Жизнь евреев в России

Комитет таким образом возложил ответственность за бедствия края, связанные с пьянством крестьян, на помещиков (вместе с тем, в сущности, и на правительство, поддерживавшее в этом помещиков). И что особенно заслуживает внимания, это то, что при разрешении вопроса он совершенно устранил национальный элемент как не игравший никакой роли в указанном общественно-экономическом явлении.

После этого мысль о всеобщем выселении евреев из сел и деревень уже никогда более не возникала, но самый вопрос, в виде частных выселений в отдельных местностях, продолжал существовать до наших дней. В некоторых таких случаях, как мотив, вновь выдвигалось обвинение в спаивании крестьян, но оно уже не имело своего прежнего господствовавшего значения.

В 1821 году следует предписание о выселении евреев из казенных селений Черниговской губернии, так как в качестве перекупщиков они держат в порабощении казенных крестьян и казаков. В 1822 году эта мера распространяется на Полтавскую губернию, несколько позже – на белорусские губернии, а также Гродненскую и Подольскую. Несмотря, однако, на усилия администрации, эти меры полностью не были осуществлены. Условия действительности властно протестовали против подобных репрессивных мер и крепко держали еврейское население на старом месте. Поэтому в 1835 году последовало распоряжение о приостановке выселения.

В 1843 году в основу меры выселения было положено совершенно новое начало: последовало выселение евреев из округов военных поселений Киевской и Подольской губерний по каким-то «военным» соображениям.

На этом завершается история выселения из деревень и сел как меры, направленной к полному освобождению от евреев данного места, причем вопрос о шинкарстве в дальнейшем не ставится более в связь с мерой выселения и разрешается независимо от нее. Вообще в отношении жительства в уездах евреев перестали в это время тревожить.

Так продолжалось до 1882 года, когда «Временными правилами» 3 мая, действующими по сию пору, евреям было воспрещено «вновь селиться вне городов и местечек». Новое законодательное ограничение выдвинуло новый мотив: кроме желания ослабить экономическую зависимость христианского населения от евреев, правительство возвестило, что оно имело в виду улучшить в черте оседлости взаимоотношения между евреями и христианами, оградить еврейское население от раздражения христиан, вылившегося в то время в погромы.

Отеческая забота правительства о благополучии евреев явилась, конечно, фиговым листом, не скрывшим действительности. Практическое осуществление нового закона показало, что в данном случае не только охранение евреев от враждебных действий крестьян, но даже более реальный мотив – устранение экономического гнета крестьян со стороны евреев, – имея лишь служебный характер, не играл роли в истории закона 1882 года. Закон этот был вызван общими условиями «репрессивного» времени и поддержан грубым предубеждением против евреев; закон 1882 года явился частичным выражением нетерпимой политики правительства Александра III в отношении евреев; он явился одним лишь из звеньев той длинной цепи, которая была наложена в то время на еврейское население.

«Временные правила» оторвали от площади еврейской оседлости ее значительнейшую часть. Но и оставшаяся после этого в распоряжении евреев территория (города и местечки) была еще более сужена на практике. Беспрерывно возбуждая в течение свыше двадцати лет в этой области всякого рода сомнения и вопросы, правительство разрешало их в неблагоприятном для евреев смысле.

Ограничения в отношении передвижения усугублялись в двояком направлении: расширения понятия сельских местностей и сужения свободы передвижения в пределах самой сельской местности. Администрации (с целью изгнания евреев, поселившихся после 3 мая 1882 года) стали переименовывать местечки в селения, и когда Сенатом было постановлено, что местечками признаются лишь те селения, в которых имеется городское мещанское управление и в которых взимается казенный налог, подлежащий с городских имуществ, многие местечки, являвшиеся в действительности городскими торговыми пунктами, но не удовлетворявшие указанным требованиям, увеличили собою, в ущерб еврейскому населению, площадь сельских местностей.

Вместе с тем администрация стала урезать, в полном смысле этого слова, площадь городов и местечек. Многие города и местечки не имели границ, точно намеченных по утвержденному плану, это давало повод возбуждать вопрос об определении границ городского поселения, и в результате границы устанавливались в меньших размерах, чем они были в действительности. То же самое было тогда, когда город, разрастаясь, переходил за старые плановые чертежи. В этих случаях соответствующая часть города признавалась за сельскую местность, и таким образом в самом городе возникала новая черта. Впрочем, практика доходила в этом вопросе до таких выдумок, что трагизм еврейской жизни, несмотря на весь ужас действительности, переходил в комизм. До Сената доходили дела о выселении евреев из дома, находившегося одной своей частью за пределами городского поселения!

