Чары хрустального сердца

– Дайана…

– Ладно, – вздохнула она, сдаваясь. Посмотрела на Ки, протянув в ее сторону руку: – Поможешь мне?

Ки с готовностью взяла ее ладонь в свою и поразилась: какая же она холодная! Дайана слезла с подоконника и устроилась на кровати, застеленной шелковым покрывалом цвета сирени. Ари тут же запрыгнула к ней и улеглась под бочок, отчаянно мурлыча. Успокоенная миссис Одли ушла, оставив дверь приоткрытой.

– Раньше я любила сидеть у окна, смотреть на Реденвуд, – улыбнулась Дайана. Взгляд у нее был странный, будто… отсутствующий. Она смотрела не на Ки, а куда-то в стену прямо перед собой.

– А сейчас не любишь? – осторожно спросила Ки.

Дайана помолчала, рассеянно гладя Ари по белоснежной шерстке.

– Люблю, но почти ничего не вижу, – дрогнувшим голосом призналась она. – Я и твое-то лицо едва различаю, а то, что вдалеке, и вовсе… расплывается. Я потому и ушла из школы.

– А… очки, линзы? – растерялась Ки.

Дайана взглянула на нее так, словно видела впервые.

– Не помогут, – просто сказала она. Слова ее прозвучали как приговор. – Я всем рассказываю, что у меня редкая болезнь. Когда кто-то пытается выяснить подробнее, туманно объясняю про ослабленный иммунитет, склонность к инфекциям и аллергию на прямые солнечные лучи. И про зрение, которое с каждым годом падает все сильнее. Не все из этого правда. Но настоящая правда в том, что лучше мне уже не станет.

Ки молчала, не зная, что и сказать. Сердце заныло от мысли, что она ничем не может помочь подруге.

– У меня есть для тебя подарок, – вдруг сказала Дайана. – Книга. Она там, на шкафу.

Небольшой, из светлого дерева, на фигурных ножках, он скромно притулился в углу. На одной из полок и впрямь обнаружилась книга. Да какая! Ки взяла в руки внушительный фолиант с золочеными вставками по краям, поразившись его тяжести. Но еще больше удивило то, что скрывалось за обложкой с красивым художественным орнаментом: половина листов была исписана аккуратным, четким почерком и, кажется, настоящими чернилами, а другая половина – чиста. Ки ахнула – рукописная книга!

– Спасибо, – растерянно сказала она. – Странно… почему не все страницы заполнены?

– Они заполнятся, – пожала плечами Дайана. – Когда-нибудь. Может, там даже будет твоя история.

Ки рассмеялась, но подруга осталась серьезной.

– И кто же ее в таком случае запишет?

– Сказочник – человек, который умеет превращаться в ветер, – спокойно ответила Дайана.

Ки почему-то расхотелось смеяться. Перелистывая хрустящие страницы, она пробежалась взглядом по строчкам. Это были сказки – грустные, смешные, тревожные, и все – о волшебном мире под названием Ордалон.

– Там есть и моя история, – вдруг сказала Дайана.

Улыбка замерла на губах Ки.

– Правда? И… о чем она?

– О Хрустальной Принцессе и о джиннии по имени Ламьель, – Дайана помолчала и, выдохнув, заговорила совсем другим голосом – напевным, льющимся, словно река. – Джинния умела повелевать человеческими жизнями, ею восхищались и ее боялись, о ней слагали легенды и историями о ней же пугали непослушных детей. Многие, одержимые жаждой мести за загубленные судьбы родных и близких, пытались ее убить, но никому это не удавалось. Ламьель не пугали ни время, ни смерть – ни то, ни другое не имело над ней власти. Так казалось джиннии, пока ясновидица, случайно забредшая в ее земли, не рассказала о девочке, в крови которой текла особая, уникальная магия. Истинный Дар. Только он мог встать на пути Ламьель к бессмертию. Той девочке было суждено, повзрослев и пробудив свой дар, навеки уничтожить джиннию.

