скачать книгу бесплатно
– Сейчас мы закончим твою регистрацию и перейдем к осмотру, если ты не против. – добавил врач.
– А если я против? – задал я вполне логичный вопрос, учитывая то, что меня сюда привели принудительно, но он лишь улыбнулся, обходя стол, чтобы удобнее было взять бумаги.
Мне протянули какие-то документы и синюю шариковую ручку. Заметив мой недоумевающий взгляд, доктор продолжил:
– Тебе нужно поставить свою подпись на полях, которые я тебе отметил галочкой.
Мои брови сами собой устремились к переносице, а губы сжались. Что будет, если я этого не сделаю? Меня заставят силой? Доктор, видимо, понял, о чем я думаю и добавил:
– Это обязательно.
Схватив ручку, я сжал ее до белых костяшек и с отвращением все-таки подписал эти бумаги.
Мысли путались, создавая шум и мешая мне думать. Что сейчас будет? Осмотр? Зачем меня осматривать? Пока я заваливал себя вопросами, доктор успел положить подписанные мной документы на место и подойти ко мне.
– Тебе нужно раздеться. – решительно сообщил мне лечащий врач.
– Что?
Я сделал шаг назад, поближе к стене и прислонился к ней спиной. Прохлада, исходившая от нее, забралась под рубашку, вызывая бесчисленное количество мурашек, которые мгновенно пробежались по моей теплой и немного влажной от пота коже. Я не хотел снимать одежду, из последних сил цепляясь за нее, как за спасательную шлюпку. Потому что сейчас только она напоминала мне о моей жизни за пределами этого здания. Я смотрел в глаза доктору, чтобы увидеть хоть какие-нибудь эмоции, хоть какой-нибудь намек на что-то реальное, живое. Мой мозг отказывался верить в происходящее, ему это все казалось сном и самое гадкое то, что мой мозг уверен, что я скоро проснусь. Как же это жалко.
Неожиданно в нос ударил резкий запах антисептика, от чего мои глаза заслезились, и я машинально их закрыл. Не плакать. Не плакать, Калвин. Останови это. Помни, ты нормальный. Здесь тебя быть не должно.
– Я говорю, тебе нужно раздеться. Я должен тебя осмотреть. Обычно это делает медсестра, но сегодня эту работу вынужден сделать я.
Он подошел ко мне ещё ближе.
– Прям полностью? – я немного насторожился, потому что мало понимаю, что происходит.
– До нижнего белья. – холодно произнес доктор Миллиган и отошел к столу. Он достал, судя по виду, чистую зеленую школьную тетрадку и положил ее на краешек стола. Я не обратил на это особого внимания, меня сейчас волновали немного другие вещи.
Глубоко вздохнув, мои руки медленно потянулись к вороту рубашки. Пуговица за пуговицей продевались через петли, освобождая меня от нее. Вскоре, минуты две спустя, она спала с моих плеч. Обессилевшие руки попытались схватить рубашку за рукав, но ничего не вышло. Она упала на пол. Я хотел наклониться и поднять ее, но ноги немного дрожали, я не стал рисковать. Ещё не хватало упасть здесь на глазах у доктора. Поэтому я почти сразу преступил к снятию брюк, слегка облокачиваясь на стену, чтобы было лучше держать равновесие. Мои пальцы потянулись к пуговице на ширинке и вдруг я остановился. Что я тут делаю? Кто этот доктор? И на предмет чего он меня собирается осматривать? Руки снова затряслись без видимых на то причин. Почему я так нервничаю, если знаю, что здоров? Что за глупость! Надо прийти в себя, иначе доктор Миллиган поймет, что что-то со мной не так. Закрыв глаза и восстановив дыхание, я отбросил все мысли и вернулся к своему занятию. На удивление, с брюками и обувью я расправился довольно быстро. Пришло время наклониться и спокойно поднять рубашку, что я и сделал, слегка пошатываясь.
Доктор, заметив, что я стою с одеждой в руках, кивнул сам себе и встал из-за стола. Он спрятал свою записную книжку в широкий карман больничного халата, слегка задевая тетрадь рукой, отчего та упала у ножек стула, но Элфи Миллиган, казалось, не обратил на нее внимания.
– Положи все вещи на стул.
На негнущихся ногах, я сделал пару шагов в сторону стула и положил на него одежду, а затем вернулся на свое место, где стоял минуту назад.
– Что вы хотите найти?
– Ничего, что могло бы тебя сейчас волновать.
