая радость! Ну, как делишки в Мулгоре?
Бейн смерил гоблина холодным взглядом. Нет, он не питал неприязни ко всем гоблинам вообще, как некоторые. Наоборот, он был многим обязан Газлоу, главе гоблинов портового города Кабестан. Когда к Громовому Утесу подступили силы Магаты, именно Газлоу оказал Бейну неоценимую помощь – дирижаблями, вооружением и какими-никакими, а воинами, и все – за ничтожную (по гоблинским меркам) плату. Бейн просто не испытывал никакой любви именно к этому гоблину. Как, согласно его сведениям, и все остальные, даже собственный народ Галливикса.
– Мы восстанавливаем столицу и отражаем набеги свинобразов, покушающихся на наши земли. Недавно Альянс уничтожил Лагерь Таурахо. Но мы закрыли проход в Мулгор Великими вратами, так что дальше им не пройти, – сказал Бейн.
– О-о, ну что ж, мои соболезнования… и поздравления! – расхохотался Галливикс. – Удачи в делах!
– Э-э… благодарю тебя, – отвечал Бейн.
Несмотря на незначительную величину, гоблины как-то ухитрились протолкаться сквозь поток прочих рас Орды и войти в крепость Громмаш первыми. Бейн дернул ухом, вздохнул, спешился, отдал поводья ожидавшему его орку и вошел в крепость сам.
Как и весь «новый» Оргриммар, новое воплощение крепости – вплоть до трона вождя Орды – оказалось куда более воинственным и обезличенным, чем прежнее. Во времена правления Тралла латы и череп демона Маннорота, чья кровь некогда осквернила орков, после чего демон пал, поверженный доблестным Громмашем Адским Криком, висели у всех на виду, на стволе огромного дерева при входе в крепость. Гаррош предпочел украсить символами величайшей победы отца собственный трон, превратив памятник, воздвигнутый Траллом во славу всей Орды, в нечто вроде личного трофея. Даже велел пустить часть клыков Маннорота на свои наплечники. Видя это, Бейн всякий раз слегка прижимал уши от обиды.
– Бейн, – грубовато, с хрипотцой окликнули его сзади.
Оглянувшись, Бейн в первый раз с той минуты, как покинул Громовой Утес, почувствовал искреннюю радость.
– Эйтригг, – приветливо сказал он, обнимая старого орка.
Похоже, из прежних, первых советников Тралла, при вожде остался только он – только этот почтенный, заслуженный ветеран. Эйтригг служил Траллу верой и правдой и по его просьбе стал советником Гарроша. Значит, Гаррош не измыслил причины отставить Эйтригга от дел… Это слегка обнадеживало. Ведь это Эйтригг первым заметил следы яда на лезвии Кровавого Воя, именно он сказал юному вождю, что тот обманом вовлечен в бесчестное убийство. Бейн всегда относился к Эйтриггу с немалым уважением, но этот поступок окончательно сделал его преданным другом старого орка.
Оценив выражение его лица, Бейн сузил огромные карие глаза и как можно тише (нелегкая задача для таурена!) спросил:
– Как я понимаю, предмет сегодняшнего разговора тебе не по нраву?
– Мягко сказано, – скривившись, подтвердил Эйтригг. – И не мне одному.
С этими словами он хлопнул юного правителя тауренов по плечу и отступил назад, указывая, что Бейну надлежит проследовать к традиционному месту своего народа, слева от трона вождя. Что ж, по крайней мере, Гаррош не пытается отодвинуть тауренов на задний план… На ходу Бейн подметил, что справа от вождя на сей раз расположился Лор’темар, а сразу же за толпой эльфов крови в малиновом и золотом зеленеют физиономии гоблинов. Сильвана с Отрекшимися сидела напротив орка, а Вол’джин и его тролли уселись рядом с Бейном. Выпала честь присутствовать на совете и оркам – по большей части Кор’кронской страже, личной охране вождя. Эти стояли навытяжку, окружив собравшихся плотным кольцом.
Бейн вспомнил, что рассказывал о таких вот собраниях в Оргриммаре отец. На тех собраниях не только беседовали да спорили о делах: было там место и пиршествам, и смеху, и шумному веселью. Сегодня на стол никаких угощений не подали. «Хорошо, – подумал Бейн, глотнув тепловатой воды из бурдюка на поясе, – что мы догадались запастись питьем». В самом деле: иначе в этом пустынном, насквозь пропеченном солнцем городе, в раскаленных железных стенах, таурены уже изнемогли бы от жажды.