Ки зачарованно смотрела на Дайану. Позабыв о книге, она присела на краешек кровати и вся превратилась в слух.

– Ясновидица поплатилась за дурную весть: одним прикосновением разъяренная джинния превратила ее в цветок, тут же увядший. Ламьель разослала своих слуг во все концы света, чтобы они нашли ту, что была наделена Истинным Даром. Ею оказалась темноволосая малышка, но, заглядывая в ее глаза, джинния видела лишь глаза своего убийцы. Ламьель знала, что даже ей не под силу убить Истинный Дар, и тогда она наслала на ее носительницу проклятие, превратив ее сердце в хрусталь.

Дайана говорила медленно, прикрыв глаза. Кажется, она знала эту сказку наизусть.

– Джинния вернулась в свой замок. Каждый день она заглядывала в зеркала, наблюдая за Истинным Даром, в надежде увидеть, как станут прозрачными тонкие пальцы девочки, как все ее тело превратиться в хрусталь. Ламьель послала своих слуг – Темные Отражения, чтобы они разбили Истинный Дар, как только та превратиться в хрустальное изваяние. Тогда убийца джиннии погибнет, и ее будущее изменится.

– Какой кошмар, – прошептала Ки, не осознавая, что нервно комкает в руках подол платья.

– Родители Истинного Дара, сильные чародеи, спрятали дочь с ее Хранительницей в лишенном магии мире, чтобы джинния не сумела их отыскать. В ярости от того, что содеяла Ламьель и в надежде, что с ее смертью проклятие разрушится, они вторглись в ее земли. Но их разлучили. Мать Истинного Дара исчезла, а отец сумел добраться до джиннии и поразить ее клинком в самое сердце. Он не знал, что смертна лишь ее оболочка, а душе дозволено парить до тех пор, пока Истинный Дар не исполнит свое предназначение. И все же собственная гибель разозлила Ламьель – ведь со смертью телесной оболочки она теряла и все свои колдовские силы. Умирая, она прокляла чародея, выпив его дар до последней капли и поклялась, что однажды вернется за его дочерью. Сказав это, джинния растворилась в пустоте.

– А что с женой чародея? – подавшись вперед, напряженно спросила Ки. Напрочь позабыв, что это – всего лишь сказка.

– Бывшего чародея, – с горечью сказала Дайана. – Увы, он долго блуждал в тумане, но отыскать любимую так и не смог. А его дитя – Истинный Дар – умирала, становясь все более хрустальной. Остекленели ее глаза, и она перестала видеть. И с каждым днем проклятие становилось все сильнее. Маг перестал быть магом, а Истинный Дар стала Хрустальной Принцессой и вечной пленницей в чужом мире. Но время идет неумолимо, и в двух мирах – мирах Истинного Дара и Ламьель – движется по-разному. И если в мире, лишенном магии, прошло несколько лет, то в мире джиннии – почти век. Все это время Ламьель выжидала и восстанавливала потерянные в битве с чародеем силы, чтобы однажды вернуться. И когда свет и тьма схлестнутся в новой схватке, победителем станет лишь один из них.

– Грустная сказка и неоконченная, – задумчиво сказала Ки, глядя вдаль через окно спальни.

– Потому что ничего еще не закончилось, – прошептала Дайана.

Ки перевела взгляд на подругу и поразилась, насколько расстроенной та была.

– Ты чего? Это же просто сказка. Красивая, печальная и лишенная конца, – и добавила неодобрительно: – не люблю открытые финалы.

– Мы сами ее творим, – тем же отрешенным голосом отозвалась Дайана. – Она не дописана, потому что время еще не пришло. Но, возможно, именно ты станешь той, кто допишет финал этой истории.

– Я? – опешила Ки.

