скачать книгу бесплатно
Протянутую бумагу цесарь взял без интереса, скользнул взглядом и отложил.
Стефан рассказывал долго, хотя Лотарь явно думал о другом. Помянул и охоту на оборотня (ребенок забыл о битве и уселся на ковре, раскрыв рот). Но скоро цесарина заявила, что с нее хватит ужасов, а наследнику давно пора спать. Лотарь поднял ребенка с пола, поцеловал в макушку. Стефан отвел глаза, ощутив мгновенный укол зависти. Его цесарь не отпустил.
– Мне неловко, – признался Стефан. – Кажется, я совершил ошибку, рассказав вашему сыну о Яворском…
– Он, по крайней мере, заинтересовался историей. Залез в книгу и сам отыскал там расклад битвы. Вот – посмотрите, как стоят солдатики.
– В шесть лет читать книги о баталиях… Наследник не по годам умен.
– Ум не обязательно приносит счастье. – Лотарь угрюмо смотрел в камин.
– Вы несчастливы, ваше величество?
Цесарь молчал, не отрывая взгляда от огня. Потом выдохнул, резко поднялся и спросил, не желает ли князь Белта прогуляться при луне по весеннему саду.
Худшего места для прогулки вряд ли можно было найти. Холод, талый снег, голые еще ветви деревьев и скелеты кустарников. В такое время если и гуляют, то по оранжерее…
Стефан плотнее прихватил у горла тяжелый воротник, ожидая, пока Лотарь заговорит. Одни на пустынных дорожках, со стороны они походили, наверное, на двух призраков, гуляющих по кладбищу.
– Мне это напоминает наши самые первые прогулки, – осмелился Стефан. Тогда Лотарь мог говорить свободно только вне дворцовых стен, но в то время жива была цесарина – а сейчас?
– Верно, – кивнул Лотарь. – Я хотел бы знать… Вы по-прежнему друг мне, как тогда?
Снова «мне», а не «нам».
– Ваше величество, вы же знаете. Всем, что у меня есть, я обязан вам…
– Я говорю не об обязанности, – оборвал Лотарь.
– Что случилось, мой цесарь? – тихо спросил Стефан. Обычно он избегал называть Лотаря своим цесарем. У Бялой Гуры цесаря не было, был выборной князь…
Кажется, Лотарь понял.
– Помните, Стефан, – начал он, глядя в сторону, – когда-то вы развлекали меня рассказами о Дикой Охоте, о призраках вашего замка, о красавице, которая сохраняла молодость, купаясь в крови девственниц?
– Помню, ваше величество, – кивнул князь. Кажется, правы ученые, от безумия в роду не убежать, будь ты на вид хоть самым здравомыслящим человеком.
А ведь в самом деле – было время, когда он рассказывал наследнику страшные истории… чтобы отвлечь его от других страхов.
Цесарь будто услышал его мысли.
– Я прошу вас: если то, что я скажу, покажется вам бредом умалишенного, скажите мне это прямо. Вы всегда были честны со мной…
Белта осторожно кивнул.
– Вы отговаривали меня от союза с Чезарией, Стефан. Не только вы, каждый здравомыслящий человек при этом дворе. Вы считаете его гибельным, верно?
– Я лишь считаю, ваше величество, что капо Чезарии сложно доверять…
– Он гибелен! – Лотарь впечатал кулак в ствол подвернувшегося деревца. – И я не настолько глуп, чтобы не понимать этого. Но видите ли, Стефан… Моя покойная мать толкает меня на этот союз. И я не могу противостоять ее воле, никогда не мог…
Он затих. Потом рассмеялся – смехом таким же ледяным, застывшим, как скованные морозом лужицы под ногами.
– Ну что, испугались? Цесарь ваш все-таки унаследовал семейную болезнь…
– Постойте, государь… Отчего вы решили, что покойная цесарина… влияет на вас?
– Я слышу ее, Белта. – Лотарь переглотнул. – Я часто ее слышу, стоит только шуму во дворце затихнуть. Она говорит со мной. Приказывает. И я не в силах ей противиться…
Я поеду с тобой, сын мой. Тебе нечего бояться. Посмотри, какая луна…
– Так, – медленно сказал Стефан, – как если бы все было во сне… из которого вы хотели бы вырваться, но не можете?
Лотарь резко обернулся.
– Откуда вы знаете?
– Я не знаю, ваше величество. Я пытаюсь понять. Вы говорили об этом с вашими магами?
– Нет, – угрюмо ответил цесарь. – Вы первый, кто узнал об этом.
– Я чрезвычайно ценю ваше доверие, государь. Но подумайте сами, вы всегда были человеком здравомыслящим, особенно учитывая, что вам пришлось пережить. И мне гораздо легче увидеть в этом попытку… магического влияния, чем, простите, внезапное помешательство.
– Это невозможно, Белта, – сухо. – Дворец недоступен для магии.
И именно поэтому кто-то мог догадаться воздействовать на Лотаря вампирьим Зовом. Просто – и вряд ли маги поймут – считается, что вампиров в Остланде искоренили.
– Дворец защищен. Но от всего ли?
Лотарь сорвал с ветки одинокий почерневший листок. Растер между пальцами. Повернулся к Стефану.
– А ведь вы знаете, что это за воздействие, Белта. Только не рассказывайте, что прочитали об этом в книгах…
– Не в книгах, ваше величество, но в легендах – в таких же, как истории про призраков и Дикую охоту. Были и другие – про рыцарей, которые сбивались с пути вот по такому же Зову.
Да вам, князь Белта, нужно книги писать, а не меморандумы. И лучше всего – дамские романы.
– Всем известно, что вы были потрясены гибелью цесарины. А играть на чужом горе подчас очень удобно…
Сколько же Лотарь терпел, пытаясь не поддаваться Зову, толком не понимая, что с ним. Теперь понятно, откуда круги под глазами… И ведь сопротивляется, что удивительно! Распознал чужую волю, сумел отличить от собственных мыслей… Голубая кровь? Или выдержка, неизбежная для человека, живущего в стране, где жить – уже подвиг?
– Так что же, – цесарь помрачнел еще сильнее, – раз легенда пришла из ваших краев, так и Зов, наверное, оттуда…
– Нет, ваше величество, – ответ вышел чересчур поспешным, но и, подумав, он не дал бы другого.
– Отчего же? Или в Бялой Гуре не осталось никого, кто желал бы ее освобождения?
– Их очень мало, государь. И ваша дружба с Чезарией им невыгодна. Многие патриоты, вынужденные оставить страну, перебрались туда – пользуясь тем, что капо не выдает со своих земель. Если же это положение изменится…
– Вы патриот, Белта?
Спросил резко, как ударил. Будто почву хотел выбить из-под ног. «Матерь предобрая, он все знает, – подумал Белта. – Они перехватили Марека на границе… или за ним самим все же была слежка… он все знает».
– Да, государь. – Смотреть в глаза. Прямо. – И вы понимали это, когда брали меня на эту должность.
Лотарь кивает:
– Понимал.
Проходит еще несколько шагов по серебрящейся тропинке.
– Это могут быть и сами чезарцы.
– Или любая другая страна, желающая Остланду поражения…
– Иначе говоря, весь мир, – невесело улыбается цесарь. – Что ж, советник, посоветуйте мне, что делать.
– Для начала обратитесь к вашим магам. Возможно, кто-то из них слышал о таком, а если нет – может справиться в Ученом совете. Будет проще, если мы хотя бы узнаем, что это за… воздействие и откуда оно идет – из-за границы или же прямо из дворца.
Он говорил очевидные вещи, понимая: Лотарю не совет сейчас нужен, а подтверждение, что он не безумен.
– Позвольте мне приглядеться к Чезарцу. Нужно понять, чего хочет капо и не он ли все это задумал. И, ваше величество… Мне кажется, сейчас не следует принимать военных решений.
– Разумеется, – сказал тот с раздраженным облечением. – Неразумно воевать, не зная настоящих врагов.
Стефан мысленно вздохнул. Теперь только чуть подправить меморандум, написанный в дороге, и Лотарь воспримет его как продолжение собственных мыслей.
