Волшебная почта. Книга 2. Сад старинных зеркал

Земля была тёплой и рыхлой. Кит погрузил в неё руки и несколько минут рассматривал божью коровку, которая медленно ползла по тонкой травинке. Потом принялся за работу уже серьёзно.

Часа через два грядки стали почти идеальными. Кит потянулся, сложил все выдернутые сорняки в тачку и отвёз их к большой компостной куче в углу участка. Неожиданно он подумал, что ему нравится такая работа, нравится вдыхать запахи зелени и земли, нравится видеть, как растёт, тянется к солнцу всё, что было посажено весной.

Потом он сходил домой, выпил чаю, отчитался маме о проделанной работе. Снова вышел в сад и показал грядки по видеозвонку.

– А что с клумбой?

К прополке клумбы Кит ещё не приступал, но обещал маме, что всё будет в порядке к её приезду. Сначала он думал отложить клумбу на завтра, но до занятий у Златогорова ещё было время, а делать всё равно было нечего. Пока разбирался с цветами, решил, что хорошо бы найти где-нибудь большие красивые камни и сложить альпийскую горку, как у Карасёва.

«Надо бы сходить к нему, спросить, где он берёт такие хорошие камни», – думал Кит, отмывая руки под краном с летней водой. Вода там была ледяная, текла по старым, проржавевшим трубам и пахла железом. Над садом катилось огромное полуденное солнце.

К участку номер двадцать восемь на Седьмой линии Кит пришёл на десять минут раньше. До этого забежал в магазин, купил тетрадку, мало ли, вдруг что-то придётся записывать. У магазина, в пыльной тёплой тени, сидел Антошка и несколько рабочих, которые на станции меняли серые плитки на белые. Кит прислушался.

– Вот я и говорю, что-то странное творится у вас в посёлке, – рассказывал один из рабочих. – Я на той неделе шёл со станции, смотрю, какой-то человек возле новой плитки крутится, ай, думаю, шайтан-человек, своровать, что ли, решил. Подошёл поближе, а он раз, шагнул в тень – и как его и не было. А вся плитка в чёрных пятнах. Я скорее пошёл к начальнику, а он так ругался, так ругался…

– Это всё серая хмарь чудит, она любит, когда ругаются, когда всё в людях тускнеет и мутнеет, – Антошка отхлебнул из бутылки, которая была у него в руках.

– Вот я и говорю, шайтан-человек, все стали злые, все ругались…

Кит пошёл дальше. Не часто Антошке удавалось найти сразу столько благодарных слушателей.

Участок Златогорова был обнесён высоким деревянным забором. Кит немного постоял, подождал, когда будет ровно пять часов. Подошли ещё трое ребят примерно его возраста, два мальчика и девочка. Мальчиков звали Ефим и Ильмар. Девочку – Ася. Кит видел кого-то из них зимой, когда они пробовали в почтовом отделении разбудить Гусей-Лебедей. Потом пришли Марат с Яникой и какой-то худой молодой человек в очках, незнакомый Киту. За спиной у молодого человека был потёртый серый рюкзак.

– Игнат Васильевич, – представился он и позвонил в звонок.

Все вместе вошли.

В глубине участка, за подстриженными кустами, туями и можжевельниками, виднелся большой деревянный дом, выкрашенный бежевой краской. Дом был похож не на привычную кратовскую дачу, а на небольшую старинную усадьбу, которую кто-то заботливо перенёс на обычный участок. Впрочем, по размеру этот участок тоже не был обычным. За домом виднелась берёзовая роща, сбоку было разбито несколько клумб, возле одной из которых возился какой-то старик в рабочей одежде. На втором этаже дома, на балконе с резными перилами и высокими белыми колоннами, стояла русоволосая девочка в голубом платье.

– Дед, тут к тебе ребята пришли заниматься, – закричала девочка и пропала с балкона.

– Нам туда, – ученики Златогорова уверенно пошли вдоль забора к небольшому домику, который стоял неподалёку. – Мы всегда здесь занимаемся.

Кит пошёл за всеми.

У домика оказалась высокая открытая терраса, на которую вело несколько ступенек. В центре террасы стоял большой круглый стол, накрытый синей скатертью. В центре стола возвышался самовар, рядом с ним блестел белый заварочный чайник и хрустальные вазочки с печеньем, пастилой и конфетами. На небольшом столике рядом толпилась армия разномастных кружек и чашек.

Ильмар и Ефим начали ставить чашки на стол и наливать чай.

Кит рассматривал сад и террасу. Яника уже о чём-то увлечённо болтала с Асей. Марат изучал в мобильнике какие-то схемы.

Вскоре пришёл Тихон Карлович. Налил себе чай в огромную белую кружку с нарисованными на ней дубовыми листьями и стал расспрашивать Игната Васильевича про то, как у них идут дела.

Игнат Васильевич и его команда раскапывали старое городище в Тульской области. Вернее, пока копали не само городище, а небольшой участок, на пробу. Молодой человек достал несколько потемневших железок, какие-то непонятные штуковинки и небольшой круглый диск.

– Вот, смотрите, что нашли в пробной раскопке кургана. С наконечниками для стрел и бляшками для сбруи всё понятно. Но это? Как оно там могло оказаться?

Когда Тихон Карлович дотронулся до диска, Киту показалось, что он проверяет, можно ли вообще брать в руки этот предмет. Но, наверное, показалось, так как старик уверенно взял диск в руки и осмотрел его.

– Что у нас тут? Ага, ага… Предположительно конец XII – начало ХIII века. Не думаю, что раньше этого времени. Понятно, что вы его пока не проверяли, простая ли это металлическая или свинцовая подложка под стекло, но было бы интересно, если бы оказалась свинцовая, как в том зеркальце, что несколько лет назад нашли в Новгороде. Ох, писать вам, Игнат Васильевич, докторскую диссертацию! Давно пора!

– Да всё времени нет, то одно, то другое, – молодой человек смущённо потёр лоб и зачем-то стал протирать стёкла очков. – Но как оно туда попало? Это же не самое оживлённое место.

– Как попало, как попало… – Тихон Карлович повертел диск в руке. – Ну мог же кто-то поехать в Европу по торговым делам или отправиться в паломничество. Ехал себе потихонечку, ехал от города к городу, от страны к стране, ведомый какой-то своей мечтой или просто интересом посмотреть что-то новое, неведомое, не такое, как в его повседневной жизни. А как пришёл к какой-то святыне, решил ловить благодать зеркальцем. Наверняка это был состоятельный человек, торговый, зеркала в те времена были дорогие.

– Что ловить? – Марат оторвался от телефона.

– Благодать. Понимаю, что сейчас это слово стало слишком церковным, старомодным и в обычной жизни его мало используют. А вот в те времена думали, что можно поймать зеркальцем что-то хорошее. Паломник направлял зеркало на святыню, а потом закрывал стекло, чтобы благодать сохранялась внутри зеркала. И зеркало потом нельзя было снова открывать и им пользоваться, иначе благодать ускользнёт.

– Ну и зачем нужно зеркало, в которое нельзя смотреться? – удивилась Яника.

– Оберег. Реликвия. Нечто, внутри чего хранится то, что нельзя использовать каждый день. Но что может пригодиться когда-нибудь, в трудный… гм… момент. Если понимать, как оно работает. Поэтому такое зеркало могли взять и просто сложить пополам, оно было уже совершенно не нужно как предмет для отражения. Это был предмет для хранения изображения, для хранения силы.

Иногда такие сложенные зеркала находят. У меня где-то такое есть, гм… в моей личной коллекции… – Златогоров посмотрел на изумлённого Игната Васильевича. – Купил когда-то в молодости на каком-то полустанке, на барахолке.

Что-то в его тоне показалось Киту странным. Почему-то сразу пришла уверенность, что Златогоров врёт. Он не был похож на человека, который купил бы какой-то предмет, не зная, что там внутри. Вот совсем не был похож. «Нашёл? Сам раскопал какой-то курган?» – Кит ухватился за эти мысли, как за спасительные соломинки, потому что за ними в его сознании возник совсем другой образ: высокий старик в длинной одежде направляет маленькое зеркало на что-то сияющее и невидимое за этим сиянием. Всё вокруг залито жарким южным солнцем. Потом старик закрывает зеркало небольшим синим платком и складывает. Хрустит стекло. Старик морщится, когда отколовшийся кусочек стекла входит ему в палец…

Кит вздрогнул. Над вазочкой с конфетами вились белые бабочки. Все пили чай. Тихон Карлович невозмутимо продолжал свой рассказ:

– Надо бы при случае показать вам мой экземпляр. Но это зеркало целое, значит, ничего хранить было не нужно, пользовались, как обычным зеркалом. Рисунков на обороте нет, в отличие от северной «Глории пантеры»…

– Какой пантеры? – спросил Ефим. – Глория – это же вроде «слава» по латыни, причём бессмертная, без смерти, вы нам как-то говорили про это на занятиях. Ещё что-то такое в физике. Но тут точно «слава». Славная пантера? Славянская пантера?

