S-T-I-K-S. Всех, кого ты возьмёшь в плен

– Товарищ Илли, мы на месте, – пришло сообщение от Альбиноса.

– Берите кого надо и командуйте по готовности. Операция под твоё командование. – Я передал канал управления машинами, чтобы Ирма и штурмовик сверились с обстановкой, рассмотрев поле боя через визоры машин, и взяли тех, кого сочтут нужным.

– Готовы, начали, – получил я ответ, и через несколько секунд мы атаковали.

С нашей стороны пошли дроны под руководством моих техников, а Ирма и Альбинос, облачённые в тяжёлые штурмовые скафы, с другой. Они были защищены гораздо лучше, чем технический персонал. Во всей этой суете менять скафандры моим бойцам я не стал, да и был ли в этом смысл – менять привычные на боевые? Оставив странности с ногами на потом, я выдвинулся вперёд. Мой скафандр самый мощный и фактически представляет собой тяжёлый штурмовой, только вместо оружия у меня лишь инструменты.

Я внимательно следил за боем электронными глазами техники. Собственно, он почти закончился. Штурмовиков отбирают с самого детства – это другое устройство психики, моторика и импланты, которые вживляют в процессе всей жизни. Любой Новый человек несколько раз проходит через подобные процедуры. Сначала добавляли базовые, потом более специализированные. В огромном ангаре валялись перебитые враги. Альбинос уже всех проконтролировал, и мы занимались новым для себя делом – добычей трофеев.

Представления не имею, сколько у нас ресурсов и что нам придётся пережить. В обычных условиях этим занимаются специальные команды, а не бойцы. Среди трупов врагов и обломков кораблей есть немало полезных вещей, годящихся как ресурсы. Снимали энергоблоки, баллоны с дыхательной смесью, можно было приспособить некоторое оружие. Кстати, большинство насекомоподобных рас дышало кислородом, просто у кого-то с ним смешан углекислый газ, аммиак и прочее. Смесь несложно очистить и использовать. Дроны заваривали техканалы и проходы, ведущие в зал. Неизвестно, как пробрались напавшие со спины, и я хотел по возможности сократить пути обхода.

Кроме пауков в зале были богомолы. Искин о них не доложил, и они стали небольшим, но преодолимым сюрпризом. Возможно, не все камеры восстановились, или они сюда пробрались по другим проходам.

Странностей случалось всё больше и больше. Я своими глазами видел, как Ирма легко, словно древесная кошка с планеты Лаяль, увернулась и проскочила под огнём шестнадцати штурмовиков. Если восьмёрка богомолов всегда была не сильна в стрельбе, то восемь пауков стреляли весьма неплохо. Их, собственно, за этим и держали около богомолов, отдавая роль огневой поддержки. Ирма проскочила за спины врагов, отстрелила лапы, смешав строй, а затем ворвался Альбинос, убивая остальных. Всё было быстро, отработанно, и как ни старайся растянуть удовольствие, но надолго нелюдей всё равно не хватает.

Я не штурмовик, но с десантом врага на кораблях приходилось бороться не раз. Я, разумеется, был сзади бронированных тяжёлых скафандров, но пострелять вполне удавалось. Никогда раньше не слышал о том, что можно вот так проскочить под огнём такого количества бойцов врага и, играючи, развлекаясь, выпустить им боекомплект в спины.

Дроны разбрелись по ангару проверять состояние коммуникаций и заваривать подозрительные технические каналы, через которые могут проскочить враги. Оставлять бесхозные проходы я не хотел.

Переборки раздробленного ангара начали искрить, в нескольких местах появлялся туман, огораживая довольно ровную черту, проходящую на две трети его высоты и откусывающую примерно четыре пятых общего объёма пространства. Техники и Альбинос с Ирмой либо не видели, либо не обращали на это внимания. Внутреннее чувство старшего техника основной ремонтной палубы вопило об опасности. Времени что-то объяснять и отдавать команды не было. Разошедшиеся по огромной территории и находящиеся на разной высоте люди должны были срочно покинуть эту территорию.

Я просто знал это. Возможно, у нас ещё много часов времени, а может, оно уже давно вышло, и я сейчас ориентируюсь по факту давно произошедшего события. Дроны, повинуясь моей команде, бросили свою работу и понеслись к людям. Схватив людей манипуляторами, поволокли в разные стороны, совершенно не заботясь о сохранности и комфорте находящихся в скафандрах тел.