Таким-то образом «черта» в черте всё более и более суживалась.

Что касается евреев, застигнутых законом 1882 года в сельских местностях и, следовательно, не подлежавших его действию, то малейшее передвижение в пределах сельской местности или отлучка из данного пункта признавалась за нарушение воспрещений «вновь селиться вне городов и местечек». Еврейское население, жившее вне городских поселений, было положительно прикреплено к месту, где его застал закон. Достаточно указать, что были попытки признать за нарушение закона обычную перемену квартиры в данной сельской местности. Сенату пришлось, между прочим, объяснить и то, что еврей, покинувший сельскую местность, чтобы отбыть военную службу, не теряет права вернуться потом на свое место[2].

«Временные правила» были распространены почти на всё еврейское население; лишь по некоторым частным жалобам право доступа в сельские местности получили лица с высшим образованием. Но законом 1904 года из действия «Временных правил» 1882 года были изъяты все категории евреев, пользующихся повсеместным правом жительства.

Города

Вопрос о проживании евреев в городах разрешался во время польского господства в каждом отдельном случае – в зависимости от того, что побеждало: корысть короля, который за известное вознаграждение давал евреям право жить в городе, или корысть городов, которые, чтобы избавиться от евреев-конкурентов, вступали в разнообразные соглашения с королем и получали от него «привилегию» на изгнание евреев и на недопущение их вновь селиться.

Эту тенденцию некоторые бывшие польские города обнаружили и по переходе под русское господство. Первое такое ходатайство об изгнании евреев из города принадлежит Ковно (1797 г.); местные христиане, как выразился генерал-губернатор, «следовали только застарелой их легкомысленной и, так сказать, несмысленной к евреям зависти»; они хотели избавиться таким путем от конкурентов в торговле, конфисковать в свою пользу еврейские товары, воспользоваться суммами, которые были выданы евреями под залог домов. Но Павел I повелел, «дабы поселившиеся в Ковно евреи оставлены были в спокойном собственностью их владении, невозбранно отправляли ремесла и производили бы торговые дела беспрепятственно». Еще ранее Павел I повелел не высылать евреев из Каменец-Подоль-ского. Этими указами был нанесен удар привилегиям, охранявшим города от поселения евреев. Однако они и в дальнейшем время от времени давали о себе знать. Так, в 1801 году киевский магистрат, ссылаясь на привилегию 1619 года, возбудил ходатайство о выселении из города всех евреев, но оно было отвергнуто государем. В 1803 году с подобным же ходатайством вторично выступило Ковно.

Несколько лет спустя киевский магистрат вновь напомнил о привилегии 1619 года, но безуспешно. Однако в 1827 году ему удалось добиться повеления о выселении евреев из города. Правда, правительству пришлось потом прибегать к отсрочкам, но всё же (несмотря на то, что местное начальство высказалось в 1833 году против выселения евреев: «нельзя не предпочесть пользы жителей личным выгодам, ожидаемым христианским купечеством от удаления евреев») эта мера не была тогда отменена. Лишь в царствование Александра II евреи получили доступ в Киев: одни для постоянного, другие – для временного пребывания.

С ссылкой же на древнюю привилегию выступил в 30-х годах XIX века и Каменец-Подольский, но его домогательство не было удовлетворено.

В этих случаях роль играли корыстные вожделения христианского торгово-промышленного класса.

По другим – именно «военным» – мотивам, последовало в 1829 году повеление о выдворении евреев из Николаева и Севастополя; после нескольких отсрочек евреи были выселены, и лишь значительно позже сделано было исключение для некоторых категорий евреев; впоследствии в отношении Николаева эти ограничении были отменены.

По совершенно исключительным соображениям подверглись, по закону 1893 года, некоторые категории евреев выселению из Ялты и запрещению вновь селиться. Дело заключалось в том, что в то время в Ялте в летние месяцы проживала царская семья, а между тем обнаружилось, что «усилившийся за последнее время наплыв и прогрессивное умножение числа евреев в г. Ялте, в связи с заметным среди них стремлением к приобретению недвижимой собственности, грозит этому лечебному месту обратиться в чисто еврейский город».

Сужение территории еврейской оседлости пределами нескольких городов не было последним словом в деле созидания «черты». В отдельных случаях даже в границах города устанавливалась «черта».

Так, в 1836 году было подтверждено определение асессорского суда 1783 года, в силу которого евреи в Вильне не могли проживать на двух известных улицах, и только в 1861 году эта черта была уничтожена.

В 1854 году в Житомире евреям было запрещено жительствовать «в квартале, заключающемся между Б.Бердичевского улицею и рекой Тетеревом, как составляющих лучшую и главную часть города». (Через четыре года, при Александре II, это ограничение было отменено.)