– Ты веришь в магию. И я чувствую… чувствую ее в тебе, хоть и не могу понять, как такое возможно. Но мое предчувствие никогда меня не обманывало. Что-то надвигается, и нам всем нужно быть готовыми. Я просто хотела, чтобы ты узнала правду – до того, как случится что-то плохое, непоправимое. И узнала ее от меня.

– Но, Дайана… – Ки совсем растерялась. – Это же сказка, да?

В почти прозрачных глазах появилось какое-то сочувствие – так смотрят на неразумное дитя, которое не признает очевидных истин.

– Ки, ты еще не поняла? Это история о нас: обо мне, маме, папе и Ари.

Ки задумалась. А ведь правда, очень похоже! Дайана – девочка с прозрачными, почти не видящими глазами и светлыми волосами – Хрустальная Принцесса и Истинный Дар. Алистер Морэ – сильный маг, чародей, потерявший жену. Беатрис Морэ – пропавшая во владениях Ламьель чародейка, а красавица Ари – зачарованная Хранительница Дайаны, следующая за ней по пятам.

Как будто кто-то списал историю с них, придав действительности налет волшебства и сказочности. Правда, сказка получилась какой-то мрачной…

– Ты все еще думаешь, что это выдумка? – тихо спросила Дайана.

– Я не знаю, – честно призналась Ки.

Да, она и сама обладала чем-то, что принято называть сверхъестественным, но… Одно дело знать, что у каждого предмета в этом мире есть заключенный в него дух, и уметь их слышать, а другое – поверить в полный волшебства мир, где есть джиннии, хранители и чародеи.

– Тогда смотри.

Дайана вздохнула и, вынув руку из-под одеяла, протянула вперед.

Кончики ее пальцев были прозрачными, и сквозь них Ки видела трещины на половицах. Она удержала рвущийся наружу вскрик и дрожащей рукой прикоснулась к пальцам Дайаны. Холодные, гладкие – как и положено хрусталю.

– Теперь ты мне веришь? – тихо спросила Дайана.

Кивок дался Ки нелегко.

– Ты и есть Истинный Дар, – ошеломленно прошептала она. Вскинула голову: – Что теперь с тобой будет?

– Я стану хрустальной, как и хотела Ламьель.

Дайана прикрыла глаза. Она не плакала. Иногда казалось, что она вовсе не умеет плакать.

– Папа хотел отправиться за мамой, оставив Ари меня защищать, но… Особняк стоит на перекрестке миров, но вход в мой родной мир запечатан. Вот уже несколько лет – с тех самых пор, как мама исчезла. Кем или чем запечатан – не знаю. Никто из нас не знает. Папа… он потерял в схватке с Ламьель все свои чары без остатка и не может открыть вход в Ордалон, чтобы отправиться туда и найти маму. У Ари для этого не хватает сил, а я… – говорить Дайане стало еще тяжелее. – В моем сердце – Истинный Дар, вот только я понятия не имею, как им пользоваться. Я знаю, что, переселившись в этот мир, папа хотел защитить меня и спрятать от всевидящего ока Ламьель, но правда в том, что вся моя жизнь была бесконечным побегом. С тех пор, как мы оказались здесь… учить меня магии оказалось просто некому. Во мне заключена огромная сила, но большая часть ее дремлет. Мы перепробовали все, пытаясь открыть вход в Ордалон, но ничего не помогало. Пока…

– Пока что?

– Пока кто-то изнутри – оттуда, из Ордалона, не пробил в защитном барьере брешь. Кто-то пытается проникнуть сюда. Магия – мы с Ари чувствуем ее. Защита особняка слабеет. Кто-то – или что-то – подтачивает ее с той стороны, чтобы через образовавшуюся щель вырваться наружу. Вот почему с каждым днем мне все хуже. Вот почему мои глаза и тело стекленеют. Чем шире брешь, тем сильнее моя связь с Ордалоном, тем сильнее мое проклятие. Джинния. Я думаю, это она. Она пришла за мной, как и обещала.

