скачать книгу бесплатно
– А что вы будете делать?
– Петь, – по голосу было слышно, что Жданка улыбается.
– Правильно, – восхитился Варка, – как я сразу-то не подумал?
– Да, – сказала Ланка, – если Ивар будет петь, тогда конечно…
– Ну и где же вы будете петь? Под окном у дядьки Антона? – не унималась Фамка.
– Вниз пойдем, в деревни спустимся. Сейчас везде посиделки, солнцеворот скоро. Жданка, колядки знаешь?
– Еще бы.
– Тебя, Ивар, причесать надо, – деловито сказала Ланка, – умыть, одежду почистить.
– И тогда они ему сами все принесут. Даже петь не придется, – пробормотала Фамка.
Когда рассвело, насильно причесанный и кое-как умытый Варка влез в безразмерные стеганые штаны. Свои лицейские панталоны он отдал Жданке. Совет крайна насчет девок был усвоен твердо. Драные лохматые шапки, овчинные безрукавки поверх заношенных рубах – все выглядело достаточно жалко.
Увлекшись сборами, они не сразу заметили, что за их суетой исподтишка наблюдает крайн. Наблюдает с глубочайшим неодобрением, хуже того, с отвращением. Поймав Варкин взгляд, он закрыл глаза.
– Ну, мы пошли, – бодро сказал Варка, – сегодня особенно не ждите, может, там заночевать придется.
– Эй, – остановил его на пороге скрипучий голос, – в Дымницы не спускайтесь. На дорогах опасно.
Идите в Починок-Нижний, найдите там тетку Таисью. Скажете ей – младший Лунь вернулся.
– Она вам поможет? – обрадовалась Жданка.
– Она поможет вам. Расскажете ей всю правду. Сделаете, как она велит.
– А она кто? – забеспокоился Варка, который страсть как не любил делать что велят. – Крайна?
– Она – тетка Таисья, – соизволил объяснить крайн и отвернулся к стене.
* * *
Жданка резвилась, как щенок, спущенный с привязи. Пусть день холодный и пасмурный, пусть Фамкины башмаки велики и виснут на ногах как колодки, пусть штаны норовят свалиться и путаются в ногах. Зато все бело от первого легкого снега, дышится свободно, не то что в душной прокопченной лачуге, а рядом Варка, и пробудет рядом с ней целый день, а то и больше, никуда не денется.
С холма они слетели парой вспугнутых серых воробьев, шустро проскочили мимо дома дядьки Антона. На крыльцо выполз сам хозяин и долго смотрел им вслед. Взгляд у него был тяжелый, как колун, но Жданкиного настроения это не испортило. Свобода! Целый день можно бродить где угодно и не видеть перед собой черные постылые стены.
Посвистывать, подпрыгивать и напевать Жданка перестала, только когда они вошли в лес. В лесу она отродясь не бывала. Даже в Садах наместника ей побывать не пришлось. Ее миром были улицы, дома, мостовые, замусоренные площади базаров, грязные портовые тупики и переулки, никогда не утихающий шум и безумная пестрота красок.
В лесу царили два цвета: черный и белый. Черные скелеты обнаженных деревьев и белый снег под ними. На снегу черные точки упавших шишек и черточки сломанных веток. Да еще колея, две черные линии на белой дороге.
Починок-Верхний исчез за спиной, дорога поворачивала, черные стволы смыкались плотней и плотней. Тишина стояла такая, что закладывало уши. Вокруг их одинокой хижины никогда не было так тихо. Там, на вершине холма, никогда не умолкал ветер. И краски там были поярче: бурая трава, серые скалы, густо-синяя тень на снегу, кусты, усыпанные оранжевыми ягодами…
– Вар, – шепнула Жданка, – чего это они страшные такие?
– Кто?
– Деревья.
– Почему страшные? – Варка бодро шагал рядом, прямой, спокойный, прекрасный, как принц, даже в мерзкой лохматой шапке.
– Черные. Вроде елки, а иголок нету. Одни шишки на ветках торчат. Может, тут пожар был?
– Ну, курица, ты даешь. Лиственницы это. Зима же идет.
– А-а, – сказала Жданка. Про лиственницы под мостом никто ничего не рассказывал, но раз Варка считает, что все в порядке, значит, так оно и есть.
Колея круто пошла вниз. Лес густел, темнел, под деревьями появились низкие ползучие кустики с ярко зеленевшими на снегу круглыми листочками, потом голые кусты повыше и погуще. Наконец показались и обычные лохматые елки.
Дорога крутила, ныряла в распадки, потом снова начинала карабкаться вверх, виляла, огибая особенно толстый ствол, крутосклонный овражек или болотину с темными озерками замерзшей воды. Жданке стало ясно, что они заблудились и вообще никогда никуда не придут. Колючие ветви сошлись над головой. Здесь снега почти не было. Под ногами непривычно пружинила опавшая хвоя. Жданке вспомнился неприятный взгляд дядьки Антона. Теперь ей казалось, что эти пустые глаза глядят в беззащитную спину из-за каждого ствола.
– Вар, а звери здесь есть?
– Есть, наверное.
«Звери – это дичь, – пронеслось у него в голове, – а дичь – это мясо». С некоторых пор Варку не покидало ощущение, что сейчас дичью является он сам.
– Вар, а можно я тебя за руку возьму?
– Можно, но лучше не надо.
– Почему?
– Идти неудобно будет.
Ельник оборвался, потянулись густые путаные кусты, колея испортилась, начались глубокие колдобины, покрытые льдом. Лед оказался тонким, трещал под ногами, и Варка велел пробираться с краю. Не хватало еще промочить и без того холодную обувь.
Так они карабкались, скользя и цепляясь за тонкие ветки, и вдруг кусты кончились. Открывшийся вид был огромным, как новый, неведомый мир. Сбоку и слева сквозь туман смутно просвечивали горные вершины.
Жданке казалось, они спускались так долго, что ниже уже некуда. Но просторная долина между двумя расходящимися грядами лесистых холмов лежала далеко внизу. Белые пятна полей, черные или синеватые – леса. Далекий изгиб реки, четко очерченный темной полосой кустов. Кое-где странные коричневатые кучки, над которыми курился прозрачный дымок. «Дома, – сообразил Варка, – деревни».
Впрочем, один дом обнаружился неподалеку. Дорожная колея, миновав его, бодро бежала дальше.
– Ага, – сказал Варка, – это, наверное, и есть Починок-Нижний. Как там эту тетку зовут? Анфиса?
– Таисья.
– Пошли, обрадуем ее. Скажем, господин Лунь вернулся.
– Думаешь, не обрадуется?
– Кто ее знает. Я бы не обрадовался.
Дом, такой же приземистый и широкий, как у дядьки Антона, под такой же травяной крышей, точно так же был огорожен нестругаными жердями. Имелись и ворота, старательно завязанные веревочкой. На задах, со стороны леса, припорошенный снежком огород, десяток высоких пеньков неизвестного назначения и дальше, до самой опушки ряды приземистых корявых деревьев.
– Яблони, что ли? – неуверенно предположила Жданка.
– Яблони, вишни, сливы, – просветил ее Варка, – хороший садик у тетки Таисьи. Варенье, небось, варит… или пастилу делает…
– Может, расщедрится, – размечталась Жданка, – хоть лизнуть даст.
Осторожно оглядевшись и убедившись в том, что никто не собирается метать в него поленья, Варка нырнул под нижнюю жердь. Еще летом он перемахнул бы через эту хлипкую ограду одним прыжком, но сейчас старательно оберегал свое изломанное, изголодавшееся тело от лишней работы.
Оставляя на запорошенной тропинке две цепочки черных следов, они приблизились к трухлявому, покосившемуся крылечку. Варка заранее снял шапку и постучал. Никакого ответа.
Он постучал сильнее, от леса долетело смутное эхо, но в доме по-прежнему было тихо. Только тут Варка заметил, что дверь наискось заложена толстыми навозными вилами.
– Нету здесь никакой тетки, – с тоской протянула Жданка. Как видно, мечты о варенье пробрали ее до глубины души.
– Точно, нет, – вздохнул Варка.
– Может, ушла куда. Подождем – придет.
– Не… Тут давно уже никого нет. Дымом не пахнет, скотиной не пахнет, тропинка к крыльцу не протоптана…
Варка неторопливо обошел дом.
– Ну вот, и дров нет. Значит, зимовать тут никто не собирается.
Надвинув шапку на глаза, он плюхнулся на крыльцо. Жданка пристроилась рядом, прислонилась к его плечу. Они глядели вниз, на долину с рекой, полями, деревнями и, возможно, славным пригорским городом Трубежем.
– Надо идти вниз, – неуверенно пробормотал Варка.
– А крайн сказал – вниз не ходить, опасно.
– Не пойдем – ничего не добудем.