– Не дёргайтесь и ничего не делайте! Так надо! – заорал я на общем канале.

Дисциплинированный Альбинос расслабился и спокойно воспринимал тянущего его дрона, который полз по лестнице и только слегка отклонял голову, чтобы она меньше стучала по ступенькам. Ирма сгруппировалась и практически уселась на своего шустрого помощника. Она разместилась, словно наездница, не мешая ему быстро перебирать лапами. Он нёсся в другую сторону, к входу транспортёра, откуда обычно подавали малые корабли с консервации.

Штурмовики привыкли выполнять иногда весьма странные, не очень совместимые с жизнью приказы, поэтому вначале делали, а потом спрашивали. Зачастую такая команда могла спасти жизнь, какой бы неадекватной ни казалась вначале. А вот наш брат техник первым делом пытался всё выяснить. Меня засыпали вопросами: «Зачем это надо?», «Куда его тащат?», «Почему её голова бьётся о ступеньки?»

Скорость, с которой происходило бегство, была максимальной для этих машин, и намного быстрее, чем это делают люди в скафандрах. Если штурмовики в боевых скафах двигаются относительно проворно, то ребята из ремонтного подразделения наверняка побегут медленно. Возможно, я ещё несколько часов буду наблюдать за странным искрением и туманом, а может, и нет. Происходившее мне не нравилось.

Находящиеся в более лёгких скафандрах волочимые по полу и лестницам техники получали гораздо больше неприятных ощущений, чем мои бойцы в боевой броне, для которых это было всего лишь лёгким приключением. Все синяки достались именно ремонтникам. Я легко определял это по ругани на общем канале. Пришлось прикрикнуть, чтобы рты захлопнули и получали удовольствие от внепланового катания.

Места, где не было странных отблесков искр и сгущающегося прямо в вакууме тумана, находились на разной высоте в разных частях ангара. Каждый дрон и мех получил от меня команду, кого и куда тащить. Это был либо дальний верхний угол, либо какой-нибудь технический канал. Отключать сейчас гравитацию, чтобы облегчить силу тяжести и увеличить скорость движения моих механических помощников, я не хотел. Я совсем не желал что-то менять потому, что в этом странном месте любое изменение могло привести к каким-то другим и, соответственно, непредсказуемым последствиям.

Туман ещё более сгустился, потом рывком поменял цвет на идеально белый, а посреди ангара, среди разорванных кусков обшивки, вцепившись лапами в пол, стоял десантный бот пауков. Небольшой бот, предназначенный для проникновения внутрь – почти таран с дико мощными фронтальными экранами. Разумеется, напрямую пробить броню даже корабля среднего класса такая штука не сможет, а вот раздвинуть несколько железяк и просочиться внутрь после попадания главным калибром или удачного торпедного залпа – вполне. А ещё может вдавиться в щель разошедшихся бронеплит или просто прилепиться к корпусу и выпустить десант, который будет прорываться внутрь уже своим ходом.

Штурмовики среагировали мгновенно. Вывернувшись, словно кошки, бросились к кораблю нелюдей. Верхний десантный люк только начал приоткрываться, а Альбинос уже зашвырнул внутрь несколько гранат и, стоя над целью, лупил из разгонника. К другому люку бросилась Ирма, швырнула одну гранату и продолжила стрелять скупыми короткими очередями.

Раньше, чем я успел отдать какие-то команды, с десантным ботом было покончено. Вот что значат натасканные до инстинктов бойцы Новых людей. Мне доложили, что корабль нелюдей зачищен, после того как Альбинос сбросил внутрь люка небольшого дрона-наблюдателя. Мои техники только похватали оружие, а всех врагов уже перебили.

Когда покончили с десантным ботом нелюдей, от парней, засевших на обшивке линкора, пришёл доклад: «Двенадцать малых кораблей жуков и средний корабль РЭБ-борьбы сколопендр. Сбили четыре жука, остальные ударились в обшивку, а сколопендра пролетела мимо, систем не включала». Всё это странно. Малые корабли обычно очень манёвренные, и должно произойти что-то серьёзное, чтобы кто-то из них сошел с курса и разбился, ударившись в обшивку корабля. Корабль РЭБ-борьбы сколопендр всегда работает, его нельзя отключить, только экранировать, это живой корабль. Он, когда вылупляется, сразу начинает функционировать, и, чтобы замаскировать, эти корабли прячут в корпуса маток ульев, потому что выключить не могут.