Этот ответ меня не устроил, он лишь заставил снова начать нервничать.
– Но я здоров.
– Несомненно. – он натянуто улыбнулся. – Подними руки. – скомандовал доктор Миллиган.
Я повиновался. Он изучающе посмотрел на меня и дотронулся до синяка рядом с животом.
– Я упал, наверно. – поспешно высказал я свои предположения.
Но доктор промолчал и продолжил осмотр.
А что будет, если он решит, что эти увечья нанес себе я сам? Но ведь это не я. Я не мог добровольно причинить себе боль. Я надеюсь, что он это понимает. Меня ведь не могут поместить сюда только из-за этих царапин, ведь так? Но я уверен, что здоров. Я хорошо себя чувствую, если исключить то, что я нервничаю. Это же обычное дело, кто бы не нервничал в такой ситуации?
– Повернись ко мне спиной. – послышался вдруг голос психиатра.
Я, будто зомбированный, покачиваясь на двух ногах, медленно повернулся лицом к стене.
– Хм… – послышалось снова. – повернись обратно.
Я повернулся.
Доктор Миллиган заострил свой взгляд на моей ключице, я опустил глаза и увидел ожог. Почему я не видел его до этого? Не подавай виду, что это что-то серьезное. Не подавай.
– Просто где-то обжогся, вероятно. Такое же бывает.
Но снова не последовало никакого ответа.
– Можешь одеваться. – доктор сел за свой стол, беря в руки ту самую коричневую папку.
И это все? Он больше ничего не скажет мне? Я хотел задать вопрос, но одернул себя, вдруг он подумает, что я переживаю. Будет лишь ещё один повод для подозрений. Схватив одежду и по инерции тетрадь, я стал поспешно одеваться, будто меня сзади подгоняли. Доктор не заметил, что я вместе с одеждой захватил и тетрадь. Машинально я засунул ее под кофту, чтоб санитары не увидели и не оповестили психиатра. Мне были непонятны мои действия и зачем я своровал эту несчастную тетрадь, но я решил, что разберусь с этим чуть позже. Это – меньшая из моих проблем.
– Это все? – вопрос вырвался быстрее, чем я успел подумать.
– Да, сейчас я позову санитаров, и они проводят тебя в твою комнату. – не отрываясь от бумаг, ответил он.
– То есть я остаюсь здесь?
– На некоторое время.
Что? На какое время? Они ведь должны были убедиться, что я здоров и отпустить меня домой. Нервно облизав губы, я снова сделал шаг назад к стене.
– А когда меня выпишут?
– Когда придет время. – сдержано ответил доктор Миллиган.
Я словно остолбенел. Не знаю, сколько я так стоял. Не заметил, как пришли санитары, чтобы увести меня. Двое рослых мужчин в белых одеждах стояли рядом с дверью.
– Калвин, тебе пора идти в свою комнату. Осмотр завершен.
Силы будто покинули меня. Я понял, что сегодня спорить по поводу своего состояния уже не смогу и единственное, что мне остается – пойти с санитарами в комнату.
Слишком много событий для первого дня, воспоминания о них до сих пор сидят в моей голове и ждут удобного момента, чтобы в очередной раз всплыть в моей памяти. Пару мгновений спустя у меня было все и, как мне кажется, я был счастлив. А сейчас я нахожусь в психбольнице в потрепанной ночной рубашке, которую, судя по всему, кто-то уже носил до меня. Интересно, что с ним стало? Что происходит с пациентами со временем? Может, бывшего обладателя этой лечебницы отпустили домой, и он сейчас лежит на уютной мягкой кровати, расслабленно улыбаясь. Или же он умер от такого давления со стороны медперсонала или собственной психики. Остается только гадать, что случается с жителями этого дурдома.
Достав тетрадь из-под кофты, я внимательно на нее посмотрел. Гладкая приятная на ощупь бумага. Я провел по ней ладонью, слегка надавливая, будто проверяя ее на прочность. Внезапно мне показалось, что я должен был ее взять и я знал зачем.
Мне нужно завести дневник, но только тайный. Никто не должен о нем знать и уж тем более, никто из здешних не должен его прочитать. Когда я выберусь отсюда, эта школьная тетрадка будет доказательством того, что я здоров и меня здесь не должно было быть. Мне нужно ее спрятать. Хорошо спрятать.
