Талер чернокнижника

На каждом этаже нашего шестиэтажного дома было по три квартиры – четырехкомнатная, трех– и двухкомнатная. Например, покойный Хамович выкупил весь этаж, Альфред – тоже, а вот мой сосед, имени которого я не знал, потому что видел всего два раза, и то издали, заграбастать мои четыре комнаты не смог.

Он как-то подослал ко мне своих агентов на предмет продажи моей квартиры, но я послал их куда подальше с наказом больше никогда не тревожить меня своим дурацким предложением. На том все и закончилось.

Может, потому, что, как поговаривали, у моего соседа по площадке начались большие проблемы с налоговой инспекцией, и он удрал за рубеж. А еще я знал, что у него уже была одна квартира, тоже в центре, и загородная вилла. Плюс недвижимость за бугром.

Так что квартиры в нашем доме для него были что-то вроде банковского вклада. Ведь жилье с каждым годом становится все дороже и дороже. Хитрый, козлина…

В общем, как бы там ни было, но две квартиры на моей площадке пустовали. И естественно, полюбопытствовать, что там так сильно грохнуло среди ночи, никто из виртуальных соседей не мог.

Несмотря на контузию, я все-таки встал, хотя во время этого процесса чувствовал себя столетним старцем. Мне даже показалось, что у меня суставы скрипят.

Альфред все еще подавал признаки жизни – тихо мычал; наверное, стонал. Но не шевелился. Видимо, вместе с кровью из его большого тела утекла и энергия.

И тут я едва не сделал очередную глупость. По запарке мне почему-то подумалось, что если я выдерну нож из спины Альфреда и положу тампон на рану, то облегчу его страдания и, главное, остановлю кровотечение. И возможно, Джумбо сможет выкарабкаться с того света, хотя крови он потерял очень много.

Я уже примерился, как удобней взяться за рукоятку ножа, но тут меня словно кто-то схватил за руку. Притом вполне конкретно схватил; я даже почувствовал чьи-то железные пальцы на запястье, хотя самой руки призрака не видел.

А затем в голове раздался чей-то очень знакомый голос: «Остановись, дурачина! Прежде подумай, что делаешь, и чем для тебя это может закончиться. Снимут отпечатки твоих пальцев с рукоятки ножа, и загремишь в зону лет на двадцать».

Я машинально отступил назад. Мне показалось, что я схожу с ума. Сначала растворившийся в воздухе убийца, затем голос…

Мне захотелось завопить во весь голос и спрятаться мамке под юбку. Я вдруг ощутил себя маленьким и беззащитным перед какой-то страшной напастью.

Но тут я увидел, что сверху спустился Андроник – еще один жилец нашего подъезда. Он был ученым и всегда ходил с отсутствующим видом, не замечая никого и ничего вокруг. Наверное, размышлял над какими-то глобальными проблемами. Правда, при случае поговорить он любил. Работал языком, как молотилка. Наверное, упражнялся перед защитой докторской диссертации.

Я знал, что Андроник работает по ночам, поэтому не удивился, что он был одет в спортивный костюм и что так быстро прибежал на шум. В руках Андроник держал бейсбольную биту. Хотелось бы мне увидеть, как этот глист в очках ввяжется в драку…

– Кто это!? – воскликнул он, увидел распростертое у моих ног тело Альфреда.

– Джумбо, – ответил я заржавевшим голосом.

– Какой Джумбо!?

Я понял, что Андроник не знает кличку нашего криминального соседа, – понятное дело, ему опускаться с высоких сфер до нашего бордюрного уровня не пристало – и уточнил:

– Альфред…

– А… – Он поправил очки, которые сползли на кончик носа. – Это ты… его?…

Андроник только сейчас заметил, что я держу в руках ружье, и опасливо отступил на шаг. Интеллигент хренов… Куда бы он делся, будь я убийцей. От пули (ладно, дроби) не сбежишь.

– Нет, – ответил я по-прежнему непослушным языком.

– А кто?

– Не знаю… Сбежал…

Присутствие Андроника меня немного подбодрило – защитник появился, ядрена вошь, и я начал потихоньку оттаивать. Поэтому, когда на площадку поднялись те, что бежали снизу, я уже чувствовал себя более-менее сносно. И голова стала светлей – до такой степени, что я начал кое-что соображать.

Теперь я понял, почему мне нельзя было касаться рукоятки ножа – тогда на ней остались бы отпечатки моих пальцев. И попробуй потом докажи следствию, в частности майору Ляхову, что не я воткнул нож в спину Альфреда. С моим-то шлейфом подозрений в нескольких тяжких преступлениях…

Мысленно поблагодарив своего ангела-хранителя – а кто бы еще позаботился обо мне в такую ответственную минуту, как не он? – я обратил свой взор на вновь прибывших. Их было двое, притом я их не знал; они явно не были жильцами нашего подъезда. И оба парня держали в руках пистолеты.

Бедный Андроник при виде вооруженных людей уронил биту, поднял руки и буквально прилип к стене, как банный лист к заднице, а его лицо стало белее эмульсионной краски, которой та стена была окрашена. Что касается меня, то мои реакции были несколько заторможены. Наверное, сказался сильный стресс.

Поэтому я, вместо того, чтобы как можно быстрее последовать примеру Андроника и поднять лапки кверху, развернулся в сторону парней, чисто механически держа ружье наготове.

Я не успел даже рта открыть, чтобы объяснить ситуацию, как один из парней, завидев направленный на него ствол, вдруг шарахнулся назад и, наверное, чисто инстинктивно нажал на спусковой крючок своего пистолета.

Однажды я видел в кино, как пуля, выходя из ствола, затем продолжает свой полет медленно-медленно. Понятно, что этот спецэффект получается благодаря современным технологиям в операторском искусстве, но все равно зрелище впечатляет.

Однако мне даже в голову не могло прийти, что все это я увижу воочию, в натуре. Пуля не летела в мою сторону, а ползла как букашка по стеклу. Но я откуда-то точно знал, что смогу от нее увернуться, и начал отклоняться в сторону.

Мне хотелось сделать это очень быстро, но, на мое удивление, тело почти не повиновалось. Создавалось впечатление, что вокруг меня не воздух, а прозрачное желе, и оно не дает возможности передвигаться в пространстве с нормальной скоростью.

Я преодолевал сопротивление этой желеобразной субстанции с неистовым напором, близким к отчаянию. Мне было ясно: не успею уйти с траектории пули – мне хана.

Конечно, со стороны все мои потуги выглядели просто – я бросил ружье и закричал:

– Сдаюсь! Не стреляйте!

Но мое внутреннее зрение зафиксировало, что перед этим я отклонился, ушел из-под выстрела, благодаря непонятному замедлению времени, и пуля лишь обожгла мне бок, оставив небольшую царапину.

– Лежать! – заорал другой парень. – Милиция! Руки за голову!

Этот был менее импульсивным. Может, потому, что ему уже стукнуло тридцать с хвостиком. А второй был совсем зеленый. Похоже, он только-только окончил школу милиции. Возможно, это было его первое боевое крещение.

Но как они здесь оказались? Неужели Ляхов опять поставил меня на контроль, прикрепив наружное наблюдение? В таком случае надо будет сказать ему спасибо…

Все эти мысли пронеслись в моей голове, пока я грел своим телом кафель лестничной площадки, а менты в штатском пытались найти у меня в трусах оружие, так как я выскочил из квартиры почти голым, и пока они не обыскали Андроника, который совсем потерял разум после выстрела.

На все вопросы милиционеров он лишь что-то нечленораздельно бормотал и глупо таращил свои большие черные глаза навыкате, увеличенные линзами до размера царского рубля.

– Это ты его убил!? Колись, сука! – подскочил ко мне все тот же юный «орел», когда меня поставили на ноги, и ткнул пистолет под мой нос. – Ну! Иначе грохну, как собаку! Прямо здесь!

Но я уже немного успокоился и приобрел способность мыслить здраво и обстоятельно.

– Двустволка ножами не стреляет, – заявил я дерзко. – Вы лучше присмотритесь. И не нужно тут меня стращать. Уберите ствол.

– Ты!…

– Успокойся! – придержал за руку молодого да раннего держиморду его старший напарник. – Быстро беги к машине, – приказал он молодому, – и вызови «Скорую», а также опергруппу. Будь осторожен!

– Есть…

Бросив на меня недобрый взгляд, молодой без особой охоты повиновался приказу. Когда он ушел, другой мент сначала осмотрел Альфреда (но к ножу прикасаться не стал), сокрушенно покачал головой, и уже совсем спокойно попросил:

– Расскажите, что тут произошло.

Я рассказал почти все, что видел и знал. Но безо всякой мистики. Иначе мент точно мне не поверил бы. Выслушав меня, он все равно недоверчиво покачал головой, а затем перевел взгляд на стену напротив, под которой все еще стоял бедный Андроник с поднятыми руками.

– Отойдите в сторону, – сказал мент Андронику и тот послушно проелозил по стене, словно его приклеили к ней. – Руки опустите…

Поглазев на следы, оставленные на стене дробью, он перевел взгляд на меня.

– Вы говорите, что убийца сбежал, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. – Куда, в какую сторону?

– Наверное, вниз, – ответил я не очень уверенно.

– Не понял… Вы что, не заметили, куда он делся?

– В общем… да, не заметил. Раз – и его нету. Если честно, я здорово струхнул.

– Странно… Тогда, может, он побежал наверх?

– Не думаю.

– Почему?

– Вверху, конечно, есть люк, но он закрыт на замок. Серьезный такой замок, его так просто не откроешь.

– Но из подъезда никто не выходил!

– Как это – не выходил? – изобразил я удивление, хотя сам в этот момент подумал, что так оно, скорее всего, и есть. – А куда же он тогда девался?

– Вот и мне об этом хотелось бы знать…

Взгляд мента потяжелел, и он начал смотреть на меня остро и настороженно. Я понимал, что ему хочется немедленно обыскать весь подъезд, начиная с моей квартиры, но один он ничего не мог поделать. Нужно было ждать подкрепление – напарника и опергруппу.

Тем временем очнулись от своего «летаргического» сна и остальные жильцы нашего подъезда (в период летних отпусков их было не так уж и много), но мент, который оказался майором, предъявил всем свою ксиву в красной обложке и сказал, чтобы они убирались к чертям собачьим.

Народ упираться не стал (что было вполне понятно; кровь редко у кого вызывает положительные эмоции), и быстро разбежался по своим норкам. Но я почему-то думал, что до утра никто из них уже не сомкнет глаз.

Наконец к ментам прибыла подмога – дежурная опергруппа с экспертом и кинологом с очень симпатичной овчаркой на длинном поводке. Затем ко мне попытался прорваться Лукич, но его не пустили, чем сильно обидели. Вот уж точно – кому не спится в ночь глухую…

Потом приехала «Скорая помощь» – как всегда, с получасовым опозданием. А за нею примчался и немного помятый майор Ляхов.

Завидев мою физиономию (мне уже позволили одеться), он даже зубами заскрипел; наверное, от ярости. Интересно, что он в этот момент подумал? Наверное, сожалел, что меня не пристрелили его коллеги, когда застали над Альфредом с ружьем в руках.

Ну, такая себе ошибочка могла выйти, с кем не бывает. Труп лежал? Лежал, весь в кровище. Оружие в моих руках было? Было. А кто знает, что там у меня в голове. Уж он-то, наверное, не упустил бы такой удобный случай…

Альфреда увезли еще живым. Но за его жизнь я уже не дал бы и ломаного гроша. Так же, как и за свою…

Глава 18

Мы сидели друг против друга как два сыча. Но с одной разницей: я смотрел на него тупо и безразлично, потому что в моем организме наступил откат после огромного душевного напряжения, а Ляхов буквально сверлил меня своим ментовским беспощадным взглядом.

Он все-таки забрал меня в управление. Эдакая маленькая месть за то, что я намедни соскочил с его крючка.

Конечно, перед этим он не поленился опять устроить шмон в моей квартире – пытался найти или самого убийцу, или моего помощника, который отправил на тот свет Альфреда. Но я даже не протестовал. Лишь спросил, не открыть ли ему еще и сейф – вдруг именно там засел этот вражина.

Нужно отдать должное Ляхову – он промолчал. Но в его выпученных от бешенства глазах я прочитал целую энциклопедию сленга, приправленную солеными морскими словечками.

– Ну что, – наконец сказал майор, закончив с поеданием меня глазами, – будем говорить?

Я не ответил, лишь безразлично пожал плечами.

– Бояринов! Вы уже достали меня! – Ляхов сорвался на фальцет и резко умолк.

– А как вы меня достали…

Опер никак не прореагировал на стон моей души и начал сразу с места в карьер:

– Кто убил Пилацкого?

Это была фамилия Альфреда, который происходил из прибалтийских немцев. Одно время он мыкался с идеей возвратиться на свою историческую родину (нет, не в Прибалтику, а в Германию), но его соплеменники вовремя разобрались, что он за фрукт, и поставили на его намерениях жирный крест.

Обозленный Альфред месяца два костерил «родственников» на все заставки, называя их фашистами, арийской сволочью и другими нехорошими словами, но потом успокоился и воспылал к неисторической родине еще большей любовью. Он даже организовал какой-то фонд, чтобы помогать бедным и обездоленным.

Так что смерть перековавшегося Альфреда Пилацкого была большим ударом по нашим городским бомжам.

– Не знаю.

– Вы видели убийцу?

– Я уже говорил.

– Да или нет!

– Да, видел.

– Кто он?

– К сожалению, у меня в тот момент котелок не сварил попросить его показать свой паспорт. Простите.

– Не дерзите, Бояринов. Вы опять по уши в дерьме. Снова убийство, в котором виден и ваш след. И опять вы будете утверждать, что не имеете к нему никакого отношения.

– Вы удивительно догадливы. Буду.

– Куда же тогда девался убийца!? Из подъезда он не выходил, в квартирах его нет, люк на крышу закрыт на замок. Объясните мне.

– Если я скажу, что убийца просто растаял в воздухе, вы мне все равно не поверите.

– Бояринов, в сказки я и впрямь не верю. Я вполне конкретный, земной человек.

– Вот и я об этом…

Мне хотелось подсыпать соли на его раны, сказав, что он не столько земной, сколько приземленный, но я сдержался (правда, с трудом). Незачем дразнить быка красной тряпкой, он и так уже копытами землю роет.

– А потому, скорее всего, – продолжал я, – он все-таки сбежал обычным путем, как все люди ходят, – вышел через парадное. И все дела. Что касается ваших сотрудников, которые кемарили в машине неподалеку от подъезда, то они просто дали маху. Не разбуди я их выстрелом из ружья, они преспокойно спали бы до самого утра.

– Но розыскной пес не смог взять след! Как вы это объясните.

– Объяснять факты – это ваша прерогатива, – огрызнулся я без особого азарта. – Наверное, вашего песика разбудили слишком рано, а потому он был не в форме.

Действительно, ищейка повела себя странно. Ей дали обнюхать нож, но она вдруг начала чихать, словно он был обсыпан махоркой.

Через какое-то время псина все-таки спустилась вниз по лестнице, но не по своей доброй воле, а потому что ее потащил кинолог. Но дальше решетки перед подъездом, о которую в плохую погоду вытирали ноги, она не пошла.

Когда же я, будучи немного не в себе, сказал, что убивец растаял передо мной, словно фантом, на меня все посмотрели, как на круглого идиота, а Ляхов даже кулаки сжал в карманах, испытывая непреодолимое желание дать мне в морду. Как я его понимал…

– И вообще, я не буду с вами говорить, пока вы не угостите меня чашкой чая. – Я указал кивком головы на тумбочку, где стояли все принадлежности для чаепития. – У меня в горле пересохло.

– У меня тут не чайхана!

– А моя квартира – не кофейня. Тем не менее, мой кофе вы пили, притом с большим удовольствием.

– Вам никто не говорил, что вы жлоб?

– Говорили. Но я им не верил. Я иногда даже нищим подаю. Так как насчет чая? Время в самый раз – раннее утро. Птички уже поют…

Похоже, я попал в точку. Ляхов тоже хотел немного взбодриться, потому что его подняли среди ночи с постели, и он примчался на место событий, даже не побрившись и не продрав, как следует, глаза.

Поэтому майор молча встал и сноровисто приготовил две большие чашки круто заваренного чая. Правда, мне он подсунул надтреснутую чашку со щербинками на ободке; наверное, из мести.

– Кто мог его убить? – задал риторический вопрос Ляхов, с удовольствием прихлебывая горячий чай.

Рекламная пауза, господа! – подумал я с иронией. Пока мент возился с кипятильником и заваркой, в нем вдруг проснулся нормальный человек. Он даже смотреть на меня стал по-другому – более мягко, что ли.

К тому же, судя по вопросу, майор начал склоняться к мысли, что к убийству я не имею никакого отношения. Однако не исключено, что он просто прощупывает меня.

– Да кто угодно.

– Не понял… Почему?

– А потому, что Альфред Пилацкий – это Джумбо.

– Джумбо? – Ляхов озадаченно наморщил лоб. – Что-то знакомое…

– Когда-то с ним весь город был знаком. Притом накоротке. А уж милиция должна знать его как облупленного. Он был «бригадиром».

– А! Вспомнил. Да, клиент был еще тот… Когда он крутил свои дела, я как раз закончил юрфак.

– Так у вас университетское образование!?

– Удивлены?

– Да как вам сказать…

– Лучше ничего не говорите. Так получилось…

– Что, с работой было трудно?

– А вы разве забыли те времена? Когда людей выбрасывали за ворота заводов, фабрик и проектных институтов пачками.

– Ну, тогда я еще в школе учился и меня этот бардак почти не коснулся.

– Вы счастливчик…

– Да уж…

Мы подумали одновременно об одном и том же и нахмурились. Ляхов допил чай одним богатырским глотком и резко отставил чашку в сторону. Я последовал его примеру.

– Спасибо за чай, – поблагодарил я вежливо и потянул из кармана пачку сигарет. – Можно?…

– Курите…

Майор пошарил по своим карманам в поисках курева, а затем беспомощно посмотрел на меня. Все понятно, опер по ходу дела оприходовал весь свой запас сигарет, а бежать в магазин или киоск еще рано да и недосуг.

– Угощайтесь, – предложил я великодушно, и мы задымили, как две фабричные трубы.

Только теперь я почувствовал, что пришел в норму. Мысли потекли плавно, непринужденно, а все мои подсознательные фобии исчезли.

– Скажите, Бояринов – только честно, и не для протокола – что вы обо всем этом думаете?

– То же, что и вы. Только наоборот.

– Извините, не понял…

– Всех убивает маньяк, но я им не являюсь. Делайте со мной, что хотите, но я чист.

– Хотелось бы в это верить…

– Правда?

– Не такая уж я ментовская сволочь, как вы себе представляете. Просто я в тупике. Мне неприятно в этом сознаваться, но это факт. Никогда прежде я не сталкивался с делом, в котором царит полный мрак. Мне даже не за что ухватиться.

– И вы вцепились в меня.

– А как бы вы поступили на моем месте? Куда не ткнись, везде найдется ваше присутствие. Как это объяснить?

– Если бы я знал…

– То-то же.

– Ладно, я сейчас кое-что расскажу. Не знаю, поможет ли вам этот рассказ, но теперь я начинаю думать, что тут не все так просто…

И я, в порыве непонятной откровенности, рассказал Ляхову про нищего, про «астролога»-лозоходца, детально описал внешность убийцы Альфреда и то, как сначала он не смог войти в мою квартиру, а потом растворился в воздухе, и наконец фантастическую историю рудничного талера, которая, по моему мнению, может иметь какое-то отношение ко всем этим событиям.

(Признаюсь, последнее предположение я добавил в свое повествование скорее по наитию, нежели по здравому размышлению. Меня словно кто-то за язык потянул).

– Ах ты, мама моя родня! – схватился за голову майор. – Почему я только сейчас об этом узнаю!?

– До сих пор я считал, что мои наблюдения и выводы – это бред больного воображения. Но сейчас я уже так не думаю. Все, что с некоторых пор начало происходить вокруг меня, здорово попахивает мистикой. Я знаю, что это чушь собачья, не верю в это, да и вы, судя по всему, законченный прагматик, реальный человек. Но некоторые факты подсказывают мне два варианта: или весь мир сошел с ума, или у меня с головой что-то не в порядке. Все. Другого не дано.

– Так вы говорите, убийца Пилацкого лопнул как мыльный пузырь…

– Что-то вроде этого. Конечно, можно предположить, что он очень сильный гипнотизер и внушил мне это невероятное видение. Такие люди есть, я лично читал об этом в газетах. Но почему он не убил меня, как Альфреда? Ведь я теперь могу слепить из обрывков воспоминаний его фоторобот. И тем не менее, я до сих пор жив. А он сбежал, притом так, что его не увидели даже ваши сверхбдительные сотрудники. Может, у него другого ножичка не было?

– Кстати, о ноже. Должен вам сказать, что такой экземпляр я вижу впервые. Кинжал словно из музея. И лет ему триста-четыреста. Но сохранность отличная. Сталь – супер. А рукоятка на первый взгляд сделана из серебра с золотой насечкой. Кроме того, в рукоятку вставлен большой красный камень, и опять-таки, не дешевая стекляшка. Эксперт говорит, что рубин. Интересно, сколько может стоить это ножик, и кто настолько богат, что запросто оставляет такой драгоценный раритет?

– Я заметил, что нож старинный… – Я немного замялся; но все-таки продолжил: – Отпечатки пальцев на рукоятке… уже определили, кому они принадлежат?

– Предварительно – да. – Ляхов нахмурился. – Жду официальное заключение эксперта, чтобы быть уверенным на все сто процентов. Должен вас успокоить – отпечатки не ваши. – И тут же он быстро добавил: – Как будто.

– Что вы зациклились только на мне!? – спросил я возмущенно. – Кроме моего камня на вашей дороге, есть булыжники и размером побольше. И не факт, что вы ушибли ногу именно об этот валун.

– Не учите меня, как нужно работать!

– Все, все, умолкаю. Хозяин – барин. Просто мне обидно…

– Поймите, я на вас не наезжаю…

Ох, и мастер вы заливать, гражданин начальник! Безопасней поцеловать кобру, нежели повестись на сладкие речи следака. Это меня так учил Лукич.

– Но что касается фактов, – продолжал майор, – то они говорят как раз не в вашу пользу.

– Понимаю, – буркнул я в полной безнадеге.

– А если понимаете, то почему не хотите мне помочь?

– Как!? Каким образом? Я уже все вам рассказал; нет, даже больше, чем все. А толку? Как что, так вы сразу меня за шкирку и тащите в свою «контору». Между прочим, я не щенок, а человек. И не иду на вас в контратаку только потому, что знаю как вам трудно.

– Спасибо за сочувствие. Только я в нем не нуждаюсь. Вы покажете мне этот ваш таинственный талер?

– Да. Но только скан. Он у меня, кстати, с собой.

Я достал из кармана порядком измятый листок с изображением монеты, который так и остался лежать в моем кармане после «консультаций» со всеми причастными к нему лицами.

– А саму монету можно увидеть?

Сейчас! Так я и разбежался. Этот талер стоит такую сумму, что вы, гражданин майор, за три жизни ее не заработаете.

Отдать монету в качестве вещдока в руки представителя правоохранительных органов, это все равно, что выбросить ее. Коль из милицейских сейфов оружие тырят, притом свои же сотрудники, чтобы толкнуть знакомым браткам, то монету, которая стоит как квартира в Москве, и подавно сопрут.

Доказывай потом, что это был не просто копеечный металлический кругляш, а бесценный раритет. Кто мне поверит?

– Вы тоже собираете коллекцию монет? – поинтересовался я не без иронии.

– Послушайте!…

– Товарищ майор, не нужно нервничать. Эта монета вам не нужна. Она мое личное имущество. Если вам приспичит ее у меня отнять, то только после того, как монету оценят специалисты, составят акт оценки, а затем и акт изъятия по полной форме в присутствии понятых. И не просто понятых, а моего адвоката и авторитетных нумизматов, готовых подтвердить в любое время и в любом месте, что вы изъяли именно тот талер, о котором идет речь в вышеуказанных бумагах. Я доходчиво объяснил?

– Куда уж более…

– Вот мы с вами и договорились. Я законопослушный человек, хотя вы обо мне, кажется, другого мнения. (Нет, я не скажу, что совсем прозрачный, в нашей стране каждому россиянину можно найти соответствующую статью уголовного кодекса, но и на маньяка – повторюсь в который раз – никак не тяну). Поэтому, ежели для следствия это надо, то я готов. Монета лежит в моем сейфе, она никуда не сбежит. Но чтобы все было по процедуре. Нумизматика, это мой хлеб, чтобы вам было до конца все понятно.

– Добро. Пока замнем вопрос для ясности. Я вам верю. А с этими сканами я попрошу поработать наших специалистов. И если они вдруг начнут настаивать, чтобы им предоставили оригинал, тут уж извините…

– Понял. Не возражаю. Но только по закону.

– Экий вы законник…

– Не нужно было запихивать меня в каталажку. Это меня там просветили в кое-каких моментах, – соврал я, не моргнув глазом.

– Так что зря вы на меня обижаетесь, – сделал неожиданный вывод из моей эскапады Ляхов. – Лишние знания никому еще не вредили.

– Может, мне за ваше здравие еще и свечку в церкви поставить?