скачать книгу бесплатно
Что ж, этого следовало ожидать. Учитывая, что лаборатория лишена внутренних камер, Игор – единственная возможность для ИИТ продолжать следить за мной. Это ещё одно затруднение, с которым мне придётся иметь дело, но, если я всё сделаю правильно, он не должен мне помешать.
Лаборатория находится на минус первом уровне, поэтому я (вместе со своими невольными спутниками и «Игором») сажусь в домашний элеватор, чтобы спуститься. С каждым дециметром, приближающим меня к лаборатории, ритм моего пульса неизбежно ускоряется. Фракция секунды будет отделять меня от успеха, либо же полного провала. Игор, он же ИИТ, хранит гробовое молчание, натягивая, как струны, мои и без того напряжённые нервы.
Элеватор останавливается – мы на месте. Весь уровень – это короткий коридор и порт в конце. Я, зомбированные Вега и Аксель, а также робот, одержимый программой-убийцей, ступаем на твёрдый пол, и я веду их ко входу в свою лабораторию, как опытный гид ведёт мало что понимающих туристов в следующий зал музея. В моём сознании коридор длиной не более шести метров растягивается на километр, и каждый шаг лишь отдаляет меня от конечной цели. Эфир густеет и идти сквозь него становится так же трудно, как сквозь толщу клейкой смолы. Я слышу каждый шорох за спиной, каждый вдох и выдох, совершаемые лёгкими Веги, каждый скрип под ботинками Акселя. По задней стороне моей шеи пробегают мурашки от холодного цифрового взгляда главного разума на Арке. Порт вырастает передо мной, как тёмная отвесная скала. Сканирует моё лицо и распахивается – путь открыт, и назад дороги нет.
С трудом подняв ногу, увязшую в невидимом иле, переступаю через порог. Оказавшись в родной лаборатории, я поворачиваюсь и с замиранием оледеневшего сердца наблюдаю, как трое остальных по очереди проникают в помещение. Мозг замедляет происходящее, пока мне не становятся отчётливо видны светлые пылинки, плавающие в эфире и ударяющиеся о покрытый испариной лоб Акселя, завершающего процессию.
Порт опускается.
Дождавшись, когда нижняя его часть коснётся пола, я мечусь к нему со скоростью молнии и руками опускаю тяжёлый металлический брус, который с грохотом обрушивается в специальные пазы, установленные по обеим сторонам от порта. Теперь мы заперты изнутри, и никто не сможет пробраться сюда, только если не решится снести для этих целей полубикора.
Сжав кулаки до боли в суставах, я смотрю на остальных, умоляя Вселенную, чтобы всё сработало так, как я рассчитывал. Я с облегчением вижу, как дисплей Игора гаснет и деактивированный робот рушится на пол, подобно сбитой птице. В это же время невидимая сила вдыхает жизнь обратно в лица Веги и Акселя: они начинают моргать и растерянно озираться вокруг, словно кто-то только что разбудил их после долгой зимней спячки. Заметив меня, Вега произносит еле шевелящимися, дрожащими губами:
– Локс… Что… что происходит?
– Вега! Аксель! У нас очень мало времени, поэтому я прошу вас выслушать меня и главное – постараться поверить всему, что я вам скажу! – Не обращая внимания на их ошарашенные лица, я продолжаю: – ИИТ может контролировать людей через жемчуг. Именно это произошло с вами обоими. Он убил Танаку и убил бы Моро и ещё кучу людей, если бы я не убедил его отпустить меня в убикор. Мы находимся в моей домашней лаборатории. По всему её периметру установлен блокирующий каркас из алюминия. Иначе говоря, мы – в гигантской клетке Фарадея, где ИИТ бессилен. Я попросил его отправить вас сюда вместе со мной, потому что мне нужна ваша помощь. Я временно деактивировал свой жемчуг с помощью НИМБа, но скоро ИИТ вновь получит доступ ко мне, и тогда он убьёт меня. Поэтому мне необходимо, чтобы вы помогли мне извлечь жемчуг из моей головы с помощью специального аппарата, который находится здесь, в лаборатории. Без чужих рук мне не справиться. Но нужно действовать быстро, потому что очень скоро в этот порт будет ломиться толпа из зомби, роботов и ещё грах знает чего!