День 2
Я стоял возле большого двухэтажного дома, охваченного синим огнем. Из окна дальней комнаты второго этажа виднелись очертания лица человека, корчившегося от боли и пытающегося закрыться от языков пламени. Я будто наблюдал за происходящим со стороны. Я посмотрел на себя и… ужаснулся. Другой Я стоял напротив горящего дома без тени испуга, мне даже показалось, что он улыбался. Да! Он улыбался, но не просто, а с какими-то искрами безумия в глазах, будто очень долго ждал этого момента, будто был знаком с хозяином «пылающего» дома. Если вы когда-нибудь увидите человека, который растягивает свой рот в улыбке, а в глазах нет ни тени веселья и радости – бегите!
Он опустился на колени перед этим домом, не сводя с него глаз, и стал смеяться. Настолько громко, что казалось, будто вся улица сотрясается от его смеха. Это не я. Нет, это человек с моим лицом и только. Мне хотелось крикнуть, привести его в чувство, напомнить ему кто он. Но слова не хотели слетать с моего языка. В немом крике, я рухнул на землю перед этим человеком, пытаясь до него докричаться, но у меня не получалось даже шипеть. Он начал смеяться ещё громче, как безумец. Его смех пробирал до костей, заставляя кровь стыть жилах. Я не мог и пошевелиться, будто меня кто-то обездвижил. Сделав глубокий вдох, я закричал изо всех сил, но никакого звука не последовало. Мое сердце забилось ещё сильнее. Вдруг вспышка огня озарила лицо мужчины, который сидел напротив меня. Его улыбка стала ещё шире и безумнее. Он смотрел на меня, как будто наконец заметил, что он здесь не один. И тут мне стало не хватать кислорода, словно мои легкие заполнились угарным газом. Я попытался дышать глубже, но от этого становилось ещё хуже. Кашель раздирал мое горло, я стал задыхаться. Схватившись за ворот рубашки, как в бреду, я стал ловить ртом воздух. Думал, что станет легче, но не стало. Упав на землю, мои руки сжали воротник ещё крепче, оттягивая его. Мне казалось, что так я открою доступ к кислороду, но ошибся. В моих легких становилось все больше дыма от пожара, кашель участился. Паника охватила мой разум, кровь прилила к лицу. Я понял, что умираю.
Проснувшись в холодном поту, как одержимый, я начал глотать воздух. «Это был лишь сон», – повторял я себе. Да, лишь сон. Восстановив дыхание, привел себя в чувства, успокоился и принялся осматривать все вокруг. И если горящий дом был сном, то лечебница, в которую меня привели и в которой я сейчас нахожусь – увы, нет. Собравшись с духом, я оперся на локти, медленно приподнимаясь, но головная боль все равно резко ударила в висок. Из-за сна поднялось давление, поэтому любое движение сопровождалось головной болью. Сделав вид, что я в порядке, сел на край кровати, продолжая вглядываться в пустоту на другой стороне темной комнаты. Хоть здесь и есть окно, но оно находится не на светлой стороне, поэтому лучи солнца почти не проникают сюда, а свет включать еще рано, все пациенты спят.
Я потер двумя пальцами переносицу и спрятал лицо в ладонях, ритмично раскачиваясь на кровати из стороны в сторону. Доктор Миллиган сказал, что я тут на время, это значит, что меня выпустят. Я ведь здоров. Я не похож на пациентов, которые живут в этой лечебнице. Никогда ещё я не мыслил более ясно, чем сейчас, несмотря на головную боль. Я знаю, что делать. Нужно просто показать доктору, что я здоров, вести себя адекватно и убедить его, что я не чокнутый.
– Да. – произнес я вслух, соглашаясь со своими мыслями.
Погрузившись в свои размышления, я и не заметил, как в коридоре включился свет. Где-то вдалеке послышались звуки шагов, с каждой секундой они становились все громче. Раздался стук кулака о железную дверь, сопровождающийся возгласом:
– Подъем! Время принимать таблетки.
Шоркая ботинками, санитар подошел и к моей двери, так же забарабанив в нее. Ключ с лязганьем проник в замочную скважину и, скрипя, открыл мою дверь.
Санитар сказал про какие-то таблетки. Мне их тоже будут давать? Неприятные мысли засели у меня в голове. Что-то мне подсказывало, что лучше не пить эти пилюли, вдруг они вызывают симптомы психических расстройств. Минуту подумав, я спрятал эти мысли подальше и сделал глубокий вдох.
– Калвин, это просто успокоительное, ничего страшного не случится, если ты их выпьешь. Нельзя вызывать подозрений, ведь за тобой следит врач. – с расстановкой проговорил я, выходя из комнаты.
