скачать книгу бесплатно
Янг никак не отреагировал на эту реплику, хотя ему очень хотелось. Но он действительно знал больше, чем все корабли-шпионы, бороздящие сейчас воды рядом с Сирией, и все самолеты-беспилотники, летающие в небе над ней. Почти три месяца назад он провел в Каире успешную вербовку русского «крота», который теперь слал в Лэнгли столь конфиденциальную информацию из Москвы, что она одна стоила десятков, а то и сотен других разведывательных сообщений. Рассказывать об этом своему коллеге Янг не мог, поскольку знать о существовании ценного агента имел право лишь ограниченный круг людей – руководители ЦРУ и он, Саймон Янг, который, собственно, и завербовал этого «крота». Он же придумал ему и оперативный псевдоним – Фараон, хотя это и не принято – присваивать агентам имена, могущие дать хоть какую-то зацепку противнику в деле его агентурной расшифровки (а в этом псевдониме ясно слышалась привязка к месту вербовки). Но Янг был уверен, что русским никогда не удастся подобраться к его агенту ни с какой стороны, поэтому пошел на этот риск без зазрения совести.
– И все же я сомневаюсь, что русским нужна эта война, – продолжал вслух размышлять Савелас. – Во-первых, это уже не та Россия, что была при Советах. Во-вторых, зачем им ввязываться в большую драку из-за крошечной военной базы в Тартусе? Думаю, что они блефуют.
– Ты забыл, что эта крошечная база у них – единственный разведывательный пункт в Ближневосточном регионе. Был еще один, на Кубе, в Лурдесе, но русские его, как тебе известно, демонтировали. А этот до сих пор стоит и приносит им огромную пользу. Не зря же они его полностью модернизировали современной аппаратурой. Так что Сирия для них – последний бастион на Ближнем Востоке. И они будут стоять за нее насмерть, поскольку понимают: дальше отступать некуда. Ливию они сдали, а за Сирию будут биться с отчаяньем загнанного в угол льва. Хотя, не скрою, шансов победить у них слишком мало: в этой охоте со щитом должны быть хорошие парни, вроде нас.
– Хорошо, что ты вспомнил Ливию, Саймон. Согласись, но сирийская ситуация выглядит гораздо хуже ливийской. Свободная сирийская армия – это не Объединенный национальный совет в Ливии – это, скорее, неорганизованный фронт, с которым много придется повозиться, прежде чем будет результат. Если он вообще будет.
– Ты не веришь в наши возможности?
– Я слабо верю в сирийскую оппозицию. Да, ее можно вооружить с помощью Катара и Саудовской Аравии, но найдется ли у нее достаточное количество солдат, которые сумеют противостоять армии Асада, – вот в чем вопрос. Даже география против оппозиции: в Сирии низкие горы, сухие степи и пустыни, перекрывающие пути отступления. Ей будет очень сложно воевать против хорошо отмобилизованной армии Асада.
– Значит, такие как мы с тобой, будут ее этой науке обучать. Другого варианта у нас нет. Либо мы свернем шею Асаду, либо это сделает «Аль Каида», и тогда это обернется для нас еще большими потерями.
Янг встал с дивана и прошел в туалетную комнату: давала о себе знать только что опорожненная им банка пива. Однако дверь он оставил открытой, чтобы не прерывать разговора с коллегой.
– Мы эту битву ни за что не проиграем, – продолжал вещать Янг. – Мы просто не имеем права на такую роскошь. На нашей стороне пол-Европы, ведущие страны Ближнего Востока. Да, ты прав: сирийская оппозиция не столь сильна и сплоченна, как ливийская. Но мы поможем ей оружием, техникой, своими советами. Главное для нее сейчас – закрепиться в Сирии. Взять штурмом какой-нибудь крупный город, вроде Алеппо, провозгласить его свободной революционной территорией, как это было в ливийском Бенгази, и разместить там сирийское свободное правительство. После этого полдела будет сделано: они запросят от того же НАТО военную поддержку, которую блок им немедленно предоставит. Не забывай, что Турция, в которой мы с тобой сейчас находимся, непосредственно входит в этот блок.
– Этот план хорош, но пока не действует. Например, взять Ростан оппозиции так и не удалось. А что если и с Алеппо произойдет такая же история?
– Не получится с Алеппо, найдем другое уязвимое место, – Янг вернулся в комнату и достал из холодильника новую банку с пивом. – Будем комбинировать: не получится одно – попробуем следующее. Например, руками оппозиции устроим химическую атаку и свалим ее на Асада. Опыт у нас уже есть – вспомни «пробирку Пауэлла» перед нашим вторжением в Ирак. Короче, было бы желание, а повод найдется.
– А как же голосование в ООН – русские с китайцами наверняка будут блокировать наше вторжение?
– Во-первых, плевать мы хотели на ООН, она себя давно изжила. Во-вторых, почему обязательно вторжение? Ударим с воздуха по военным объектам Асада, лишив его возможности защищаться. А оппозиция довершит начатое нами. Надеюсь, ты не сомневаешься в том, что наши славные вояки из Пентагона способны произвести с воздуха кардинальную зачистку аэродромов и средств ПВО Асада?
Савелас не сомневался, прекрасно осведомленный о том, что на подходе к берегам Сирии уже находятся два американских авианосца – «Гарри Трумэн» и «Нимитц». В эту авианосную группу входит также пять-шесть кораблей сопровождения и три ударные подводные лодки. Помимо этого, к делу могут подключиться и четыре эсминца класса «Иджис», оснащенные крылатыми ракетами «Томагавк». Короче, если американцы захотят по-настоящему вмешаться в этот конфликт, режиму Асада может сильно не поздоровиться. А Янг тем временем продолжал расписывать коллеге возможные перспективы развития ситуации в Сирии:
– Устроим Асаду такую кровавую кашу, какая не снилась ни Ираку, ни Ливии, ни Афганистану вместе взятым. Не мне тебя учить, Бобби. Помнишь, что было в Сальвадоре?
– Ставка на замену оппозиции террористическими группировками?
– Вот именно! Проведем акции по дестабилизации ситуации, устроив Асаду нашествие террористов-смертников. Кстати, как там дела с подготовкой операции «Вихрь»?
Речь шла о террористической акции, которую сирийская оппозиция под контролем ЦРУ готовила в Дамаске, – нападение на комплекс зданий разведслужбы ВВС Сирии.
– Вступила в последнюю стадию, осталось назначить дату и отправить людей.
– Так назначайте! Пусть это будет первая крупнейшая вылазка оппозиции в сердце Сирии, в ее столице, которая заставит режим содрогнуться. Надо постоянно держать Асада в напряжении, изматывая его такими вылазками.
Очередная пустая банка из-под пива полетела в корзину, брошенная меткой рукой Янга. Не успел звук от удара стихнуть, как зазвонил спутниковый телефон, стоявший на столе. Янг снял трубку и вышел с ней на улицу, чтобы разговор не стал достоянием ничьих ушей, кроме его собственных. Звонил Бутрос Риад – один из начальников египетской контрразведки из Мухабарат аль-Амма, Службы общей разведки, который давно был на службе у ЦРУ. То, что он сообщил, заставило Янга на время забыть о большой политике, о которой он так бурно дискутировал со своим коллегой, и непосредственно вспомнить о делах его разведывательной службы:
– Вчера рано утром в Каир прилетел гость из Москвы – журналист Иван Максимов, – вещал на другом конце провода прекрасно слышимый голос Риада. – По нашим сведениям, это не кто иной, как сотрудник российской внешней контрразведки.
– Цель его приезда известна? – насторожился Янг.
– Он аккредитован как журналист в российском корпункте московской газеты.
– Я имею в виду не фиктивную, а истинную цель.
– Пока мы об этом ничего не знаем.