– И что же нам делать? Нельзя же сидеть и ждать, пока они – кем бы они ни были – проникнут сюда! – горячо воскликнула Ки. Осознала, что сжимает руки в кулаки и с трудом заставила себя их разжать.

Опустив уголки губ, Дайана покачала головой.

– Мне жаль, но… ничего нельзя поделать. Я, как могу, пытаюсь залатать брешь, но не знаю, на сколько еще меня хватит – хрустальное проклятие выпивает из меня силы.

Ки медленно выдохнула.

– Но время у нас есть?

Дайана с усилием кивнула.

– Немного, но есть. Ламьель сильна, но не всесильна. Она боится Истинного Дара, как огня, поэтому… хотелось бы верить, что это не она сама пытается сюда пробраться.

Ки молчала, хотя ее голова была готова расколоться от мыслей. Да еще и стены заговорили разом, обсуждая то, что услышали от своей хозяйки. И сказанное ими заставило Ки похолодеть. Особняк скоро падет под натиском чужеродной магии – вот что они говорили.

Чтобы хоть немного отвлечься от страшных мыслей и отвлечь саму Дайану, Ки сказала:

– Ты говоришь, что мой мир лишен магии. Но как же потомственные ведьмы, медиумы и экстрасенсы?

– Магия в Терре есть, но она иная, и ее слишком мало…

– Надеюсь, ее достаточно, чтобы тебя защитить, – глухо сказала Ки.

Улыбнувшись, Дайана благодарно сжала ее руку своей хрустальной ладонью.

Глава пятая. Темное Отражение

Все вдруг изменилось.

Атмосфера в особняке семьи Морэ стала тягостной, мрачной. Дом погрузился в странное оцепенение, на лица его жителей легла тень. Алистер Морэ был мрачнее обычного и совсем замкнулся в себе. Он дневал и ночевал в комнате Дайаны. Митси переживала болезнь Дайаны как свою собственную – она похудела так, что выпирали скулы. Миссис Одли ходила по особняку молчаливой тенью. С Ари клочьями летела шерсть. Ки часто заставала ее сидящей на задних лапках то перед одной, то перед другой стеной. Иногда ей казалось, что она сама не может вздохнуть – так тяжело было находиться в особняке, пропитанном страхом и обреченностью.

Все в доме словно ждали беды. Ждали бури.

Ки надеялась, что речь шла о годах, месяцах или хотя бы неделях. Но с каждым днем проклятие затрагивало тело Дайаны все сильнее. Плоть неумолимо превращалась в хрусталь: сначала «остекленели» руки, и она больше ничего не могла держать в них. Рядом с ней постоянно был кто-то – папа, миссис Одли, Митси и, разумеется, Ари – она практически ни на минуту не покидала свою хозяйку. Рядом была и Ки, ставшая частой гостьей в особняке. Вслед за руками настала очередь ног. Дайана больше не могла ходить. Видеть ее на постели, бледную, подавленную, опустошенную, было невыносимо. Но даже сейчас, ничего не видя, полностью потеряв контроль над телом, Дайана пыталась храбриться.

– Почему так быстро? – потерянно спрашивала Ки у миссис Одли.

Та лишь горестно вздыхала.

Ки ходила, как призрак, растерянная и совершенно выбитая из колеи. Мама не понимала, что с ней происходит. Филин допытывался, что случилось, но она не знала, что сказать. И не знала, что делать. Что-то надвигалось, и Ки было опасно оставаться в особняке, но она и мысли не допускала, чтобы переждать беду по ту сторону зачарованных стен. Если Дайане уготована такая страшная участь – погибнуть из-за насланного на нее проклятия, Ки твердо намеревалась быть рядом с ней до конца. Ей и хотелось бы рассказать обо всем Филину, но… поверил бы он? Да и Дайана не хотела, чтобы он увидел ее такой – беспомощной, почти хрустальной.

Ки была в школе, мрачная и подавленная, Филин слал ей записки, пытаясь развеселить. Пришлось соврать ему (чего она терпеть не могла): сказать, что Дайана уехала в Глером, где ее положили в больницу. И что скоро все наладится…

«Наладится?», – горько и потерянно шептали школьные стены. «Скоро», – с ужасом шептали утром стены дома Ки. Духи знали, что происходит. Жаль только, она не могла их разговорить.

Ки оторвала взгляд от учебника, почти не слушая, что отвечает на вопрос учителя класс. И… обмерла, на несколько мгновений забыв о дыхании. Посреди чистейшего голубого неба повисла темная грозовая туча. Сверкнула молния… Там, вдалеке, за домами.

Там, где находился особняк семьи Морэ.

Ки вскрикнула. Ученики обернулись. Не обращая внимания на их вытягивающиеся лица, на испуг в глазах Филина и его тревожные расспросы, она скинула учебник и тетрадь в рюкзак и, даже не закрыв его, бросилась вон из класса. Мистер Горжес что-то возмущенно кричал вслед Ки, но она его не слышала.

Потому что стены кричали тоже.

Хорошо, что с Ки сегодня снова был велосипед – в последние несколько дней перед школой она заезжала к Дайане. Читала ей что-то вслух, говорила, как ужасно скучно находиться в школе, убеждая, что Дайана ничегошеньки не теряет, не ходя туда. В общем, отвлекала и развлекала, как могла.

И понимала, что делает слишком, слишком мало для принцессы, которая уже почти стала хрустальной.

Всю дорогу до особняка Ки не отрывала взгляда от тучи, нависшей над Реденвудом. Та понемногу светлела, рассеивалась, но Ки не знала – воспринимать это как хороший знак или плохой? Или все то, что она навертела себе в голове, лишь в ней и существует? И когда Ки войдет в комнату Дайаны, подруга встретит ее своей чуть печальной улыбкой: даже сейчас, наполовину хрустальная, она не разучилась улыбаться.

Бросив велосипед на дорожке, Ки ворвалась в особняк.

Тишина. Мертвая, неестественная.

Ки прочистила горло и крикнула «Дайана!», только чтобы нарушить тишину. И тут же пожалела об этом – крик потонул в ней, словно в болотной трясине. Заглох, словно звуки не имели тут больше силы.

И вот тогда Ки стало по-настоящему страшно.

Стены, картины, столики и все, что было на них, вдруг заговорили разом. «Дайана!» – кричали теперь уже они, будто бы став ее искаженным эхом. «Не спасли, не спасли», «Беда пришла», «Простите, простите». «Ужасно» – проговорил дух стены – наверное, дальний родственник обитающего в доме Ки духа.

Она взбежала по лестнице и… застыла. Мистер Морэ стоял, раскинув руки и закрывая собой вход в комнату Дайаны. Что-то было неестественное в его позе и его лице. И только подойдя ближе, Ки поняла, что именно. Алистер превратился в живую статую – он словно спал с открытыми глазами. Кожа теплая наощупь, поднесенная ко рту ладонь поймала его дыхание. Последние сомнения отпали.

Чары.

Дверь в комнату Дайаны была открыта, а она сама… жива. Вздох облегчения вырвался из груди Ки, но тут же сменился безотчетным ужасом, когда Дайана прошептала:

– Оно здесь.

– Кто? – чувствуя, как слабеют ноги, откликнулась Ки.

– Темное Отражение. Слуга Ламьель. Ари… ее заставили уйти – чтобы мне помешать не сумела.

– А твой папа?

– Я защитила его – как он всегда меня защищал. Но чары совсем меня ослабили, и с Темным Отражением мне не совладать. – Дайане было тяжело говорить – она почти полностью остекленела, только губы шевелились едва-едва. – Папа оберегал меня, говорил, что мое проклятие можно уничтожить. Но теперь я знаю правду: это невозможно, если не убить ту, что его наслала. Джиннию.

– Значит, ты…

– Я умру, но не насовсем. Просто стану хрустальной. Ки…

Слыша в висках отзвук биения сердца, она склонилась над Дайаной.