– Была на севере такая мастерская. Делали зеркала из бронзы, а с обратной стороны изображали крылатое существо, и обязательно шла надпись, название – «Мастерская глория пантера» и другие фразы. Учёные до сих пор спорят, что там за существо шагает: Китоврас это с крыльями или богиня Мара на коне. И рассуждают, что за надписи, типа «братья стражи», «люди отойди», «на рай к Маре». Иногда там встречается надпись «почтарь рун и тел». То есть тот, кто передаёт письма из одного мира в другой и сопровождает тела при переходе… Удобные были зеркала, с петелькой, можно было при себе носить… – Тихон Карлович надолго задумался, потом пристально посмотрел на Кита, Янику и Марата. – «Почтарь рун» – это ведь вполне по вашей части. Вы как раз этим и занимаетесь, письма носите и посылки.

Он взял зеркало и передал его Ильмару.

– Рассмотрите его, потом передайте по кругу. Просто интересно, вдруг к то-то почувствует или увидит в нём что-то интересное…

– Вы бы заехали к нам, Тихон Карлович, посмотрели, как у нас идут дела, – Игнат Васильевич умоляюще посмотрел на Златогорова.

– Заглянем, голубчик, обязательно заглянем. Но на пару дней. Как раз третьего числа собирались.

– Всего на пару дней?

– Недели через две приеду к вам со студентами уже на более долгий срок. А пока только так, ненадолго, вот с этими моими ребятами. Я погляжу, что у вас как. И они немного поучатся. Ещё там, от вас неподалёку, мои знакомые поисковики стоят в этом году. Они, правда, не ваши времена копают, всё вой ну завершить не могут, ну да это долгое дело. А потом у моей младшей внучки день рождения. Не могу же я пропустить праздник! Она вон бал-маскарад задумала, чтобы всё как раньше, ну то есть, я хотел сказать, как в девятнадцатом веке, – Тихон Карлович посмотрел куда-то в сад.

Там, среди пёстрых клумб, газонов и горок, медленно шла белая лошадь. На ней сидела девочка в голубом платье. Кит уже видел эту девочку на балконе дома. На голове у девочки был венок из полевых цветов. Мир вокруг был затоплен вечерним золотым светом. Казалось, весь сад, все цветы, деревья и самые маленькие порхающие мотыльки и пчёлы были созданы из солнца, где-то уже застывшего, где-то движущегося, дышащего, живого. В руках у девочки был небольшой пучок спелых колосьев и стеклянная ваза.

Девочка подъехала поближе к террасе и поздоровалась.

– Вот, на поле набрала немного!

Она поставила вазу на перила и опустила в неё букет, потом посмотрела на собравшихся и представилась:

– Антонина. Тоня. Дедушка разрешил мне прийти сюда…

– Прийти, а не так вот появиться!

– Ну, так получилось, – девочка невозмутимо пожала плечами, поднялась на террасу и села рядом с Китом. – Я теперь буду с вами заниматься. Дед говорит, что я ничего, типа, не знаю, только в телефоне сижу целыми днями, – она усмехнулась, взяла зеркало, которое ей протянула Яника, немного повертела его в руках и передала Киту.

Зеркало было мутное и всё в мелких трещинках. Кит попробовал в него посмотреть, но увидел только размытое пятно. Остальные уже осмотрели диск, поэтому он передал его обратно Игнату Васильевичу.

Тот заботливо обернул зеркало тканью и положил в портфель. Потом посмотрел на часы, охнул: «Мне же ещё в институт ехать!», торопливо попрощался со всеми и ушёл.

– Ну что ж, теперь мы немного поговорим про наши дела, – Тихон Карлович подлил в чашку кипятку из самовара. – Сколько ступенек ведёт на эту террасу? Спрашиваю только тех, кто пришёл сегодня первый раз, вы-то, понятно, давно выучили, – Тихон Карлович махнул рукой в сторону своих учеников.

– Семь, – ответил Марат.

– Мне кажется, восемь, – задумалась Яника. Кит молчал, пытаясь вспомнить ступеньки.

– Я тоже думаю, что семь…

– Яника права. Их восемь! Сколько домов по левой стороне улицы вы прошли, когда шли ко мне?

– Э-э-э-э-э… Десять?

– Пятнадцать?

– По-моему, всего двенадцать больших домов…

– Их пятнадцать! Марат угадал. Вы наверняка шли от почты. Какого цвета дом в начале этой улицы и дом напротив него?

– Красный и жёлтый?

– Один зелёный, другой жёлтый…

– Нет, вроде бы там не жёлтый дом, а такой сероватый…

Ученики Златогорова хихикали.

Киту было очень неуютно. А ещё было очень неожиданно вдруг осознать, что он действительно вообще не запоминает такие, казалось бы, простые вещи вокруг. Марат с Яникой хотя бы по одному разу ответили правильно, а он ну вот как дурак.

– Ладно, я понял общую картину, – Тихон Карлович подлил себе ещё чаю. – Люди погружены в себя, в свои дела, свои проблемы и мало замечают простой мир вокруг. А стоит это делать! Дам вам два задания на завтра. Первое – запомнить дома, которые расположены на этой улице, так, чтобы вы могли потом про них связно рассказать. И второе… – Тут Златогоров немного задумался. – Да, пожалуй, дам вам такое задание перед поездкой, второе задание – сходить на какое-нибудь кладбище.

– Ночью сходить? – деловито спросил Ефим.

– Зачем ночью? Просто пройдитесь по аллеям наугад, куда ноги выведут. Потом расскажите, что вы почувствовали, было ли в ощущениях что-то странное, хорошее, плохое, не важно. И да, не в компании! – Он строго посмотрел в сторону Яники, Кита и Марата. – Мне интересно, что именно вы почувствуете, придя туда в одиночестве. Завтра встречаться не будем, чтобы вы всё успели. А послезавтра собираемся здесь, в восемь утра. Поедем к Игнату Васильевичу на пару дней. Вечером пятого числа вернёмся. Вашим родителям я позвоню, предупрежу, что под мою ответственность. Да, и на почте я договорился. Один день вы пропустите вашу работу, а пятого числа, как вернёмся, слетаете на сортировочный пункт за письмами.

Вскоре чай был допит.

К этому времени солнце укатилось куда-то за сосны.

Все вместе поднялись, попрощались и пошли к калитке. Кит оглянулся. Тихон Карлович остался на террасе, достал откуда-то газету и погрузился в чтение. Антонина начала собирать со стола кружки и чашки, потом включила свет, и над столом загорелся большой оранжевый абажур. На лужайке неподалёку паслась белая лошадь. Пока шли, в просвете между можжевельниками снова мелькнула усадьба с колоннами и маленький пруд с беседкой на берегу.

Вместе вышли за калитку.

– Я понимаю, что мы выглядели сегодня полными идиотами… – начал было Марат.

– Ну, мы тоже не могли сначала назвать точное количество ступенек, – миролюбиво ответил Ильмар. – И дома́ эти учили довольно долго. Сначала на этой улице, потом на разных других, на Обручева, на Сосновой, на Муромской.

– Рандомная выборка, – добавил Ефим. – Вот просто так… И ведь помнит же он сам все эти улицы. К станции лучше идти всем вместе. В последнее время что-то странное творится в посёлке, не замечали? Я три дня назад шёл с Есенинской домой вечером, я на Парашютной живу. Народу вокруг – никого, все, кто сошёл со мной с электрички, пошли на другие улицы, к Холодово ближе. И вдруг замечаю, что за мной кто-то идёт. И странно так идёт, самого человека не видно, а какая-то тень в зарослях мелькает. Мне вот прямо не по себе стало. А тут слышу, в соседнем доме какая-то компания ругаться начала, кто-то – раз, и разбил что-то. Смотрю, тень пропала. Ну, я поскорее домой побежал.

Кит пожал плечами. Марат тоже никак не отреагировал.

Ася подхватила:

– А мы тут на днях с соседскими ребятами на великах гоняли по двугорбому мостику. Ну, кто быстрее проедет. А потом велики бросили, сели напротив туннеля, который под железной дорогой. Пашка черешню принёс. Сидим, ногами болтаем, внизу Хрипанка желтеет, совсем она стала дохлая в этом году. Вдруг смотрим, идёт по туннелю какой-то невысокий человек в шляпе. Ну мы как заржали, что типа как в фильме ужасов, сейчас чувак выйдет, такой типа «здравствуйте, дети!». Пальцами красиво пошевелит с длинными когтями или по красному шарику всем вручит. А человек замер на минуту, потом повернулся и обратно пошёл. – Тут Ася вдруг задумалась. – Но он не по краешку шёл, там, где бортики, а брёл в воде, и теней вокруг не было…

Все переглянулись.

«Пугают, что ли?» – подумал Кит. Его бы это точно не удивило, особенно после Призрачных Сов, которыми златогоровские ученики наводнили посёлок зимой.

Но тут затараторила Яника:

– Я тоже заметила. И дед тоже. Это началось недели две назад. Мы тогда с дедом ходили вечерами наблюдать летучих мышей и разных волшебных летучек. И несколько раз замечали, что они чего-то пугались. Как будто чего-то летящего. Но мы не видели ничего, только иногда какая-то тень мелькала. Мы сначала думали, может, тут филин поселился, который на них охотится. Но как-то смогли разглядеть тень. И она, это… была похожа скорее на тень человека. Мы тогда с дедом чуть не поссорились, обсуждая, что это может быть. А бабки говорили, ну, к которым меня отправили учиться шить, что больше всяких безобразий происходит. То молоко скиснет, то нитка истлеет, то у станции кто-то с кем-то подерётся.

Все засмеялись.

– Зря вы так, – Яника немного обиделась. – Они хорошие, эти бабки. И баба Марта, и баба Нина. Просто мне не хватает терпения на все эти швы, стежки. Мне баба Катя даже клубочек дала, – Яника порылась в своей сумке с нарисованной летучей мышью. – Вот, смотрите! – Она достала небольшой белый клубочек. – Я себе сегодня утром из этих ниток браслет сплела, и ещё осталось. А то вчера вечером шла с занятий, так за мной какой-то крендель увязался. До самой станции шёл. И главное, он то выйдет на середину улицы, то к самым кустам шарахнется. Может, пьяный был, не знаю. Мне по мостику надо было над оврагом идти, а там мало кто вечером ходит. Очень неприятно.

– Я тебя в следующий раз провожу! – Марат расправил плечи. – Мне это точно не нравится.

Кит подумал, что так будет правильно, и пожалел, что он сам не успел предложить.

– Тихо! – Идущий чуть впереди Ильмар внезапно остановился и попятился.

Впереди, на небольшом перекрёстке, вился маленький смерч из пыли. Все невольно отступили в тень какого-то большого куста.

«Странно, ветра же нет», – подумал Кит.

– Мне про такое бабки рассказывали! Хорошо, что клубок не успела убрать!

Яника дала Киту в руки конец нитки, потом быстро обошла всех, что-то прошептала, оторвала нитку и связала два конца. Теперь они все стояли как бы внутри круга, замкнутого светлой шерстяной ниткой.

Смерч в конце улицы замер. Появилась тёмная фигура человека.

Сначала Киту показалось, что человек похож на Тётьлиду. Это был кто-то невысокий, плотный, в строгой одежде и маленьких круглых очках. По том фигура вытянулась, на голове у неё возникла шляпа, а в руках трость. Все замерли. Фигура двигалась плавно, как будто не шла, а летела над самой землёй. Поравнявшись с ними, фигура опять изменилась: теперь она была похожа на мальчика в высоком чёрном цилиндре. Но мальчик был какой-то странный, как будто кто-то вспоминал, как мог бы выглядеть ребёнок их лет, но никак не мог вспомнить до конца. Кит не улавливал, в чём же заключалась эта неправильность. И это его беспокоило. Мальчик остановился напротив куста, за которым они стояли. Он внимательно смотрел на них, но как будто не видел, только, возможно, чувствовал.