Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней

– Не знаю, сэр, кто вы такой, черт подери… – начал он, но Крук прервал его, сказав:

– Ну, я полагаю, что вам лучше поговорить со мной, нежели с полицией.

– С полицией? – уставился на него Форстер.

– Давайте я вам все объясню. Если вы помните этот случай, вы, вероятно, не забыли, что у миссис Филлипс была компаньонка по фамилии Керси.

Доктор громко засопел.

– Я не помню, как звали ту женщину.

– Но вы все-таки не отрицаете, что компаньонка была.

– Это я помню. Филлипс был против этого с самого начала. Он считал – и оказался прав, – что все эти женщины делали его жену куда более истеричной, чем она могла бы быть в их отсутствии.

– Боже мой! – вздохнул Крук. – Боюсь, он был не очень-то сочувствующим мужем.

– Куда более сочувствующим, черт подери, чем большинство мужчин, окажись они на его месте. Миссис Филлипс относилась к тем женщинам, которым нечего делать и у которых нет настоящих подруг, так что она вообразила себя инвалидом. Многие женщины так поступают. Это заменяет им карьеру. Ни детей, ничего. В наши дни, полагаю, она отправилась бы на Харли-стрит, где за двадцать пять гиней какой-нибудь нахальный психоаналитик диагностировал бы у нее депрессию и еще бог знает что.

– Возможно, – примирительно произнес Крук, – что этот нахальный психоаналитик оказался бы прав.

– В каком смысле? – резко спросил Форстер.

Крук открыл портсигар.

– Не было ли каких-нибудь разговоров о самоубийстве? – предположил он.

– Не знаю, откуда вы нахватались таких идей! – воскликнул Форстер. – В этом нет ни слова правды.

– Нет? Забавно, как быстро распространяются слухи.

– Кто вам это в голову вбил?

Крук подался вперед. Теперь он вел себя как простодушный человек, который не распознает обмана, если его не поднесут на тарелочке.

– Темное там дело было, не так ли? Послушайте, миссис Филлипс была дамой, независимой в своих финансовых средствах.

– Не знаю, откуда у вас подобные факты, сэр, – отрывисто бросил доктор, – но так уж получилось, что мне известно, что у нее не было ни гроша. Любой, кто наблюдал ее профессионально в частной обстановке, должен был это знать.

– Странно, – задумчиво протянул Крук. – А вы знали, что она оставила своей компаньонке пару тысяч фунтов?

– Вас кто-то водит за нос, – с отвращением ответил Форстер.

– Это факт, – невозмутимо возразил Крук. – Компаньонка на эти деньги агентство открыла.

– Такое совершенно исключено, – категорично заявил Форстер.

– Будь по-вашему, – согласился Крук. – Однако факт остается фактом. Когда она пришла к миссис Филлипс, у нее не было ничего, кроме жалованья, а когда она ушла менее чем через два года, у нее было две тысячи фунтов. Если они не взялись из кошелька миссис Филлипс, то тогда их наверняка дал ей ее муж. В доме больше никто не мог владеть подобной суммой.

– А с чего это вы взяли, что он хотел ее поддержать? Господи! – добавил он, когда ему в голову пришла еще одна мысль. – Вы же не думаете, что между ними существовала некая связь? Ей же было пятьдесят лет, никак не меньше.

– Ну, значит, должно присутствовать что-то еще, если исключить романтические отношения, – настаивал Крук.

– Послушайте моего совета, – свирепо процедил Форстер, – и не ворошите прошлое. Миссис Филлипс умерла, а ее муж женат на другой двадцать лет. К тому же кому какое дело?

– Я же вам говорил – полиции.

– Сейчас полиция не станет расследовать то, что могло произойти двадцать два года назад.

– Значит, вы думаете, что это может быть правдой – что она совершила самоубийство?

– У меня нет никаких причин считать, что это так. На самом деле, насколько я ее помню, она бы ни за что не решилась наложить на себя руки.

– И оставить мужа свободным? Хм, а в ваших словах, возможно, что-то есть.

– Послушайте, – нетерпеливо произнес Форстер, – в чем же тут, наконец, дело?

– Вы знали, что она с ним в сговоре? – спросил Крук. – Я о мисс Керси.

– Керси? Ах да, компаньонка. Ну, я вряд ли бы вспомнил, как ее зовут. Я бы даже не узнал эту женщину, если бы встретил.