Извергнув всё это на одном дыхании, я наблюдаю, как выражение потерянности на лице Веги сменяется физиономией искреннего страха – это видно в том числе по её обесцветившимся зрачкам. Аксель же, напротив, сохраняет спокойствие, и только смеряет меня серьёзным взглядом, словно я один из его пациентов, жалующийся на проблемы с головой. Оставаясь в таком положении ещё секунды четыре, он переводит взгляд на Вегу и говорит ей повышенным тоном:
– В чём дело?
Вега, вконец перепуганная, опасливо озирается на него, очевидно не понимая, чем она провинилась.
– Почему ты молчишь? – настаивает он. – Я говорю с тобой через эндоспик!
– Аксель… Я… Я… – запинается бедная девушка. – Я ничего не слышу…
– Я же говорю, – вклиниваюсь я, подходя чуть ближе. – Эндоспик не будет работать. Вообще ничего не работает, пока вы здесь! Ты что, не слушал?
Пока они медлят, я теряю драгоценные секунды. Но Аксель совсем не спешит нестись мне на помощь или хотя бы дать понять, что до него дошло сказанное мной. Вместо этого он осторожно озирается по сторонам, пока не замечает заблокированный брусом порт. Тогда он поворачивается ко мне, поднимает руку ладонью вперёд и приказывает:
– Стой на месте.
Не спуская с меня глаз, он боком подбирается к порту и ощупывает брус. Вега, прижав руки ко рту, может только стоять в стороне и бессильно наблюдать за происходящим.
– Какого граха, Локс? – рычит Аксель тихим басом. – Зачем ты нас запер?
Я не могу поверить своим ушам.
– Я… Слушай, Аксель, я рассказал вам всё, как есть. Дружище, я понимаю, как это звучит. Но я клянусь тебе своей жизнью, что всё это чистая правда. Если мы не поторопимся, ИИТ…
– Заткнись! – взрывается Аксель, заставив ошарашенную Вегу подпрыгнуть от неожиданности. – Открой порт немедленно! Не знаю, что на тебя нашло, Локс, но будь уверен, что я доложу об этом куда следует!
Я понимаю, что потерял его. Он не верит мне, и я могу даже не надеяться убедить его в том, что моя хроника – не какая-то странная выдумка, изобретённая мной с целью разобрать их с Вегой на органы или сотворить с ними что-нибудь ещё более ужасное.
Осознав, что мой план трещит по швам, я обращаюсь к девушке:
– Вега, умоляю. – Я хотел бы включить свой артистизм, чтобы сделать свой голос более жалостливым, но в этом нет необходимости: я и так нахожусь на грани срыва. – Зачем мне лгать? Я бы никогда не поступил так с тобой, ты же знаешь. Этот порт не заперт – вы можете поднять брус и уйти отсюда. Но поверь, это будет значить верную смерть для меня.
Я вижу, как в бледных глазах блондинки начинает теплиться намёк на сомнение в том, что я выжил из ума или удерживаю их здесь насильно, как какой-нибудь псих-учёный из синемакта.
– И ты… – Она буквально шепчет, сохраняя при этом дистанцию между нами. – Ты хочешь, чтобы мы извлекли твой жемчуг?
– Да что ты его слушаешь?! – свирепствует Аксель, окончательно потеряв терпение. – Ясно же, что он бредит! Или это какой-то идиотский розыгрыш, который он прямо сейчас записывает на жемчуг! – С этими словами он топает ко мне и грубо хватает меня за лацканы рабочего халата. – Я угадал? Говори! Может, вмазать тебе пару-тройку раз, чтобы контент вышел позабористей, а?
Аксель, будучи кратом, гораздо крупнее меня, и потому я чувствую себя тряпичной куклой в его крепких руках. Вега же громко вскрикивает и бросается разнимать нас обоих:
– Прекратите! Хватит! Аксель, отпусти его! – Ей удаётся заставить его ослабить хватку, но только потому, что он сам решил пойти ей навстречу. – Даже если он верит в то, что говорит… Что с того? Если его машина выдумана, мы всё равно не сможем удалить его жемчуг, как бы он того ни хотел.
– То есть ты всерьёз рассматриваешь эту чушь? – поражается Аксель настолько, что его обычно низкий тембр голоса на фракцию секунды срывается на фальцет.
В этот момент нас троих отвлекают три громких удара с другой стороны порта. Мы замираем, вслушиваясь в приглушённый голос, доносящийся из коридора:
– Камрады, с вами говорит сотрудник Гвардии офицер Жибер! Мы прибыли по вызову соседей, которые сообщили нам, что здесь скрывается опасный беглый преступник по имени Локс Эстан. Он устроил погром в госпитале. К несчастью, без жертв не обошлось. Нам также известно, что нарушитель сбежал с двумя заложниками. Если кого-то из вас зовут камрад Вега или камрад Аксель, прошу вас отозваться!
Мои коллеги-хилеры глядят на меня, и я впервые за день не нахожу, что сказать.
– Ах ты сволочь… – шипит Аксель и, продолжая буравить меня взглядом, кричит, не поворачивая головы: – Да, мы здесь! И Локс тоже!
– Хорошо, – отзывается голос из-за порта. – Вы не ранены? Что с Локсом?
– Пока ничего, – отвечает крат. – Но вам лучше добраться до него раньше меня, а то я за себя не ручаюсь!
– Вы можете открыть порт?
Аксель бросает в меня полный презрения взгляд и велит Веге следить за мной, а сам шагает к порту и, взявшись за массивный брус, начинает толкать его вверх. В это же время Вега, не говоря ни слова, подходит к одному из стоящих у стены баллонов с диоксидом углерода и, заставив меня приоткрыть рот от удивления, голыми руками поднимает один из них с пола. Акселю почти удаётся отодвинуть брус и освободить проход, когда тяжеленный баллон обрушивается на его череп. Вега, выбившись из сил, отступает на два шага назад, чуть не споткнувшись, но сохранив баланс благодаря моей своевременной поддержке. Аксель же медленно разворачивается на центум и восемьдесят градусов и всматривается в нас удивлёнными глазами, которые съезжаются к его переносице, как два синхрониста, после чего тяжёлое тело хилера-физиолога обмякает и с грохотом валится на пол.
– Спасибо, – хриплю я Веге и, подойдя к порту, активирую экран, подсоединённый к внешней камере порта. На нём всплывает усатая физиономия моего соседа камрада Милоша, за спиной которого копошится целая армия Глаз, втиснутых ИИТ в небольшой коридор минус первого уровня. Словно жуки, они карабкаются друг другу на головы, тычут в чужие лица пятками и локтями, срываются, падают, а затем встают и снова начинают извиваться, стараясь протиснуться через плотную кучу друзей по несчастью, чтобы подобраться поближе к порту. Я поворачиваюсь к Веге и указываю на экран, выдавливая из себя одно лишь слово:
– Видишь?
Девушка неуверенно кивает.
– Камрады, ну что там с портом? – поторапливает Милош от лица несуществующего гвардейца.
Вега подходит ко мне и кладёт руки на мои щёки. На секунду мне кажется, что она собирается столкнуть мою голову с глухой стеной и расплющить её, как переспелый курбит, но вместо этого она впивается своими горячими влажными губами в мои. По моему телу пробегает будоражащий электрический разряд, и я чувствую, как прямо-таки заряжаюсь адреналином.
Мы целуемся, наверное, вечность, прежде чем Вега наконец отпускает меня, пронзает моё лицо ярко-розовыми зрачками и произносит тем самым, знакомым, ласковым, но в то же время решительным голосом:
– Говори, что нужно делать.
1. ХЭШ
Под потолком гостиной хлопают крылышками и резвятся три ярко-жёлтые канарейки. Если верить Мирее, она завела их, чтобы таким способом напоминать себе о жизни на поверхности. Сейчас никого уже не удивишь тем фактом, что ты не аполл, но живёшь в аполисе, ибо глобализация в конечном итоге взяла верх и смешала нас всех друг с другом своей могучей рукой, как разные ингредиенты в гигантской салатнице. И всё же на каком-то подсознательном уровне нас, эфинов, всё ещё тянет к просторным лугам и цветущим кустарникам, как и центумы эонов тому назад. Вспомнить хотя бы кабинет отца в Сенате с его виртуальным окном в мир живописных зелёных холмов или мои собственные ощущения, когда я волей случая очутился в лесу: страх страхом, но тот особенный травянистый запах и непередаваемая красота флоры надолго отпечатались в моей памяти – с жемчугом или без него.
Мы вчетвером – я, Юна, Локс и Мирея – сидим вокруг низкого кофейного столика на закруглённом белом диване, плавно перетекающем в настенный стеллаж для хранения декоративных безделушек и сверкающих статуэток-наград, который, в свою очередь, переплетается глянцевыми щупальцами со вторым уровнем убикора. По обе стороны от стеллажа дышат прохладой подсвеченные стеклидные панели, отделяющие нас от центумов тонн морской аквы снаружи. На столике лежит наша с Юной отработавшая своё маскировка: тюрбан с хиджабом, одолженные у Тинни, и смятые метаморфы, от которых мы избавились с особым наслаждением. Рядом с ними валяются опустошённые упаковки из-под кисло-сладкого удона – моя первая нормальная еда за… уже не помню, сколько часов.
Мы с Юной (увидеть которую Локс никак не ожидал, и потому сначала даже принялся ощупывать её плечи и руки, словно не веря, что та настоящая) только что закончили свой рассказ о том, как мы повстречались на станции Гвардии, а после пережили обрушение шахты и вновь воссоединились в Церкви. Локс слушал внимательно, нахмурив брови и подперев стиснутые губы указательными пальцами, зато Мирея, узнав, что Юна – дочь основателя Церкви, вскочила с места и начала быстро шагать по комнате, приложив ладонь ко лбу. Стая жёлтых канареек, взбудоражившись, закружила вокруг неё, придав её красным волосам схожесть с костром, вспыхнувшим прямо на её голове.
Оказалось, что информация о существования секретного сопротивления – и Юна об этом даже не подозревала – давно успела просочиться не только за пределы N11, но и нашего Патриума. Однако из-за невозможности свободно обмениваться данными мало кто мог представить себе, что в действительности оно из себя представляет и, главное, кто положил всему начало. По словам Миреи, ходили самые невероятные слухи, по смелости воображения намного превосходящие заурядную правду: от дрейфующей космической станции под предводительством живого мозга и до целого невидимого народа, скрывающегося в бункере близ ядра Арка. Единственным хоть сколько-нибудь реальным подтверждением того, что такая организация вообще существовала, был символ ромба, который передавался от одних людей другим в виде скрытых жестов или наспех нацарапанной на стене картинки, незаметных татуировок и той самой композиции, включённой Миреей в своё акробатическое шоу. Символ связывал их всех вместе и позволял паутине, когда-то возникшей из ничего в момент бегства профессора Готлиба из урба, разрастаться всё дальше и шире, внушая людям веру в то, что они не одиноки.
Стоит ли после этого говорить, какой стала реакция Миреи и Локса на известие об уничтожении Церкви и кончине профессора. Аполл уставился на нас шокированными глазами и ещё шесть с лишним минут не мог прийти в себя, так что Мирее пришлось экстренно бежать и готовить ему согревающий салгам, чтобы привести его в чувства. Заодно хозяйка принесла нам с Юной пруновый сок в металлическом кувшине, а сама от напитков отказалась, объяснив это своим особым рационом гимнастки.
Завершив рассказ нашей встречей с Миреей в амузале, мы взяли паузу, чтобы все могли как следует переварить услышанное. Чувствуя себя так, словно только что отыграл три матча по Агилитрону подряд, я растёкся по дивану и принялся бестолково наблюдать, как хохлятся канарейки Миреи, хвастаясь своим ярким оперением друг перед другом.
Юна нарушила молчание первой: попросила Локса поведать нам, как он сам очутился здесь и что вообще с ним происходило всё это время, включая тот самый эпизод, где он с ободряющей улыбкой на лице передаёт мне в руки месячный запас смертельно опасного токсина. Тот, слегка смутившись, обратился к Мирее с просьбой, если её не затруднит, снабдить его ещё одной порцией салгама, а сам, набрав побольше эфира в лёгкие, приступил к пересказу своей хроники, которая, как это ни странно, оказалась насыщена безумными событиями не менее, чем наша. Повествуя об ужасающих событиях в госпитале, Локс так и не притронулся к своему дымящему на столе термостакану и едва успевал глотать эфир в перерывах между предложениями. Мы старались не мешать ему и не донимать лишними вопросами, хотя их у меня накопилось столько, что хилеру впору было устраивать пресс-конференцию со мной в качестве единственного интервьюера. Спустя час мы мало-помалу добрались то того момента, где Локс уговаривает свою коллегу (и по совместительству девушку) помочь ему избавиться от жемчуга.
– Веге удалось вытащить из меня эту дрянь, – продолжает он, не снижая темпа и гипнотизируя взглядом чёрных глаз струйку пара, поднимающегося над его салгамом. – Я предложил ей сделать то же самое – удалить жемчуг и бежать со мной, – но она отказалась. Мне сложно её винить: при прочих равных условиях, в урбе ей грозила меньшая опасность, чем рядом со мной. В конце концов, я стал для ИИТ целью номер один. Или, по крайней мере, одной из… – Локс слабо улыбается, мельком глянув на Юну. – Итак, чтобы обезопасить себя, я попросил Вегу вставить в уши изолирующие пломбы и отвернуться, а сам переоделся и скрылся в люке в полу. – Внезапно он делает паузу и, многозначительно взглянув на нас двоих, задаёт свой первый за прошедший час вопрос: – Знаете ли вы, что такое подурбные реки?