А в 1843 году «для сосредоточения полицейского надзора за приезжающими в Киев евреями» были учреждены постоялые дворы в двух участках, которые впоследствии составили существующее и по сию пору «гетто» для некоторых категорий евреев, не имеющих права селиться в других участках города.

Пятидесятиверстная пограничная полоса

Исключением 50-верстной пограничной полосы из черты оседлости имелось в виду пресечь контрабандный промысел, и, как это обычно в законодательстве о евреях, чтобы не упустить виновных, ограничительная сеть была наброшена и на ни в чем не повинных людей.

Впервые ограничение с указанной целью было введено в 1812 году в Волынской губернии в отношении селения, откуда евреи должны были быть переведены в местечки, к которым были приписаны; позже оно было распространено на все пограничные губернии, причем исключение было сделано лишь для евреев – собственников мельниц, корчем и т. п. В Бессарабской же губернии, по личной инициативе Николая I, запретная полоса была доведена до ста верст.

С этого времени в течение ряда лет многие отдельные группы евреев подверглись выселению. Но, несмотря на всякие насилия, еврейское население, прикованное всеми своими интересами к давно насиженному месту, в действительности осталось на старом пепелище.

Тогда, в 1843 году, последовала резолюция государя: «Всех евреев, живущих в 50-верстной полосе вдоль границ с Пруссией и Австрией, вывести внутрь губернии, предоставив имеющим собственные дома продать их в двухгодичный срок, и исполнить без всяких оговорок». Несмотря на решительный тон повеления, выселение не только не было произведено в указанный короткий срок – выселение отдельных групп продолжалось в течение 15 лет, – мера эта не была осуществлена во всей полноте. В 1858 году новый закон разрешил проживать в 50-верстной полосе тем, кто до того приписался к местным еврейским обществам и имел недвижимость. Таким образом, система массового выселения уступила место системе частичного выселения.

Все эти ограничительные меры, как вообще в области права проживания евреев, чрезвычайно усиливались на практике; администрация и здесь создавала разнообразнейшие «сомнения», пожиравшие много человеческих жертв. Судьба тысяч людей ставилась в зависимость от географического исследования, входит ли данное место в 50-верстную полосу, от правильности планов селения, от правильности списка лиц, своевременно приписанных к еврейскому обществу в полосе, и прочего.

В 1869 году министр финансов обратил внимание на то, что закон о 50-верстной полосе, являющийся, по его мнению, анахронизмом, совершенно несостоятелен в смысле достижения намеченной цели. Но полоса всё же продолжала существовать, всё более и более наполняясь незаконно селившимся там еврейским населением. И правительству приходилось до известной степени мириться с этим, так как оно было бессильно бороться с экономическими условиями, толкавшими еврейское общество на нарушение закона, противоречившего этим условиям. Даже суровое правительство Александра III видело себя вынужденным быть снисходительным к нарушениям закона и делать послабления. Наконец, и министр внутренних дел признал неотложным упразднить запретную полосу и выработал соответствующий законопроект, приостановив выселение на два года – впредь до законодательного разрешения вопроса. Этот срок пришлось продлить, а в 1895 году последовало высочайшее повеление не подвергать выселению евреев, незаконно поселившихся в городах и местечках полосы, и лишь принять меры против дальнейшего незаконного водворения. Но число еврейского населения в полосе всё же возрастало. Так, в начале 90-х годов XIX века там насчитывалось 30 тысяч незаконно проживавших евреев, а через десять лет их было уже свыше 100 тысяч.

Наконец, в 1904 году, без нового обсуждения вопроса, запретная полоса была полностью упразднена.

Вне черты

Некоторые категории евреев пользуются правом так называемого «повсеместного» жительства, одни из них – временного, другие – постоянного. Но фактически права повсеместного жительства не существует: есть части государства, в которых ни один еврей не может постоянно проживать. Таким образом, и для указанных групп имеются территориальные ограничения.

Правом жительства вне черты евреи пользуются по купеческому и образовательному цензам, по ремеслу и по военной службе.

Долгое время по учреждении черты ни для кого из евреев не существовало права постоянного повсеместного жительства, разрешалось лишь временное пребывание во внутренних губерниях и в столицах «для доправления старых долгов, хождения по тяжебным делам и для общественных их нужд», причем властям вменялось следить за тем, чтобы евреи там «жительством не водворялись»; положение 1804 года несколько расширило это право, предоставив временное пребывание (с семьями) вне черты «фабрикантам, ремесленникам, художникам и купцам».

