скачать книгу бесплатно
– Отлично! – воскликнул Ух. – Немедленно идём в мастерскую и передадим просьбу о помощи!
– Кому? – охладил его пыл Пифагоров.
Увы, он был совершенно прав. С таким же успехом можно звать подмогу из окошка. Волчонок глубоко задумался.
– Вода! – прервал его раздумья крик Архимеда Кузьмича.
– Вода! – как эхо повторил Внутренний Голос.
– О какой воде идёт речь? – не сразу сообразил Ух.
– О той, которая создаёт давление пара в катапульте, – вскочил изобретатель, – давненько я её не подливал, как бы котёл не перегрелся, – и бросился к вёдрам, стоявшим около электрической плитки.
– Вовсе не о той, – возразил Внутренний Голос.
– Совсем вы меня запутали, – вздохнул Ух, наморщил лоб и вновь вернулся к прерванным размышлениям. Через несколько минут комнату огласил его вопль:
– Вода!
– Да подлил я воды, теперь надолго хватит, – успокоил волчонка Архимед Кузьмич.
– Я про другую воду. Про ту, что снаружи. Быстрый Ручей, понятно?
– Пока нет.
– Он почему Быстрый? Потому что течение очень сильное. Предлагаю новый план. Пишем записку, закупориваем в бутылку. Через окно, не выходя из дому, бросаем её в воду. Она подхватывает наше послание и несёт в сторону Старого Логова. Там есть заводь, в которой течение успокаивается, в ней мы обычно купаемся. Бутылку прибьёт к берегу. Кто-нибудь найдёт записку, прочтёт и отправится к холму – связь наладится.
– Кто прочтёт записку? – с сомнением спросил Пифагоров.
– Кто-нибудь.
– Так дело не делается, – изобретатель собрал бороду в кулак. – Я ведь тебе объяснял: секретная разработка. Особенно теперь, когда вокруг бродят чудища. Ситуация – чрезвычайная! А ты говоришь «кто-нибудь»! Тут нужна бдительность. Информация о туннелефоне должна попасть по верному адресу.
– Например, к Медведю, – чуть подумав, предложил Ух, – он у нас в Старом Логове главный по чрезвычайным ситуациям. Чуть что – все к нему.
– Медведь не пройдёт, – сразу же отмёл кандидатуру Архимед Кузьмич.
– Это ещё почему? – обиделся за прославленного спасателя волчонок. – Чем он вам не подходит?
– Мне-то он подходит, – объяснил Пифагоров, – но к выходу туннелефона на холме не подойдёт. Медведь большой, а вход в пещеру узкий, вроде норы, я специально так сделал для обеспечения повышенной безопасности. Не пройдёт.
– Тогда, – сообразил Ух, – может быть, Кролик? Морковкин, а?
– Кролик – существо норное, это неплохо, – удовлетворённо кивнул Пифагоров. – А тайны Морковкин хранить умеет?
– Думаю, да. Он вообще-то парень ничего. Только плакса.
– Собственно говоря, слезоточивость в нашем положении серьёзным недостатком считать нельзя, – произнёс Архимед Кузьмич. – Но есть ли уверенность, что записка попадёт именно к твоему приятелю?
– Никакой он мне не приятель. Просто сталкивались пару раз по случаю. А письмо он, конечно, получит. Мы напишем: «Послание для Морковкина» – ему и передадут.
– Ты думаешь, тот, кто найдёт записку, сам читать её не станет?
– Как же можно, Архимед Кузьмич! – поразился Ух. – У нас в Старом Логове не принято вскрывать чужие письма.
– Если спасёмся, – мечтательно сказал автор-рационализатор, – обязательно к вам в гости приеду. Славное у вас местечко. А пока приступим к выполнению твоего плана.
Глава десятая
Осаждённые пишут письмо кролику Морковкину
Архимед Кузьмич принёс лист бумаги и внушительную перьевую авторучку.
– Заполнена чернилами под самую завязку, – сказал он. – Можешь начинать.
– Может быть, вы сами записку напишете? – спросил Ух. – Мне как-то нужные слова в голову не приходят.
– Морковкин моего почерка не знает, ещё примет письмо за шутку. Нельзя рисковать. А что тут, собственно говоря, долго думать? Пиши: «Дорогой Морковкин».
– Почему это – «дорогой»? Обыкновенный кролик, верхние зубы на нижнюю губу наезжают. «Дорогой» – это будет слишком.
– Тогда попробуем иначе, – прижал седелку очков к переносице Пифагоров. – «Внимание! Мы нуждаемся в помощи!»
– Ладно, – не стал спорить Ух и вывел: «Внимание».
