скачать книгу бесплатно
– Колодец из подземелья в башню? – фыркнула Фамка. – Снизу вверх, что ли?
Ланка пожала плечами, пошуровала кочергой в камине.
– Так говорится в сказке.
– Ага, – принялась рассуждать Жданка, легко поглаживая руку крайна, – он построил для нас колодец. Только большой. И теперь они нас не найдут. Мы просто исчезли.
– Тихо! – вдруг сказала Фамка. Вой стал иным. Сейчас это было страстное поскуливание своры, бегущей по свежему следу. И в этот миг в дверь заколотили. Громко, по-хозяйски настойчиво.
От неожиданности Ланка взвизгнула. Фамка схватила заточку и бесшумно скользнула к двери.
– Открывайте, – хрипло сказали оттуда, – вы чё, заснули, что ли?
Варка ввалился в кухню, нагруженный, как вьючная лошадь, и потный, как мокрая мышь. Впереди себя он толкал Илку.
Ланка снова взвизгнула и бросилась к ним. Илка был какой-то странный. Варке пришлось тянуть и подталкивать его, как большую тряпичную куклу, бессмысленную и безвольную. Основательный пинок отправил его на середину кухни, где он и остановился, тихо покачиваясь.
– Илка, ты что? Ты дома-то был? – Ланка схватила его за плечи, встряхнула хорошенько. – Илечка, что с тобой?
Избавившись от Илки, которого пришлось тащить в гору вдоль всего Колокольного переулка, Варка целеустремленно двинулся к столу и принялся выкладывать из торбы баночки, скляночки, сверточки и мешочки.
– А где господин Ясень? – спросила не сводившая с него мрачных глаз Фамка.
– Нету, – разъяснил он.
Фамка скривилась и больше вопросов не задавала.
– Так, – бормотал Варка, – настой тысячелистника, отвар сушеницы болотной, настой подорожника – это наружное, для пластырей, настой водяного перца, настой пастушьей сумки – это внутрь, против кровотечения. Ну и как я ему это дам, если он глотать не может? Древесный уголь, мазь из живицы и пчелиного воска, крапива сушеная – это наружное, маковое молочко – обезболивающее, внутрь, принимать с осторожностью… толченые корни кровохлебки… это сейчас не годится, это настаивать надо… Он как, живой? – Варка поднял на Фамку измученные глаза.
Фамка кивнула.
– Дышит, – подтвердила Жданка, по-прежнему сжимавшая безвольную руку крайна.
Варка с ужасом глядел на стол, уставленный лекарствами. Сию минуту ему предстояло лечить смертельно раненного, а он не знал – как. То есть кое-что он, конечно, знал, но это была такая малость… Может, лучше послушаться Фамку и оставить все как есть, не мучить умирающего…
– Горячую воду давай, – сказал он Фамке, уставившейся на него своими черными глазищами, – и сама руки вымой. Будешь помогать.
Фамка моментально подчинилась. Варка был серый от усталости и встрепанный, как драный портовый кот. Глаза у него горели, как у того же кота, и подбородок торчал решительно. Он явно знал, что делает.
– Режь бинты, доставай из торбы корпию. Щас будем накладывать пластыри и перевязывать.
– А с пулей как? – тихонько спросила Фамка.
– Потом, – отрезал Варка, – сначала то, что я наверняка умею.
* * *
Возились они долго. Мелкие порезы, сильно кровоточившая рваная рана у основания шеи над ключицей, широкая сквозная рана на бедре… Варка был уверен, что задета кость, но сделать с этим ничего не мог.
Ланка им не помогала. Она уговаривала и успокаивала Илку, который молча, но настойчиво порывался куда-то идти.
– Так, – сказал наконец Варка, сгибом локтя стирая пот со лба, – с этим все. Жданка, дышит он?
– Дышит.
– Тогда займемся рукой.
– А как же…
– Потом.
Варка покосился на труды своих рук – вкривь и вкось наложенные повязки, шмыгнул носом и поглядел на Фамку:
– Вывихи вправляла когда-нибудь?
– Вправляла, – успокаивающе кивнула Фамка, – не такие страшные, но вправлять умею.
– А я не вправлял. Только смотрел, как отец вправляет. Тут вот какое дело. Надо медленно повернуть, найти нужное положение, а потом нажать, осторожно, но сильно. Отец – мужик здоровый, он это играючи делает. А нам с тобой придется вместе. Ты берись ниже локтя, а я за предплечье.