Занятый насущными делами, я продолжал думать над этим странным нападением. Жуки не сделали ни одного импульса, не выпустили ни одной ракеты или болванки, а просто разбились об обшивку. Не успел я ещё понять ситуацию, когда снова раздался сигнал тревоги и пришёл доклад: «Двенадцать малых кораблей жуков и средний корабль РЭБ-борьбы сколопендр. Сбили восемь жуков, остальные ударились в обшивку, сколопендра пролетела мимо, систем не включала».

Такого просто не может быть! Поблизости не было ни одного корабля, а о приближении жуков мы узнавали всего за несколько секунд. Они просто появлялись перед самым носом десантного бота, но радары должны бы их засечь гораздо раньше. Я задумался.

– Если будет опять двенадцать жуков и сколопендра, огонь не открывать. Если что-то поменяется, огонь по готовности, – отдал я команду бойцам.

– Есть! – коротко отозвались по связи.

Не успел я переключить мозги на насущное, когда снова доложили:

– Двенадцать малых кораблей жуков и средний корабль РЭБ-борьбы сколопендр. Все жуки разбились, сколопендра рядом пролетела, систем не включала.

Да что такое? Каждые сорок шесть минут на нас нападали странные жуки и одна сколопендра, при этом они не стреляли и не вели РЭБ-атаку. Ладно жуки, а сколопендра просто не может не вести РЭБ-атаку, она должна быть мёртвая, а пока жива, обязательно будет пытаться выжечь электронику, нанести последний удар или сделать какую гадость и, даже сдыхая, подорвёт себя, пытаясь забрать ещё хоть кого-то.

Дал приказ техникам вывести на корпус несколько мехов, которые пока исполнят роль зенитной артиллерии, и оставить в покое жуков, если они по-прежнему будут разбиваться о корпус или пролетать мимо. Надо было собрать выживших вместе, что-то делать с погружёнными в химический сон товарищами и дать всем отдохнуть. Нашей ремонтной палубе принадлежал довольно большой, вполне функционирующий жилой модуль, медблок и зона отдыха с тренажёрными залами, небольшой оранжереей и столовой. У нас всегда было много народа, и сейчас места с избытком хватит для всех выживших. Сами модули располагались в глубине корпуса и практически не пострадали. День был очень долгий, надо собрать в кучу мысли, отдохнуть и осмотреться. Дав целый список указаний искину корабля, я скомандовал отбой.

Глава 4

Первый поощрительный приз за догадливость

Спали всего несколько часов. Всем необходимым был отдых. Всех мучили вопросы – что происходит, где мы и как отсюда выбираться? Возможно, линкор сейчас падает в пекло звезды и нам нужно срочно включать двигатели, а может, завис где-нибудь в необитаемой части космоса, или мы все умерли и попали в рай для Новых людей, где полно боеприпасов и нелюди не заканчиваются. В общем, никто ничего не знал, поэтому отпускать ситуацию не хотели и взяли от отдыха ровно столько, сколько требовалось для восстановления организма. После сна я изучил ответы на часть моих запросов искину. Именно так. На большую часть моих запросов мозг корабля ответил либо «Нет данных», либо что-то несуразное, не укладывающееся ни в какую логику.

На технические вопросы я получил тот же ответ, что и раньше: линкор представлял собой груду железа, зависшего в космосе, а вот то, что мы находились посреди кладбища кораблей, заинтересовало.

Всё, что я увидел, было престранно. Я думаю, что мы сейчас находимся в каком-нибудь эксперименте создателей вселенных – возможно, курсовая работа по мирозданию. Я даже задание предполагаю – объединить бесконечные жизненные пространства в замкнутом объёме или что-то вроде того. Так и есть. Вывернутая и размазанная по горизонту событий бесконечная плоскость, находящаяся в абсолютной стабильности. Некая гравитационно-пространственная и временная аномалия, собранная в одну кучу бешено вращающимися вокруг друг друга сверхгигантскими парными чёрными дырами, могла удерживать этот хрупкий мир – планеты, астероидные поля, наше кладбище кораблей и бесконечные живые пространства, чередуемые между собой от ледяных метановых пустынь с гигантскими тварями до вполне обитаемых и заселённых разумными миров с милыми домиками и цветочками на клумбах. За кладбищем кораблей в рядок висели и вращались шесть обитаемых планет.