Бумага осталась совершенно чистой. Скрипнув пером, волчонок что было сил поставил восклицательный знак – никакого эффекта. Ух развинтил корпус авторучки. Резервуар для чернил оказалась доверху заполнен какой-то прозрачной жидкостью.
– Тоже мне проверяльщик нашёлся! – недовольно буркнул изобретатель.
– Но ведь никаких букв не видно! – объяснил Ух.
– Что и требовалось доказать. В рамках режима секретности ты пользуешься моим изобретением: невидимыми чернилами. Прочесть текст можно только после обработки специальным составом, я назвал его суперпроявителем, – Пифагоров достал из кармана маленькую склянку, обмакнул кисточку и провёл по строчке. На листе появилась яркая надпись: «Внимание!» с жирным восклицательным знаком на конце. Волчонок узнал свой почерк, довольно-таки корявый. Но не успел он толком рассмотреть буквы, как они пропали с бумаги совершенно бесследно.
– Вот чудеса! – изумлённо воскликнул Ух.
– Чудес не бывает, – невозмутимо ответил Пифагоров. – Перед тобой – итог долгих раздумий и опытов. Через пятнадцать секунд после воздействия суперпроявителя написанное исчезает навсегда. Ты, кстати, время не засёк?
– Архимед Кузьмич! – воззвал к его разуму Ух. – У нас чрезвычайное положение! А вы… Откуда Морковкин возьмёт суперпроявитель, чтобы прочесть записку? Дайте мне обыкновенные чернила!
– У меня нет обыкновенных.
– И никогда не было?
– Были. Но, создав невидимые, обычные я вылил. К чему они?
– Зачем вы так поступили? Какая от этого польза?
– А хотя бы та, что теперь у нас есть пустая ёмкость с хорошо притёртой пробкой, вполне подходящая для отправки письма водным путём, – и Пифагоров показал волчонку бутылку с лёгкими остатками фиолетовых потёков на стекле.
Ух чуть не заплакал. Что в этой бутылке (действительно, очень подходящей) пошлют они по Быстрому Ручью? Лист чистой бумаги?
– Архимед Кузьмич! Вы ведь изобретатель! Самородок! Сделайте невидимые чернила видимыми!
– Это невозможно, – ответил Пифагоров. – Если что делаю, так уж на века, – и резко сменил тему разговора:
– Что-то здорово я проголодался. Пойдём посмотрим, нет ли у нас чем червячка заморить.
Ух, у которого тоже внезапно засосало под ложечкой, ответил полным согласием.
Глава одиннадцатая
Продолжение письма
Они спустились в подвал. В углу лежало несколько огромных редисок, морковин и луковиц. Рядом – ягода клюквы, тоже явно прошедшая тщательную обработку плодоувеличителем. На полочке – пяток яиц, размером чуть больше куриных.
– Ух! – сказал Ух. – Красота! Сейчас глазунью себе устроим.
– Не советую, – покачал головой Пифагоров, – это муравьиные. Я их заодно ради эксперимента облучил. Бог знает какая из них яичница.
Внутренний Голос что-то шепнул, но голодный Ух не обратил на это внимания.
Взяв одну редисищу и клюквину на десерт, изобретатель и волчонок вернулись в комнату. Пифагоров, вооружившись дисковой электропилой, приступил к изготовлению редисочного салата, а Ух глубоко задумался. Архимед Кузьмич тоже молчал, размышляя о своём. Салат съели в полном безмолвии.
– Теперь, – сказал, покончив с редиской, Пифагоров, – подкрепимся клюквенным соком.
– Нет, – неожиданно воспротивился волчонок, – клюква нам нужна для другого. Клюквенным соком мы напишем записку!
– Вот так Ух! – захлопал в ладоши изобретатель. – Голова два уха, собственно говоря!
Проделали в ягоде аккуратное отверстие. Вылили из авторучки невидимые чернила. Влили вместо них через трубочку сок. Ух, высунув от старательности язык, начал писать. Пифагоров смотрел ему через плечо и давал полезные советы. Например:
– Сообщи алгоритм подхода к туннелефону!
Ух оторвался от работы:
– Не могу, Архимед Кузьмич.
– Почему?
– Я не знаю, что такое алгоритм.
Пифагоров посмотрел удивлённо:
– Странным образом поставлено у вас в Старом Логове обучение. Алгоритм – это последовательность шагов, которые необходимо сделать для решения поставленной задачи. Раз – шажок, и два – шажок, и три – шажок…
– Получается ритм, как в вальсе, – и волчонок вновь принялся выводить буквы.
Скоро записка была окончена. Волчонок сложил её конвертиком и надписал: «Кролику Морковкину в собственные руки. Очень просим передать!» Засунул письмо в бутылку, заткнул её пробкой. Подошёл к окну, выходящему на Быстрый Ручей, открыл ставни, выглянул наружу и отпрянул. И с этой стороны дома стояли два инопланетянина. И чего им надо? Глаза бы на них не глядели!