– Ты должна победить Темное Отражение. Помоги им – Митси и миссис Одли… если они еще живы.

Ки с ног до головы покрылась ледяными мурашками.

– Дайана, я…

Она не услышала, а, быть может, уже и не могла слышать. Прошептала так тихо, что пришлось наклониться еще ниже:

– В кабинете папы… картина с роялем. Это вход. Не забудь забрать холст с собой, когда окажешься по ту сторону, чтобы в любой момент вернуться обратно. В доме есть и другие картины-порталы. Но не пользуйся ими слишком часто – они ветшают, а как создавать новые, знаем только я и папа. – Дайана устало выдохнула: – Прошу тебя, отыщи Ари.

Ки вздрогнула, сердце подскочило к горлу – откуда-то из глубины дома послышался тонкий, но ужасающий вой. Так завывает ветер – тревожно, заунывно, до холодка в груди.

– Слушай меня. Это важно. – Дайана смотрела на нее неотрывно, не моргая, и Ки поняла, что она уже не может закрыть глаза. – Прежде, чем войдешь в Ордалон… забери мое сердце и мою слезу. Спрячь ее куда-нибудь – чтобы не потерять. Моя слеза с каплей Истинного Дара станет твоим оберегом. Истинный Дар – в моем сердце, и тебе нужно будет выковать из него клинок – только он сможет убить Ламьель.

Вой стал громче и отчетливее – что-то жуткое бродило по особняку. То, что Ки должна была убить. Она чувствовала, что близка к истерике: Темное Отражение, странный сон мистера Морэ, страшные слова Хрустальной Принцессы…

– Дайана, о чем ты говоришь? Я не могу забрать у тебя твое сердце! – в отчаянии воскликнула Ки.

– Это меня не убьет. Ты забыла – я ведь Истинный Дар. Смерть не имеет надо мной такой власти, как над другими. Я просто уйду в пустоту, но вернусь, как только Ламьель будет побеждена и проклятие разрушено.

Голос ее звучал все тише, а слова – все неразборчивей. Ки понимала, что должно произойти с минуты на минуты, а потому не перебивала – хотя это было невероятно тяжело.

– Знаю, я не имею права просить о таком, но… больше некому. Я бы хотела, чтобы папа пошел с тобой, но у меня уже не хватит сил его расколдовать. Но Ари… Ари тебе поможет.

– Она – твоя Хранительница, – тихо сказала Ки.

– Да.

По прозрачной щеке Дайаны скатилась слеза. Упала на подушку, остекленев. Ки протянула руку и коснулась хрустальной бусины каплевидной формы.

– Береги ее, и она тебя сбережет, – прошептала Дайана.

Губы ее больше не шевелились. Она превратилась в хрустальную статую.

Опустив голову, Ки заплакала. И тут же подскочила, испуганная полувоем-полустоном, доносящимся из глубины особняка. Судорожно выдохнула, безуспешно пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.

Что делать? Что ей делать?!

Темное Отражение не даст ей войти в Ордалон. А как бы Ки этого ни боялась, ей придется туда войти. Дайана не вернется, не оживет, пока джинния не будет побеждена, а значит, Ки нужно передать сердце Ари. Сердце… Руки задрожали, она бросила быстрый взгляд на хрустальное тело Дайаны. И, почувствовав за спиной неимоверный холод, стремительно обернулась.

Перед ней стояло нечто, больше всего напоминающее размытую человеческую тень, но лишенное каких бы то ни было человеческих черт. Ки вскрикнула, и одновременно с ней завизжало Темное Отражение.

Звук нарастал и нарастал, становясь просто нестерпимым. Она зажала руками уши, но это не помогло. Ладони стали влажными и липкими – отняв их, Ки с ужасом увидела собственную кровь. И в тот миг, когда визг Темного Отражения достиг наивысшей точки, окно за ее спиной раскололось вдребезги.