Впрочем, чтобы восполнить недостаток в сведущих ремесленниках и мастеровых, евреям разрешалось в отдельных случаях постоянное проживание вне черты для занятия определенным производством. В 1819 году евреи были допущены к винокурению в великороссийских губерниях впредь до того времени, когда этому искусству научатся русские. В 30-х годах в кавказских губерниях было предоставлено жительство еврейским ремесленникам. В 1844 году ремесленники получили право проживать в укреплениях Черного моря, на восточном берегу.

Однако и в отношении немногочисленного еврейского населения, переступавшего черту, предпринимались частичные ограничения. Так, в 1825 году последовало распоряжение о том, чтобы «из уездов, в коих находится секта субботников, или иудейская, и соседственных им уездов выслать всех евреев без исключения, где бы они ни находились, и впредь ни под каким предлогом пребывания там им не дозволять». На основании этого закона евреи стали подвергаться выселению из Воронежской, Саратовской и других губерний, где они проживали в самом незначительном числе.

В некоторой связи с этим было уничтожено предоставленное винокурам право проживания в великороссийских губерниях (1826 г.).

Наряду с этим предпринимались меры, дабы евреи не устраивались на постоянное жительство в столицах и других городах вне черты: велась строгая регистрации отправлявшимся за черту по торговым делам, устанавливался особый порядок надзора за тем, чтобы пребывание евреев продолжалось не более 10 месяцев и проч., а в 1827 году полицейским властям с указанной целью было предписано выселять «рабинов и прочих для религии нужных людей», отсутствие каковых, ввиду условий внутреннего быта евреев, должно было действительно явиться важным препятствием для расселения евреев вне черты.

Лишь в царствование Александра II вопрос о проживании вне черты получил новое направление. В целях слияния евреев с христианским населением, а также в виду общегосударственных интересов право постоянного жительства вне черты получили следующие категории евреев:

1) Купцы первой гильдии.

Согласно закону 1859 года евреи, состоявшие пять лет в первой гильдии, в черте оседлости, могли записываться в купечество вне черты и поселяться со своими семьями и известным числом слуг в том городе, где приписались к купечеству. Когда же купец выбывал из первой гильдии, он должен был, если даже приобрел недвижимое имущество, выселиться не позже двух лет в черту оседлости. Только непрерывное десятилетнее пребывание в первой гильдии давало право купцу оставаться в городе вне черты и по выбытии из гильдии.

Впрочем, по закону 1904 года устранена необходимость непрерывного пребывания в гильдии. Тот же закон предоставил повсеместное жительство коммерц- и мануфактур-советникам.

2) Лица с высшим образованием.

По закону 1861 года евреи, имеющие дипломы на ученые степени доктора медицины или доктора, магистра и кандидата по другим факультетам университетов, пользуются правом постоянно проживать во всех губерниях и областях как для занятия государственной службы, так и для торговой и промышленной деятельности, имея при себе членов своей семьи и известное число слуг и приказчиков из евреев. Несколько лет спустя указанное право было распространено на евреев-врачей, не имеющих высшей ученой степени, и на евреев, окончивших Петербургский технологический институт; в 1879 году право повсеместного жительства было предоставлено также окончившим курс в прочих высших учебных заведениях, равно аптекарским помощникам, дантистам, фельдшерам, повивальным бабкам и изучающим фармацевтическое, фельдшерское и повивальное искусство.

3) Лица, прошедшие военную службу на основании рекрутского устава.

Привлеченные в 1827 году к военной службе евреи, по выходе в отставку, не пользовались правом селиться вне черты оседлости; исключение было допущено (в 1860 году) только для нижних чинов, служивших в гвардии. Лишь в 1867 году отставные и бессрочноотпускные нижние чины, с женами и детьми, получили право повсеместного жительства; это право сохраняется и теперь за их потомками, приписанными к обществам вне черты оседлости.

Эти права были распространены законом 1904 года и на нижние чины, участвовавшие в действиях на Дальнем Востоке, пожалованные знаком отличия или вообще беспорочно служившие в действующих войсках.

4) Лица, занимающиеся цеховыми и нецеховыми ремеслами.

Закон 1865 года разрешил евреям-механикам, винокурам, пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам проживать повсеместно в России, имея при себе членов своей семьи.

Всем указанным группам еврейского населения предоставлено право постоянного повсеместного проживания. Но в отношении ремесленников это положение истолковано в том смысле, что, имея право на фактическое пожизненное пребывание вне черты, ремесленники всё же признаются «временно» пользующимися этим правом и соответственно этому они лишены права приобретать недвижимую собственность в месте их жительства за пределами черты.