В коридоре уже пациенты выстраивались в колонну и, словно заключенные в кандалах, шли один за другим к лестнице, спускаясь на первый этаж. Будто под гипнозом, я вклинился в эту человеческую многоножку и в ногу с ними последовал за своими пилюлями. Внизу в холле нас уже ждали санитар и медсестра у стола с медикаментами. В абсолютном молчании они отпускали пациентов, вручая им таблетки в пластиковых стаканчиках и кружку воды. Так же я заметил, что они, санитары, проверяли рот пациентов, чтобы убедиться, что те проглотили таблетки. Если они это делают, значит, бывали случаи, когда заключенные клиники не выпивали эти препараты, а прятали их. Это дало мне надежду, что можно как-то обойти правила и не принимать таблетки. Но пока я думал, как это сделать, подошла моя очередь. Мне дали два стакана, один с пилюлями, там их было две – синяя и красная, другой – с водой. Так ничего и не придумав, я быстро проглотил таблетки и моментально запил их водой, никакого вкуса от них не было, но они были достаточного большого размера, чтобы проглотить их без воды. Санитар схватил меня за нижнюю челюсть, слегка поднимая и опуская мою голову. Убедившись, что я выпил таблетки, показал рукой на соседнюю дверь, давая понять, что я свободен.
Никаких изменений от этих медикаментов я не почувствовал, ощущалась только вялость, но смахнув это на недосып, я направился в комнату, дверь которой была уже открыта. Мрачный коридор вел до этой двери. Обшарпанные стены, потрескавшаяся краска на них, запах мочи и моющих средств вызывали у меня привступ рвоты. Я двигался довольно медленно, пытаясь запомнить каждый сантиметр своей тюрьмы на ближайшие пару дней. Пустые взгляды «заключенных» взирали на меня. Они смотрели без какой-либо эмоции, без какого-либо интереса, потухшие, мертвые. Дрожь пробежала по телу. Пациенты не сводили с меня глаз, наблюдали, но в то же время, ничего не видели. Из них сделали зомби. Закрыв глаза, я сделал вздохнул. Мне не хотелось верить в происходящее. Мозг постоянно твердил, что меня ждет такая же участь.
Заглянув в комнату, я увидел просторное помещение с большими решетчатыми окнами, рядом с которыми стояли грязные местами рванные кресла. В центре красовался диван с маленьким столом, напротив которых у стены висел небольшой телевизор, но сейчас он был выключен. Обои были все такие же серые, гнетущие, напоминающие о твоем подавленном состоянии. Пол был на удивление чистый, но потертый, будто его чем-то царапали. Неуверенно войдя внутрь, я заприметил одно из кресел у окна и прямиком направился к нему, не замечая остальных пациентов, которые тоже пришли в эту комнату отдыха.
Добравшись до своей цели без потерь, я опустился в кресло и выдохнул накопившийся воздух. Комната постепенно наполнялась пациентами, которые бесцельно бродили из стороны в сторону. Некоторые из них, как мне казалось, даже не осознают, где находятся. Хаотичные движения, бессмысленные бессвязные слова, вырывавшиеся из их рта, ни о чем не говоривший взгляд, парой даже пугающий. Неужели здесь мое место? Среди этих животных?
– Я тебя не знаю! – послышался басистый голос слева от меня. Я повернул голову на раздражитель и увидел высокого мужчину в пижаме и с потрепанным серым, но когда-то белым, зайцем в руках.
– Что?
– Ты! Тебя тут не было! – уже громче повторил он.
– Он тут новенький, его вчера привели. Ты что, не видел? – вдруг раздалось у входа. Там стоял, облокотившись на дверь, темноволосый мужчина. Приподняв уголок своих тонких губ, он подошел к телевизору и включил какую-то детскую передачу. – Это его немного отвлечет. Его зовут Сонни. – пояснил он и сел на кресло.
– Мне ни к чему это знать, меня скоро выпустят от сюда. – чуть более надменно, чем планировалось, ответил я.
Внезапно откуда-то поблизости раздался смех.
– Выпустят? Никого из нас не выпускают, а тебя, значит, выпустят?