– Слишком далеко, – огорчённо прищёлкнул языком Архимед Кузьмич.
– По-моему, наоборот, слишком близко.
– Я про Быстрый Ручей. Не докинуть нам до него бутылку, не долетит.
Ух в отчаянии обессиленно опустился на щелястый пол.
Пифагоров же бросился к противоположному окну, у которого стояла паровая катапульта. Поднатужившись, он стал тащить её через комнату. Мигом оценив план изобретателя, волчонок присоединился к Архимеду Кузьмичу.
– Благодарю! – отдуваясь, просипел тот голосом, севшим от усилий.
Катапульту благополучно перетащили и нацелили на ручей. Пифагоров вложил бутылку с письмом в снарядоприёмник и до упора открутил вентиль подачи пара. Котелок радостно присвистнул. Пли! Бутылка вылетела из дула катапульты, описала крутую дугу и, разбрасывая брызги, плюхнулась прямо в середину ручья. Течение понесло её вперёд, к заводи у Старого Логова, к Кролику Морковкину, которому предстояло прочесть вот что:
Внимание! Мы нуждаемся в помощи! Это я, Ух. Да забудь ты, наконец, про ту историю с Большой Черёмухой. Я ведь тогда не со зла, а так, для тренировки. Пойди к холму, который около заболоченной поляны. На склоне возле обгоревшей ольхи найдёшь небольшую пещеру, вроде норы. Заберись туда. Внутри увидишь микрофон, наушник и стальной рычаг. Дёрни за него. Я услышу твой вызов на другом конце туннелефона, потому что это туннелефон, но о нём – никому ни слова. Так мы наладим связь. Когда я отвечу, переведи рычаг в прежнее положение. Говори в микрофон, а наушник прижимай к уху.
Ух
P. S. Заранее спасибо тебе, Морковкин!
Глава двенадцатая
Ожидание связи
Настало время ждать. Изобретатель и Ух разлили по чашкам остатки клюквенного сока, выпили за успех операции.
– Расспроси Пифагорова, где он проводил эксперименты с плодоувеличителем, – посоветовал волчонку Внутренний Голос.
– Архимед Кузьмич, – начал было Ух, но тот уже решительно поднялся со стула:
– Пора! Пойдём в мастерскую, посмотрим, всё ли там готово для сеанса связи.
В каморке царил невообразимый кавардак. Всё валялось на полу и верстаках в полном беспорядке. Грамота с надписью «Автору-рационализатору» поблескивала разбитым стеклом, лёжа у порога. Среди всего этого безобразия весело и бестолково топотали, нахально размахивая шнурками, ТС (туфли-самоходы). Раз – шажок, и два – шажок, и три шажок. Они кружились в ритме быстрого вальса, и всё-таки никакого разумного алгоритма в их движении обнаружить было невозможно. Перепуганная кукушка жалась, нахохлившись, к прутьям своей клетки, прикрыв в отчаянии глаза.
– Тс-с! – цыкнул на расшалившиеся ботинки Архимед Кузьмич. – А ну-ка, по местам!
В ответ левый наступил на упавшую электрическую лампочку, и она со звоном лопнула. Правый поддал носком жестянку с мелкими гвоздиками; струи металлического ливня прошли по каморке: дзинь-дзинь-дзинь.
Бесчинству самоходов необходимо было положить конец. О какой связи может идти речь, если всё падает, сыплется, лопается и разлетается? В такой обстановке никто ничего не расслышит и не разберёт!
– Ловим! – скомандовал Архимед Кузьмич. – Правый – мой, левый – твой! Пошли!
Ух бросился к своему самоходу. Тот забрался на шкаф и, крутанувшись на каблуке, сбросил сверху на темечко волчонка тяжёлую железную банку. Волчонок растянулся на полу, повернул голову и глаза в глаза встретился с печальным взором Архимеда Кузьмича, лежавшего рядом. Борьба изобретателя с правым тоже окончилась поражением.
– В прошлый раз, – припомнил Пифагоров, – я брал их на приманку. Оказалось, они на обувной крем хорошо идут. Да где его сейчас найдёшь?
– Тут, – прошептал Ух. – Если только на крышке правда написана.
Банка, повергшая волчонка в горизонтальное положение, валялась между преследователями-неудачниками. Наклейка гласила: «Гуталин коричневый». Обрадованный Пифагоров набрал в пальцы немного обувной мази и протянул руку в сторону одного из самоходов. Тот даже ушком не повёл. Архимед Кузьмич отёр пальцы о штанину и сел на полу:
