Желанная

После мужчина отступил на шаг, подав знак воинам, что держали меня, и они повалили меня на спину. Мои плечи прижали к полу, а все потому, что я отчаянно вырывалась. Не сдамся без боя!

Торвальд развел мои ноги и лег сверху. Он не разделся, лишь приспустил штаны. Его возбужденное достоинство уперлось во внутреннюю сторону моего бедра. Я ничего не видела, но и без того поняла, что размеры у него выдающиеся. Это напугало меня еще сильнее. Без прелюдии будет больно.

Торвальд, наконец, посмотрел на меня. Глаза у него были синие, глубокие, потемневшие от страсти. Он нависал надо мной, опираясь на руки, но не торопился входить. Будто давал мне время смириться с тем, что сейчас произойдет. Я была благодарна за эту передышку.

Пауза длилась всего мгновение, после чего мужчина подался вперед, входя, и снова замер, позволяя привыкнуть к своему весу и к нему самому. Можно сказать, он заботился обо мне. Как мог, как допускали обстоятельства.

Я прикрыла глаза. Чему быть, того не миновать. Вопреки ожиданиям больно не было. Лишь немного саднило, а чувство наполненности оказалось даже приятным. Что-то в теле отзывалось на этого мужчину, внезапно я была готова принять его.

То, что произошло между нами на глазах всех этих людей, нельзя назвать занятием любовью, это также не было сексом. Торвальд не целовал меня ни в губы, ни куда-либо еще. Ни одной лишней ласки. Только быстрые движения бедер, только хриплые стоны мужчины. Меня грубо поимели. Это было стремительно. Это было унизительно. Но вместе с тем это было волнительно.

Не помню, в какой момент мои руки отпустили. Знаю только, что когда все закончилось, меня уже не держали. Ведь я давно перестала сопротивляться. Напротив вцепилась в плечи мужчины и двигалась с ним в такт. Правда, удовольствия это не принесло. Слишком быстро все завершилось. Но это и к лучшему. Не хочу, чтобы посторонние наблюдали за мной в пик наслаждения.

Закрыв глаза и сжав челюсти, Торвальд достиг апогея. Последние движения его бедер были ожесточенными, даже злыми, словно он ненавидел себя и меня за то, что происходит между нами.

Закончив, он встал, стремясь поскорее разорвать наш контакт, и кинул мне меховой плащ – прикрыться. Я натянула его до подбородка, хватит уже всем глазеть на меня. И так видели предостаточно. Прямо средневековое порно, и я в качестве главной героини.

– Теперь ты принадлежишь мне, – произнес Торвальд, застегивая ремень на штанах. – Обещаю любить тебя и заботиться.

Он умолк, и люди радостно заулюлюкали. Вероятно, это ритуальные слова. Вот так здесь заключаются браки – будущий муж имеет невесту при всем честном народе, потом клянется любить ее, и все счастливы, включая невесту? Я ошалела от местных порядков. Не хочу знать другие обычаи. Для меня – простой русской женщины – это перебор.

– Расплети косу, ты больше не вдова, – бросил мне Торвальд, прежде чем уйти.

* * *

Руна с другими рабынями помогла мне подняться. Воины, сопровождавшие меня в зал, потеряли ко мне интерес. Теперь я могу свободно передвигаться по крепости. Хоть какой-то плюс во всем этом кошмаре.

Люди вставали с лавок. Мужчины наперебой поздравляли Торвальда с удачным выбором жены. Ко мне же никто не приблизился. Непонятно почему: из уважения к тому, что я пережила, или из неприязни. Но так даже лучше, я ни с кем не хотела говорить и тем более задерживаться в общем зале.

Руна проводила меня до спальни, но вместо уже ставшей родной комнаты, привела туда, где убили моего первого мужа.

– Зачем мы сюда пришли? – меня передернуло от вида кровати, на которой недавно лежал труп.

– Это спальня тойона и тойоны, миледи, – откликнулась Руна. – Ваше супружеское ложе.

– Это место, где мой муж истек кровью. Не желаю здесь спать.

Ради разнообразия решила побыть врединой. После сцены в общем зале могу себе позволить. Я наотрез отказалась оставаться в этой комнате, и Руна сдалась – мы вернулись в спальню, в которой я провела последние ночи. Там приняла ванну, смыв с себя запах мужчины и легла в постель. Снизу доносились смех и музыка, но я не собиралась спускаться. Это не мое торжество.

Отпустив Руну, лежала без сна. На душе было мерзко, но я уже не в том возрасте, чтобы устраивать истерики. Может, тело у меня юное, но разум-то сорокалетней, и он подсказывает: злиться и рыдать над тем, что произошло, бессмысленно. Это чужой мир, чужие правила. Я могу быть сколько угодно против них, это ничего не изменит. К тому же я сама согласилась. Сказала, что готова на все ради сына.

Если хочу выжить, надо приспосабливаться и быстро. Кисейная барышня здесь долго не протянет. Стоит поддаться слабости и начать себя жалеть, со мной будет покончено.

Я задремала лишь спустя два часа, наконец, поверив, что испытания этого дня позади. Рано радовалась. В середине ночи меня разбудила ударившаяся о косяк дверь.

Я подскочила на кровати. Дрова в камине прогорели, угли едва тлели, но даже в этом неверном свете узнала ночного гостя – явился новоиспеченный муж. Судя по тому, как он держится за стену и пошатывается, праздник удался.

– Почему возвращаясь в свою спальню, я не нахожу жену? – спросил он чуть заплетающимся языком.

– Я не могу там спать, – призналась честно.

– И ладно, – махнул он рукой. – Я тоже от той комнаты не в восторге.

Мужчина шагнул вперед, споткнулся, сумел-таки вернуть равновесие и достиг цели. После чего рухнул на кровать – меня аж подбросило.

– Иди сюда, – он потянулся ко мне, но я отодвинулась на край. – Не упрямься, теперь ты моя. Я могу делать с тобой все, что хочу.

– Звучит так, словно я – вещь.

– Ты – женщина, – пожал он плечами. – Это практически одно и то же.

Несмотря на изрядную дозу алкоголя в крови, двигался Торвальд проворно. Я опомниться не успела, как он подмял меня под себя, после чего потянулся ко мне, но я отвернула лицо.

– Что с тобой? – нахмурился он. – Раньше тебе нравились мои ласки.

Я мысленно застонала. Вряд ли он говорит о том, что произошло в общем зале. Неужели «прежняя я» была распутницей? Только этого не хватало.

Вспомнилось, как тело Алианны реагировало на Торвальда во время обряда. Не похоже, что оно было против близости. Что же связывает этих двоих? Ради выживания мне лучше это выяснить и как можно скорее.

– Сегодня мне не понравилось, – сказала, оттолкнув его руку.

– Злишься? Ты же понимаешь, что так надо. Нужны были свидетели, совет требовал доказательств. Будь ты девственницей, им бы хватило простыни со следами крови. Но ты досталась мне после брата. Обряд публичности был необходимостью. Теперь никто не оспорит мое право на тебя и на крепость. Все видели – ты моя.

Да уж, все. Именно это и бесило. Но, несмотря на злость, краем сознания все же отметила: меня он поставил на первое место. Неужели для него я важнее, чем крепость?

Желая отвлечь мужчину от фривольных мыслей, я коснулась ленты в его волосах:

– Откуда это?

Другие воины не носили ничего подобного, и меня снедало банальное любопытство.

Мужчина приподнялся на локтях, всматриваясь в мое лицо. Сосредоточенный взгляд синих глаз смотрел осознанно. Или я преувеличила степень его опьянения, или он резко протрезвел от моих слов.

Я замерла, не дыша. Кто меня за язык тянул?

– Эту ленту в мои волосы вплела ты, Алианна, – произнес он. – Даже такая бессердечная дрянь, как ты, вряд ли это забудет. А значит…, – он задумался.

– Что? – прошептала, онемевшими губами.

– Ты еще хуже, чем я полагал.

Мужчина перекатился на спину, освобождая меня. Больше он ко мне не прикасался и вскоре уснул.

Из нашего разговора я вынесла важный урок: прежде чем задать вопрос, хорошенько подумай… и промолчи.

Глава 6. «Прежняя я»

Проснулась я одна, чему несказанно обрадовалась. Довольно общения с мужем. Надеюсь, он будет занят делами крепости еще долго, и мы не скоро увидимся.

Руна как всегда помогла мне умыться и одеться. В этот раз она заплела меня иначе. Тоже косу, но другую, похожую на знакомый «рыбий хвост». Рабыня оставила косу свободно свисать и выпустила несколько прядей у лица.

– Вам так больше идет, миледи Анна, – сказала Руна. – Хорошо не пришлось долго носить траур и эту ужасную вдовью прическу.

– Да уж, – вздохнула я, – мой траур был самым коротким в истории.

Благодаря Руне я узнала кое-что новое: прическа женщины говорит о ее статусе. Мне известны уже два положения: вдова – коса, заколотая вокруг головы, и замужняя – «рыбий хвост».

Но все это мелочи, куда более важные вопросы не давали покоя. Они касались меня самой. Ночью Торвальд намекнул, что мы были близки и, кажется, плохо расстались. Но он до сих пор носит ту ленту в волосах. За подробности этой истории я готова дорого заплатить. Но как спросить, чтобы не вызвать подозрений?

– Сколько ты уже мне служишь? – поинтересовалась у Руны. – Я что-то запамятовала.

– С тех пор, как четыре года назад, вы юной девой прибыли в крепость, миледи Анна.

– Ах, как быстро летит время. Кто бы подумал, что с моего приезда прошло уже четыре года, – сыграла я забывчивость. – Тебе нравится мне служить?

– О, вы добрая и щедрая хозяйка. Я каждый день благодарю богов, что мне выпала честь служить именно вам.

Я не верила ни единому слову. Ложь выдавали глаза Руны, а точнее то, как тщательно она их прятала, нахваливая мои достоинства.

– Скажи правду. Обещаю, тебе ничего не будет.

– Я бы никогда не солгала вам, миледи, – заверила рабыня.

– Хорошо, – вздохнула я, – зайдем с другой стороны. Когда я приехала в крепость, Торвальд в то время был здесь…

Это был не вопрос, а утверждение. Я опасалась спрашивать о том, что должна знать, чтобы не выдать свою неосведомленность. Я словно шла по минному полю, ну, или по тонкому льду, как не назови, суть одна. Страшно, что поймают, но еще и страшно любопытно.

– Все верно, миледи, – кивнула Руна. – Был. Торвальд покинул крепость уже после вашего замужества.

– Как я вела себя с ним? Я не была слишком груба, как тебе кажется?

– Что вы, миледи, вы были добры. Вели себя так, как и подобает невесте с женихом.

Я чуть не упала с лавки, но умудрилась сохранить каменное лицо. Ни в коем случае нельзя выдавать истинных эмоций. Но вот это новость – «прежняя я» была обручена с Торвальдом. Что же стряслось?

– Забавно, что в итоге я вышла замуж за его старшего брата, – каюсь, от шока из головы вылетело имя первого мужа. Местные имена не из тех, что быстро запоминаются.

– Что в этом удивительного? – пожала плечами Руна. – Вилфред Арвид был тойоном. Когда он захотел вас для себя, вы дали согласие.

– Но ведь могла отказать, – осторожно прощупывала я почву. Кто знает, может, и не могла. Не удивлюсь, если так.

– Конечно, могли, миледи, – развеяла сомнения Руна. – Но вы рассудили здраво: тойон лучше его младшего брата. Торвальд всего лишь второй в очереди на наследство. Старший получает все, остальные довольствуются ролью воинов при нем. Или уходят из дома на поиски счастья в другом месте. Вы – мудрая женщина. Верно выбрали.

– Ага, – пробормотала я, – мудрая.

Скупой рассказ Руны сложился в неприглядную картину. Алианна в шестнадцать лет прибыла в крепость рода Арвид, чтобы сочетаться браком со средним сыном Гунхильды. Скорее всего, брак был договорным, но какие-то чувства между нареченными возникли. Иначе, с какой стати Алианне вплетать в волосы Торвальда свою ленту, а ему потом носить ее столько лет? Нет, определенно чувства были. Причем взаимные.

Но на Алианну положил глаз Вилфред. На тот момент уже тойон крепости. В результате она расторгла помолвку с Торвальдом и вышла замуж за его старшего брата. Удар? Предательство? Еще какое!

Хотелось бы списать поступок «прежней меня» на давление сверху. Мол, отец заставил или обстоятельства сложились не в ее пользу. Но Руна уже тогда прислуживала Алианне и что-то она не упомянула горючих слез, пролитых по первому жениху. Нет, она сказала: вы приняли мудрое решение, посчитав, что тойон лучшая партия. Попросту говоря, повелась на статус и побрякушки.

Похоже, «прежняя я» та еще стерва. Это открытие неприятно меня задело. Понятно, почему Торвальд так ко мне относится. В его глазах я неверная невеста – порочная и продажная. Он и женился-то ради крепости, а меня до сих пор ненавидит. Как после этого налаживать с ним отношения?

Полдня я отсиживалась в комнате, а затем не выдержала. Да, вчера вся крепость наблюдала за моей близостью с мужчиной, но что мне теперь руки на себя наложить? Умирать я не планировала, а потому решила жить. Полной жизнью.

Зайдя по дороге за Иваром, отправилась с ним на улицу. Для начала во двор. Холодный морской воздух пощипывал кожу, ноги вязли в земляной жиже, но прогулку это не испортило. Ивар, изображая ржание, нарезал круги на деревянной палке с головой лошади, а я просто брела без цели.

Со мной все также вежливо здоровались. Для людей мой статус не изменился: была женой одного тойона, стала женой другого. Прямо какой-то переходящий приз. Надеюсь, Торвальд проживет долго. Стать еще чьей-то женой я не горела желанием.

В целом прогулка удалась, несмотря на серость окружающей обстановки и холод – местная погода напоминала Англию. Те же туманы, накрапывающий дождь, облака, которыми она славится. Но я засиделась в четырех стенах, и свежий воздух меня взбодрил. Надо ввести прогулки в распорядок дня. Хоть какое-то занятие.

Кое-что все же испортило настроение: встреча со свекровью. Один ее вид мог омрачить даже самый солнечный день, а погода и без того не баловала.

Лицо у Гунхильды было такое, словно она только что съела луковицу.

– Алианна, – она поравнялась со мной. – Вижу, ты довольна. Вернула себе место жены тойона. Даже на обряд публичности ради этого пошла. Смелый поступок.

– Об обряде я не просила. Торвальд не спрашивал моего согласия.

– Тор всегда идет напролом, – осудила она сына. – Но пока он не получил желаемого.

– Чего же он хочет? – поинтересовалась я, не ожидая подвоха.

– Упрочить свое положение, разумеется. Сейчас он – тойон, но закон един для всех. От отца к сыну, – повторила свекровь то, что я слышала на военном совете.

Что-то темное шевельнулось в душе. Страх. Теперь я ловила каждое слово Гунхильды.

– Ивар – наследник Вилфреда, – говорила она. – Когда он достигнет совершеннолетия, Тор будет обязан передать управление крепостью ему. Ведь он всего лишь регент. Неужели не понимаешь, что Ивар – помеха?

Мой трехлетний сын в очередной раз пронесся мимо, задорно хохоча. Невинный ребенок, пешка в чужой игре.

Поравнявшись с бабушкой, Ивар притормозил, и Гунхильда потрепала его по голове. Жест получился нежным, глаза свекрови на миг потеплели, но, обратившись ко мне, снова превратились в льдинки.

– Тор не посмеет тронуть Ивара, – произнесла я, не особо веря в свои слова. – Он поклялся.

– О да, поклялся. Как часто мы нарушаем наши клятвы? Тебе ли не знать этого, Алианна. Помнится, ты тоже однажды клялась любить моего среднего сына до тех пор, пока Владыка мертвой воды не заберет вас к себе, а потом отдала себя моему старшему сыну. Куда подевалась в тот миг твоя хваленая верность клятве?

Я сглотнула. «Нынешняя я» никогда бы так не поступила, но мне неизвестно на что была способна «прежняя». Вдруг она влюбилась в Вилфреда? Мне хотелось верить, что это был порыв охваченного страстью сердца, а не голый расчет. Одно я знала точно об Алианне: может, женщиной она была дурной, но матерью – отличной. Ивара она обожала и была готова умереть за него. Доставшееся мне тело бережно хранило ее любовь к мальчику.

– Никогда не понимала, что мои сыновья нашли в тебе, – размышляла Гунхильда вслух. – Худая, плоская. Ничего в тебе нет. Разве что волосы цвета пламя, так это не диво. У многих такие же. Чем ты их взяла?

Я не знала, что ответить, а потому молчала. Наверное, что-то такое было в Алианне особенное, но не факт, что это есть во мне.

Я невольно присмотрелась к другим женщинам. Мы действительно отличались. Они были высокие, дородные, но при этом не полные: пышные груди, объемные бедра и все это при узкой талии. Ярко выраженная фигура песочные часы. Алианна, конечно, хороша собой, но до таких форм ей далеко.

– Я поступила дурно, – признала правоту свекрови. – Но Тор не обязан повторять моих ошибок.

– Ты заблуждаешься, если думаешь, что он все забыл, – заявила Гунхильда. – Я знаю своих сыновей. Их сердца не склонны к прощению. Тор ненавидит тебя, Алианна, и сделает все, чтобы уколоть побольнее. Если ты родишь ему сына, он захочет оставить ему наследство, а не отдать сыну старшего брата. Он убьет Ивара в тот же час, когда на свет появится его плоть и кровь. Я говорю это тебе не со зла, а потому что Ивар мой внук. Мне небезразлична его судьба. Признайся в убийстве Вилфреда и получи заслуженное наказание. В обмен я обещаю защитить Ивара от Тора.

– Почему я должна довериться вам? Не вы ли только что сказали, что обещания ничего не стоят?

– Для Тора Ивар – соперник, а для меня – единственный внук. Разница очевидна. Подумай над моим предложением, прежде чем отвечать.

Сказав это, свекровь развернулась и зашагала прочь, а я еще долго смотрела ей вслед. Нет, ее предложение я не приму. Пусть и не надеется. Не для того я отправилась в чужой мир, чтобы так легко сдаться. Но информация важная. За нее спасибо.

Глава 7. Мародеры

Остаток дня я коротала за вышиванием. Пальцы Алианны делали аккуратные, ровные стежки, хотя я сама даже пуговицу толком не могла пришить. «Прежняя я» была искусной вышивальщицей. Любопытно: что еще я умею?

Пока руки занимались делом, голова тоже работала. Страх, что у меня отнимут сына, сдавливал грудь обручем, мешая полноценно дышать. Если с Иваром что-то случится, я умру. Чтобы его обезопасить, необходимо разобраться в местных интригах и обзавестись союзниками. Гунхильда намекнула, что с моим обвинением в смерти Вилфреда еще не покончено. Нельзя сидеть, сложа руки. Придется спуститься в общий зал.

Кто бы знал, чего мне стоило войти в зал после всего, что там пережила. Я долго стояла на пороге, успокаивая дыхание. Первый шаг как вхождение в ледяную воду, второй – еще хуже, и так до полного погружения. Только после этого стало чуть легче. С водой тоже всегда так – пока не нырнешь с головой, будешь дрожать, ежиться и мечтать повернуть назад.

Наконец, я в зале. Здесь яблоку негде упасть, время ужина. Лавки заняты, столы заставлены снедью. Этакая средневековая столовая. Совместный прием пищи в крепости норма и возможность пообщаться. В остальное время люди работают, как правило, тяжело. Лишь я да несколько знатных дам живут в праздности. Прочие, включая знатных мужчин, работают на износ. Дел хватает: конюшня, дрова, скот, охрана крепости, забота об оружие, обучение мальчиков военному искусству. Всего не перечислить.

Я двинулась вдоль столов. Готова поспорить здесь есть иерархия. Нельзя просто взять и сесть, где вздумается. Так где же место хозяйки крепости? Рядом с хозяином крепости – рассудила я.

Мне потребовалось время, чтобы сообразить – лучшие места у огня. Чем дальше от камина, тем холоднее и темнее. Там сидит челядь.

Я не ошиблась: Тор расположился в центре ближайшего к камину стола в окружении верных наемников. Муж делал вид, что не замечает меня, я тоже не горела желанием общаться с ним. К тому же ни одного свободного места, где я могу присесть, за столом не было, как, впрочем, и других женщин. Зато они полностью занимали второй в ряду стол. Туда я и направилась.

Едва приблизилась, дамы подвинулись. Выходит, я не ошиблась с выбором. Это маленькая победа вселила в меня уверенность.

Я села, и служанка поставила передо мной тарелку с похлебкой – в каше плавали куски мяса. Я осторожно попробовала варево и чуть не подавилась – заиграла музыка. Услышав лютню, покраснела до корней волос. Словно вернулась к моменту, когда меня практически на этом самом месте заставили прилюдно заниматься сексом.

Но никто в зале не повернулся в мою сторону, люди вели себя так, словно ничего особенного с моим участием здесь не происходило. Неужели для них публичный секс в порядке вещей?

Выедая из каши мясо, я поглядывала по сторонам и отметила закономерность: девочки носили две косы; незамужние девушки – простую косу, некоторые позволяли себе выпустить пряди у лица. Замужние, как я уже знала, заплетали «рыбий хвост», а вдовы – своеобразный венок из косы. Очень удобно. Сразу видно, кто есть кто.

– Поздравляю, Алианна, ты как всегда выбрала лучшего, – рядом присела моя ровесница с такой же косой, как у меня. Замужняя. Она обращалась ко мне по имени без приставки «миледи», вероятно, мы на одной ступени социальной лестницы.