Форм жизни было очень много. Даже с нашей станции слежения, которая могла охватить лишь крупицу этого замысла, мы видели и гигантских чудовищ, поднимающихся с бездонной глубины и взламывающих своими тушами льды метановых океанов; куски огромных территорий, населённые людьми, со знакомыми животными и растениями. Встречались уходящие в небеса и истекающие магмой горы, леса из синих деревьев, высотой во много километров; присутствовали выжженные пустыни, кислотные миры, раскалённые до сотен градусов. Чего только не было. Зачем нужны шесть обитаемых планет при бесконечных триллионах квадратных километров живой плоскости, непонятно. Наверное, в задании, которое давали богу-создателю, так и было записано: «И не менее шести обитаемых планет». Расположение их рядком, скорее всего, этим и объясняется. Бог-создатель просто сунул их в центр в нужном количестве и немного крутанул вокруг оси. Возможно, чтобы не заморачиваться. А затем запустил миллиард-другой звёзд, которые двигались по только им понятным траекториям, пролетая над бесконечной плоскостью горизонта событий.

«Топор палача» висел посреди гигантского кладбища кораблей, и с нашего места прекрасно просматривалось общее устройство мира. Возможно, такие связки планет есть и дальше, но выведенный искином корабль дальней разведки ничего в своём радиусе действия не обнаружил, зато передал кучу информации об обитаемых зонах миров, даже нашёл больше десятка с людьми, но, как и положено, на этом хорошее закончилось.

Из уцелевшего во время боя сохранились только две системы – основные реакторы и прыжковые двигатели. Если с реакторами было всё в порядке и мощности имелось столько, что искин уже заполнил все оставшиеся целыми накопители и включал всё оборудование, которое не разрушилось, чтобы энергия зря не пропадала, то с прыжковым двигателем всё оказалось неоднозначно. Устройство было заряжено, работоспособно, но уверено в том, что корабль находится в твёрдом теле и прыжок невозможен.

Чего я так зацепился за межпространственные двигатели? А потому, что наше кладбище было окружено непонятной областью, в которой уничтожалось всё. На линкоре, кстати, такие места тоже появились, только тут они занимали по несколько отсеков или оказались полосками в несколько метров толщиной, а в космосе всё кладбище кораблей было окружено этой гадостью. До ближайшего обитаемого мира с людьми можно и без прыжка долететь за несколько месяцев, но, наверное, хозяева этого места отпускать нас отсюда не собирались.

Почему я так решил? На определённом расстоянии от основной массы зависших кораблей искин начал терять разведчиков. Тогда умная машина вывела из ангара автоматический артиллерийский монитор и дала несколько залпов всеми средствами во все стороны. Абсолютно всё, от крошечных шариков из роторных орудий до торпед, укрытых силовыми щитами и способными пробить защиту корабля тяжёлого класса, уничтожалось мгновенно. Всё это ещё надо проверить, но, похоже, на дурочку пролететь не удастся.

А ещё появилось странное ощущение мирной жизни. Всё время, пока не спали, мы восстанавливали что могли. На «Топоре палача» функционировало от силы процента три модулей, всё остальное – мёртвое железо. Пожалуй, самым главным достоянием, которое осталась нам от могучего линкора, были реакторы. В энергии мы не нуждались. Созданные, чтобы давать гравитационный импульс на звезду, накачивать энергией разгонные шахты и обеспечивать двигатели, даже тысячной доли их мощности нам хватило бы на всё наше хозяйство. Каждые сорок шесть минут двенадцать малых кораблей жуков привычно появлялись почти перед самой обшивкой линкора и успешно разбивались, не сделав ни одного выстрела, а сколопендра проходила в нескольких десятках метров над корпусом и улетала в сторону одной из небольших планет, чтобы разорваться в клочки на границе нашего космического аквариума, куда нас сунули.