– Как он себя ведет все это время?
– Вместе с сотрудником службы безопасности российского посольства он вчера выезжал в город. Наши люди следили за ними, но, видимо, слишком назойливо – им удалось заметить «хвост» и оторваться от него. В отель Максимов вернулся только спустя несколько часов. Где они были, установить так и не удалось.
– За что же я плачу тебе, Бутрос, приличные деньги, если ты не можешь выполнить даже элементарных вещей? – Янг и не думал скрывать раздражения, охватившего его после услышанного. – В каком отеле поселился русский?
– В «Мариотте». Но сегодня он звонил в «Найл Хилтон» и интересовался, есть ли в наличие свободные номера класса «сьют».
– В «Найл Хилтон»? – Янг, до этого ходивший по террасе с трубкой в руке, замер как вкопанный. – Я не ослышался?
– Нет, Саймон.
– И что ему ответили?
– Обещали подыскать необходимый номер в ближайшее время.
В течение нескольких секунд Янг молчал, тщательно обдумывая услышанное. Наконец Риад вновь услышал в трубке голос американца, произнесшего всего лишь одну фразу:
– Я вылетаю ближайшим же рейсом.
* * *
Москва, Лубянка, Федеральная Служба Безопасности.
Департамент контрразведывательных операций
Во второй половине дня Кондратьев ждал к себе с очередным докладом полковника Жмыха. На часах было уже две минуты четвертого, а докладчика все еще не было, что на него было не похоже: он всегда отличался пунктуальностью. В отсутствие запаздывающего докладчика Кондратьев перебирал в уме детали своего утреннего визита к начальнику Департамента контрразведывательных операций Петру Леонтьевичу Круглову. Встречу нельзя было назвать благостной: начальник был явно раздражен информацией, которая легла к нему на стол тем же утром. В ней сообщалось, что вчера ночью в водах Атлантического океана, у берегов острова Гебрид, принадлежащего Шотландии, было задержано российское судно «Витязь», которое шло в сирийский порт Тартус, где у России была военно-морская база. Поводом к задержанию стало обнаружение в трюмах судна российских вертолетов Ми-25. Эта техника была куплена сирийцами у России несколько лет назад, а после эксплуатации возвращена для ремонта. Именно доведенные до кондиции вертолеты и направлялись на «Витязе» в Тартус, чтобы помочь сирийской армии в войне с вооруженной оппозицией. Для последней одной из первоочередных мишеней являются именно вертолеты, без которых правительственным войскам пришлось бы резко увеличить сухопутные маршруты доставки войск и вооружений, а войсковые колонны – легкая цель для поражения с воздуха. Задержка «Витязя» играет на руку оппозиции, которая не сумела уничтожить российские вертолеты, но с помощью шотландцев завернула их обратно. В официальном коммюнике по этому поводу сообщалось следующее: «Российские вертолеты Ми-25 играют большую роль в нападениях правительственных войск режима Башира Асада на удерживаемые мятежниками Свободной Сирийской Армии города. Учитывая это, к российскому судну «Витязь» было применено эмбарго Европейского Сообщества, которое направлено против поставки оружия и техники в Сирию…».
– Вы понимаете, что это значит, Федор Иванович? – меряя кабинет длинными шагами, раздраженно спрашивал Круглов. – О том, что на «Витязе» находятся наши вертолеты, знал не столь широкий круг людей. Однако шотландцы задержали судно, явно осведомленные о наших секретах. Кем осведомленные?
– Я думаю, американцами.
– Отрадно, что мы с вами думаем в одном направлении. Но откуда об этом узнали американцы?
– Судя по всему, от того самого «крота», который завелся у нас под боком почти три месяца назад.
– Вот именно что почти три месяца назад! Достаточное время для того, чтобы, наконец, познакомиться с ним поближе. Мы же с вами по-прежнему блуждаем в потемках. А ведь каждый день пребывания этого «крота» в Москве грозит нашей стране огромными убытками, причем не только политического характера, но и финансового. Сегодня он сорвал поставки в Сирию вертолетов, а завтра дело дойдет до зенитно-ракетных комплексов.