У нее были вьющиеся волосы с рыжиной, как у большинства местных, а еще грудь пятого размера. Последнюю как свое главное достоинство она выставляла на всеобщее обозрение в глубоком вырезе декольте. Рядом с ней я почувствовала себя плоской доской.

– Моего мнения никто не спрашивал, – парировала я.

– Но как удачно совпало! Ты умудрилась сохранить положение тойоны крепости. Правда, говорят, что суда тебе не избежать. Может, еще посмотрю, как тебя столкнут с мыса в море. Торвальд отлично все рассчитал. Если тебя осудят, он останется единственным опекуном Ивара.

– Меня оправдают, – произнесла без особой уверенности.

– Поживем, увидим, – улыбнулась собеседница. – Как, кстати, отношения с Тором? Насколько помню, вы расстались врагами. Из-за тебя он покинул крепость.

– Прошло столько времени, – я беспечно махнула рукой. Ни к чему демонстрировать страх. – Старые обиды забылись.

– Тор не из тех, кто прощает обиды. Не обольщайся.

Я все приглядывалась к девушке. Черты ее лица казались смутно знакомыми, как и ее слова. Где-то я это уже слышала. Наконец, меня осенило – она же похожа на Гунхильду! Глаза – северное море. Такое же синее и холодное как то, что за окном. Прямой нос, тонкие, поджатые губы и фамильные скулы клана Арвид. Я буду не я, если передо мной не родственница моих мужей. Какая-нибудь двоюродная сестра. Еще бы узнать, как ее зовут… Но спрашивать об этом напрямую нельзя. Ни у нее, ни у других.

Разговор прервал звон колокола. От неожиданности я чуть не опрокинула на себя похлебку.

– Корабль! – глаза собеседницы зажглись азартом.

Я едва не поинтересовалась: «что это значит?», но вовремя прикусила язык. До чего сложно делать вид, что происходящее для меня норма, когда все в диковинку.

Люди в зале пришли в движение. Вскоре они потянулись к выходу, я в том числе. Пока мужчины накидывали легкие кожаные куртки и вооружались, женщины поднялись на стену. Мне повезло занять место в первом ряду, но я не знала, на что смотреть, пока кто-то не крикнул:

– Вон он! Глядите!

Десятки рук указывали на открытое море. Уже стемнело, завывал ветер, и волны бились о скалистый берег особенно ожесточенно. В преддверие шторма угодил корабль. Он был обречен разбиться о скалы без путеводной звезды, которой мог стать огонь маяка на одинокой скале, выдающейся в море.

Мужчины покидали крепость через открытые ворота. Но вместе того, чтобы пойти к маяку и зажечь его, они свернули к берегу и принялись спускаться к воде.

– Что они делают? – спросила я у близстоящей женщины. Было темно, на мне капюшон, да и женщина смотрела в сторону моря, а не на меня – подходящее сочетание для расспроса. Она не вспомнит, с кем говорила.

– Ждут, когда корабль напорется на рифы, – ответила она. В ее голосе сквозило предвкушение. Женщины на стене походили на спортивных фанатов, болеющих за любимую команду.

Мне стало не по себе. Вплоть до мурашек.

– Корабль разобьется! Погибнут люди! – ужаснулась я.

– Разумеется, – кивнула собеседница. – И Владыке будет чем поживиться.

Мужчины, между тем, снаряжали лодки, складывая в них сети. Они собирались выйти в открытое море, но не для того, чтобы спасти людей. Их интересовал исключительно груз.

Гибель корабля произвела на меня гнетущее впечатление. Деревянный исполин то поднимался до самых облаков на волне, то ухал в пучину вод. В одно из таких падений он напоролся на выступающую из воды скалу. До крепости донесся скрежет, словно огромный кит застонал.

С такого расстояния не были видны детали, но я живо вообразила пробоины в днище и прибывающую воду. Корабль тонул. Команда металась по палубе, но все происходило слишком быстро. Им не спастись. А еще мне почудилось, будто из воды вылезли гигантские щупальца, утягивая корабль на дно. Но я списала это на шторм и темноту. Померещится же такое.

Пошел дождь. Холодные капли коснулись моих разгоряченных щек, смешиваясь со слезами. Я впервые наблюдала массовую гибель людей и уже жалела, что вышла вместе со всеми на стену. Но уйти сейчас означало привлечь к себе ненужное внимание.

Впрочем, женщины тоже притихли. Ажиотаж сменился настороженностью. Чувствовалось, что, несмотря на грядущую добычу, происходящее им нравится не больше, чем мне.