Ки поразила страшная догадка. Она всем телом развернулась к кровати. Хрустальная статуя, всего минуту назад бывшая Дайаной, разлетелась на мириады осколков, среди которых было… ее сердце – кусок рубинового хрусталя. Пока Ки в ужасе хватала ртом воздух, Темное Отражение бросилось к Дайане. «Ему нужно сердце», поняла она. Чтобы разбить, уничтожив единственное оружие против Ламьель.

Раздумывать было некогда. Ки метнулась к подоконнику, подобрала самый больший кусок стекла и вонзила его в зыбкую плоть Темного Отражения, которое уже вплотную подобралось к кровати. Оно заскулило, как раненный зверь и вдруг обратилось… Филином. Он стоял, зажимая рукой кровоточащий бок, из глаз текли слезы. Филин поднял голову – покрасневшие глаза широко раскрыты, в них застыл ужас, словно он не мог поверить в то, что Ки ранила его.

– Так больно, – простонал он.

Ки отступила на шаг, ошеломленная.

Она видела, как Темное Отражение превращается в Филина, и понимала: он никак не мог сейчас оказаться здесь. Но рука, держащая осколок стекла, отказывалась подчиняться разуму – ослабела, опустилась сама собой.

Филин нетвердой походкой подошел к Ки, по-прежнему зажимая кровоточащую рану. Дрожащей рукой коснулся ее руки, мягко попытался взять осколок.

– Не прогоняй меня, – плача, сказал он.

Ки закрыла глаза, сдаваясь. «Я не могу, просто не могу».

– Ты – не Филин, – слабо прошептала она.

«Не Филин» – подхватили стены. «Не Филин» – сотнями стеклянных голосов отозвалось разбитое окно. «Не позволь Ламьель победить», – прошептала книга загадочного Сказочника. «Если сердце разобьется, Дайана умрет», – печально обронила кровать, нежа в своих объятиях осколки хрусталя. Ее, Дайаны, осколки.

Ки распахнула глаза.

– Ты – не Филин, – уже тверже сказала она. Выпрямилась, вскинула подбородок, вперив взгляд в Темное Отражение, принявшее облик друга.

«Спасибо», – шепнула она духам. Резко опустила руку, вонзая осколок стекла в грудь того, кто выглядел, как Филин, но быть им никак не мог. Лицо друга расплывалось из-за слез, но Ки сумела увидеть, как его тело превращается в зыбкую черноту и… растворяется, бесследно исчезая.

Ки запретила себе бояться – сейчас не время для страхов и сомнений. Подняла хрустальное сердце Дайаны, с подушки забрала ее слезу. Вбежала в кабинет мистера Морэ. Взгляд ее метался по окружающим предметам в поисках подходящей для слезы шкатулки, пока не наткнулся на красивые старинные часы на цепочке. Открыв их, на внутренней стороне крышки Ки увидела фотографию красивой женщины с длинными темно-русыми волосами, с ниткой жемчуга на лебединой шее. Беатрис Морэ. Под крышечку часов она вложила слезу Дайаны. Ее сердце Ки положила в мешочек из-под специй, найденный на кухне, и подвязала на пояс платья. Торопливо набила сумку вещами, которые могли пригодиться в дороге, туда же кинула и нож.

Уже уходя с кухни, Ки вдруг остановилась. Она понимала, что с Митси и миссис Одли что-то случилось – ведь даже тогда, когда она билась с Темным Отражением, они не дали о себе знать. Ки лишь надеялась, что они там же, где и Ари – тогда хотя бы существовал шанс, что они живы. Но вдруг… вдруг им требовалась помощь? Она повернула назад, зашла в кладовку. И в первое мгновение хотела радостно вскрикнуть – Митси была там, у полки с вареньем. Но стоило сделать шаг по направлению к ней, как Ки поняла, что видит лишь ее отпечаток – плоский, как картон. Она закричала, и то, что прежде казалось ей Митси, осыпалось на землю кучкой пыли.