Кондратьеву не надо было объяснять, о каких именно ЗРК шла речь: ну конечно о С-300, которые были до зарезу необходимы сирийской армии, чтобы надежно прикрыть свое небо от возможных авианалетов со стороны Израиля или стран, входящих в НАТО. Запад дорого бы дал за любую информацию о путях доставки этих ЗРК из России в Сирию, поэтому можно было не сомневаться, что перед «кротом», который «слил» информацию о вертолетах на «Витязе», наверняка уже поставлена задача сделать то же самое и в отношении ЗРК С-300. Здесь не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять это. Однако порадовать начальство какими-либо успехами в отношении поимки окопавшегося в Москве «крота» Кондратьев не мог. Хотя он и попытался придать своему визиту оптимистический характер.
– Я же докладывал вам, Петр Леонтьевич, что дело движется. Тот же Максимов уже работает в Каире и, кажется, нащупал ниточку, которая может привести нас к «кроту».
– А если у Максимова сорвется?
– Постучите по дереву.
– Никогда не верил в приметы и вам не советую. Но все же на втором, московском направлении, подвижки есть?
– Надеюсь. Сегодня во второй половине дня Жмых должен отчитаться о проделанной за минувшие сутки работе.
– Я через час улетаю из Москвы на два дня. Но если будет что-то серьезное, обязательно дайте знать, я хочу быть в курсе ваших действий. Есть шанс, что пока меня не будет, вам удастся-таки ухватить за кончик ниточки, которая приведет нас к «кроту»?
– Будем надеяться, Петр Леонтьевич, – и Кондратьев демонстративно постучал костяшками пальцев по деревянному столу.
По губам хозяина кабинета скользнула снисходительная ухмылка.
Вспоминая теперь этот эпизод, Кондратьев улыбнулся и снова взглянул на часы: Жмых опаздывал уже на пять минут, чего с ним никогда ранее не бывало. Кондратьев нажал кнопку селекторной связи:
– Инна Васильевна, Жмых не звонил?
– Нет, Федор Иванович… – и тут же, – да вот же он…
Спустя несколько секунд в кабинет вошел запыхавшийся Глеб Сергеевич.
– Не поверите, Федор Иванович, застрял в лифте между пятым и шестым этажами. Оказалось, что сбой в энергосистеме. В первый раз такое. Хотел позвонить вам по мобильной связи, а телефон, как назло, разрядился.
– Коллектив-то подобрался дружный?
– В каком смысле?
– Я имею в виду тех, кто с вами куковал в одной кабинке.
– Ах, вы об этом… Нас было трое: Кнорин из аналитического и секретарша из бухгалтерии. Скучная, скажу вам, дама – все время молчала.
– Значит, испугалась.
– Кого – нас?
– Не обязательно. У женщины может быть обыкновенная клаустрофобия – боязнь замкнутых пространств. Слышали про такое заболевание?
– Их сейчас столько развелось, что всех и не запомнишь, – отмахнулся Жмых, присаживаясь на стул и открывая перед собой папку с бумагами, всем видом показывая, что он готов от пустой болтовни перейти к делу.
Однако прежде чем полковник начал свой доклад, Кондратьев протянул ему сообщение, которое сегодня утром вручил ему начальник Службы контрразведки – про инцидент у острова Гебрид. Ознакомившись с текстом, Жмых вопросительно взглянул на Кондратьева. Тот не стал медлить с вопросом:
– Кто из вашего списка мог обладать информацией о грузе на «Витязе»?
– Вероятнее всего двое: Георгий Семенович Росляков из Департамента вооружений Министерства обороны и Юлия Андреевна Жолташ из «Гособоронэкса». К этим людям эта информация могла попасть напрямую. Двое других могли узнать о ней разве что через третьи руки.
