скачать книгу бесплатно
– Может тогда он и был благородным, но сейчас его бойцы в Испании на стороне фашистов воюют, наших, между прочим, ребят убивают тоже… Но я не об этом. Да, Людмила Илларионовна, я их не видел, но кое-что узнал.
Людмила Илларионовна сидела прямая, бледная, но глаза сияли.
– Говори, Коленька, – сказала тихо, почти прошептала.
– Они живут во Франции, в Лионе. Но есть поместье под Парижем, в Сен-Жермен-ан-Ле. Знаете, что это?
– Конечно. – Елена с улыбкой обвела всех взглядом. – Это поместье приобрели ещё наши родители. Когда Лодя и Катюша уезжали, я передала ему все документы и на поместье, и на родительские денежные вклады. А Сен-Жермен-ан-Ле – прекрасное место между Парижем и Версалем, много зелени, прямо на берегу Сены. В Сен-Жерменском замке подолгу жили и дети Екатерины Медичи – юные Валуа, – она улыбнулась Володе, – это из которых королева Марго. И дети Генриха Четвёртого.
– Это который Людовик Тринадцатый, из мушкетёров, – в тон ей добавил сын.
Все засмеялись. А Викентий Павлович спросил внезапно дрогнувшим голосом:
– И наши внуки… они тоже там бегают? У нас ведь есть внуки?
– Трое! – торжественно провозгласил Кожевников. – У Берестовых два сына и дочка.
С радостным вскриком Людмила Илларионовна припала к плечу мужа, тот крепче прижал её к себе:
– Ну, Коля, порадовал ты нас! Оказывается, у нас так много внуков…
– Племянников, – подхватил Дмитрий, ловя счастливый взгляд Елены.
– Это значит, у меня за границей есть двоюродные братья?
Это задумчиво протянул Володя, словно не зная, радоваться ему или огорчаться. И обвёл всех таким растерянным взглядом, что компания рассмеялась.
– И двоюродная сестра, сынок! – кивнула ему Елена. Добавила с иронией, разведя руками: – Прости, так получилось.
Но Володя уже решил, что новость всё-таки хорошая, и спросил заинтересованно:
– А фотографии их вы не привезли, дядя Коля?
– Нет, – серьёзно ответил Кожевников. – Как её получишь? Тайно фотографировать, так я не агент разведки. Попросить у Севы и Кати, послать к ними кого-то? Во-первых, человека подставить, а во-вторых… Значит сказать им, что я рядом, в Швейцарии. Севка бы не удержался, приехал… Нет, нельзя было.
Они вновь наполнили бокалы, вновь выпили за своих родных и любимых в далёкой Франции, вспоминали, прикидывали, сколько же лет тем мальчикам и девочке, на кого они могут быть похожи… Потом разговор сам собой вернулся к заграничной поездке Кожевникова, к гитлеровской Германии, к белой эмиграции.
– Я, Николай, вспомнил генерала Архангельского и своё отношение к нему, – вернулся к оставленной теме Викентий Павлович. – Но то, что он делает сейчас… Понимаешь, они там, в эмиграции, тоскуют об утраченной Российской Империи, и не видят, что наша страна и есть продолжение этой империи… Да-да, не возражай! С другим строем, другими лозунгами, но цели, цели те же! Посмотри сам: сильная, ничего не боящаяся держава, очень быстро ставшая на ноги после огромных потрясений. Сумевшая сохранить ту же территорию. И заграница так же относится к нашей стране, как относилась к России – не любит и боится. А наши офицеры-эмигранты, называющие себя патриотами России, становятся на сторону наших врагов.
– Особенно преуспел в этом генерал Туркул… Дядя, я помню, вы с ним дружны были.
Викентий Павлович кивнул:
– Да, Митя, верно.
