скачать книгу бесплатно
– Вечером заеду в управу, все обсудим.
– Давай. Мы пока никуда не собираемся.
Самсонов отправился за город. На шоссе были пробки, и поминутно приходилось останавливаться. Глядя на залитое водой лобовое стекло, полицейский вспомнил Марину. Ее образ был расплывчатым, ему никак не удавалось разглядеть ее черты. Зато он слышал ее голос, певший: «Вот раздался тоненький звоночек…» Марина репетировала свою роль для школьного концерта и исполняла эту песенку раз за разом. Как же давно это было!
Чтобы добраться до Красниц, потребовалось почти два часа. Наконец Самсонов нашел забор, на котором белела покосившаяся табличка с номером дома. Выйдя из машины, он подергал калитку. Она была заперта, но открылась, когда он перекинул руку и снял крючок. Полицейский прислушался, не возится ли где-нибудь во дворе собака, но было тихо.
От калитки в глубь участка вела узкая, заросшая осокой тропинка, по обе стороны которой возвышались деревья и кусты. Колодец почти затерялся в шиповнике. Самсонов поднялся на шатающееся крыльцо и постучал. Подождав полминуты, постучал снова. Не дождавшись реакции, толкнул дверь, и она распахнулась. В городе он бы решил, что внутри побывал взломщик, но тут, на собственном участке, хозяин мог и не запираться.
– Эй! – крикнул Самсонов, заглядывая. – Есть кто?
Тишина. Можно зайти и поискать Лукина, но вдруг тот решит, что он грабитель, и пальнет по старой «полицейской» памяти? Следователь постоял на пороге в нерешительности. Наконец шагнул внутрь и вытащил пистолет.
В доме было довольно светло. По крайней мере достаточно, чтобы не спотыкаться. Самсонов шел, прислушиваясь и время от времени громко спрашивая, есть ли кто живой. Рано или поздно хозяин должен был его услышать. Хотя, если верить соседке Лукина, бывший полицейский вполне мог валяться в одной из комнат в пьяном угаре. Или же уйти, оставив дом незапертым.
Под ботинком что-то хрустнуло. Самсонов присел и вгляделся. Ампула. Через пару секунд он заметил еще одну, закатившуюся под тумбочку. Обе пустые, с отломанными горлышками.
В следующей комнате Самсонов увидел настоящую свалку. Здесь были сломанные приборы, большей частью еще советские, ящики с инструментами, мотки проволоки, пустые банки и бутылки. Все покрывал внушительный слой пыли. Похоже, Лукин то ли увлекался ремонтом электроники, то ли подрабатывал этим, но давно забросил.
Пахло кислятиной, старым деревом и картошкой.
– Кто там? – Голос прозвучал отчетливо, но негромко.
Услышав этот короткий вопрос, Самсонов вздрогнул от неожиданности.
– Я из полиции, – сказал он. – Старший лейтенант Самсонов. Разрешите войти? Мне нужно с вами поговорить.
– Давай сюда, – донеслось в ответ.
Самсонов вошел в следующую комнату. Вонь здесь стояла невообразимая – как в привокзальном сортире.
Окна были закрыты плотными занавесками, так что разглядеть Лукина оказалось нелегко. Темная фигура, укрытая до середины груди одеялом, возвышалась на железной кровати у противоположной стены.
– Тут есть выключатель? – спросил Самсонов.
– Есть, только электричество отрубили. – В голосе послышались насмешливые нотки. – Я задолжал за несколько месяцев. Как ты сказал, тебя зовут?
– Старший лейтенант Самсонов.
– А имя у тебя есть?
– Валера.
– Садись, Валера. Выпить не предлагаю, потому что нет. Или у тебя с собой?
– Нет. – Следователь взглянул на покрытый пылью стул и решил, что постоит. – Я хотел поговорить о деле Хоботова. Помните такое?
– Нет. – Лукин зашевелился, закряхтел, и вдруг на пол что-то со звоном посыпалось. – Проклятье! Собери, собери скорее!
– Да тут темно, как у черта в..! – Самсонов решительно подошел к окну и отдернул занавеску.
– Ты что творишь?! – заорал, закрывая лицо, Лукин.
Самсонов подошел к кровати и увидел то, что лежало на полу: шприц, оранжевый жгут и три ампулы.
– Ну, что смотришь? – буркнул Лукин. – Давай сюда!
Самсонов с отвращением глядел на пол.
– А сам взять не можешь? – резко спросил он.
– Мог бы – не просил! – Лукин отдернул одеяло и показал тощие, похожие на палки ноги, обтянутые синей кожей. – Диабет, – сказал он. – Не могу встать. Гажу и то под себя. Под кроватью у меня детская ванночка, наверное, уже полная. – Он усмехнулся. – Может, вынесешь, раз уж ты здесь?
– Не похоже на инсулин, – сухо заметил Самсонов, подбирая одну из ампул.
Лукин требовательно протянул похожую на дохлого краба руку:
– Давай сюда!
– Больше на героин, – проговорил Самсонов. – Или морфий. Где достаешь?