– Уверен, что не узнали бы, – тихо проговорил Крук. – Особенно в ее теперешнем состоянии.

– Вы хотите сказать, что она?..

Крук кивнул.

– Вот поэтому-то они и поднимают всю прежнюю историю. А история там еще какая, уж верьте слову. А самое интересное, похоже, начинается со смерти миссис Филлипс.

– Значит, так, – твердо начал Форстер. – Пожалуйста, уясните себе, если можете. Я ничего не знаю о смерти миссис Филлипс, в том смысле, что мне не известно ничего из ряда вон выходящего. Я лечил ее от гриппа, мне сообщили, что она умерла от остановки сердца. Ничего необычного в данных обстоятельствах не было, и я прислал свидетельство о смерти.

– Вы прислали свидетельство? Вы не поехали и не осмотрели ее?

– Будь вы в то время врачом, знали бы, что мы не могли позволить себе стоять у кроватей умерших, – мрачно отрезал Форстер. – Я лечил эту женщину…

– Вы ожидали, что она умрет?

– При гриппе нужно быть готовым к любым неожиданностям, – уклончиво ответил Форстер. – В любом случае, я убежден, что самоубийства она не совершала. Не из тех она была.

– Но она была из тех, кого самих иногда убивают, – тихо произнес Крук.

– Ну ладно, будь по-вашему, – терпеливо сказал Крук. – Кто-то дал мисс Керси две тысячи фунтов, и это явно не было чистой благотворительностью. Уж мне-то не рассказывайте. Я слишком долго в адвокатуре.

Пару минут Форстер переваривал услышанное. Потом спросил:

– Черт подери, какой смысл теперь вытаскивать на свет это дело? Мисс Керси причиняет кому-то неприятности?

– Это ей кто-то причинил большие неприятности.

Лицо Форстера посуровело.

– Не сомневаюсь, что она их заслужила.

– Убийцы обычно их заслуживают, – в своей циничной манере согласился Крук.

Доктор вытаращил на него глаза.

– Что вы сказали?

– Хотите, чтобы я повторил? – осведомился Крук. – Думаю, не надо. Ну, теперь-то вы понимаете, почему мы ворошим прошлое?

– Вы хотите сказать, что кто-то убил мисс Керси?

– Во всяком случае, так считает полиция.

– Но… зачем втягивать в это Филлипса?

– Дорогой мой, он уже втянут. Уже двадцать лет, как втянут. Она приехала в Лондон, чтобы с кем-то увидеться. Мы пока не можем сказать, с кем именно.

– Но вы полагаете, что, возможно, с Филлипсом?

– Может быть, – пробормотал Крук. – О, да, еще как может быть.

Форстер начал привставать со стула.

– Когда же, черт подери, все это кончится?

– Вас никто обвинять не собирается, – успокоил его Крук. – И если Филлипс предоставит весомые аргументы, почему он помог мисс Керси встать на ноги в бизнесе, его никто не побеспокоит. Вопрос в том, сможет ли он их предоставить.

После того как посетитель ушел, доктор Форстер несколько минут сидел неподвижно. Вопросы Крука и подозрения, которые тот не счел нужным скрывать, пробудили в нем воспоминания. Нет, он был убежден, что не видел миссис Филлипс. Ну а зачем ему? Филлипс меньше всего был способен на темные делишки. Он мог не очень заботиться о своей жене, и тут не Форстеру его винить, но уж точно заботился о своей профессиональной репутации. Форстер вспомнил, как его охватила растерянность, когда он узнал, что его недавний коллега женился на дочери своего пациента меньше чем через два года после смерти жены. Но в итоге, говорил он себе, нельзя же ждать от человека, что тот до конца своих дней проживет вдовцом. А где врачу повстречать свою невесту, как не в доме у пациента? И тем не менее тревога его не покидала. Приходивший к нему субъект вел себя напористо и дерзко. Можно не сомневаться, что он докопается до всего. В свое время Форстер немного удивился, узнав о внезапном отъезде Филлипса из Хемпстеда. Да и вокруг болтали разное. Если бы это был идеальный брак и Филлипс не смог дальше жить на прежнем месте без нее, тогда это было бы понятно, а все другие объяснения оказались менее убедительными. Рассказ о двух тысячах фунтов довольно сильно потряс Форстера, хотя с брезгливым выражением лица он и выразил полное неверие такому факту. Но все же казалось маловероятным, что Крук проехал до самого Хемпстеда, чтобы разыгрывать неуклюжую мистификацию.

Форстер настолько погрузился в свои размышления, что ассистентке пришлось потрясти его за руку, чтобы вернуть к реальности и ожидавшему врача пациенту.

Глава 6

Мне всего лишь разузнать.

Чарлз Диккенс. Дэвид КопперфилдI

Крук, вооружившись информацией о том, где обитает доктор Филлипс, без особого труда разыскал его. На этот раз ему повезло меньше, чем при первом «заходе», и пришлось на некоторое время охладить свой пыл, пока врач принимал больных. Однако он был не из тех, кто попусту потеряет хотя бы полчаса. В приемной оказались ассистентка и пара посетителей, с которыми он разговорился. Из их слов следовало, что доктор Филлипс был популярным врачом и приятным в общении человеком. Когда наконец Крука пригласили в его кабинет, это впечатление подтвердилось. Филлипс оказался высоким, худощавым человеком с изящным узким лицом и легкой хромотой, памятью о Первой мировой войне. Он, как Крук узнал из своих расспросов, служил на фронте полевым хирургом в 1914–1915 годах и вернулся домой в канун 1916 года «негодным к дальнейшему несению службы».

– Вы выглядите здоровым человеком, – поприветствовал он своего посетителя. Крук, никогда не общавшийся с врачами, заключил, что подобное язвительное приветствие было сделано на автомате. – Надеюсь, вы не собираетесь мне рассказывать, что с вами что-то не так.

– Я пришел не как пациент, – признался Крук. – Я здесь в связи с делом некоей мисс Керси, в свое время являвшейся компаньонкой вашей первой жены.

Сидевший перед ним человек как будто окаменел. Он кивнул в сторону стула, и Крук сел. Затем доктор Филлипс спросил:

– Какие отношения связывают вас с мисс Керси?

– Я адвокат – спросите любого к востоку от Чаринг-Кросс. Или можете поспрашивать в Скотленд-Ярде. Я там тоже человек небезызвестный. Племянник мисс Керси является моим клиентом.

– Боюсь, что не могу вам помочь, – с озадаченным видом ответил Филлипс.

– Мисс Керси пару дней назад приехала в Лондон, намереваясь нанести несколько визитов.

– Со мной увидеться она не собиралась, – отрезал Филлипс.

– Ну, это один из вопросов, которые мне хотелось бы прояснить. Видите ли, мы пытаемся разыскать всех, кто мог бы нам помочь.

– Вы хотите сказать, что она… исчезла?

– Ну, на некоторое время да, но потом пришлось вмешаться полиции, а там свое дело знают. Они скоро нашли ее, однако, естественно, у них возникла масса вопросов.

– Вы хотите сказать, что она мертва?

– Мертвее не бывает, – мрачно произнес Крук. – Я полагаю, вы поддерживали с ней контакты, после того как она в конце восемнадцатого года перестала служить у вас?

Сначала Филлипс готов был все отрицать. Однако он бросил эту мысль, еще раз посмотрев на Крука.

– Собственно говоря, время от времени она просила о помощи. Сейчас она, наверное, совсем уже старуха, и у меня не хватало смелости отказать…

– Она была совсем не старухой, когда вы преподнесли ей подарок в виде двух тысяч фунтов, – прямо заявил Крук.

– Я… – Доктор, похоже, передумал все отрицать. – Кажется, она вам все рассказала.

– Итак, я не думаю, что вы дали их ей из чистых сантиментов, – продолжил Крук, «пришпорив коня». – Она находилась при вашей жене меньше двух лет и была не вправе что-то от вас требовать. Однако совершенно естественно, если этот факт всплывет, что очень вероятно, вам, вне всякого сомнения, зададут множество неприятных вопросов.

– А отчего вы полагаете, будто что-то всплывет, как вы выразились?

– Ну, – начал Крук, стараясь говорить как можно убедительнее, – а сами-то вы как думаете? Припомните факты. Эту женщину нашли мертвой при чертовски подозрительных обстоятельствах. Короче говоря, после насильственной смерти.

– Это меня никоим образом не касается, – запротестовал Филлипс. – Она была очень непонятной женщиной. Я не сомневаюсь, что она нажила себе множество врагов…

– Вот только полиции так не говорите, – сухо предупредил его Крук. – Ведь, скорее всего, придется много и часто общаться с полицейскими. По всей видимости, она была женщиной с массой тайн, и, разумеется, им захочется узнать о ней как можно больше. Рано или поздно они проследят ее жизненный путь и упрутся в ваш дом…

– Не понимаю, откуда у вас такая уверенность в этом? – пробормотал Филлипс.

– Ну, во‐первых, при ней по-прежнему живет ваша бывшая экономка Уотсон.

Филлипс криво улыбнулся.

– Она обезопасила себя со всех сторон, не так ли? Разумеется, Уотсон верит всему, что Керси заблагорассудится ей сказать.

– И тем не менее, – протянул Крук, – не будучи полной дурой, Уотсон сделала свои выводы.

– Какие именно? – резким тоном спросил Филлипс.

– Ну, – несколько извиняющимся голосом ответил Крук, – она все-таки понимает, что ваша первая жена не оставляла своей компаньонке две тысячи фунтов по одной простой причине: у нее этих денег не было.

Филлипс глубоко вздохнул. Крук с напряженным вниманием наблюдал за ним.

– Понимаете, к чему это вас приводит? – спросил он.

– Ну, хорошо, – произнес Филлипс, внезапно выбрасывая белый флаг, – вот вам вся правда. Я дал Керси деньги, чтобы спасти доброе имя моей жены и, соответственно, свое собственное. Врачу никогда не идет на пользу, если ползут слухи о том, что его жена покончила с собой.

– Ах, вот оно как вышло. А в свидетельстве о смерти фиксируется остановка сердца вследствие гриппа.

– Форстер тут не виноват. Он буквально валился с ног. Поэтому я ему позвонил, и он прислал свидетельство о смерти. Всё в полном порядке. Мы так все время делали. Государство не могло демобилизовать врачей из армии, чтобы бросить их на борьбу с эпидемией гриппа. Это открывало беспрецедентные возможности бессовестным и беспринципным субъектам. – Когда Филлипс говорил, у него дрожали губы.

– И «субъектшам» тоже, – согласился Крук. – Однако следует принять во внимание то, что грипп повергает больных в очень подавленное состояние, а ваша жена к тому же была инвалидом. Учитывая, что сразу после окончания войны большинство людей находилось не в здравом уме, для вас признание в том, что она приняла смертельную дозу лекарства, имело бы разрушительные последствия?

– Вы упускаете самое важное, – терпеливо проговорил Филлипс. – В тех обстоятельствах не могло существовать доказательств того, что она покончила с собой. Более того, настаивать на подобном выводе означало бы приписать ей такую ненависть и злобу, которую ни один человек, пусть даже самый бездушный, не смог бы спокойно выносить.

Крук с хитрецой поглядел на него.

– То есть вы мне говорите, что на самом деле не знаете, как умерла ваша жена?

– Совершенно точно, не знаю, – медленно ответил Филлипс. – Хотя, будь вы из полиции, я сказал бы, что это было самоубийство на почве психического расстройства.

– Но вы не смогли бы доказать, что все не произошло… как-то иначе?

– Нет, – очень тихо ответил Филлипс. – Не смог бы.

– А у вас нет желания рассказать всю правду? И запомните, я ведь адвокат, а не полицейский.

– Но… вы на их стороне?

Крук осклабился.

– Крук на стороне полиции? Вот вы им это скажите, а потом полюбуйтесь на их физиономии.

– Полагаю, я вполне мог бы изложить вам все факты, поскольку представляется вероятным, что они, скорее всего, все равно выплывут наружу. На самом деле Керси не выкладывала козырей до самого окончания похорон.

– Начните с самого начала, – настоятельно посоветовал ему Крук. – Откуда у нее вообще взялись козыри?

– Ей было вполне достаточно сложившихся обстоятельств. Малейший намек на… преступление… особенно в доме врача… означает полный крах репутации этого человека. Даже слух об убийстве сказывается на практике врача, подрывает ее, бог знает отчего.

– Нечистая совесть, – быстро пояснил Крук. – Обычный человек никогда не уверен на сто процентов, что сам не съедет с катушек и не станет доверять врачу, который уже проморгал одно убийство.

– Возможно, вы и правы. Тем не менее факты таковы. Моя жена заболела гриппом, как и несколько тысяч других людей. Мы с Форстером считали, что кризис миновал и она определенно идет на поправку. Разумеется, она много говорила о том, что стала обузой и вот-вот умрет. Врачи слышат массу подобных слов, так что я особо не обращал на это внимания. Но в тот последний вечер, когда я после ужина поднялся взглянуть на нее, она беспрестанно твердила об этом.

У меня был срочный вызов, ведь даже во время эпидемий люди продолжают ломать ноги, рожать детей или подхватывать корь. Мюриель попросила подать ей снотворную микстуру, говоря, что Керси зачастую настолько погружена в свои дела, что все время об этом забывает и ее приходится просить. Я напомнил ей, что мы наняли Керси именно для подобной работы, но она сказала: «Знаю, но терпеть не могу постоянно кому-то докучать». Я достал пузырек и стакан, поставил их рядом с кроватью, а потом она попросила меня налить микстуру. Форстер назначил довольно сильный препарат, и я сказал ей, что принимать его нужно с осторожностью. Она ответила, что пьет микстуру, только когда чувствует себя совсем измученной, но сегодня уверена, что на ночь лекарство ей понадобится. Я налил микстуру и убрал пузырек в ящичек с медикаментами. Пузырек был полон примерно на треть. Когда я спустился в коридор, мне встретилась Керси, сказавшая, что моей жене, кажется, уже лучше. Я ответил: «Да, но я хочу, чтобы Мюриель успокоилась, потому что мне она показалась немного истеричной». Сообщил, что налил ей снотворную микстуру и, по-моему, будет лучше, если она пораньше отойдет ко сну. Потом я уехал.

Вернулся я лишь около шести часов утра. Ребенка, к которому я ездил, пришлось очень долго приводить в сознание, затем поступил вызов из дома семейства Шоу, где умирала старая леди, просившая меня приехать, если я смогу. Я отправился туда примерно в четыре часа и успел, как выяснилось, вовремя. После этого, как я уже говорил, в шесть часов утра вернулся к себе домой. В прихожей мне встретилась Керси. Она сразу же сказала: «Ой, доктор, я волнуюсь за миссис Филлипс. Мне кажется… боюсь… что-то случилось». Полагаю, – добавил Филлипс, но так, как будто сам не очень верил, – что вы, юристы, иногда устаете до предела. В ту ночь я мог уснуть прямо на ходу. Я почти сутки был на ногах. Керси не могла выбрать худшего момента (с моей точки зрения) или наиболее благоприятного (с ее), чтобы взорвать заготовленную бомбу.

Крук кивнул. Он знал, что последует дальше, и симпатизировал врачу, на этом этапе еще не решив, является тот убийцей или нет.

– Естественно, – продолжал врач, – я сразу же спросил, что она имеет в виду, и та ответила: «Я не могу ее разбудить. Она какая-то вся осоловелая». Я спросил, посылала ли она за Форстером, а она ответила как-то странно и непонятно: «Я думала, что лучше бы, наверное, подождать, пока вы вернетесь. Я пыталась с вами связаться, но не знала, где вы». На самом же деле я говорил, что могу заехать к семейству Шоу, но когда я напомнил об этом Керси, та ответила: «Я знаю, но мне казалось, что мне лучше вам туда не звонить». Я не стал спорить, но поднялся в комнату к жене. Разумеется, не было ни малейших сомнений.

Он умолк, глядя на Крука.

– Ну, такое случается, – Крук сказал это очень равнодушно, и Филлипс, так и не дождавшись более сочувственных слов, продолжил свой рассказ:

– Я спросил Керси, когда она в последний раз видела мою жену. Та ответила: «Около десяти часов вечера, когда мисс Мюриель выпила снотворную микстуру и сказала, что я не нужна, пока она не позвонит».

– А она звонила?

– По всей видимости, нет, но Керси зашла к ней в комнату около пяти. Как правило, она любила выпить чаю в пять часов. И как только она оказалась там, сразу поняла, что случилась беда. Ну, я удивился, но не слишком. Состояние возбудимых людей похоже на игру «змейки и лесенки». Ты то на подъеме, то сразу скатываешься вниз, но я не ожидал подобного развития событий. Я слишком долго работаю врачом, чтобы понимать, что никогда нельзя быть уверенным на все сто. Я сказал Керси: ей лучше позвонить Форстеру и сообщить ему, что произошло. Она спросила: «В том смысле, что вы хотите, чтобы он подъехал?» На это я ответил, что вполне достаточно, если он пришлет свидетельство о смерти, поскольку в этом случае он был постоянным лечащим врачом. – Доктор снова умолк. Затем он продолжил, тщательно подбирая слова, как будто каждое из них имело огромное значение: – Она сказала: «В том смысле, что вы бы предпочли, чтобы я сказала ему не приезжать». Сначала я не понял и ответил: «Когда он валится с ног, как все мы, нет необходимости настаивать на том, чтобы он явился лично». Керси кивнула и пробормотала как-то задумчиво: «Нет, полагаю, нет». Однако она не сделала ни шага к телефону, и я несколько резко сказал: «Можете начинать звонить прямо сейчас». Керси лишь поглядела на меня. «Ну, – произнес я, – в чем же дело?» Она ответила: «Доктор, вы вчера вечером наливали миссис Филлипс снотворную микстуру. Заметили ли, сколько оставалось в пузырьке?» Я ответил: «Примерно треть. Точнее сказать не смогу». Она кивнула: «Так я и думала. А вот взгляните на пузырек сейчас». Керси подошла к шкафу и вынула его. Он оказался совершенно пуст.

– Для мисс Керси все было очевидно, – одобрительно заметил Крук.

– Она загнала меня в угол и знала это, – согласился Филлипс. – Я спросил ее, где она нашла пузырек, на что та ответила – в шкафу. Я сказал: «Кто с ним что-то делал?» А она молча глядела на меня. Вы понимаете мое положение?

– Незавидное, – согласился Крук. – Есть только три варианта. Или вы налили смертельную дозу, или ваша жена встала и добавила себе еще в надежде, что это вас погубит, или это дело рук Керси.

– Моя жена не позволила бы Керси как-то манипулировать с той дозой, что я ей налил, – отрезал Филлипс.

– Предположим, что Керси увидела свой шанс, и она решила просто опрокинуть стакан. О, я признаю, что это рискованно, но она дама, привыкшая так к риску. Или же… возможно, ваша жена умерла вовсе не от передозировки снотворного, а Керси воспользовалась случаем и просто вылила остатки микстуры.

– При дознании все бы выяснилось, – медленно проговорил Филлипс.

– Вся штука в том, могли ли вы себе позволить довести все до дознания? Обязательно вскрылся бы тот факт, что пузырек был пуст, и сплетники принялись бы чесать языками. Они это делают проворнее, чем псы блох вычесывают. Нет, думаю, Керси знала, что вы не станете ее разоблачать – если она вообще блефовала. А что дальше?

– Три дня ничего не происходило. По окончании похорон я начал строить планы. В Хемпстеде оставаться я не намеревался. С ним меня связывало слишком много печальных воспоминаний, и мне представился случай купить эту практику, тогда как от моей можно было без труда избавиться. Мой партнер хотел ввести в дело сына, и все складывалось очень удачно. Я уведомил всю прислугу, и если кто-то выглядел странно, то тогда мне это не казалось чем-то важным. Керси все разыграла как по нотам. Вся прислуга ее любила, особенно Уотсон. Я всегда подозревал, что Керси втиралась в доверие к моей жене. Несомненно, дела мои усложнились еще больше после ее появления у нас. Хотя даже тогда я не отдавал себе отчета в том, что она задумала.

– Вот вам невинная душа, – безнадежным голосом заметил Крук. – Ни один преступник не ведет себя так глупо.

– Естественно, я уведомил Керси вместе с остальной прислугой. Это не могло ее удивить. Она понимала, что ей не найдется места в моем доме, когда я стал вдовцом. Я выдал ей чек на ежемесячное жалованье и сказал, что она может обратиться ко мне за рекомендациями. Чек Керси не взяла – вы никогда не думали, насколько глупо выглядит человек, протягивающий что-то тому, кому это неинтересно? – а потом сказала: «Мне уже за пятьдесят, доктор Филлипс. Я становлюсь старой, чтобы работать в домах у других людей». Мне стало не по себе, не знал, что на это ответить. Она продолжила: «Если я когда-нибудь соберусь начать собственное дело, то это моя последняя возможность. Через пять лет будет слишком поздно». Я ради приличия спросил: «А какое дело пришлось бы вам по душе?» Керси тотчас ответила: «Думаю, мы должны понять друг друга, доктор Филлипс. Я думала открыть агентство по трудоустройству, но для этого, разумеется, нужен первоначальный капитал». Я спросил, понравится ли ей это на самом деле, это же большая ответственность, а она ответила: «О, я привыкла к ответственности, и в моей работе учишься осторожности. По-моему, вы не представляете, что это значит – все время быть у кого-то на побегушках», – закончила она.

– А вы адвоката не привлекали? – сочувственно поинтересовался Крук. – В итоге все могло обойтись гораздо дешевле.