И вспомнил, как в девятнадцатом году, летом и осенью, когда Харьковом управляло правительство Добровольческой армии, он часто общался и с генералом Май-Маевским, и с полковниками Штейфоном, Туркулом… Теперь генерал Туркул за границей создал и возглавил Русский Национальный Союз Участников Войны. Эта организация разбросала по странам Европы свои отделения и серьёзно готовилась к вооружённой акции против СССР. Туркул и его соратники изо всех сил призывают западные правительства к войне против Сталина, готовы сотрудничать и с Гитлером.
– Там тоже чувствуют, что война близко, что она будет. Вот только не понимают, что призывают врагов на свою родину… Потому, Коля, прав твой товарищ, удержавший тебя. Встреча с эмигрантами тебе бы не простилась.
Кожевников достал коробку папирос:
– Пойду подымлю.
Дмитрий направился с другом за компанию, хотя сам никогда не курил. Они стали на крыльце, оперлись на перила. Раньше, с веранды, по этому крыльцу можно было выйти в небольшой сад, обнесённый кованой оградой. Ограда давно была убрана, несколько деревьев стояли, но садом их назвать было нельзя. Да и веранда особняка, раньше полностью принадлежавшего семье Петрусенко, была переделана под кухню.
– Что, Митяй, нравится тебе моя причёска? – лукаво спросил Николай. – Я заметил ещё когда причёсывался, посматриваешь на неё. – Засмеялся. – Не ты один, многие обращают внимание.
– Да уж, необычная. – Дмитрий заставил друга повернуть голову в фас, потом посмотрел затылок. – Оттуда привёз, из-за границы?
– Точно, там сейчас такая стрижка модная. Мне в Швейцарии парикмахер предложил, я и согласился. А что, очень даже красиво!
– Тебе идёт, – согласился Кандауров. – Я видел сегодня уже такую. В морге. Наверное, тому парню тоже шла.
Кожевников прищурил глаза, сделал крепкую затяжку, всем видом показывая: «Говори, я слушаю». И Дмитрий рассказал всё то немногое, что знал.
– Иностранец… – протянул Кожевников с удивлением. – Или, как и я, выезжал за границу.
– Оба эти контингента – иностранцы и командированные за рубеж специалисты, – доподлинно известны. Даже если не из нашего города, всё равно узнать возможно. – Дмитрий хлопнул друга по спине. – Ну, Коля, говорил я давным-давно: тебе у нас, в сыске работать нужно. Помогаешь, даже сам о том не подозревая!
– В сыске ты и без меня справишься, а там, где я сейчас – ох, как не просто…
– Suum cuique, – изрёк Петрусенко, выходя на крыльцо с трубкой в руке.
– И ваши древние латиняне как всегда правы, – кивнул Николай. – Каждому, конечно же, своё.
– Дядя, Николай рассказал такое страшные вещи. Я, конечно, много знал, но вот глазами очевидца… Какую же силу набрал Гитлер, фашисты!
Дмитрий вернулся к недавнему разговору, и Викентий Павлович понял, что услышанное продолжает волновать племянника.
– Война непременно будет, долгая и жестокая. Враг силён… Что я могу ещё сказать.
У Мити, как в детстве, когда он сильно гневался, сошлись брови на переносице, покривились губы:
– Зачем же от народа это скрывать? И что война нас ждёт, и что Гитлер настолько силён!
Викентий Павлович уже раскурил трубку, выпустил первые кольца дыма.
– Не это скрывают, дорогой. Это не скрыть. Вон, почти всю Европу фашизм подмял, всё на пути сметает. Как это скрыть… – Он посмотрел в глаза своим молодым собеседникам. – Нет, скрывают другое: что мы слабы, пока ещё, по сравнению с врагом.
Николай слушал молча, и Петрусенко почувствовал: он его понимает. Но Митя, горячась, воскликнул:
– Зачем же?
И Викентий Павлович ему ответил:
– Мальчик мой, представь… Если изначально знать, что мы слабее врага, у людей будет страх, паника, неверие в свои силы. А нужен энтузиазм. «И врагу никогда не гулять…» – вот что нужно. Вера! Вера – основа всего. Пусть потом будет не так, но вера окажется неистребимой и непобедимой.
Лоб у Мити не разгладился, но он спросил уже не так напористо, мягче:
– И мы победим?
– Непременно! И ты это тоже знаешь.
– И я знаю, – сказал Коля Кожевников. Улыбнулся широко: – Латиняне говорят: «Думай о будущем, но живи настоящим» Или нет такого афоризма? Значит, я сам придумал.
Он поднял палец, прислушиваясь. – Слышите, рояль! Пойдёмте, я так люблю, когда Леночка играет!
Глава 4
Полчаса прошло, как Володя сменил Сергея на боевом посту. Нет, это была не игра. То, что четыре дня назад они обнаружили в подземелье, детскими игрушками не называется. Тротиловые шашки, вот что это было! И теперь каждый из них сидел в засаде по несколько часов, выслеживая – кто же наведается к тайнику. Сегодня с утра дежурил Серёжка, Володе выпало дневное время. В подземелье было прохладно, и мальчишки ещё тогда, сразу, припрятали в нише шерстяной свитер, вязаную шапку, тёплые гетры. Володя натянул всё это на себя, уселся на каменный выступ в виде скамейки. Фонарик был при нём, но он без надобности его не включал, потому что недалеко, вверху свода, имелась щель – оттуда тянуло свежим воздухом и проникало немного света. Володя готов был к тому, что и сегодня ничего не произойдёт. Но он терпеливо отсидит свои часы. Мысленно мальчик вернулся в тот день, когда они впервые спустились в подземелье.
Никто не видел их на этом склоне, заваленном сучьями и обрубками стволов. Они, конечно, соблюдали конспирацию, но и людей тут уже не было – рабочие переместились дальше, там пилили деревья, копали землю. Серёжа указал друзьям место:
– Здесь. Что, заметно?
Володя пригляделся: что-то темнело за переплетением веток. Одобрительно кивнул:
– Молодец, хорошо замаскировал.
Они быстро расчистили пролом – не весь, а так, чтоб можно было залезть. Рядом из земли выступали толстые, причудливо переплетённые корни дерева, которое уже срубили. От него остался неохватный пень и вот этот узел таких же мощных корней. Сергей протянул между ними верёвку, заверил:
– Здесь будет надёжно.
Но сначала попросил Володю:
– Посвети вниз, какая там глубина?
Мальчики склонились над отверстием. Мощный луч ушёл вниз, выхватил сводчатый тоннель. Сергей кивнул:
– Хорошо, верёвки хватит.
Володя видел, что спуск не очень глубокий, идёт под наклоном. Можно, конечно, и просто так спуститься, но трудно, да и потом – как вылезать? Сергей уже завязывал узел – ловко, умело. Миша глянул на Володю, сказал восхищённо:
– Серёга у нас лучше всех узлы вяжет, когда мы в походы ходим. Микола Петрович всегда его хвалит.
Сергей услышал, усмехнулся:
– Да это как раз простой узелок, «штык» называется. Для крепления верёвки за бревно или вот так – кивнул на корни, – в самый раз. Очень надёжен как раз при натянутой вниз верёвке. Если налаживать переправу через реку, или связывать две верёвки, или спускаться со скалы, там нужны другие: юферсный, бабочка, булинь, а то ещё – стремена…
Володя на минутку даже пожалел, что не ходит в походы с ребятами Николая Петровича Трублаини. Сам он умел завязывать только узел «восьмёрку». Но когда верёвка была опущена вниз, в пролом, он тут же забыл об этом. Все трое склонились над дырой, Володя повёл фонариком.
– Иди первым, Серёга, – сказал. – Ты же первооткрыватель.
– Пусть Мишка, – отказался тот. – Я проконтролирую.
Серёжа отошёл к узлу, чтобы проследить, как тот натянется при нагрузке, Володя ухватил за верёвку у края пролома. А Миша ловко и быстро спустился, крикнул снизу:
– Порядок!