Парни с десантного бота не стали пока приходить к нам, а остались отдыхать в прилепленном к обшивке корабле. Всё равно все будут спать в скафандрах, так что разницы никакой. Пока мы отдыхали, бойцы, прижившиеся на обшивке, ухитрились отловить одну сколопендру и прислали мне отчёт. Молодая, недавно рождённая сколопендра с полностью работающим интегрированным оборудованием не имела ни единой поломки, но не функционировала. Даже не дохлая, она просто была нефункционирующая.

То, что это место странное, я понял сразу, когда не увидел звезд и кораблей. А ещё эти события с заражением. Мой скафандр показывал, что я болен и подвергаюсь химической и биологической атаке, и менять своего мнения не собирался. Я сменил два комплекта датчиков на своём скафандре и на скафе Ирмы, успел протестировать – всё работает, всё правильно. Странности этого места на том не закончились, вернее, они только-только начинались. Каждый час мы находили какие-нибудь новые особенности. Скажи мне кто такое раньше, выставил бы из ангара, чтобы своими буйными фантазиями другим работать не мешал.

Время шло, все трудились, борясь за выживание, и думали, строя самые невероятные загадки насчёт этого места. На второй день мы уже неплохо защитились, привели в порядок жилой модуль и даже ненадолго снимали скафандры – разумеется, только на территории основного блока, где размещалась столовая, душ и каюты. Даже в оранжерею я запретил ходить без брони.

Перед продуктовым автоматом собралась небольшая очередь. Никто ничего не говорил, все ждали. Ирма стояла и решала, взять ещё один блок рационов или оставить на подносе столько, сколько взяла. Девчонка пришла во флот со звёздных колоний, расположенных на ледяных планетах. С ресурсами там всё плохо, и если ты не поел впрок, то, возможно, в следующий раз тебе не удастся поесть, и ты умрёшь голодной смертью. Сколько я её знал, она боролась с природным чувством запасливости, свойственным всем уроженцам подобных колоний. Не наложить в тарелку больше необходимого было самым сложным из всего, с чем приходилось бороться. Смелости, отваги и реакции хватало с избытком, а вот запасливость никуда не девалась, и это чувство можно было только заглушить. Даже при ведении огня очереди Ирмы были чуть короче, чем у остальных штурмовиков. Об этом все знали и просто ждали, не желая говорить под руку. Наконец решив, что еды достаточно, моя воительница направилась к столу и села рядом с Альбиносом и Ланцетом.

Народа было негусто. Из бойцов присутствовали Ирма с Альбиносом, плюс доковылял ещё один штурмовик из полуразбитого медблока. Он пришёл в лёгком скафе. После того, как его товарищи начали терять разум и бросаться друг на друга, он стал их отлавливать, вкалывать лошадиные дозы лекарств и засовывать в работающие медкапсулы. Но это удалось сделать не со всеми. Оружия в медицинском отсеке не было, а сам отсек перебило посередине попаданием болванки, и пройти во вторую половину через искорёженный металл сразу не получилось, а пока возился на этой половине с сумасшедшими людьми, на той стороне оказалось немало странностей.

В самом отсеке всё работало. Мы на боевом корабле, и почти у всех агрегатов есть системы автономного питания. Кроме нескольких блоков капсул, разрушенных попаданием, остальное оборудование оставалось вполне пригодным. Дело было в людях. Они жрали друг друга, росли, корёжились, отращивали челюсти, превращали ногти в когти, а затем в отсек пришли нелюди и искривлённые люди. Дальше было совсем непонятно. Небольшая группа, состоявшая из богомола, двух пауков в разгерметизированных скафандрах и ещё нескольких изуродованных мутацией человек, начала жрать тех, кто был в отсеке. Вновь пришедшие приняли в свою группу двух самых крупных и уродливых сумасшедших из медблока, а остальных сожрали. Нелюди и люди были вместе, скафандры нелюдей разгерметизированы.

Я ещё раз всё проверил. Связи с этим медицинским отсеком не было, искин картинки дать не мог. Бойцы, они такие. Не имея оружия и возможности уничтожить мутировавших заражённых и людей, парень надел лёгкий спасательный костюм, поснимал со стен несколько камер наблюдения, рассчитывая, что в них могут оказаться автономные системы хранения данных, и даже если он погибнет, то информацию, возможно, найдут. Часть камер оказалась повреждена, но небольших устройств размером с половину большого пальца боец собрал немало. Это универсальное устройство специально делалось сменным и небольшим, чтобы любой человек мог его снять и поставить в случае нештатных ситуаций и потери связи с бортовой системой. Камеры в автономе снимали происходящее ещё много дней. В космосе ситуации бывают разные, вот как эта, например. И подумать было над чем.

Иммунная система людей и нелюдей сильно отличается. Наши микроорганизмы обязательно убьют всех пауков, жуков и сколопендр, если они не будут специально генетически модифицированы. Только богомолы, которые всегда выращиваются искусственно, могут выживать в нашей микрофлоре. Скафандры пауков были разгерметизированы, но до́хнуть они не собирались, а очень даже с аппетитом жрали тех, кто поменьше.

Парень пришёл в состоянии, оставлявшем желать лучшего, но был разумен и перемещался своим ходом. Он носил позывной Ланцет, в честь древнего хирургического инструмента. Совпадение – но он так и пожелал зваться. Многие штурмовики сживались с позывными так сильно, что если их звали по настоящему имени, то не сразу понимали, что обращаются именно к ним. Кстати, Ирма – это тоже позывной. Её имя, длинное и сложное, какие любят давать на ледяных колониях, было сокращено до знакомого и короткого.

Ещё мой отряд состоял из четырёх техников, безлошадного пилота и целого непилот-капитана ударного линкора-призрака. Была связь ещё с четырьмя группами, по докладам искина в некоторых отсеках вели бой. Кто там находился, выяснить не удалось. То ли автоматические защитники сцепились с десантом нелюдей, то ли это кто-то из уцелевших бойцов, ответивших на запрос-контроль.

Выявились и другие странности. Когда стали появляться целые отсеки вместо разбитых, большие части корабля начали перекрывать непонятные области, через которые не проходил сигнал связи, а любые датчики выходили из строя. Отправленные на разведку дроны просто отключались. В разных местах происходило по-своему. Где-то механические помощники могли несколько минут бегать по коридорам, прежде чем их заклинит, а где-то их разрывало в клочки за мгновение. Прямо как торпеды и шарики от роторов по границе кладбища кораблей.

И без того тяжёлый путь внутри изуродованных проходов, вывернутых переборок и бродящих по кораблю нелюдей стал опаснее из-за новых выкрутасов этого места. Надо было срочно собрать уцелевших. В общей сложности на запрос-контроль ответило около ста пятидесяти человек, но где они находятся и сколько из них живы в кишащем врагами корпусе линкора, было неясно.

Мы срочно заваривали боковые каналы, технические шахты и укрепляли все места, в которых сомневались. Лучше потом опять прорежем дыры, чем дадим врагам возможность проскочить. Оставили только несколько широких, словно улица, проходов, в которые я отправил механических помощников. В длинных и широких коридорах хитрить с машинами совсем не получится. По всем, кто не был Новым человеком, они открывали огонь. Теперь до наших палуб можно добраться, только имея тяжёлое вооружение, и то не быстро.

Несколько дней я решил ничего не делать, дав людям возможность отдохнуть и осмотреться. Мы неплохо окопались, а территорию нашей ремонтной палубы патрулировали дроны. Защищая основные проходы, замерли автоматические турели, а оборудования, еды и снаряжения нашлось столько, что оставшейся горстке выживших этого хватит на долгие годы. Следовало спокойно ещё раз пересмотреть отчёты искина, попытаться наладить связь с остальными выжившими и немного успокоиться.

Проблемы, если они уже начались, приходят толпой и наваливаются все сразу. Нам всем становилось хуже. Стимуляторы прекрасно отрабатывали, давая забыть о плохом самочувствии, но не исправляли ситуации. Общее состояние понемногу становилось хуже. Расспросил об этом группы, которые были на связи. С ними оказалось то же самое. Довольно долго говорил со старшим медицинским офицером, который вместе с десятком человек из научников и медиков уцелел на одной из палуб. Они были недалеко от нас, но у них не имелось тяжёлого вооружения и дронов, а перед их отсеками бродил потерявший разум десант богомолов. Как я понял, нелюди менялись на глазах, жрали тех, кто поменьше, и прилично подросли, а по силе и скорости стали гораздо быстрее. Закрывшиеся в отсеке люди не спешили прорываться, помня мой приказ, и решили просто подождать, пока мы им поможем.