Шло время. Мало-помалу собравшимся правителям и их спутникам наскучило ждать. В рядах Отрекшихся поднялся тихий ропот. Да, сколько бы неупокоенные ни повторяли свое извечное, назидательное «терпение, терпение», похоже, поголовным терпением они вовсе не отличаются… Но вот острое ухо таурена уловило резкий, шипящий шепот Сильваны, и ропот стих.
Вперед выступил орк в мундире кор’кронской стражи. На одной из его рук не хватало двух пальцев, через всю морду тянулся к горлу длинный рваный шрам, мертвенно-бледный на более темном фоне. Щеки и мускулистые руки украшала боевая раскраска, алая, будто потеки крови, однако сощуриться на новоприбывшего Бейна заставило иное, а именно – цвет кожи меж алых мазков.
Темно-серый.
Это означало две вещи. Во-первых, орк принадлежал к клану Черной Горы, многие члены которого снискали крайне дурную славу. Во-вторых, он многие годы не видел дневного света, а стало быть, обитал в недрах Черной Горы и служил врагу Тралла.
В памяти Бейна тут же всплыли те имена, что с ужасом в голосе перечислял отец, Кэрн. Чернорук Разрушитель, вождь Орды, тайный член Совета Теней, предложивший шаманам отказаться от духов предков и стать первыми чернокнижниками среди своего народа… Сын его, Дал’ренд по прозвищу Ренд, долгое время скрывавшийся в глубинах Черной Горы, не признавая правления Тралла… Тех, о ком Тралл отзывался с уважением, среди орков клана Черной Горы насчитывалась лишь жалкая горстка – жалкая горстка среди многих и многих. И тот факт, что этому опытному, закаленному в битвах ветерану доверили честь открыть церемонию, отдав ему предпочтение перед всеми другими кор’кронскими стражами, внушал Бейну нешуточную тревогу. Что-то последует дальше?
Ветеран величественно простер руку. Повинуясь его жесту, вперед выступили несколько зеленокожих орков с длинными, изысканно украшенными рогами химеры в руках. Слаженно поднеся инструменты к губам, они наполнили легкие воздухом и дунули, что было сил. Долгий, протяжный, заунывный рев наполнил зал, эхом отразился от стен, и Бейн, несмотря на все тревоги, неожиданно для самого себя, всем сердцем откликнулся на призыв к порядку.
Едва рев рогов стих, трубачи вновь отступили в тень, а орк из клана Черной Горы заговорил. Сиплый, но громкий голос ветерана разнесся по всему залу:
– Ваш предводитель, всесильный Гаррош Адский Крик, приближается! Воздайте ему надлежащие почести!
С этими словами орк повернулся к входу в крепость Громмаш лицом и гулко ударил уцелевшей рукой в широкую грудь.
Смугло-коричневая кожа Гарроша была сплошь покрыта татуировками. Черный узор окаймлял даже нижнюю челюсть. На могучих плечах красовались наплечники из исполинских клыков Маннорота, усеянные острыми шипами. Талию перетягивал пояс с резным изображением черепа, очень напоминавшим череп великого демона, что украшал трон вождя. В высоко поднятой руке он сжимал Кровавый Вой, легендарный топор отца. Огромный зал зазвенел от приветственных воплей и криков «ура». На миг Гаррош замер, упиваясь всеобщим ликованием, а затем опустил топор и заговорил.
– Добро пожаловать, – сказал он, широко, словно в попытке обнять всех разом, раскинув руки. – Вы – верные слуги Орды. Ваш вождь призвал вас, и вот вы здесь.
«Будто ученые волки», – подумал Бейн, старательно, но безуспешно пряча недовольство. Вот Тралл – тот никогда не говорил так со своим народом…
– Многое произошло с тех пор, как я надел мантию вождя, – продолжал Гаррош. – Немало выпало на нашу долю тягот и лишений, немало угроз всему миру и нашему образу жизни. Однако мы устояли. Мы – Орда. Ничто на свете не сломит наш дух!
Тут он вновь вскинул вверх Кровавый Вой. Собравшиеся орки ответили громогласным воинственным кличем. К их хору присоединились и прочие, включая Бейна: ведь это – в поддержку непобедимой Орды, к которой принадлежат они все. Тут Гаррош говорил верно: дух тех, кто зовется Ордой, не сломить ничему на всем свете – ни Катаклизму, ни безумству бывшего Аспекта, ничему.