– Как бы нам, Глеб Сергеевич, оторвать эти руки по самые плечи.
– Оторвем, Федор Иванович.
– Есть что-то конкретное? – насторожился Кондратьев.
– Кое-что, – уклончиво ответил Жмых, давая понять, что будет излагать все по порядку.
– В таком случае начинайте, – сказав это, Кондратьев поднялся из-за стола, намереваясь слушать доклад, расхаживая по кабинету.
Жмых раскрыл папку:
– В результате наблюдения за нашей «четверкой» выяснилось следующее. Георгий Семенович Росляков закончил работу в шесть часов вечера и прямо от Министерства обороны на своем личном автомобиле «Мазда» отправился домой – на Комсомольский проспект. По дороге сделал одну остановку – возле супермаркета, где в продуктовом отделе купил полную тележку продуктов. В контакт ни с кем из посторонних людей не вступал. Из дома никому не звонил, никуда больше не отлучался вплоть до сегодняшнего утра, когда ровно в 8.20 сел в ту же «Мазду» и отправился на работу.
Юрий Матвеевич Зорькин пробыл вчера на работе до семи вечера. Работает он, как вы помните, в «лесу», откуда добирается до своей квартиры в доме по улице Теплый Стан на личном автомобиле «Шевроле». По дороге нигде не останавливался, к себе в автомобиль никого не подсаживал. Вечером, после девяти, выгуливал во дворе свою собаку – спаниеля. Гулял один, ни с кем посторонним не общался. Больше из дома никуда вчера не отлучался. Дважды звонил по стационарному телефону, один звонок был адресован его родной сестре Екатерине Матвеевне Корняжной и касался сугубо бытовых проблем: Зорькин обещал сестре посодействовать в поисках хорошего лекарства от мигрени. Второй звонок был адресован другу – некоему Аркадию Юрьевичу Забусову: говорили о том, какой подарок выбрать для их общего знакомого, которого они называли Сергеем – у него в эти выходные юбилей. Сегодня, в 8.30 утра, Зорькин сел в свой «Шевроле» и отправился на работу, куда добрался без каких-либо приключений или контактов.
Юлия Андреевна Жолташ вчера закончила работу в половине шестого вечера, уйдя тем самым на полчаса раньше положенного времени. Видимо, отпросилась. Повод – посещение Главного клинического военного госпиталя имени Бурденко в Лефортово, где лежит ее отец, Андрей Кузьмич Жолташ. Доехала туда на своем автомобиле «Тойота» и пробыла один час тридцать пять минут. Затем отправилась домой с Госпитальной площади на улицу Бауманская – это недалеко. В контакт по дороге ни с кем не вступала. Из дома никому не звонила. В следующий раз вышла из дома сегодня утром, в 8.35, отправилась на работу на той же «Тойоте».
– А Юлия Андреевна у нас человек сердобольный, – прервал плавную речь докладчика Кондратьев. – У отца пробыла более полутора часов. Хотя чаще всего люди после окончания рабочего дня стараются в больницах на приемах особо не задерживаться. Сразу видно, что дома ее никто не ждет.
– Да, пока отец в больнице, она живет одна. Хотя более подробными данными о ее личной жизни мы пока не располагаем.
– Предполагаете, что у нее кто-то есть? Тогда почему она ездила в Египет в гордом одиночестве?
– Всякое может быть, например несовпадение отпускного времени.
– Согласен, быть может всякое. Лично меня из названных вами людей пока сильнее всех привлекает Жолташ.
– Может быть, потому, что она красавица? – не скрывая иронии, спросил Жмых.
