ANTI Лора. Фантасмагория для взрослых

Загреб ладонью снега и прижал к ране. Тот начал таять и потек ручейками. Закусив губу от боли, он осторожно сполз с обочины. Мешал автомат, тащить себя и его одной рукой было тяжело.

Опустившись вниз, к предлесью, он жадно натолкал в рот снега. Жажда мучила не меньше раны. Потом собрал большой комок и сунул под свитер.

Занимаясь столь важными делами, он даже не обратил внимания на окружающую его тишину. Откинувшись на спину и тяжело дыша, прислушался, но кроме собственного дыхания ничего не было слышно.

– Там умерли все что ли? – даже усмехаться было больно, – кто-то же в меня попал. И куда делся после этого? Впрочем, какая разница, – вяло поморщился.

Неуклюже закинув автомат за спину, пополз дальше в лес, зарываясь в мокрый снег, слой которого был небольшой, так что он бороздил животом грязь.

«Челюскин» во льдах», – черный юмор его не оставил.

Медленно пробивая борозду в снегу, дополз до деревьев, и с трудом приподнявшись, откинулся спиной на ствол ближайшего из них. Положил автомат на колени, дернул магазин. Выщелкнул патроны. Три штуки.

– Любовь моя, дай патроны, – усмехнулся и закашлялся, – вдруг… кхе… кто-то, кто-то испуг свой… на землю… кхе… уронит…, – остановился, пытаясь успокоить рвущуюся наружу душу. – Дыши любовь… моя ровно… они… ничем нас не тронут… пока мы тихо уходим…, – замолчал. Медленно покатал патроны в пальцах и загнал обратно.

«Сейчас…, немного передохну и поползу дальше».

Он нагребал и нагребал снег, пытаясь охладить горящую огнем рану. Боль стала пульсирующей, отдаваясь резкими толчками. Тело все горело. Прижав замерзшую руку ко лбу, почувствовал, что стало чуть легче. Прикрыл глаза.

«Сейчас, сейчас еще чуть-чуть и пойду, в смысле побороздю, как космические корабли в просторах вселенной, только моя вселенная чуть поменьше».

Собравшись с силами, забросил автомат на спину и снова пополз вперед, вернее, в том направлении, в котором должна была бежать она.

Следов на снегу нельзя было разглядеть, он был рыхлый, и даже если они и были здесь, то перемешались с естественными проплешинами.

Он полз, вспоминал знаменитый роман о летчике без ног, иронично над собой посмеивался, впрочем, без всякой мимики, сил на нее не было. Сравнивать себя с тем героем конечно очень грубо, но что-то общее у них было.

Никто его не преследовал, не бежал за ним с матерными криками, не стрелял. Никому он оказался не нужен.

«Иногда это очень полезно для здоровья, быть не нужным. Никому. Буду знать. На будущее». Ползти уже порядком надоело, но и не ползти нельзя.

«Не замерзать же здесь, это будет негуманно, по отношению к себе».

Еще какое-то время он пытался пробираться вперед, сосредотачивая все внимание на движении, чтобы отвлечься от боли, но мышцы уже не слушались.

Уронил голову в снег.

«К черту. Хватит. Полежу. Потом. Дальше».

Снег приятно охладил пылающее лицо. Ничего не хотелось. Совсем.

Перед закрытыми глазами вспыхивали и гасли виденья прошлого. Их с ней совместные прогулки, безумства, шалости. Остановившиеся мгновения нежности. Серьезные разговоры. Смех и слезы…

«Когда я буду не в себе…», – запульсировало в голове, – «и будет лето… Когда то же будет лето. Долгое, мучительное лето… Будет…», – улыбнулся и провалился в полусон-полуявь.

Когда я буду не в себе и будет лето

Я вдруг исчезну ни ответа, ни привета И все поймут, что моя песня спета Забудут жизнь, запомнят смерть поэта

«Запомнят, как же. Ага…».

А мы спускаем жизнь на тормозах Мы засыпаем с улыбкой на губах Мы поменяли наши адреса

На Северный и Южный Полюса

«Хорошая фраза, как ни крути – спускаем жизнь на тормозах».

И это будет долгое мучительное лето И будет много жизни, много света

Ведь тайный смысл счастливого билета Поймёшь, когда умрёшь за это

«Умрешь, умрешь, когда ты умрешь…».

А мы спускаем жизнь на тормозах Мы засыпаем с улыбкой на губах Мы поменяли наши адреса

На Северный и Южный Полюса

Звук. Посторонний звук, издаваемый не им, вернул его из «галлюцинаций».

Он притих, едва дыша и пытаясь понять с какой стороны к нему приближается его источник.

Звук замер возле него, прямо по курсу. Выждав несколько секунд, он медленно, с трудом поднял голову и…

Всё прошло и никто не заметил

Никто не вспомнил две тысячи третий Где были мы и кто был с нами

Какие девушки с какими волосами

В глаза смотрело дуло автомата. За ним, за этим черным отверстием в ту сторону Земли… Распахнув глаза, насколько возможно, он сморгнул, пытаясь прогнать страшное видение.

Перед ним, с очень жестким и даже злым выражением лица, сжав губы и нехорошо прищурившись, стояла Лариса, направив автомат ему в лицо…

А мы спускаем жизнь на тормозах Мы засыпаем с улыбкой на губах Мы поменяли наши адреса

На Северный и Южный Полюса 25

ДЕЧИЗО26

«Я открываю двери в сон, а за дверьми ни ад, ни рай, а только…»

Сначала ему показалось, что он лежит в собственной постели. На него ничего не капало, что уже было хорошим знаком. В последнее время как-то вот все по мокрому просыпался, а тут вдруг сухо и комфортно.

Не открывая глаз, подумал: «А вот просплю, и в школу не пойду».

25 Песня группы «Смысловые галлюцинации»

26 Deciso – решительно

Улыбнулся почти забытой шутке и осторожно приоткрыл правое веко. Брови сами по себе полезли вверх, и левый зрачок волей-неволей присоединился к своему собрату, чтобы разделить с ним избыток впечатлений.

В избушке царил полный погром. Тут собственно и ломать то было нечего, но кто-то все равно очень постарался. Только что печка целой осталась, наверно у налетчика кувалды не было подходящей.

Он попытался сесть на пол, на котором оказывается, лежал. Но одна маленькая деталь мешала ему.

Потряс головой:

«Может, я еще не проснулся? Да нет».

Интересное кино – руки были скованы за спиной наручниками.

– Обалдеть, – ошарашено огляделся. – Это ж надо было так заснуть крепко. Лавки в щепки, стол в руинах, а я ничего не слышал.

Поверх кучи дров, в которую превратилась скромная меблировка комнаты, стояла целехонькая шахматная доска, но не она сейчас привлекла его внимание. Плащ, в котором пришла Алиса, изодранный в клочья, валялся на полу. Это все что от нее осталось.

– Что тут было? Мамай заблудился? Кого еще занесло к черту! Где Алиса?

Такое впечатление, что в дом ворвался внезапно возвратившийся из командировки ревнивый муж и в ярости разнес всю обстановку. Заодно заковал подвернувшегося под руку незнакомца и исчез, забрав «жену» на перевоспитание.

– Нечего рассиживаться, надо теряться, пока никто не вернулся. Тьфу ты черт. Наручники! – зло рассмеялся. – В наручники тебя и на железный стол и Двести Двадцать Вольт! Хорошо здесь розеток нет.

Кое-как встав на ноги, подошел к доске. Так и есть. Ход конем, черным, разумеется, был сделан. Поближе к собственному королю. Белой Королевы на доске не было…

– Так…, – протянул. – Похоже, Алису украли. Или она сама решила скрыться? А мы ней не договорили, да не в этом дело собственно. Что то в ней такое есть… И эта ее оговорка странная. Нет, надо ее найти, обязательно. Черт, как же руки освободить?!

Пробежался по комнате, ища глазами, чем можно воспользоваться. Ничего подходящего. Щепок полно, всех калибров, но ими замок не откроешь, а ничего другого от обстановки не осталось.

Сделав пяток кругов безо всякого толка, остановился, раздраженный от бессилия. Ну что вот делать? Ни проволочки, ни скрепочки, ни булавочки. О ключах и речь не идет. О ключах. О ключе…

Нет, не зря говорят, что дурная голова ногам покоя не дает. Так и есть. Вместо того чтобы метаться как хомячок в клетке, вспомнил бы лучше, что у него лежит в правом кармашке.

Радостно засмеявшись, он начал напряженно манипулировать пальцами, пытаясь залезть ими в карман, в котором ждал своего часа маленький ключик, найденный под камушком. Все как в том фильме. Ключи подсовывают заранее, зная, где и когда они пригодятся.

На третьей минуте ловкость рук принесла свои плоды. Осталось только попасть в скважину. Опять манипуляции. Хорошо, что пальцы длинные. Не зря в детстве музыкой занимался, развивая ладошки, чтобы брать октаву. Вот и пригодилось уменье.

Ключ, наконец, попал в нужное место и оковы пали. Он с облегчением потряс руками и растер запястья:

– Свобода, нас встретит радостно у входа, – усмехнулся, – может еще и «братья» меч нам отдадут…?

Окинув на прощанье взглядом комнату, выскочил в дверь.

Не надо было быть следопытом или детективом, чтобы понять, что на лужайке перед избушкой произошла отчаянная борьба. Примятая трава, глубокие вмятины от каблуков – широких мужских и тоненьких, явно женских, а также многочисленные следы копыт.

– Точно конь, ну не сам конечно, с всадником.

Он быстро осмотрел поляну, оценивая ТВД27, потом присел перед четким конским отпечатком.

Левое заднее копыто. С подковой. Без одного гвоздя.

27 Театр военных действий

– Враг вступает в город, пленных не щадя. Оттого что в кузнице не было гвоздя, – процедил сквозь зубы. – Значит, ее увезли. Не сама сбежала. Слабое утешение, но. Пешком не догнать. Однако, трактор нужен, – невесело усмехнулся и поднялся на ноги.

С противоположного края поляны легкой трусцой к нему приближался… белоснежный конь. Он, оторопев, зажмурился, но через секунду, не выдержав должной паузы, глянул снова.

Конь не исчез. Протрусив на расстояние двух шагов, остановился и приветственно мотнул головой, при этом его длинная челка забавно взметнулась вверх и плавно опустилась на место.

– Я хотел въехать в город на белом коне, да хозяйка корчмы улыбнулася мне, – невнятно проблеял он строчку из романса и осторожно подошел к коню. Тот стоял смирно и косил лиловым глазом. И косил он не просто так, а подражая другому «косому» созданию, болтавшемуся у него на шее.

– Ключ…? Ну, тогда значит, скоро будет дверь.

Сняв с коня очередной реквизит, он сунул его в карман. Зашел с другой стороны, проверил подпруги и легко вскочил в седло.

– Не знаю, как тебя зовут, ты уж извини, – потрепал коня по холке. – Ну, помчали. С Богом. И взяв резко с места, рванул по следам незнакомца.

Проскочив через поредевшие сосны, выехал в поле и придержал коня. Следы прослеживались до мощеной булыжником дороги и терялись.

– Так, направо коня потеряешь? Значит налево.

Пришпорил коня, точнее, гм, за неимением шпор прикаблучил и понесся по дороге.

До самого горизонта та была совершенно пустынна. Он мчался, подстегивая и подстегивая скакуна. Ветер бил в лицо и последние остатки хмеля быстро исчезли.

Мысленно представил доску с фигурами, прикинул варианты и решил, что его ход конем правильный. Влево, за своей Королевой.

Взбодри коня, я догоню тебя в пути Я долечу сквозь омут расстояний

И расскажу о терпком вкусе подаяний Пришпорь коня, я догоню тебя в пути

Оставь раскаянья свои колючей мгле И то, что Ты есть – вовсе не ошибка Ты подарила мне свою улыбку

Оставь хоть что ни будь на память обо мне 28

Странная погоня неведомо за кем. Ему казалось, что он не движется, а стоит на месте, потому что окружающая его и справа и слева местность совершенно не менялась. Бесконечные грязно-серые поля, на которых кое-где виднелись разворошенные копны старого, перегнившего сена. Нигде ни единого деревца, ни какой другой детали, способной оживить пейзаж. А сверху блеклое небо, затянутое тяжелыми облаками. Унылая пора, очей очарованье.

«Кажется, дождь собирается», – он мельком глянул на облака. – «Только обсох. И опять промокну», – вздохнул. – «Неприятность эту мы переживем».

Где-то на границе земли и неба показалось едва заметное белое пятнышко. Постепенно приближаясь к нему, он все отчетливее разбирал его очертания.

– Мне кажется, или я тут уже был? Сегодня. В скалах. Опять игры в альпинистов предстоят? Нагромождение скал, или утесов, вообщем возвышенностей заполонило уже весь горизонт.

Заглядевшись на красоту природу, он не заметил, как проскочил едва видимую развилку дороги, взяв правее. Шагов через двадцать-тридцать дорожка начала сужаться, превращаясь в узкую грунтовую тропинку.

Он придержал коня, перейдя на шаг.

– Если долго-долго-долго. Если долго по дорожке. Если долго по тропинке, топать, ехать и бежать, так кажется, пела Красная Шапочка, – забормотал вслух. – Интересно, – пожал плечом, медленно осматриваясь, – куда это я прискакал?

28 Автор песни С. Сурганова

Тропинка виляла между камней, извиваясь змейкой, петляла, завивалась в клубок и опять распутывалась. Поскольку она была единственной дорожкой, приходилось следовать ее капризам. Лезть на скалы как-то вот не хотелось, почему-то.

«Круг замкнулся? Или еще нет? Очередные риторические вопросы».

Дорожка постепенно поднималась и он вместе с ней, описывая круги, приближался к

«гостеприимным» облакам.

– Все ближе Солнце, смелей. Взобраться б на небеса, – бодро пропел, когда белый конь вынес его на некое подобие плато. Обернувшись, чтобы обозреть окрестности, он увидел знакомый аксессуар.

Веревочная лестница так до сих пор никому не понадобилась и продолжала болтаться над пропастью, привязанная к вбитому в камень мощному крюку.

– Саид, бездельник. Что ты здесь делаешь? – не удержался от шутки.

Что то его смутило в этом забытом реквизите, какая то нестыковочка. Но, похоже, что у

«режиссера» данного шоу был всего один творческий прием для сглаживания шероховатостей в сценарии. Как только у «героя» созревали опасные догадки или подозрения – тут же следовал внезапный экшен, дабы отвлечь его от ненужных мыслей и направить мозговую деятельность в другое русло.

Он не знал, где конкретно находился его, так называемый «третий» глаз, но это незнание не играло большой роли. Глаз увидел опасность, прежде чем он сам ее почувствовал и заставил пригнуться к холке коня. И очень даже кстати.

Выскочивший из-за уступа скалы черный всадник с ходу выстрелил в него из арбалета.

Тяжелая стрела просвистела именно в том месте, где только что была его голова.

С испугу, дернув поводья, он поднял коня на дыбы.

– Черт! Вот тебе и ход! Конем!

Отсутствие оружия заставило отказаться от схватки, да и желания особого не было. Пока противник, остановившийся возле огромного камня, перезаряжал арбалет, он выдал своему скакуну указание каблуками и тот, сделав какой-то немыслимый скачок в сторону, помчался стремглав вниз по склону, уже особо не разбирая, где там тропинка, а где просто жутко приятные камешки. Видимо его тоже не возбуждала роль стоячей мишени. Быть бегущей мишенью намного «забавнее».

Живые фигуры шахматной партии. На него напали – он отступил.

«Похоже это единственный вариант сейчас. Офицера назад, к своим. Только где они, свои?!».

Скачки по горному склону на слегка обезумевшем коне не входили в его любимые занятия, но тот, похоже, отбился от рук, вернее от ног или просто потерял голову, наглотавшись чудного воздуха вершин. Они неслись так, что ему оставалось только вцепиться обеими руками в животное и повторять про себя: «Господи, пронеси. Пронесиииииииии…».

Возникший на каком-то повороте пеший боец, вцепившийся в свое копье, будто боялся, что его унесет ветром, уже не мог ничему помешать.

«И пешки еще под ноги лезут. Но ненавязчиво. Сделал бы шаг побольше, мог напасть».

Конь шарахнулся в сторону на едва различимой развилке тропинки и, не теряя скорости, полетел дальше.

Очередной крутой поворот остался позади, и они выскочили на просторную площадку, огороженную высокой каменной стеной.

Он едва смог сдержать коня, чтоб тот не влип в нее и не размазал себя, заодно с всадником об милую скальную породу.

– Тпрррррррууууууу, стой, черт тебя забодай!!! – заорал, натянув со всей силы поводья. – Стой, говорю!!!

Конь от неожиданности присел на задние лапы (вернее ноги) и, упираясь ими, и помогая себе передней парой копыт, успел остановиться в ДВУХ сантиметрах от «забора».

Выпустив из рук «рычаги управления» своего транспортного средства, он сполз с седла, и тяжело плюхнулся на каменистую поверхность.

То тут, то там живая природа боролась с неживой и надо сказать преуспевала в этом.

Прекрасные белые цветы торчали прямо из камней, с яростной силой стремясь к Солнцу.

– Прощай шальной эдельвейс… Вернее здравствуй.

Здравствуй!

Еще раз здравствуй!

Привет, красавцы! Здравствуй!

Забрызгали всё красной лаской

– Лаской, гм, – покривился.

Давлю

Воспоминания пастой.

Боли ужасной

Помочь не сможет Гель даже Фастум

Так классно, Не как тогда… Все неопасно

«Ага! Просто мило и прекрасно».

Вот только как-то мимо кассы:

И я, и ты – совсем другие очень касты Ни тебе здравствуй, ни до свидания, Только заплаты на шрамопоминания 29

Прослушав отыгравший в мозгу «плеер», он нагнулся к ближайшему цветку. Срывать такую красоту не хотелось. Для Неё – нарвал бы охапку, а так…

Пока он любовался местной флорой, конь пришел в себя и мирно пощипывал проросшую сквозь камень низенькую, едва заметную травку, закрывая собой ту самую стену, с которой они едва не «поцеловались». Отходя постепенно шаг за шагом в сторону, конь открыл его глазам весьма интересный экземпляр наскальной живописи. Изображение то ли Замка, то ли Башни, то ли…

«Чей там ход? Мой?».

Ему стало невыносимо смешно, без всякого видимого повода. Это уже симптом! Он захохотал как ненормальный, утирая выступившие слезы, и никак не мог остановиться.

– Ой, чудаки, ну насмешили. Кого Я интересно в этой партии изображаю? Офицером был, Конем был. Теперь у меня роль Короля и пора делать рокировку? И все в ту же сторону, налево? Это что значит? Мне надо попасть туда, за эту стену? Очень мило. А дверца где? Или нужно покричать:

«Сим-Сим откройся!?».

Если б не его слегка взвинченное состояние, которое в принципе можно оправдать, все-таки стипль-чез в скалах это не самое веселое времяпровождение, он бы давно увидел то, что надо.

Дверь, оказывается, была на своем месте. Даже скорее не дверь, а дверца, какую проделывают в нормальных человеческих дверях, чтобы домашние питомцы, собачки там или кошечки, беспрепятственно могли шмыгать на улицу и обратно.

– Ну да, ну да. Пирожок забыли или пузырек с надписью: «СЪЕШЬ МЕНЯ» или «ВЫПЕЙ МЕНЯ». Как я туда пролезу интересно?

Соткавшийся из воздуха ответ, попахивал явной галлюцинацией. Да такой, что ему захотелось ущипнуть себя за бок, чтобы избавиться от нее. Но скрюченные пальцы не хотели шевелиться, и пришлось смотреть на ЭТО:

Белый Кролик с розовыми глазками прошмыгнул у его ног.

В этом в принципе не было ничего особенного. Ну, подумаешь кролик. Даже когда тот замер перед дверцей и пробормотал: «Ай-яй-яй! Я опаздываю!».

Галлюцинация оказалась не молчаливой.

Он громко сглотнул слюну, чуть не поперхнувшись, и дернул головой.

29 Песня группы «Мумий Тролль»

Кролик подскочил на месте, глянул мельком на вытащенные из жилетного кармана часы и прибавил ходу. В два прыжка он очутился около дверцы, ткнул ее лапой и юркнул внутрь. Дверь бесшумно стала на место.

Он рванул за ним, пытаясь успеть просунуть хоть руку в отверстие, но, увы. Больно заныли костяшки на пальцах от удара о камень.

– Ах ты, братец-кролик! Я тебя все равно догоню, – злорадно рассмеялся он, вытаскивая ключ.

На этот раз замок открылся совершенно бесшумно. Или здесь машинное масло не было в дефиците или обслуживающий персонал менее ленивый.

Обернулся к коню:

– Ступай, дорогой, спасибо тебе. До следующего раза. Пока.

Конь махнул головой, типа попрощался, развернулся и потрусил обратно.

– Все-таки я не отвыкну удивляться тому, что происходит. Хорошо хоть ОН не говорящий был. Ну и дела.

Прикинувшись ужом, он с трудом, но пролез в дверцу. Вроде и не такой уж маленький, но благо не толстый. Хоть и любил попить пива, но живот себе не отрастил, чем немало и «гордился». Да и вообще – «красавец» – мужчина, высокий и стройный, в полном расцвете сил.

Как и следовало ожидать, внутри была темнота. Где включается свет, он не знал, поэтому порылся в кармане и достал фонарик. После всех передряг он исправно зажегся.

– Вот что значит не дешевая штучка. Люблю хорошие вещи.

Посветив под ноги, он обнаружил, что стоит на мощеной желтым камнем дороге. Поводя лучом над собой, понял, что сводов пещеры не увидит.

– Что-то мне это напоминает, – усмехнулся, вспомнив не менее темный холл университета.

Осторожно двинулся вперед по булыжной мостовой. Шаги гулко отдавались, объем помещения было страшно представить.

Дорога пошла под уклон и резко завернула влево.

– Мы в город изумрудный идем, дорогой трудной, идем дорогой трудной, дорогой не прямой.

А железный дровосек, пожалуй, пригодился бы. Для компании.

Желтая лента пути перешла в лестницу, которая, сворачиваясь в спираль, ныряла вниз, в бездонную тьму.

Проведя фонариком по сторонам, он обнаружил справа от себя стену. А вот слева… Пропасть. Черная дыра.

Подобрал камешек, бросил вниз. Ни через минуту, ни через две никакого звука не последовало.

– Ну и дыра, – пробормотал он. – Что-то я все ниже и ниже ухожу из своего Мира. Придерживаясь правой рукой за стену, он осторожно спускался, стараясь не оступиться.

Сделав уже порядка двадцати кругов, почувствовал под рукой пустоту. Остановился. Фонарик высветил нишу, в глубине которой пряталась деревянную дверь из мощных плах, стянутых полосами металла.

– Свернуть, не свернуть? Или дальше спускаться? Как всегда, проблема выбора. Может кинуть монетку, – хмыкнул. – Эх, была, не была, ждала, не ждала. Да, а ключ?

Он осмотрел стены, потолок и пол, думая, что может, где нибудь предусмотрительно повешен на гвоздик нужный предмет. Однако ничего не было. Тогда он просто взялся за железное кольцо, служащее ручкой и потянул дверь на себя. Та с легким скрипом подалась.

– Ну что, вперед и никаких размышлений? – как только он перешагнул порог, дверь сама собой аккуратно притворилась.

Из небольшого холла, в котором он оказался, в три стороны расходились темные коридоры. Само помещение освещалось укрепленными на стенах пылающими факелами, не дающими много света и лишь подчеркивающими мрачную картину подземелья.

Над входами в коридоры висели мощные металлические таблички, с выбитыми на них буквами. Слева D, прямо F и налево H. Какой-то непонятный звук, похожий на хриплое дыхание, отражался от стен, интерферировал и дополнял угнетающую атмосферу.

Машинально сунув ставший ненужным фонарик в карман, он замер, не решаясь сдвинуться с места. Знакомая картина. Очень знакомая…

Внимательно обведя глазами помещение, разглядел темные от старости, кое-где сырые стены, покрытые плесенью, и поросшие лишаём. Ощутил веющий от них холод и анти-гостеприимство, и с ужасом догадался, куда его занесло, завело, заблудило:

– Вот я и в «Хопре»…, – выдал «шуточку» в своем стиле. – Это же DOOM II… Я уже понял, что попал в Игру, но, блин, не настолько же буквально! – он похолодел от нехороших предчувствий, навеянных злой энергией окружающего пространства, давящей на психику. – Хорошо в нее играть, сидя на стуле за компом, а вот так… В этот раз я влип конкретно. Называется, мы искали рая, мы попали в ад…

И без того не шикарное настроение пропало совсем. Все, что случилось с ним сих пор, теперь казалось легкой и непринужденной прогулкой.

«Вернуться обратно? На лестницу? А дальше? А если там еще хуже? Н-да… Если уж встрял, то надо выгребать».

– Ну и чем ходить? – попытался взять себя в руки. Негромко сказанные слова, подчиняясь акустике холла, прозвучали оглушающе громко, так что он вздрогнул. – Черный конь отошел к своей башне, – продолжил он рассуждать шепотом. – Налево я уже ходил. Значит…, значит пойдем пешкой на один шаг, – осторожно, крадучись, стараясь не издавать громких звуков, он пересек холл и вошел в центральный коридор.

Мерзкий хрипящий звук стал громче. За ним он не слышал собственных шагов. Прижавшись спиной к стене, осторожно, почти что на цыпочках, двинулся вперед, все время, оборачиваясь, и ожидая нападения с любой стороны.

Кожей, ощутив близкую опасность, он резко дернул головой, стремясь увидеть то, что его напугало.

Неясная тень мелькнула перед самым носом. Он даже не успел осмыслить эту новость, но инстинктивно выбросил вперед кулак. За ним второй. И повторил эти движения еще несколько раз. Нечто гукнуло напоследок и рухнуло прямо перед ним. Но он продолжал яростно молотить воздух, не в силах остановиться.