Володя и замыкающий Сергей быстро очутились рядом с ним. Осветили уходящий вглубь коридор. Он был широкий: расставленные руки стен не касались. И пригибаться не приходилось, хотя, подпрыгнув, они свода коснулись. И стены, и свод обложены буро-красным кирпичом. Серёжка поводил по нему ладонью, одобрительно сказал:
– Аккуратная кладочка… И старая, сразу видно.
Володя вспомнил, что приятель летом помогал деду в деревне сарай строить – разбирается.
– Пошли, пошли! – Торопил их Мишка. – Вон, смотрите, дальше поворот! Может, там чего есть?
– Думаешь клад найти?
– А для чего такие подземелья строить? Тайные! Чтоб прятать что-то! Ты, Володька, не смейся. Найдём клад, так на него можно самолёт будет построить, или на нашем заводе танк. И назвать его «Юный Ворошиловский стрелок»!
– Я не против. Пошли.
И Володя пошёл первым, светя фонариком. Пол, по которому они шли, был земляной, ровный, но ноги словно пружинили.
– Как на болоте, – сказал Володя, присаживаясь и освещая. – Смотрите, здесь полно водорослей, что ли.
– Это ил, – кивнул Сергей. – Вон, и на стенах внизу тоже. Тут, наверное, осенью или весной вода стоит. Сейчас высохла, а всё равно сыро.
И точно, мальчики поёживались от сырости и холода. Но азарт был сильнее – что там, за поворотом? А за поворотом ход разветвлялся на две галереи. Они повернули направо. Но скоро коридор сузился, пошёл заметно под уклон и оборвался глухой стеной. Володя осветил её, и Сергей, как специалист, тут же заметил:
– Кирпич совсем другой. Наверное тут был ход дальше, но его заложили.
– Давайте разобьём, – воскликнул Мишка с энтузиазмом. – Там что-то спрятано, точно! А то бы зачем замуровывать?
– Не разобьёшь, – возразил Сережа, – даже если и ломом. Капитально сделано.
– Так, пошли в другую сторону, – решил Володя. – Всё равно сейчас ничего не сделать. А потом видно будет.
Они пошли по другой галерее, но тоже далеко не продвинулись. Сначала стали спотыкаться о камни, земляной мусор, в потом фонарик выхватил впереди целую груду битых кирпичей, вывороченной земли.
– Обвал, – сказал Володя, водя фонариком, – всё, дальше хода нет. – А впрочем… Ну-ка, посвети.
Он отдал фонарик Мише и полез по камням вверх, стал выбирать и сбрасывать вниз кирпичи, нагнулся и вновь забрал фонарь.
– Здесь большая щель, и вроде бы сквозная. Давайте попробуем разобрать.
С полчаса мальчишки, сменяя друг друга, выворачивали из завала кирпичи, комья земли и бетона, по цепочке передавая вниз.
– Хорош, – наконец сказал Сергей. Он уже сумел просунуть голову и плечи в сделанный проход, посветил там фонариком. – Пролезть можно, а там тоже есть ход.
Прежде чем двинуться дальше, мальчики посовещались и решили, что сделанная ими дыра надёжна, не завалится – она была вверху, там, где стена смыкалась с низким сводом. По очереди, помогая друг другу, они протиснулись в неё и очутились вновь в сводчатой галерее. А когда этот ход повернул направо – в просторной квадратной комнате.
– Подземный зал! – восхищённо воскликнул Мишка. – Глянь, колонны и стол каменный!
И правда, здесь потолок был не сводчатый, а ровный, и его подпирали два каменных четырёхугольных столба. И выложено всё было не кирпичом, а серым тёсаным камнем. У одной стены тоже из такого камня был сложен стол, с двух его сторон – подобие скамеек. Ребята пошли по комнате, оглядывая неглубокие ниши в стенах, в которых тоже были устроены невысокие выступы-сидения.
– Точно зал, – не унимался Мишка. – Здесь, небось, какое-то тайное общество собиралось ещё при царе!