Что касается права временного проживания вне черты, то оно предоставлено купцам первой гильдии (приписанным в черте) при условии, чтобы общее пребывание в течение года продолжалось не более шести месяцев; купцам второй гильдии – на срок до трех месяцев в году. (Вместо себя купцы могут посылать приказчиков.) Кроме того, купцы вправе приезжать на некоторые ярмарки.

Остальные евреи, не принадлежащие к указанным привилегированным группам, могут переступать черту оседлости лишь на срок до шести недель и с отсрочкой до восьми недель для отыскания законных прав в судебных и правительственных учреждениях, для принятия наследства, для торговых дел и для торгов на подряды и поставки, имеющие совершаться в черте оседлости.

Окончившие средние учебные заведения могут проживать вне черты для получения образования в высших учебных заведениях и в академиях.

Приезд во все места предоставлен еще молодым людям, не достигшим 18 лет, для обучения ремеслу на срок их контракта с мастером, который их обучает.

Впрочем, указанные выше привилегированные группы еврейского населения не пользуются всюду своим правом в одинаковом объеме.

В Финляндии никто из евреев не имеет права на постоянное жительство (там проживает лишь горсть давно поселившихся евреев).

В Области войска Донского с 1880 года могут жить только лица с высшим образованием. Запрещение проживать здесь другим категориям, пользующимся повсеместным жительством, было вызвано тем, что наплыв евреев, связанный с проведением железной дороги, должен был повлечь за собой сильное развитие торговли, а это, мол, вызвало бы неравномерное распределение имущества в казачестве, каковое обстоятельство угрожало существованию казачества, от которого условия военной службы требуют известного достатка. В Кубанской и Терской областях с 1892 года могут жить лишь евреи, имеющие ученые степени. (Было даже разъяснено, что в Область войска Донского, равно как и в Кубанскую и Терскую области, евреи не могут приезжать и для пользования минеральными водами.) Закон о Терской и Кубанской областях вызван тем, будто «проживающие в этих областях евреи, выдавая себя за ремесленников, в действительности занимаются скупкою хлеба, негласною торговлей, ростовщичеством и тому подобными занятиями, приносящими большой вред коренному населению, и поддерживают, кроме того, секту иудействующих, получившую в последнее время значительное распространение среди местного казачьего населения».

В Сибири одно время, по толкованию Сената, евреи вовсе не могли вновь поселяться. Этот вопрос еще не разрешен окончательно.

В исключительное положение в отношении евреев была поставлена Москва (благодаря старанию великого князя Сергея Александровича). Приписаться к московскому купечеству можно лишь с разрешения министра финансов по соглашению с московским генерал-губернатором, причем право проживания в Москве тотчас прекращается по выбытии из гильдии.

Ремесленникам было не только воспрещено селиться, но и те, кто здесь давно жил, были в 1891 году выселены. Также право нижних чинов и их детей было в значительной части отменено в отношении Москвы и Московской губернии. В 1897 году изучающие фармацию, фельдшерское и повивальное искусство были лишены права жить в Москве и Московской губернии.

Следует отметить, что есть местности, где, помимо привилегированных категорий, могут жить и другие группы евреев, удовлетворяющие не общим требованиям по образовательному цензу, ремеслу и прочим, а особым условиям.

В Курляндии, а также в местечке Шлок Лифляндской губернии постоянное жительство разрешается всем, с потомством, евреям, которые были там записаны по ревизии 1835 года. В Риге право жительства сохранено за теми, кто был приписан к городу до 1841 года. В Кубанской и Терской областях могут жить давно приписанные к тамошним обществам – и то в одном лишь месте приписки. На Кавказе (за исключением Кубанской и Терской областей) могут жить евреи, именующиеся «горскими», жившие там среди прочего населения при покорении края русскими; они пользуются правами горцев. Кроме Кавказа, горские евреи пользуются правом жительства лишь в черте оседлости и Привислянских губерниях. В Туркестане могут жить евреи, предки которых водворились там с незапамятных времен. В 1835 году было повелено отводить вне черты участки земли для еврейских земледельцев; между прочим, им отвели участки в Тобольской и Омской губерниях. Но в 1837 году не только было приостановлено дальнейшее поселение земледельцев в Сибири, приняты были даже меры к уменьшению числа уже поселенных. Там были оставлены только ссыльные поселенцы и их сыновья, достигшие 18-летнего возраста (не достигшие этого возраста были отданы в кантонисты), и женщины. В царствование Александра II право приписки к обществам в Сибири было предоставлено, в виде исключения, сосланным за преступления в отдаленные губернии, детям ссыльнопоселенцев и сосланным в Сибирь, но не лишенным прав состояния.