Охота на жену

Поигрывает бровями.

– Не хочу, – отрезаю я.

Разворачиваюсь и ухожу.

– Поглядите, какая цаца! – несётся мне в спину недовольное.

Шагаю дальше, не оборачиваясь, только мысленно закатываю глаза.

Ну и как тут влюбишься, если кругом одни вот такие экземпляры?

Может, и правда мне стоит в город выбраться, с Аринкой погулять… Может, познакомлюсь там с кем-нибудь приличным.

Или снова столкнусь с проклятым Сычевым…

От этой мысли делается не по себе.

Нет. Если и гулять, то только не в нашем городе, а в каком-нибудь другом. Вот это уже неплохая идея.

Хотя, если познакомлюсь с кем-нибудь в другом городе, то что же мне потом, переезжать? Да я, может, и с удовольствием бы переехала, только как Тёмку оставишь?

Да и вообще у меня все ученики хорошие. Добрые, отзывчивые ребята. Очень хотелось бы их до выпуска довести.

А потом, когда вырастут, отчего бы и не переехать. Как можно дальше отсюда…

– А сколько стоит у вас вот эта краска? – спрашиваю я, дойдя до следующего прилавка с интересующей меня маркой.

– А вам какой нужен объем? – подскакивает на ноги молодой парень с поджарой фигурой и обгоревшим на солнце лицом.

В майке, шортах и сланцах, с взъерошенными волосами. Без обручального кольца. Зато с грязью под ногтями.

Представляю на секунду себя с ним… И тут жалею об этом.

Нет. Однозначно нет.

«Но краску-то купить у него можно?» – усмехаюсь мысленно сама себе.

Только ответить на вопрос парня не успеваю, начинает трезвонить мой телефон.

– Одну минутку, – вежливо улыбаюсь я и отхожу на несколько шагов, выуживая гаджет из рюкзака.

Невольно хмурюсь, увидев на экране номер Анны. Обычно она мне не звонит. Даже если что-то нужно, передаёт через отца, Аринку или Лизоньку.

– Алло, – принимаю вызов.

– Танечка, привет. Как твои дела? – доносится из трубки голос Анны.

– Всё хорошо, спасибо. А у вас как?

– Да так… Я спросить хотела. Ты случайно не собираешься к нам приехать в ближайшее время?

– Не планировала пока, а что?

– А можно тебя попросить приехать сегодня?

– Что случилось? – начинаю беспокоиться я. – Кто-то заболел?

– Нет, слава богу, все здоровы, – успокаивает меня Анна. – Но мне нужно срочно с тобой поговорить. Только пожалуйста, Петя не должен знать, что это я тебя попросила приехать! Давай, будто ты сама так решила? Если спросит, скажешь, что соскучилась, ладно?

– Я ничего не понимаю, Анна, – озадаченно произношу я, совершенно сбитая с толку.

– Я всё тебе объясню, когда приедешь. Но до тех пор никто не должен знать о моём звонке тебе, особенно Пётр. Это очень важно, Тань. Хорошо?

8. Пообещай, что не выдашь меня

– Ого, а что это за красота неземная к нам пожаловала?!

Дверь открывает Арина и тут же округляет глаза, оценив мой обновленный образ.

– Привет-привет, – скромно улыбаюсь я.

Анна настолько заинтриговала меня своей внезапной просьбой, что с рынка я сразу отправилась на автобусную остановку. Даже не стала домой заходить, чтобы оставить пакеты с купленными вещами. Хорошо ещё, что ведро с краской не успела приобрести.

– Какое классное платье, Тань! Где ты его взяла? – продолжает осыпать меня комплиментами сестра.

– Да у нас там купила, – отмахиваюсь я, чмокая её в щеку.

– Ну ты вообще красотка, умеешь же удивить, а!

– Ну хватит уже, Арин.

В прихожей появляется Анна, как обычно, с полотенцем в руках. Иногда мне кажется, что жена отца большую часть жизни проводит на кухне.

– Здравствуй, Танечка, – обнимает она меня, – проходи скорее, ты как раз к обеду.

Вслед за ней ко мне сбегается детвора, принимаясь радостно скакать вокруг и требовать к себе внимания.

Последним приходит отец. Без настроения. Молча целует меня в щеку и сразу же отправляется обратно в сторону лестницы.

– Петь, сейчас обедать будем, не уходи далеко, – произносит ему в спину Анна. Каким-то совсем необычным для неё заискивающим тоном.

– Я не голоден. Обедайте без меня, – не оборачиваясь, сухо бросает отец, поднимаясь по ступенькам.

Анна меняется в лице и нервно швыряет на пол полотенце. Потом, словно опомнившись, тут же подбирает его и поспешно сбегает на кухню.

– Что это с ними? Поссорились, что ли? – шёпотом спрашиваю я Аринку, чтобы нас не услышали.

– Понятия не имею, – пожимает плечами сестра. – Уже два дня как пришибленные ходят.

– Ты не спрашивала у мамы, что случилось?

– Да спрашивала. И у мамы, и у папы. Оба утверждают, что всё прекрасно. Как будто я слепая.

– Ясно, ясно… – задумчиво киваю я.

Ну теперь хотя бы примерно понятно, зачем Анна ко мне обратилась с такой странной просьбой. Наверное, хочет, чтобы я их помирила.

В груди как-то странно зудит от нехорошего предчувствия. Что же такого могло произойти между ними?

Собираемся в кухне за большим столом. Анна, Арина, я, Лизонька и племянники – Любушка с Семëном. Отец так и не спустился.

Анна приготовила просто царский обед, будто сегодня праздник какой-то. Но сама к еде не притрагивается. Сидит чернее тучи, жалко на неё смотреть.

– Арин, ты не могла бы детей отвлечь, после того как поедим? Хочу с твоей мамой поговорить, – прошу сестру, снова шепотом, чтобы никто не слышал.

Аринка без лишних вопросов согласно кивает.

Дети, наевшись, начинают хулиганить, разливают на стол компот, скачут по всей кухне, заставляя всех нервничать. Но Арина, как и обещала, быстренько уводит их наверх в детскую. А я помогаю Анне убирать со стола.

– Что случилось? – спрашиваю её, как только мы остаёмся наедине.

Она воровато оглядывается, прежде чем ответить, потом идёт и плотно закрывает дверь на кухню.

– Присядь, – указывает взглядом на стул.

Послушно сажусь, и Анна опускается рядом.

Тяжело вздыхает, тщательно расправляя ладонями складки на подоле своего домашнего платья.

– В общем, у папы твоего проблемы, – наконец выдаёт она. – Только Тань, пообещай мне, что этот разговор останется между нами. Петя мне строго-настрого запретил рассказывать тебе о случившемся.

– Господи, Анна, да что произошло-то?! – не выдерживаю я.

– Пообещай, что не выдашь меня. Иначе твой отец подаст на развод.

– Хорошо, обещаю, – нетерпеливо киваю я несколько раз. – А теперь говорите уже, что случилось?

– Твой папа сбил человека.

– Что?!

– Т-ш-ш, – прикладывает Анна палец к губам, – пожалуйста, тише, Танечка.

– Как это произошло? Что с тем человеком? Он жив?

– Да, жив, слава богу. Но получил очень серьёзные травмы. Петру грозит тюремный срок.

Прикрываю ладошкой рот, шокированная услышанным.

Господи, да как такое может быть?! Папа сто лет за рулём, всегда был очень аккуратным водителем! Как он мог кого-то сбить?!

– Анна, я не понимаю… Боже, и что же теперь делать?!

Жена отца снова тяжело вздыхает и сцепляет руки в замок на коленях так сильно, что белеют костяшки пальцев.

– В общем, Петя оплатил этому мужчине всё лечение, но тот требует еще сверху денег. Много. Миллион. Но твой отец не собирается больше ничего ему платить. Он вообще не считает себя виноватым в аварии. Говорит, что мужик этот будто специально ему под колёса бросился. И он бы никак не успел затормозить. Но доказательств у него никаких нет, Тань. Камер на том участке дороги не было. И свидетелей, как назло, тоже. Я консультировалась с юристом. Шансов у Пети доказать, что он не виноват, нет. И его могут посадить, если дело дойдёт до суда! А ещё он потеряет работу, Тань. Ты ведь знаешь, какая у него должность. Ему сразу дали понять, что людям с судимостью там не место.

– Так пусть отдаст этому мужику чертовы деньги! – в сердцах выпаливаю я.

Анна снова на меня шикает.

– Да тише ты! Не хочет он. Принципиально. Да и нет у нас сейчас таких денег, Тань. Я ему говорила, что нужно продать наш дом, купить что-то поскромнее, но Петя и слушать ничего не хочет. Принципы у него, видите ли! А о нас он подумал? О Лизоньке подумал? Да и вообще… Были бы у меня эти деньги, пошла и сама бы отдала, ей-богу!

– Я с ним поговорю, – резко встаю со стула я.

– Нет! – хватает меня за руку Анна. – Ты мне обещала, что не выдашь меня! Без шуток, Таня, он пригрозил мне разводом, если я тебе расскажу.

– Хорошо, я поняла, – киваю я, без сил оседая обратно.

Отец – тот ещё упрямец. Боюсь, что меня он послушает с тем же успехом, с которым послушал Анну. Только ещё сильнее разозлится.

– Скажите мне, как найти того мужчину, – приходит мне в голову мысль. – Я съезжу к нему, поговорю. Может, удастся сторговаться на меньшую сумму.

9. Ух ты, какая киса!

Миллион. Это очень большие деньги. За такую сумму в нашем посёлке можно купить квартиру. Или даже небольшой дом.

В городе, конечно, цены намного дороже…

Квартира, которую для меня приобрел отец, наверняка стоит больше миллиона. Я могла бы её продать, заплатить тому мужчине, и ещё остались бы деньги на покупку своего жилья в посёлке.

Это единственный вариант, который приходит мне в голову. Где ещё можно взять такие деньги, ума не приложу. Разве что почку продать. Но и то не уверена, что этот орган настолько дорого стоит.

Едва не пропускаю нужную остановку в этих невеселых мыслях. Но успеваю выскочить из автобуса в последний момент, вовремя опомнившись.

Передо мной предстаёт мрачная махина третьей городской больницы. Мне еще ни разу не доводилось здесь бывать.

Плутаю по территории, отыскивая стационар. Покупаю одноразовый медицинский халат и бахилы. Поднимаюсь в травматологическое отделение.

Пахнет хлоркой…

– Извините… Добрый день. А в какой палате лежит Геннадий Попов? – обращаюсь к молоденькой медсестре на посту.

– В пятой. По коридору до конца, платное отделение, – любезно подсказывает она, даже не спросив, кем я ему прихожусь. Хотя, может, это и неважно.

Иду в указанном направлении, чувствуя, как внутри нарастает волнение.

Отыскав нужную палату, замираю перед ней в нерешительности. За наполовину стеклянной дверью видна высокая больничная кровать. На которой лежит человек. Мужчина. Весь перебинтованный.

Становится жутко до тошноты.

Собравшись с силами, захожу. Делаю пару неловких шагов и снова застываю на месте, испуганно разглядывая его.

Из одежды на нём только шорты. Левую половину туловища немного прикрывает простынь. Правая нога в гипсе до самого бедра. И правая рука, из которой вдобавок торчат металлические спицы. Грудная клетка перебинтована. Голова тоже в бинтах, словно в шапке. Лицо как будто отёкшее, под глазами синяки.

Несмотря на то, что Геннадий шантажирует моего отца, становится его жалко. Похоже, ему крепко досталось. Кажется, папа в данной ситуации очень неправ.

Сомневаюсь в том, что этот мужчина мог намеренно броситься под колёса, как предположила Анна. Разве можно сознательно так себя покалечить?

Мужчина смотрит телевизор, висящий на стене напротив его кровати, и что-то ест из пакета здоровой рукой. Перевожу взгляд на упаковку – чипсы.

– Здравствуйте, – прочистив горло, негромко произношу я, привлекая к себе внимание. – Вы – Геннадий?

Он поворачивает голову на звук, и его губы искажает неприятная ухмылка.

– Ух ты, какая киса! Неужто такая – и ко мне? – произносит скрипучим прокуренным голосом, вытирая руку после чипсов об простынь. После чего берёт лежащий рядом с ним на постели пульт и приглушает звук телевизора.

Мне совсем не нравится, каким взглядом он ощупывает мою фигуру. Становится противно.

– Я дочь того человека, который вас сбил, – преодолевая брезгливость, сообщаю я.

– Аха, вот что. Значит, дочка жлоба, который меня чуть не угробил.

– Мой отец не жлоб. Насколько я знаю, он оплатил вам лечение, достал дорогостоящие препараты, которых в больнице нет.

– И решил, что так легко отделается? – оскаливается Геннадий, обнажая неровные жёлтые зубы. – Нет, киса. Он всосался по полной. Или заплатит, или сядет, так и знай.

– Но послушайте, миллион – это ведь нереально большие деньги!

– Не смеши меня. Думаешь, я не знаю, кто твой папаша? Не переживай, добрые люди рассказали, поведали мне о нём. Бабки у него точно есть, и немало. Так что пусть раскошелится, от него не убудет.

– Но почему он должен платить, если вы сами под колёса выскочили?

– Что? Ты что несёшь, дура? – рявкает на меня Геннадий так громко, что я аж подпрыгиваю. – Я шёл себе спокойно, переходил дорогу, а твой папаша на меня налетел! Таких водил, как он, за руль пускать нельзя!

– Неправда. Мой отец аккуратный водитель, – дрожащим голосом возражаю я.

– Твой папаша меня чуть не угробил! И после этого ещё жлобится моральный ущерб оплатить? Свинья он, и место его за решёткой!

Кровь бросается мне в лицо. Пульс стучит в висках. Хочется развернуться и бежать из этой палаты как можно дальше, чтобы больше никогда не видеть и не слышать этого человека. Но я заставляю себя выдохнуть и собраться.

К сожалению, от этого человека зависит судьба моего отца.

– Давайте хотя бы обсудим сумму, – выдавливаю я из себя. – Миллион – это очень большие деньги, у нас их просто нет.

– Не заливай мне, киса. Знаю я, кто такой Пётр Мышкин. Несите давайте бабки. Не принесёте завтра – я попрошу два миллиона. Или три. И никуда вы не денетесь, один хрен придётся раскошелиться. Иначе папашу твоего посадят, к бабке не ходи. Так что тащи сюда лям, пока ещё я добрый.

Мне снова приходится совершить усилие над собой, чтобы суметь продолжить диалог.

– Как я могу быть уверена, что если заплачу вам, вы сдержите своё обещание? Вдруг вы всё равно захотите посадить папу? – интересуюсь я, пытаясь выглядеть максимально спокойной, хотя внутри бушует ураган.

– Гена Попов – человек слова, киса, – скрипит своим отвратительным голосом он. Выглядя при этом до тошноты довольным. Будто я уже вручила ему миллион. – Принесёшь бабки, я ментам скажу, что сам виноват. Что мне тупо жить надоело, решил руки на себя наложить. И претензий к твоему папаше не имею.

– Хорошо, – напряженно киваю я. – Но так быстро денег мне не найти. Нужно будет подождать какое-то время…

– Ты чё, меня за лоха держишь, киса? – грубо перебивает Геннадий. – Бабки я жду до завтра. Потом будет два миллиона. Поняла?

Прикрываю на секунду глаза и медленно выдыхаю. Внутри бурлит злость. Хочется броситься на этого Геннадия с кулаками и выцарапать ему глаза. И травмы его уже ни капли жалости во мне не вызывают.

Но я заставляю себя выдохнуть. Запереть свои эмоции на засов. И попросить:

– Пожалуйста…

– Ну раз ты так просишь, киса… Я могу и уступить тебе. Подожду чуток подольше. Только сделай мне что-то приятное. Ты такая свежая и аппетитная. Порадуй старика.

Не могу сдержаться, и моё лицо перекашивает от омерзения.

Разворачиваюсь и ухожу прочь.

Чувствую себя так, будто меня только что окунули в грязь по самую макушку.

Зато теперь я понимаю, почему отец даже не рассматривает возможность заплатить этому Попову. Он презирает подобных личностей. И лучше сядет в тюрьму, чем пойдёт на поводу у кого-то подобного. Для него это дело чести.

Теперь я почти уверена, что Гена Попов бросился под колёса папе не случайно. Да не почти, а уверена. Возможно, это заранее спланированная акция. Я слышала о таком. Но чёрт… Насколько же аморальной личностью нужно быть, чтобы творить подобное!

Или больным на всю голову… Ведь покалечился как. А мог и вообще умереть. И тогда бы папу точно посадили…

Меня бросает в холодный пот от этой мысли. А ведь угроза вполне реальна. Отца и правда могут посадить.

Он не вынесет такого унижения. Просто не переживёт.

Но и надеяться на то, что суд чудесным образом признает папу невиновным, глупо.

Хоть и противно это, и неправильно, но я не вижу иного выхода, как засунуть свою гордость подальше и заплатить Геннадию самой. А папа пусть думает, что у Попова внезапно проснулась совесть.

Других вариантов, которые не ударят по нашей семье, просто нет.

Осталось только придумать, где мне до завтра найти миллион.

10. Не сошла ли я с ума?

Единственный вариант, который приходит в голову – кредит.

Из больницы еду сразу в банк. Но там мне сообщают, что максимальная сумма, которую они готовы мне дать – это сто восемьдесят тысяч.

– Я ничего не понимаю, почему так мало? – раздражённо спрашиваю я.

– У вас отсутствует кредитная история, но зато есть нагрузка в виде кредитной карты, – любезно поясняет сотрудница банка, – исходя из этого, а так же из размера вашей заработной платы, большую сумму банк может предложить только под залог недвижимости.

– А причём тут кредитная карта, я же ещё не снимала с неё деньги?

– Это не имеет значения, наличие кредитной карты банк рассматривает как риск. Ведь вы в любой момент можете снять с неё все деньги.

– А если я её закрою?

– Для этого вам необходимо написать заявление, мы отправим его в головной офис, и через несколько дней можно будет попробовать повторно подать заявку на кредит. Но я не могу вам сказать, насколько увеличится в итоге сумма. Скорее всего, разница будет несущественная, – признаётся менеджер, глядя на меня сожалением и неловко поджимая губы.

– Хорошо, я поняла, спасибо, – потерянно отвечаю я.

Встаю из-за стола и отправляюсь на выход. Девушка ещё что-то говорит мне вдогонку, но я уже не слушаю её. Просто ухожу.

Поравнявшись с отделом по обслуживанию юридических лиц, замираю на секунду. Накрывает воспоминанием, как мы столкнулись на этом самом месте с Сергеем.

И сердце тоскливо сжимается в груди. Даже сильнее, чем прежде.

Для Сергея, наверное, сумма в миллион – не проблема. Раз уж он покупает рестораны. И дорогущие машины в качестве эксперимента.

Может, мне позвонить ему и попросить в долг?

А что, отличный предлог, чтобы еще раз увидеться… Ведь мне, чёрт, так хочется ещё раз с ним увидеться! Я, видимо, та ещё мазохистка…

В голове даже сами собой начинают придумываться фразы, которые я могла бы озвучить ему.

«Я бы никогда не обратилась к тебе, но у меня безвыходная ситуация»…

Или:

«Я буду очень благодарна, если ты мне поможешь»…

А вдруг он действительно возьмёт и поможет?

Тогда, наверное, я бы могла простить ему…

Столько лет прошло, вдруг он изменился? Вдруг сожалеет о том, что сделал, просто не в силах об этом сказать?

Если Сергей мне поможет, просто возьмёт и бескорыстно поможет, по-рыцарски, как настоящий мужчина, тогда… я ведь излечусь. Эта невыносимая обида на него наконец пройдёт. Перестанет отравлять мне жизнь. И я прощу его.

Безумная идея о звонке Серёже настолько завладевает моим рассудком, что даже беспокойство о проблемах отца отходит на второй план.

Покинув банк, дохожу до сквера и усаживаюсь на первую попавшуюся свободную лавочку. Достаю из сумки телефон.

Номер Сергея я не сохраняла. Но он всё ещё висит в истории исходящих звонков. Я честно собиралась его оттуда удалить, но почему-то так до сих пор и не сделала этого.

И сейчас ничто не мешает мне взять и позвонить. Попросить помощи.

От задуманного трясёт. На улице стоит жара, у а меня зубы стучат, будто в лютый мороз.

А если он откажет? Если ответит, что таких денег у него нет, то что тогда?

Понятия не имею. Наверное, будет очень стыдно и неловко.

Да и плевать. Я решила, что позвоню ему, и позвоню. А там будь что будет.

Не хочу гадать, взвешивать, анализировать, не хочу… передумать. Я чертовски не хочу передумать!

Боже… Что я творю? Не сошла ли я с ума?

Похоже, что сошла.

Подрагивающими пальцами отыскиваю тот самый номер в исходящих. Делаю глубокий вдох, собираясь с духом… И касаюсь пальцем экрана.

Подношу телефон к уху и слушаю длинные гудки.

Сердце молотит в груди, и все внутренности сжимаются, будто я несусь на американских горках с бешеной скоростью, и вот-вот будет тот самый обрыв…

– Алло, – раздаётся из трубки спокойный, знакомый до боли голос, и я замираю, не в силах выдавить из себя ни звука.

Пульс стучит в висках, лицо горит, не могу дышать. Кажется, сейчас просто умру…

Может, бросить трубку?

В панике жму отбой.

Закрываю рукой глаза, истерично смеюсь.

Господи, ну что за дура?

Как можно столько лет продолжать любить того, кто тебя предал? Как можно до сих пор так неадекватно реагировать на него?

Зажатый в моей ладони телефон оживает и начинает вибрировать. На экране высвечивается тот самый неподписанный номер.

И сердце моё снова разгоняется до ста за одну секунду.

Ну конечно, я ведь не додумалась скрыть номер, прежде чем набрать. И теперь Сергей мне перезванивает.

Не брать трубку? Кинуть его в черный список?

Боже, как это глупо…

Я брежу, я просто брежу, других объяснений у меня нет.

– Алло, – всё же принимаю вызов. – Извините, я ошиблась номером.

– Ну да. Скажи ещё, что не знаешь, кого набрала, – раздаётся из трубки насмешливое.

Краснею до кончиков ушей. Почему-то мне и в голову не пришло, что Сергей мой номер все же сохранил.

– Я случайно, – вру я и морщусь, осознавая, насколько бредово это звучит.

– Ну хорошо, – отвечает он.

Думала, что сейчас бросит трубку, но нет. Вызов идёт, таймер отсчитывает секунды. Но мы оба упорно молчим.

– Вообще-то, не случайно, – в конце концов, признаюсь я. – Мне нужна помощь. И… получается так, что кроме тебя мне больше не к кому обратиться.

– Что случилось? – спрашивает он. По его голосу невозможно понять, какие эмоции вызвали мои слова. И вызвали ли вообще.

– Мы можем встретиться? – сглотнув, спрашиваю я.

– Где ты? Я подъеду, – всё тем же ровным тоном отвечает Сергей.

– Я в сквере неподалёку от банка, где мы в прошлый раз с тобой встретились.

– Понял. Буду через пятнадцать минут.

11. Проституткам столько не платят

Торопливо достаю из рюкзака зеркальце, чтобы убедиться, всё ли в порядке с лицом.

От волнения немеют пальцы рук.

Сердце не прекращает барабанить в груди, как сумасшедшее. А голову посещают мысли одна бредовее другой.

Может, выдумать какую-нибудь иную причину, по которой мне понадобилась его помощь? Или вообще… сбежать.

В самом деле, как я собралась просить у Сергея такие огромные деньги? Пусть даже в долг. Да у меня наглости не хватит произнести подобное вслух!

Чем я только думала, когда позвонила ему?

Хочется провалиться сквозь землю. Но я будто приросла к этой несчастной лавочке. Тело налилось свинцом, и кажется абсолютно невозможным даже просто подняться на ноги.

Черный спортивный автомобиль Сергея я увидела издалека. Точнее, сначала я его услышала. Этот утробный гул двигателя не спутаешь ни с чем.

Припарковавшись прямо у сквера, Сергей сразу выходит из машины и без труда отыскивает меня взглядом. Я всё-таки встаю. И начинаю несмело шагать ему навстречу. Остановившись в паре метров.

Сергей стоит напротив меня. Ощупывает мою фигуру таким взглядом, под которым я чувствую себя обнаженной. В это мгновение эмоции бывшего парня для меня не секрет. Они как на ладони. Красноречивы и однозначны. Мне становится жарко от них. И вместе с тем меня охватывает необъяснимым трепетом, пьянящим иррациональным восторгом – я всё ещё очень сильно нравлюсь ему.

– Привет, – произносит Сергей слегка охрипшим голосом, наконец, подняв глаза выше и встретившись с моим взглядом.

– Привет, – тихо отвечаю я. Мой голос тоже меня подводит.

– Классно выглядишь.

– Спасибо.

«Ты тоже» – очень хочется добавить, но я не решаюсь произнести такое вслух.

Сергей кивает на свою машину, потом делает шаг назад и открывает пассажирскую дверь, предлагая мне сесть внутрь.

И я, как под гипнозом, иду и сажусь.

Кажется, будто каждая вена, каждый сосуд в кровеносной системе моего организма горит. Я вновь позабыла о проблемах отца, из-за которых, собственно, и состоялась эта встреча.

– Есть хочешь? – спрашивает меня Сычев, усевшись за руль.

Отрицательно качаю головой, не в силах выдавить из себя ни звука.

– Тогда выпьем кофе где-нибудь? – небрежно предлагает Сергей.

На этот раз киваю. И он тут же давит на газ, с дерзким рыком двигателя выезжая с парковки.

Сергей привозит меня в модную кофейню с открытой террасой. Мы располагаемся за одним из столиков под раскидистыми ветвями искусственных каштанов. Но цветы по всему периметру террасы высажены живые, настоящие. В воздухе витает их сладкий аромат, и вокруг царит невероятный уют.

Официант приносит нам кофе и оставляет наедине. А я никак не могу заставить себя поднять взгляд на Сергея, чувствуя при этом его пристальное внимание.

– Рассказывай, – негромко произносит он, наконец нарушив тишину, отчего по моему телу прокатывается дрожь.