– А тебе-то что? – огрызнулся Лукин. – Ты что, из отдела контроля за наркотой? – Он вытащил из-под подушки плоскую фляжку, свинтил крышку и сделал большой глоток.
– А говорил, что выпить нечего, – заметил Самсонов.
Вместо ответа Лукин злобно усмехнулся.
– Что случилось? – спросил Самсонов. – Зачем все это?
– Отдай ампулу! – буркнул Лукин.
– А если нет?
В глазах Лукина вспыхнула ненависть наркомана, у которого отобрали дозу. Он открыл было рот, чтобы разразиться бранью, но вовремя понял, что этим ничего не добьется.
– Ты прав, старлей, – сказал он, растянув губы в усмешке. – У меня не диабет. Рак. Последняя стадия. Не хочу подыхать в палате, а боль заглушает только это. Как достаю, не скажу. Если хочешь, можешь вызывать из отдела…
– Меня интересует дело Хоботова, – перебил Самсонов, бросая ампулу на подушку.
Лукин быстро накрыл ее дрожащей ладонью, затем смущенно усмехнулся.
– Когда я узнал про рак, начал пить, – сказал он. – В конце концов меня выперли. Лечение не помогало, и я бухал все больше. Теперь вот перешел на дурь.
Самсонову показалось, что Лукин его не слышит. Он вытащил из подмышки папку, которую прихватил с собой, и достал листок с изображением Кали – первый, найденный на месте убийства Марины:
– Знакомая картинка?
Лукин тупо уставился на бумажку, сжимая в кулаке ампулу. Другая его рука, словно большое насекомое, перебирала грязный пододеяльник.
– Что это? – проговорил он через полминуты.
– Кали. Индийская богиня.
– Ну и на кой ты мне ее показываешь?
– Этот рисунок убийца оставил рядом с утилизатором, – терпеливо сказал Самсонов. – Хотя бы перемолотую девочку ты помнишь?
– А-а. – Лукин слегка пошевелился, взял листок и поднес к глазам. – Да. Знаешь, из-за болезни с памятью у меня неважно.
– Эта девочка была моей сестрой, – сказал Самсонов. – Постарайся, ладно?
– Серьезно? Ну и ну! А из-за чего сыр-бор, я что-то не пойму. Того парня посадили, это я помню.
Следователь молча положил на одеяло второй рисунок:
– Это нашли сегодня. Рядом с утилизатором, которым кто-то превратил девушку в фарш.
Последовала продолжительная пауза. Лукину требовалось время, чтобы осознать услышанное.
– То есть, – проговорил он наконец, – он убил снова? Когда он вышел?
– Он не вышел.
– А, да. Верно, его же убили в тюряге. Тогда… получается, посадили не того?
– Похоже на то.
– Значит, это был не Хоботов? – Голос был абсолютно равнодушным.
– Возможно, это подражатель, – ответил Самсонов. – Но почти все сходится.
– Подражатель? – В голосе Лукина послышалось сомнение.
– Почему бы и нет?
– Ну да. Конечно. – Бывший полицейский слегка пожал тощими плечами.
– Я хотел спросить, у вас были сомнения по поводу виновности Хоботова? – проговорил Самсонов, снова переходя на «вы».
Лукин почти десять секунд молчал, прежде чем ответить:
– Ты поэтому приехал?
– Да.
– Думаешь, я фальсифицировал улики? – Лукин прищурился, глядя на Самсонова.
– Нет. Просто насколько весомы были…
– Доказательства? Это решал суд, верно?
– Конечно. А ваше личное впечатление? Хоботов был виновен?
– Ты читал дело?
– Да.
Пальцы Лукина продолжали комкать пододеяльник, он с тоской посмотрел на жгут. Ему явно хотелось, чтобы Самсонов ушел.
– Я вас не задержу надолго, – сказал следователь.
– Хоботов работал на стройке. Сварщиком. У него в квартире нашли прядь волос твоей сестры в конверте под матрасом и краски, которыми он рисовал Кали на этой бумажке. – Лукин приподнял первый листок. – Тогда я был уверен, что он виновен. Я ему ничего не подбрасывал. Да и что я мог ему подсунуть?
– А что говорило в пользу Хоботова? Я читал, что на баночках с краской не было его отпечатков.
– Зато они были на конверте с волосами. Кроме того, мы нашли у него дома перепачканные краской перчатки.
– И решили, что он рисовал в перчатках?
– Это казалось логичным: иначе на бумаге могли остаться отпечатки.
– А на внутренней стороне перчаток были отпечатки?
– Да. Как же иначе?
Самсонов немного помолчал, прежде чем задать следующий вопрос:
– Как вел себя Хоботов?
Лукин слабо усмехнулся:
– Все отрицал. Что ему оставалось делать?
– Объяснить, зачем он убил мою сестру.
– Знаешь, он был не из тех, кто мечтает о славе и спешит поделиться с миром своими мыслями.
– Он так и не признался, верно?
– Нет. Но это меня не удивило.
– Что он говорил по поводу найденных у него улик?
Лукин усмехнулся:
– То же, что и все. Подбросили.
– А отпечатки?