– Сходил уже один такой.
Варка помолчал. Довод был сильный, убедительный.
– Вернемся пустые – твой крайн первым с голоду сдохнет. Ему хорошую пищу надо.
– Он не мой, он наш, общий, – сказала Жданка и для тепла покрепче прижалась к Варкиному боку.
Посидели, повздыхали, глядя на темную колею. Жданка совсем затосковала и от тоски тихонечко затянула «Позабыт, позаброшен, с молодых юных лет я остался сиротою, счастья-доли мне нет».
– Вот умру я, умру я, – подхватил Варка, – похоронят меня…
«Нет, не похоронят, – уныло размышлял он, выводя жалостные высокие ноты, – не добудем еды – и хоронить-то нас будет некому».
Слезная песня кончилась. Надо было на что-то решаться.
– Хм, – сказали рядом густым нутряным басом.
Варка сам не понял, как это у него получилось, но в следующий миг он уже оказался на ногах, поставил позади себя, спиной к запертой двери ошеломленную Жданку и попытался незаметно отнять у нее любимую заточку. Жданка, дура такая, сопротивлялась и нож не отдавала.
Над ними, заслонив весь белый свет, навис мужик самого зверского вида. Между лохматым отворотом шапки и лохматой, торчащей во все стороны бородищей виднелся только могучий грушеобразный нос. Глаза, брови и прочие мелкие подробности отсутствовали. Шапка была черной, борода – черной, огромный, колом стоящий тулуп – тоже черным.
Варка сжал кулаки. Вроде пора драться, а куда бить – непонятно. Разве что в нос.
– Эй, – сказал мужик из глубины пышной бороды, – а веселые знаете?
– Чего веселые? – прохрипел Варка.
– Знаем! – пискнула Жданка.
– А ну-ка, спойте, я послушаю.
Варка еще только пытался разжать кулаки и восстановить дыхание, а Жданка уже завела:
Хороша наша деревня,
Только улица грязна,
Хороши наши ребята,
Только славушка худа.
* * *
Под лесом у дядьки Валха оказался лохматый вороной жеребец, легко тянувший под гору здоровенную связку жердей. Жданку усадили на жерди. Варка пошел рядом с конем.
– Супрядки сегодня у нас, – доносилось из недр бороды, – девки обрадуются. Поете больно хорошо. Накормят, напоят и спать положат, не сомневайтесь.
– Мы плату с собой берем, – затянул старую песню Варка, – у нас товарищ больной, помороженный, сами мы из Белой Криницы, была метель, заблудились, прибились к дядьке Антону, а дядька Антон, сами знаете, даром кормить не станет.
Дядька Валх согласно покряхтывал. Очевидно, уже имел дело с хозяином Починка-Верхнего. Жеребец уверенно влек свою ношу. Опасные Дымницы неуклонно приближались, открылась река, темная полоса, извивающаяся меж белых холмов. Колея потянулась вдоль реки в поисках моста. От быстрой ходьбы Варке стало жарко, он снял шапку, затолкал за пояс.
Мерное движение резко оборвалось. Варка, державшийся за сбрую, споткнулся на полном ходу и обнаружил, что дядька Валх пялится на него поверх лошадиного крупа. Шапка черным лохматым зверем сама собой сползла с его головы, спина согнулась в поклоне.
– Прощенья просим, высокий господин, люди мы простые, не ученые. Где уж нам тебя признать. Отчего сразу не сказал, что ты крайн?
– Чего? – ахнул Варка. Все повторялось, как в дурном сне. Что они тут, всем Пригорьем свихнулись?
– Если господину крайну угодно остаться неузнанным, ему стоит только приказать.
С досады Варка вцепился в собственный хвост и как следует дернул. Неужто он так похож на Крысу? Вот ужас-то. Или здешние крайны были похожи на Варку, а Крыса от тяжелой жизни и дурного нрава вообще ни на что не похож? Запутавшись в том, кто на кого похож, Варка уныло вздохнул.
– Честное слово, я не крайн, – тупо пробубнил он, – и ваще, не здешние мы…
– Крайнов не бывает, – громко сказала Жданка. При одной мысли, что этот страшный дядя доберется до бедного беспомощного крайна, ей стало нехорошо.
– Это у вас, внизу, ничё не бывает, – прогудел дядька Валх, – а у нас, в Пригорье, дело иное. Так не крайн, говоришь?
– Не-а, – Варка для убедительности так замотал головой, что хвост хлестнул его по носу.