Эти слова принадлежали ещё одному мужчине, сидящему в кресле у другого окна. По виду он ничем не отличался от обычных людей. Одет был в растянутую заляпанную пижаму в серо-голубую полоску. Волосы были светло-русые, а глаза окрашивались в серо-голубой цвет, нос кривоват. Если бы не нынешняя ситуация, то я бы сказал, что мужчина весьма красив, но его лицо было перекошено от брезгливости, будто он съел дюжину лимонов. Он болтал ногами и смеялся, периодически трогая себя за промежность. Мужчина напоминал мне тех людей, что дрочат в парках прилюдно. Возможно, так и есть. Этот тип вызывал у меня омерзение, я это даже не скрывал. Он пристольно смотрел на меня и трогал себя за член, облизывая губы.
– Я не такой, как вы. Я нормальный. – с раздражением в голосе выплюнул я.
– Здесь все нормальные. Или ты думаешь, что заслуживаешь жизни за стенами больницы больше, чем мы? – с ухмылкой спросил мой собеседник, поворачивая голову в сторону кресла, на котором я сидел.
– Да. Потому что я сюда попал по ошибке, доктор сказал, что я здесь временно.
– Доктор Миллиган всем это говорит. Мы тоже тут временно, ведь все мы когда-нибудь умрем. – парировал он, наблюдая за моей реакцией.
Мужчина, как мне показалось, был неглуп, но что-то странное творилось с его движениями. Он то смеялся, то трогал себя за член под грубой тканью полосатых штанов, то судорожно без причины смеялся сам себя перебивая.
– Джим, отстань от него.
Темноволосый мужчина грозно воззрился на моего собеседника, устало вздыхая.
– Пусть думает, как хочет. – добавил он.
Что значит «как хочет»? Они не верят, что меня отпустят?
– Вот увидите, скоро я вернусь к обычной жизни. Буду ходить по ту сторону забора и весело махать вам рукой. – как маленький ребенок, я надул губы и отвернулся лицом к окну, чтобы не видеть их ухмыляющиеся физиономии. Им сложно представить, что среди них может быть вполне себе здоровый человек. Каждый из них уверен в своей нормальности и в умалишенности всех остальных пациентов лечебницы. Странное чувство переполняло меня. Вдруг они правы. Не в моем безумии, а в том, что я стал обладателем билета в один конец. Может, все здесь нарочно меня держат и пичкают таблетками, чтобы я никогда не вышел отсюда? Но зачем им это? Думаю, от долгого пребывания здесь, моя фантазия разыгралась и придумывает небылицы. Надо просто вести себя спокойно, быть собой, и тогда меня отпустят домой. Нужно придерживаться этого плана, если я хочу вырваться наружу.
Закрыв глаза, я сделал вдох, затем открыл их и выдохнул уже теплый воздух. На душе было неспокойно, казалось, что весь мир против меня, что все это подстроено специально, хоть я и понимал, что это бред. Но когда ты в отчаянии, в голову лезут самые безумные мысли, словно моя психика хочет изо всех сил отвлечь меня, привести в чувства. Мол, смотри, если ты считаешь эти догадки неестественными, то твой разум все ещё при тебе. Но этого было мало, чтобы утешить меня. Погода тоже отнюдь не помогала. На улице был ливень, он неприветливо барабанил по окну, оставляя на стекле маленькие капельки воды, быстро скатывающиеся друг к другу, образуя водяную дорожку. Пасмурная погода нагоняла ещё большую тоску, своей серостью убивая последнюю надежду на хорошее настроение. Сквозь прутья небольшого забора было видно, как бегут мужчина с женщиной, закрывая свои головы от капель дождя мужским пиджаком. Они бежали и над чем-то задорно смеялись, мужчина поддерживал ее за талию, чтобы девушка не упала на мокрый асфальт. Наблюдая за этой сценой, мне вдруг стало холодно. Будто морозный ветер окутал все мои органы, сжав их в тиски. Ком в горле не давал проглотить накопившуюся слюну. Я осознал, что ещё не скоро смогу так же беззаботно прогуливаться под ливнем, подставляя лицо под струи дождя и ощущая на нем капельки прохладной воды. Поддаваясь своим мыслям, я закрыл глаза и представил, что сейчас нахожусь там, за пределами территории больницы. Бегаю по лужам вместе с той парой влюбленных, забывая все свои проблемы и погружаясь в свои мечты. Есть только я и дождь. Я и дождь. И больше ничего.
– Калвин, твой психолог тебя уже ждет. – послышался низкий голос медсестры, которая стояла у стены и ждала, пока я обращу на нее внимание.
Вздрогнув, я машинально повернул голову в сторону источника звука.
– Давай, поживее! – рявкнула женщина.