– Не скрою, ее типаж мне симпатичен. Но здесь другое: она входит в тот узкий круг людей, которые обладали информацией о грузе на «Витязе». Там еще Росляков, но она меня заботит больше. Спросите, почему? Я ставлю себя на место вербовщиков из ЦРУ: завербовать такую красавицу, да еще дочь бывшего министра обороны СССР – это несомненная удача. Такую женщину меньше всего заподозришь в шпионаже, она прикрыта со всех сторон. Ведь во всех наших размышлениях фигурируют мужские понятия: «крот», «агент», «шпион», что невольно сводит все наши мысли к мужчине-предателю. Женщину мы подозреваем меньше всего. Именно в этом, если мои выводы верны, может быть спрятан очень тонкий расчет.
– Может быть, и спрятан, но в отношении Жолташ у нас на данный момент пока никаких подозрений нет. Зато на четвертого из списка – Евгения Андреевича Безымянного – наоборот.
Кондратьев, до этого мерно вышагивающий вдоль стола от одного его конца до другого, внезапно остановился и вопросительно взглянул на докладчика: дескать, ну же!
– Работник отдела Ближнего Востока Безымянный вышел из здания МИДа на Смоленской в пять часов вечера – за час до окончания рабочего дня в его учреждении. Сел в свой автомобиль «Рэнж Ровер» и отправился в город. Его маршрут пролег по Садовому кольцу, причем он проехал по Новинскому бульвару мимо старого здания посольства США на бывшей улице Чайковского, потом свернул на улицу Красная Пресня. Здесь на несколько секунд притормозил у палатки «Пресса», причем из машины не вышел. У наших людей создалось впечатление, что он проверял, нет ли за ним слежки. Потом он еще два раза делал такие же короткие остановки – на Грузинском валу и Второй Брестской улице. Самое интересное, что он сделал круг и вернулся к метро «Баррикадная», хотя мог сделать это за полчаса до этого, когда ехал по Садовому кольцу, но тогда зачем-то свернул налево. Судя по всему, с целью выявления «хвоста». У «Баррикадной» он свернул на Малую Никитскую и проехал по Тверскому бульвару до памятника Пушкину. Там вышел из машины и прошел пешком до кинотеатра «Пушкинский». В руках держал свернутую в жгут газету, которую ни разу не открыл. Дойдя до кинотеатра, он пять минут постоял возле входа в кассы, после чего тем же маршрутом вернулся к автомобилю. Сел в него и без всяких остановок доехал до своего дома на Гончарной улице. Из дома никуда больше не отлучался. Никому не звонил. Зато на его мобильный телефон был произведен звонок с телефона, который проходит как «серый»: неделю назад его похитили у гражданина Куприянова Петра Степановича, 1991 года рождения. Район, откуда был произведен звонок, – Старый Арбат. Неизвестный мужчина произнес всего одну фразу: «Вас видели».
Закончив свой рассказ, Жмых захлопнул папку и достал из внутреннего кармана пиджака флэшку.
– Здесь ребята из наружки записали все движения Безымянного после остановки у памятника Пушкину.
Взяв флэшку, Кондратьев вернулся в кресло и открыл ноутбук, стоявший на столе. В течение нескольких минут он внимательно смотрел записанное. После чего сказал:
– А машина у Безымянного хорошая – «Ренж Ровер». Сколько такая может стоить?
– У него модель «Эвог», стоит примерно один миллион шестьсот тысяч рублей.
– С той зарплатой, которую получает в МИДе Безымянный, такая машина вряд ли будет ему по карману. А супруга у него есть? Где работает?
– В министерстве легкой промышленности, финансист. Есть еще сын пятиклассник.
– Ну, сын пока вряд ли может влиять на формирование бюджета их семьи, поэтому его оставим в покое. А жена, значит, тоже бюджетница. В любом случае для такой семьи «Ренж Ровер-Эвог» – покупка достаточно дорогостоящая. Значит, есть какие-то побочные заработки. Надо бы это выяснить.
– Хорошо, сделаем.
– А ребята из наружки потрудились на славу. Говорите, Безымянный их трижды проверял? Судя по тому, что он вышел на встречу, значит, «хвоста» за собой так и не выявил.
Кондратьев вернул флэшку Жмыху, сопроводив это вопросом:
