скачать книгу бесплатно
– И ты не знаешь, как с ним справиться? – удивлённо интересуется Женя.
Сглатываю, чувствуя себя уязвлённой. Если бы всё было так просто, разве бы я стала жаловаться?
– Он не понимает человеческого языка. Совсем, – объясняю я скупо.
– Так пожалуйся на него вышестоящим инстанциям вашим, – недоумённо произносит Колпашевский. – Завучу там, директору школы. Пусть вызовут родителей, побеседуют. Кажется, так поступают в подобных случаях?
– Я бы так и сделала, но… Есть один нюанс, – краснея, признаюсь я. – По дурацкому стечению обстоятельств мой телефон оказался у этого парня, и там… Было несколько фотографий. Где я почти голая. В одних трусиках. Он переслал себе эти снимки и теперь шантажирует меня ими.
Лицо Жени вытягивается на глазах, выражая высшей степени недоумение.
– Таня? Зачем ты хранила эти фотографии у себя на телефоне?!
– Просто так. Я ведь не знала, что может случиться подобное. И к моему телефону кроме меня доступ никто не имел! – нервничаю я.
Женя с осуждением качает головой.
– И что ты собираешься теперь делать?
Его вопрос поражает. Растерянно хлопаю глазами, совершенно сбитая с толку.
– Если бы я знала, что делать, я бы не стала советоваться с тобой.
– Ох, ну и задала ты задачку, Таня… – тяжело вздыхает он.
Поджав губы, трёт пальцами виски.
– Папе говорила уже?
– Нет.
– Надо срочно ему рассказать.
– Нет! Только не это. Я не собираюсь ему ничего рассказывать, и ты не вздумай! Он же меня убьёт…
– А ты хочешь дождаться, пока этот сопляк твои фотки в интернете выложит? Ты же прославишься до конца своих дней! За такое твой отец уж точно убьёт. И тебя, и меня!
Меня начинает бить мелкая дрожь от нервного перенапряжения.
Вот не зря моя интуиция кричала, что не стоит Жене ничего говорить. Почему я её не послушала?! Теперь всё стало ещё хуже!
– Я думала, ты мне поможешь.
– Интересно, как?
– Ну пойдёшь, поговоришь с ним, я не знаю!
– А он меня такой взял и послушал, да? – выпучивает глаза Женя.
Я разочарованно качаю головой.
– Ладно. Извини, что выдернула с работы. Я сама что-нибудь придумаю. Езжай.
Мой жених устало прикрывает глаза.
– Подожди, Танюш…
– Езжай, Женя. Только умоляю, папе не вздумай ничего говорить. Я сама как-нибудь решу этот вопрос.
– Да как ты решишь?!
– Ну, поговорю с ним сама. Найду подход. Я же педагог, в конце концов.
– А если у тебя не получится?
– Я уверена, что всё получится. Только папе не говори.
– Ладно, давай я попробую сам поговорить с этим твоим учеником, – обреченно предлагает Колпашевский.
– Спасибо, не нужно.
– Припугну его немного. Вдруг сработает? Но только если у меня ничего не получится, то мы рассказываем всё твоему отцу! Договорились?
– Нет!
Со мной случается нечто вроде панической атаки. А может, это она и есть. Не могу нормально дышать, в грудной клетке бьётся истерика. Ну вот зачем я вообще ему позвонила?! Чувствовала ведь, что не стоит этого делать!
Изо всех сил пытаюсь взять себя руки и исправить то, что натворила.
– Давай так. Я сама пробую поговорить с ним. Ещё раз. Если у меня не получится, то тогда я расскажу папе. Только тоже сама, ладно? Не хочу тебя в это впутывать. Ты, если что, ничего не знал.
– Ну я так не могу, Таня, – мямлит мой жених. – Я очень уважаю Петра Эдуардовича, чтобы его обманывать.
– Если ты ему что-то скажешь, то я больше не доверю тебе ни одного своего секрета, понятно?! – срываюсь я на крик. – Между нами никогда не будет доверия, а как строить отношения без доверия? Какая у нас получится семья? Никакой!
– На что ты намекаешь, Таня?
– Может, мы поспешили с помолвкой, Жень?
Он встаёт со стула, подходит ко мне и пытается обнять.
– Так, ну всё, перестань. Я понял. Я ничего ему не скажу, хорошо?
– Хорошо, – устало выдыхаю я, позволяя Колпашевскому обвить руками мои плечи. Но ответные объятия дарить желания не возникает.
– Ситуация, конечно, не из приятных, но будем надеяться, что у мальчишки хватит благоразумия не лезть на рожон, – с умным видом заявляет мой жених. – В любом случае твой папа найдёт способ на него повлиять, так что ни о чем не беспокойся.
Мне остаётся только диву даваться его логике. Он что же, рассчитывает, что всю нашу дальнейшую жизнь мой папа будет решать за него проблемы?
Но вслух я произношу другое:
– Ты, главное, не говори ему ничего. Я сама расскажу, если не справлюсь.
– Я уже понял. Не скажу, не беспокойся.
Колпашевский выпускает меня из объятий и бросает беглый взгляд на наручные часы.
– Ну, я поеду, Танюш? Ты как, нормально?
– Да, нормально. Езжай.
Провожаю его в прихожую, жду, пока наденет своё пальто и обуется. Внутри так свербит всё от раздражения, пока Женя крутится у зеркала, стряхивая со своих плеч невидимые соринки.
Но я держу себя в руках, терпеливо молчу, опершись плечом на стену.
– Ну всё, пока, – наконец прощается он. – Позвони мне, как поговоришь со своим этим шантажистом.
– Хорошо.
Целует в щеку и уходит. Тщательно запираю дверь.
Оставшись одна, чувствую себя ещё более удручённой, чем до этого. Понятия не имею, что делать дальше, как поступить.
В кухне начинает трезвонить мой телефон. Иду туда, ощущая мерзкую слабость в ногах. Надеюсь, что это папа звонит, или Колпашевский что-то забыл. Или кто-то из подружек.
Но на экране светится номер ненавистного Сычёва.
15. У тебя классная задница
Снова накатывает паника. Дурацкое положение, отвратительное. Смотрю на вибрирующий на столе телефон. Сейчас Сычев снова начнёт шантажировать и запугивать меня. А он это умеет.
Не доверяю себе. Боюсь, что поддамся на провокацию, если отвечу на этот звонок. И не придумываю ничего лучше, как сбросить вызов и отключить телефон.
Так-то лучше.
Ухожу в свою спальню, падаю лицом в подушку, глухо стону.
Вот и всё, Таня. Кончилась твоя карьера учительницы.
Папа как-то говорил, что ни в коем случае нельзя поддаваться на шантаж. Даже если шантажист просит совсем немного. Один раз поддашься – и он больше не остановится. Лучше пресекать такое сразу.
А я вот поддалась уже однажды. Когда целовала Сычева в щеку в подъезде. Вот он и ободрился той победой, и пошел дальше. Страшно представить, каким будет его следующий шаг, если сейчас я соглашусь.
Чёрт. Стоило вспомнить тот вечер, и вот под ребрами уже бегает щекотка. Почему я так реагирую на этого подонка? Почему, стоит представить даже малейшее прикосновение к нему, как у меня сердце замирает или яростно стучит? И по телу расползается предательская слабость…
Почему я не встретила нормального парня, к которому бы испытывала что-то подобное? Или к нормальному я бы такого не испытывала? Может, это всё-таки со мной что-то не так?
Как бы там ни было, на его шантаж я больше не поддамся. Даже если это будет стоить мне репутации. А это будет стоить мне репутации. Возможно, меня даже выгонят с позором с практики. И всё дойдёт до отца.
За это он меня, конечно, убьёт. Но если узнает, что я ходила на квартиру к парню, поддавшись на шантаж, – убьёт с особой жестокостью. Морально уничтожит. Скорее всего, запрёт дома до конца моих дней. Хотя всё то же самое вполне может быть и за одни фотографии.
Снова громко стону и бьюсь головой об подушку. Будто это может как-то помочь.
День медленно тянется к концу. Вечером приезжает с работы папа. Я стараюсь делать вид, что всё хорошо, а у самой на душе просто кошки скребут.
Папа целует меня, обнимает.
– Привет, красавица моя. Как дела?
– Всё хорошо, – неестественно улыбаюсь я и сразу прячу взгляд.
Он, конечно, замечает. Хмурится.
– Что случилось?
– Ничего, пап. Просто… Что-то грустно.
– Ну, ё-моё. Давай сейчас будем поднимать тебе настроение. Вкусненького хочешь? Может, пиццу закажем? И какой-нибудь фильмец весёлый посмотрим?
– Да нет, пап. Надоела уже эта пицца.
– Ну а чего ты хочешь? Может, сходим куда-нибудь? В кино?
– Ничего не хочу, пап. Хочу побыть одна. Пойду к себе, ладно?
Папа снова хмурится. А я целую его в щеку и ухожу в свою комнату.
Теперь ко всем моим мучениям добавляются ещё и угрызения совести. Сложно мне обманывать его. Он, конечно, невыносимый диктатор, но любит меня. И я его люблю. Не хочу, чтобы командовал мной всю жизнь, как маленькой, но очень люблю. И очень боюсь разочаровать.
Поддавшись порыву, хватаю свой отключенный телефон и включаю его. Может, ещё не слишком поздно…
Когда экран, наконец, загорается, приходит несколько уведомлений о пропущенных вызовах. Все от Сычева.
Сердце снова подскакивает к горлу и начинает биться именно там.
Звоню сама. Слушаю длинные гудки.
Лицо горит. Руки трясутся.
– Ну наконец-то, Мышь, – хрипловато вздыхает трубка.
И меня отчего-то пробирают мурашки. Одёргиваю себя. Вполне возможно, что уже слишком поздно. И до взрыва бомбы замедленного действия остались считанные часы. Точнее, возможно, она уже взорвалась. А вот ударная волна меня накроет только утром. Когда на практику приду.
– Ты ещё не распространил мои фотки? – спрашиваю звенящим от нервов голосом.
– Конечно, нет.
– Почему конечно? Я ведь не пришла.