Если бы только удалось не затевать большой войны… Послать в Чеговину обычных «добровольцев» – плохо, подло, но катастрофы удастся избежать. И Марек останется сидеть в Люмьере со своими легионами – пусть себе сидит. Да хоть бы и в Чезарии задержался – теперь не страшно.
– Ваше величество… Если завтра вы забудете о нашем разговоре и прикажете выступать против Флории… что нам делать?
Цесарь остановился, засмотревшись на невидимые брызги в опустевшем мраморном фонтане.
– Я подписал указ сегодня, – сказал он глухо. – О том, чтобы ни одно решение касательно войны не принималось без одобрения Совета. Вы получите копию завтра утром.
Он стоял ссутулившись, сунув озябшие руки под мышки. Стефан сказал бы, что восхищается им, – но Лотарь примет это за обычную лесть.
– Вернемся, государь, – сказал он вместо этого. – Здесь становится неуютно. Я не медик, но осмелюсь посоветовать вам горячего вина перед сном или рябиновки…
Возвратившись к себе, Стефан зажег все нашедшиеся свечи и лампы – будто так было светлее думать. Он понятия не имел, могут ли цесарские маги определить, откуда Зов – да и Зов ли это на самом деле. А если Лотарь все-таки помешался из-за убийства матери и слышит голоса? А самому Стефану Зов теперь будет мерещиться даже в криках уличных зазывал?
Лотарь никогда не заговаривал о той ночи. Стефан выучил перемены в настроении цесаря, когда взгляд его наливался тяжестью, он становился угрюм, срывался по пустякам. Следовало разговаривать с ним, отвлекать – но даже в такие моменты о цесарине речь не заходила. Возможно ли, что, перебродив в молчании, невысказанное ударило теперь Лотарю в голову?
Вот только получается слишком много совпадений. Непростительно много.
Надо было удержать Войцеховского, расспросить его как следует про то «знакомство». Стефан перебирал в памяти придворных, в особенности тех, с кем говорил в первые свои дни в Остланде, но, ей-Матери, не мог припомнить ничего подозрительного.
Хотя… при такой жизни во дворце, с поздними приемами и днями, полными серого тумана, скрыться не составит труда. Цесареград – прекрасный город для вампиров, сам как могила… Но невозможно, чтобы больной не узнал свою болезнь.
Хорошо, попробуем по-другому, Чезария – худший из союзников, что могут быть сейчас у Остланда. Значит, вполне вероятно, платит человеку «нашей крови» либо Чеговина, либо король Тристан.
И, возможно, Кравец прав, когда желает избавиться от послов.
Послы…
Стефан застыл посреди кабинета.
Добрый Ладислас, который говорил с молодым заложником на белогорском, одалживал ему книги и у которого можно было разжиться весточкой с родины… Который замазывает лицо пудрой и носит кафтан еще, пожалуй, времен господаря Михала…
И которого, если подумать, Стефан никогда не видел при свете дня.
Глава 8
Следующие несколько дней сердце то и дело прихватывало острой, резкой тоской по дому. Стоило закрыть глаза, и Стефан снова оказывался в старом особняке и слышал нежные, будто приглушенные временем звуки клавесина. Он не знал, удалось ли Мареку выбраться из Бялой Гуры, и не мог придумать, как связаться с домом. Незамысловатый семейный шифр годился, только чтоб писать о чувствах, которые не хочется выказывать перед цензором. Священников проверяли, как проверяли и студентов Цесарской Академии, на каникулы уезжавших домой. Нарочного советника еще могли выпустить за Стену, не перетряхнув перед этим весь багаж, – но перед поездкой такой нарочный проходил через Тайный отдел. Всем известно, что люди Кравеца могут вытрясти из человека и то, чего он не знает.
Птице с посланием не перелететь Стену. Старинные трюки – фолианты с помеченными страницами, которые книжники провозили за границу, ожерелья с разноцветными камнями, что торговец забирал в Остланде и отдавал особому покупателю в Бялой Гуре, – все давно известны тайной службе. Оставались, пожалуй, контрабандисты…
Над этим Стефан ломал голову, когда не был занят депешами драгокраинскому господарю и перепиской с чезарцами.
Послания от капо становились день ото дня все более сердечными. В хитрой вязи вычитывалось, что Чезария обещает Остланду поддержку против короля Тристана с расчетом на давно уступленную Флории провинцию. Вокруг Галленце было немало споров, и века два назад такое предложение никого бы не удивило. Но поверить сейчас, что капо захочет вот так нарушить договор Шестиугольника, подписанный с согласия всех семей Чезарии, – и, значит, отвечать потом перед Семьями… У каждой во Флории есть свое дело, а чего чезарцы делать не станут, так это рубить сук, на котором неплохо сидится… Разве что капо ведет свою игру – но тогда он не стал бы предлагать открытую военную помощь. Золото, оружие, в лучшем случае – отряд наемников… одним словом, то, чем соблазнился Марек.
Капо оставался хитрой лисой; будь он чуть более откровенен, и можно было бы сказать, что Флория, наверное, в курсе переписки. Но посол на личной аудиенции намекал, что можно сплотить остландские и чезарские силы на южной границе Флории и ударить оттуда. По его мнению, такое нападение стало бы для Тристана сюрпризом.
– Из чего мы можем предположить, – сказал Стефан на следующем Совете, отодвигая рапорт, – что Остланду пытаются расставить ловушку и делают это не очень вежливо…
Рапорт этот, с выкладками из писем капо и чезарской миссии, он составлял с удовольствием. Стефану нравилось его занятие. Нравилось, как скользит перо по плотной, чуть желтоватой бумаге с отпечатанным внизу страницы остландским львом, нравилось оттачивать фразы до того, чтоб они звенели, отсекать от слов всякий лишний смысл, добиваться четких формулировок. Так, пожалуй, на службе у цесаря станешь чернильной душой…
Подобным образом разобранный по косточкам и выставленный на дневной свет прожект казался подозрительным. Но если знать, что решения по таким вопросам принимаются единолично, а советникам – да и генералам – остается лишь кивать, как фарфоровым собачкам на камине… то отчего бы не попробовать? И не заставить цесаря это решение принять?
О Зове Лотарь не говорил пока никому, кроме магов и, возможно, тайника. Однако после того разговора в кулуарах снова принялись обсуждать Чезарца. Неожиданный союзник опять превратился в давнего врага, и не только Стефан вздохнул с облегчением.
– Все же, согласитесь, это выглядит соблазнительно, – сказали из-за стола, – если б мы могли приблизиться к флорийцу через Чезарию…
Такие вопросы должны бы обсуждаться на совете другого толка – но здесь говорили не о войне, а о намерениях… Из генералов Державы присутствовал только самый молодой, получивший свой чин милостью нынешнего цесаря. Ему хотелось во Флорию через Чезарию; хотелось в какую угодно битву, только бы доказать, что он достоин назначения. Державе пригодились бы более опытные командующие, те, кто служил еще при матушке цесаря, кого Яворский перед битвой показывал издалека своему порученцу. Но они со временем совсем перестали появляться при дворе и в столице…
И все-таки совет не военный, и за это Стефан неизвестного вампира готов был благодарить.
– Как гласит их собственная пословица, самые красивые яблоки растут на отравленном дереве, – негромко возразил Кравец. – Не стоит бросаться их срывать…
– Ваш совет, барон Кравец? – сощурился Лотарь.
Он сидел, подперев руками голову, слегка горбясь, будто под тяжелым грузом. На спину ему и впрямь давил невидимый доспех – тяжелая магическая защита, которую ставили только на крайний случай, кажется, в последний раз он надевал ее на коронацию… Но коронация – это в худшем случае несколько дней, а теперь предстояло носить доспех, пока не выяснится, откуда Зов. Цесарь и ступал медленно, и передвигался неловко, как старинный рыцарь в полной броне. Но голосов больше не слышал.
– Я согласен с князем Белтой, ваше величество. Следует продолжать переписку.
Остальные переглянулись. Как вдруг умудрились оказаться на одной стороне бывший бунтовщик и тот, кто без устали бунтовщиков отлавливает?
– Мне, – сказал Кравец, – не сообщали ни о каких переменах в Чезарии, которые могли бы повлечь такое решение капо.