Я почувствовал себя каким-то скотом, которого подгоняют в грузовик, чтобы отвезти на скотобойню. Как какую-то хромую ненужную лошадь, меня гонят на убой. Возможно, я через чур драматизирую, но сейчас это выглядело именно так. У двери стоит медсестра, будто погонщик скота ждет очередную партию живого мяса, коим сейчас являлся я. Мне, как животному, которое достигало подиума, хотелось вырваться, сбежать, но я понимал, что надо выбросить все эти пугающе омерзительные мысли из головы и наконец встать с кресла. Ведь это не скотобойня и я – не хромая лошадь.
Направившись в кабинет психолога, я заметил, как пациенты провожали меня ухмыляющимися взглядами. Вздохнув, я продолжил идти. Медсестра проводила меня до самой двери кабинета, я тут не так давно, чтобы запомнить расположение всех комнат. Зайдя внутрь, я услышал, как за мной с громким хлопком закрылась дверь, и вздрогнул.
В кресле за столом восседала молодая женщина. Ее голова была немного опущена, а губы без остановки шевелились, она что-то читала. Эта девушка заставила меня оцепенеть, судорожно глотая воздух. Легкие перехватило, будто в них больше не поступал кислород. Мои глаза нервно осматривали ее опущенное лицо, подмечая какие-то детали ее внешности. Черные аккуратные брови были слегка сведены к переносице, но морщин на лбу не было. Она была чем-то увлечена, но выражение ее лица толком ничего не отражало, было невозможно прочитать ее эмоции. Я так и остался стоять обездвиженный, боясь спугнуть этот еле осязаемый фантом. Ощущение, что образ этой девушки может испариться и передо мной появится неприятный мужчина в белом халате с желтым болезненным лицом, не покидало меня. Заметив, что я вошел, она посмотрела на меня, не скрывая своего интереса, и немного наклонила голову вправо. Локон ее каштановых волос спал с плеча, и она мягко убрала его обратно. Глаза проследили за этим действием и в мгновение поймали ее взгляд, с трепетом вглядываясь в него.
– Здравствуй, Калвин. – шелковисто прозвучал ее голос, очаровывая меня. – Меня зовут Эвелина Тафт, я ваш психолог.
– Но мне казалось, мой врач Элфи Миллиган. – настороженно произнес я, боясь, что это все сон и в мгновение ока она исчезнет и на ее месте появится вчерашний доктор.
– Все верно, он твой психиатр, а я – медицинский психолог. Мы с тобой будем видеться очень часто. – она слегка улыбнулась.
Кивнув своим мыслям, я подошел ближе и сел на стул напротив доктора Тафт. Сидение было ощутимо мягким, я облокотился на спинку, пытаясь расслабиться. Лихорадочно сделав пару вдохов, я наконец успокоил свои нервы и бессильно выдохнул, пытаясь удалить из организма весь негатив. Мне тогда так показалось. За последнее время я впервые встретил человека, от которого не хотелось бежать без оглядки. От которого не хотелось скрыться, закрыться, уйти как можно дальше. Моим желанием лишь было убрать воспоминания о последних событиях из памяти, но у мозга были другие планы. Я сидел и, казалось, не моргая, смотрел на доктора, как маленький ребенок смотрит на желанный подарок, представляя как будет снимать с него обертку. И так же, как и ребенку, мне не хочется разочаровываться во вкладыше.
Много противоречивых мыслей разрывали мою голову, каждая из них стремилась доказать свою правоту, а точнее доказать ложность всех остальных. Я соткан из противоречий. Я и есть одно большое противоречие. Одна часть меня кричала, что здесь никому нельзя доверять, они все за одну истину и, увы, не мою. А другая надеялась, что доктор Тафт – тот самый человек, который поймет меня, поверит и докажет, что я здоров. Она каким-то магическим образом внушала мне, что ей можно доверять, несмотря на то, что мы с ней знакомы всего пару минут и толком даже не разговаривали.
– Как ты себя чувствуешь, Калвин? – задала она вполне ожидаемый вопрос.
– Хорошо. – натянуто улыбнувшись, ответил я.
– Как прошла первая ночь на новом месте? – этот вопрос мог бы вывести меня из себя, но она говорила таким бархатным голосом, что все раздражение уходило, сменяясь спокойствием.
– Хорошо. – повторил я. – Что я здесь делаю? – вопрос получился резким. Испугавшись своего же тона, я вздрогнул и уставился на доктора своими круглыми от испуга глазами. Мое спокойное состояние длилось недолго, возбуждение подступало все ближе.