Фамка снова кивнула. На язык просились слова: «Кончай над ним измываться… Лучше дай чего-нибудь, чтоб помер поскорее и без мучений». Но она сдержалась. Крыса без сознания, все равно ничего не чувствует, а Варка сейчас похож на летящее к цели копье. Становиться между ним и целью явно не следовало. Она покорно взялась за холодную, совершенно безжизненную руку. Скрюченная кисть с начинающими синеть ногтями безвольно откинулась в сторону.
– Давай! – скомандовал Варка, цепенея от страха. Правильно ли они делают, он понятия не имел.
Раздался резкий щелчок. Жданка вздрогнула.
– Получилось? – спросила Фамка.
– К-кажется, получилось. – Варка сел на пятки, закрыл глаза, помотал головой, так что волосы упали ему на лицо.
Жданка, едва прикасаясь, погладила распухшее плечо, принявшее наконец нормальное положение, бережно уложила руку вдоль тела.
– Закрепить надо, – пробормотал Варка и потянулся за бинтом.
Он откладывал мучительный момент, когда придется заняться той раной. Фамка убрала временный пластырь, наложенный слева, под выступающими ребрами. Варка тупо уставился на сгустки крови, окруженные развороченной плотью. Почему несчастный Крыса до сих пор жив? Как и чем он живет? Дыра ничуть не меньше, чем те, в простреленном королевском знамени. Пулю не достать. Зашить все это он не сумеет, да и нечем. Выходит, придется оставить все как есть, только перевязать. Заражение неизбежно. Да и жить с пулей в кишках весьма затруднительно. Вряд ли даже крайны такое могут.
– Плохо, – сказали у него за спиной. – Но бывает и похуже.
Варка резко обернулся и оказался нос к носу с Ланкой.
– А ты-то откуда знаешь? – пренебрежительно обронила Фамка.
– Мы с матерью, – надменно объяснила полковничья дочь, – состоим в дамском обществе «Белая роза».
– Ну и чё? – немедленно ощетинилась Фамка.
– Это общество покровительства королевскому госпиталю, – снисходительно улыбаясь, пояснила Ланка. «Тебя, убогую, туда и на порог не пустили бы, – злорадно подумала она. – И не лезь к Варке. Тоже, помощница нашлась». Честно говоря, эту самую «Розу» Илана терпеть не могла. Заседания – невыносимая скучища, единственное развлечение: разглядывать чужие наряды.
Посещения госпиталя – и того хуже. Отвратительный запах, бинты в желтых пятнах гноя и ржавых – крови. Вонючие, косматые, страховидные раненые, сквернословящие даже в присутствии благородных дам. Да и жалко их, раненых-то. Так что попыткам матери таскать ее туда раз в неделю Ланка сопротивлялась как могла. Никак не думала, что такое может пригодиться в ее чистенькой, хорошо устроенной жизни.
– Куда уж хуже, – пробормотал Варка.
– Вот если бы оттуда сочилась черная жижа и запах был бы дурной, тогда – все. А тут только кровь.
– Только кровь, – тупо повторил Варка.
– Может, ничего такого не задето? Может, пуля снизу вверх прошла?
– Ну да, ну да, – забубнил Варка, – конечно, снизу вверх, он же взлететь пытался, и если проследить по направлению разрывов… – Очень осторожно он развел края раны. Вдруг перед глазами мелькнула маленькая замурзанная ручонка. Худые цепкие пальцы нырнули в мешанину из сгустков крови. Сдавленно охнув, Варка схватил невесть откуда взявшуюся руку и отдернул ее.
Тут ахнула не только Ланка, но и суровая Фамка. В окровавленных пальцах Жданки был зажат бесформенный кусочек свинца.
– Ты чё, убогая, – зарычал Варка, – совсем умом тронулась?! Ты чего творишь?!
– Я пулю достала, – сияя, сообщила Жданка, – ведь это же пуля, правда?
– Пуля! – простонал Варка. В голове вихрем пронеслось: грязь, заражение, антонов огонь. У отца один больной умер от антонова огня. Варка видел, во что он превратился и как мучился перед смертью.
Тут прямо перед ним возникла скляница с очищенной виноградной водкой. Скляницу держала Ланка. Варка вцепился в прозрачный пузырек как в якорь спасения, щедро плеснул и на рану, и вокруг нее. Делать этого было нельзя. Человек в полном сознании на стену полез бы от боли, но Крыса даже не вздрогнул. Впрочем, он, кажется, уже и не дышал. В безумной спешке Варка скрутил огромный бесформенный пластырь, пропитав его всем, что только пришло в голову и казалось подходящим к этому случаю, наложил на рану, перевязал. Зашивать он не умел, да и не знал, честно говоря, что к чему там надо пришивать. Все… Варкины знания и умения давно закончились. Крыса, весь в бинтах, походил на длинную гусеницу в белом коконе.
– Дышит?!
– Дышит, – тонким голосом ответила Жданка.
– Укройте его. Где-то тут было одеяло.
Варка попытался встать. Ничего не вышло. Оказывается, от долгого стояния на коленях ноги затекли так, что он их почти не чувствовал. Куртка была мокрой от пота. Ледяные ручейки стекали по ноющей спине. Камин, о котором все забыли, потух, и в темной кухне вновь стало холодно.
Фамка подхватила Варку под мышки, помогла подняться и оттащила поближе к камину. У камина обнаружился Илка. Он сидел на табурете, смирно положив руки на колени, и мерно раскачивался из стороны в сторону. Из уголка приоткрытого рта змеилась влажная дорожка слюны.
Подошла Фамка, сунула Варке в левую руку кусок лепешки, в правую – сомнительной чистоты глиняную кружку. Варка жадно хлебнул и закашлялся.
– Ты чего туда намешала?!
– Водку твою развела, – спокойно объяснила Фамка, – правильно развела, ты пей, не сомневайся. Тебе сейчас надо, а то свихнешься еще. Хватит с нас одного Илки.
Варка прислушался. Все было тихо. Собачий вой отдалился, доносясь откуда-то снизу, со стороны Слободки. Варка поморщился, залпом осушил кружку и тут же заснул с куском лепешки в руке.
* * *
Его трясли за плечи. Трясли изо всех сил, так что голова моталась из стороны в сторону. В уши ввинтился какой-то ужасный звук. Варка замычал. Глаза никак не открывались. Тогда его сильно ударили по щеке. Варка выбросил вперед кулак, стараясь отмахаться, и попал в мягкое.
– Дурак! – пискнуло мягкое. – Проснись! Да проснись же ты, наконец, урод несчастный.
Варка слегка обиделся. Уродом его еще никогда не обзывали.
– Зачем? – спросил он, не открывая глаз. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы отвязалась приставучая Ланка и прекратился этот невыносимый звук.
– Вставай! – в самое ухо рявкнула Фамка. – Они нас нашли!
Варка вскочил как встрепанный. Слова «они» и «нашли» тут же связались в его голове со сверлящим уши звуком. Звук был надсадным собачьим воем.
– Где они?
Прямо за дверью послышались возня и царапанье. Точно, нашли по Илкиным следам. Кто его знает, сколько и где он гулял по городу, а семечко действует всего полчаса.
Варка прыгнул к двери, проверил прочность засова. Должно быть, мантикоры учуяли его, вой взвился вверх, достигнув самой высокой ноты.
– Бегите! – заорал он, оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия. Ведро не годится, табуретка слишком тяжелая… о, кочерга. Кочерга – это то, что надо.
– Догонят, – не двигаясь с места, отозвалась Фамка.
Ланка кинулась к Илке и попыталась стащить его с табуретки. Илка сидел как мешок и явно не понимал, чего от него хотят.
– В твоих лекарствах вроде маковое молочко было? – спросила Фамка. – Скляницу на пятерых разделить – за глаза хватит. Чтобы сразу… чтобы они не могли…
В дверь врезалось тяжелое тело. Засов громко лязгнул, но скобы выдержали.
– Тише, – вдруг сказала Жданка, по-прежнему сидевшая возле крайна, – он говорит.
– Чего? – Варка, не сводя глаз с двери, покосился на крайна. – Не может он говорить. Он без сознания. А был бы в сознании – не говорил бы, а орал от боли.
– Но я же слышу… – растерянно возразила Жданка.
Мощный удар в окно. Зазвенело разбитое стекло, лязгнула оконная решетка.
Варка пригляделся. Бледные губы крайна не шевелились.
– Дура! Беги! Не может он говорить!
– Должно быть, это у меня в голове…
– Труха у тебя в голове!
– Он говорит: «Они здесь. Мне их не сдержать. Сестренка, беги!»
– Правильно! Беги, дура несчастная!
– А куда бежать-то, не говорит? – злобно поинтересовалась Фамка.
– Говорит… Только как-то непонятно. Двор… колодец во дворе… перо – ключ колодца.
– Крайны умеют строить колодцы, – дрожащим голосом произнесла Ланка.
– Ага, – сказал Варка, – колодцы… Это они умеют… – Легенды Пригорья были ему знакомы с раннего детства.
В дверь ударили так, что скобы зашатались в своих гнездах и засов едва не вылетел.
– Ага. Стало быть, двор, а во дворе у нас, конечно же, колодец. Где ж ему еще быть…