Ни даже убийству отца.
Обнажив клыки в широкой улыбке, Гаррош одобрительно закивал, подошел к трону и вновь поднял руки, призывая к тишине.
– Вы меня не разочаровываете, – сказал он. – Вы – лучшие представители своих рас, правители и военачальники. Вот потому я и созвал вас сюда.
Усевшись на трон, он махнул рукой в знак того, что и собравшиеся гости могут сесть.
– Угроза нависает над нашими головами невесть сколько лет. Настало время искоренить ее без пощады. Многие годы, до самых недавних времен, смотрели мы на нее сквозь пальцы, ошибочно полагая, будто малая толика позора могучей Орде нипочем. Но я говорил и скажу снова: любая рана – серьезная рана! Любой позор – великий позор! И больше мы его не потерпим!
Бейн разом вспомнил, как отреагировал Эйтригг на его вопрос, и спину словно бы обдало холодом. Да, он подозревал, что хочет сказать Гаррош, когда тот велел предводителям Орды собраться в Оргриммаре. Подозревал… но надеялся, что ошибается.
– Нам надлежит выполнить предначертанное, – продолжал орк. – Но путь к этой цели преграждает препятствие – преграда, которую мы должны раздавить сапогом, точно жалкую, ничтожную букашку. Слишком уж долго – хотя нет, такого нельзя терпеть ни минуты! – язва Альянса, не довольствуясь господством над Восточными Королевствами, крадется, проникает сквозь наши границы в наши земли. В Калимдор.
Бейн на секунду прикрыл глаза. Сердце его защемило от боли.
– Растаскивая наши ресурсы, оскверняя своим присутствием саму землю, они душат нас, не дают нам расти, мешают достичь тех высот, которых мы – в этом я убежден – способны достичь без труда! Я всем своим сердцем верю: наша судьба – не в том, чтоб унижаться, чтоб пресмыкаться перед Альянсом с просьбами о мире. Власть в Калимдоре по праву принадлежит нам. Калимдор наш и останется нашим!
Орки Гарроша одобрительно заревели. Если и не все, то большинство – те, кто стоял рядом с Кор’кронской стражей и орком из клана Черной Горы. Некоторые что-то забормотали себе под нос. Многие члены Орды последовали примеру кор’кронцев и завопили с тем же энтузиазмом, но прочие, как отметил Бейн, вовсе не разделяли их пыла. Сам Бейн остался сидеть на месте, а что до его тауренов – лишь несколько захлопали в ладоши и застучали копытами оземь. Разумеется, недавние перемены коснулись и их. Купившись на ложные сведения, будто таурены замышляют нападение, силы Альянса выдвинулись из крепости Северной Стражи и уничтожили Лагерь Таурахо. Теперь среди руин городка обитали лишь мародеры. Немало тауренов погибло в той битве, другие же перебрались в Лагерь Вендетты, откуда время от времени нападали на разведчиков из крепости Северной Стражи, либо в Лагерь Уна’фе – то есть, в Лагерь Беженцев.
В ответ на агрессию Бейн сделал то, что счел лучшим для безопасности своего народа. Некогда дорога в Мулгор была открыта, теперь же массовым вторжениям со стороны Альянса преграждала путь стена и ворота, окрещенные Великими вратами. Большинство тауренов этим вполне удовлетворились и мести не жаждали, но находились и те, кто до сих пор вспоминал о нападении с болью в сердце. Что ж, упрекнуть их было не в чем. Бейн правил народом мягко, отнюдь не «железной рукой», а таурены любили его и охотно ему повиновались – возможно, по большей части из уважения к отцу, однако с открытым сердцем. Те, кто, подобно многим Зловещим Тотемам либо тауренам, продолжавшим набеги на Альянс из Лагеря Вендетты, не соглашался с решениями Бейна, были изгнаны из Громового Утеса, но других наказаний не понесли.
Мало-помалу одобрительные вопли стихли, и Бейн вернулся мыслями к настоящему.
– Для этого я решил повести Орду в битву, которая вернет нас на правильный путь, – продолжал Гаррош, неторопливо обводя взглядом лица собравшихся и оценивая положение. – Целью первой атаки станет крепость Северной Стражи. Ее мы сровняем с землей. А как только вернем эти земли себе, двинемся дальше. Следующий шаг – Терамор!