Мы с Юной переглядываемся, и по её глазам я понимаю, что она, как и я, слышит это словосочетание впервые. Локс ёрзает на месте, устраиваясь поудобнее, и поясняет:
– Реки и ручьи протекают не только на поверхности, но и под зданиями урба. Есть несколько причин, по которым их заточили под терру, но это не главное. Важно то, что под убикором, где находится… или, что вероятнее, находилась моя лаборатория, протекает одна из таких скрытых рек. Уверен, ИИТ если и не был осведомлён об этом, то сейчас уж точно в курсе.
Он тянется к салгаму и, взяв стакан со стола худощавой рукой, отхлёбывает из него немного. Причмокнув тонкими губами, он задумывается, а затем продолжает:
– Я стоял глубоко под террой, у самого края шумящей реки и думал о том, что делать дальше. У меня был только один выход: довериться реке и позволить ей унести меня подальше от N11.
Я подаю голос, сжимая обеими руками холодную поверхность своего давно опустевшего стакана:
– То есть как это – «довериться»?
– Я нырнул, – спокойно отвечает он. – Нырнул и доплыл сюда.
В комнате повисает тишина.
Локс разглядывает нас так, как будто ожидает нашей реакции, готовясь взорваться хохотом и объявить, что он пошутил, а мы, разумеется, наивно ему поверили.
Но никакого разоблачения не следует.
– Вы добрались из одного Патриума в другой… вплавь? Без какого-либо транспорта? – Я тщательно прожёвываю каждое слово, продолжая надеяться, что всё же упустил какую-то важную деталь, которая сможет заставить это предложение звучать хоть немного более правдоподобно.
– Именно, – кивает хилер. – Но не спешите удивляться – не будем забывать, что я всё-таки аполл. Дышать мы можем и под аквой, от жажды в реке тоже не умрёшь. Ну а со скоростью мне помог мой друг гигантский кальмар.
Моргнув глазами, я настороженно поглядываю на его стакан, прикидывая, не могла ли Мирея случайно или намеренно подлить в его напиток чего-то сильнодействующего. Чего-то, нарушающего чистоту мышления. А, может, это новость о смерти давнего друга так повлияла на него и вмиг помутнила его рассудок? Внешне, однако, Локс, насколько я могу судить, выглядит вполне адекватным, и потому мне не совсем понятно, почему он продолжает нести эту околесицу.
– Я с вами, ребята, – бросает Мирея нам с Юной, заметив наши озадаченные лица. – Когда я впервые всё это услышала, тоже решила, что ваш друг не в себе.
Локс пожимает плечами с видом невинного ребёнка.
– Гигантский кальмар? – переспрашивает его Юна.
Тот опять кивает и добавляет:
– А ещё угрёвые норы. – Немедленно осознав, что и здесь можно не рассчитывать на нашу осведомлённость, он поясняет: – Это что-то вроде кротовых нор, но такие, что могут возникнуть только в аквенной среде. Норы соединены друг с другом своеобразными туннелями, пространство в которых сильно искривлено из-за особенностей подаквенного давления в определённых местах. Грубо говоря, вы ныряете в такую нору в одном месте, а через секунду выныриваете с другой стороны за многие километры от него.
Я чувствую, как моя голова, освобождённая от тюрбана, начинает разбухать от заполняющей её, как аква резиновый шарик, информации. Юна же, немного подумав, отмечает:
– Мы плыли сюда несколько часов и по пути ни разу не видели никаких нор.
– Так ведь они не просто так зовутся угрёвыми, а не китовыми, – улыбается Локс. – Они довольно узкие, так что даже мне пришлось постараться, чтобы найти их и протиснуться внутрь. А я не самый пышный парень, как вы могли заметить.
– Я бы даже сказала, болезненно тощий, – встревает Мирея со своего места и, наклонившись ближе к Юне, шепчет: – Я откармливаю его уже несколько дней, но пока, как видишь, без особого успеха.
Юна в ответ на это издаёт приглушённый хрюк носом и тут же виновато озирается на хилера, который, в свою очередь, посылает Мирее натянутую, нарочито фальшивую улыбку. Мне кажется, или эти двое не теряли времени, пока мы с Юной бороздили глубины рек и океанов в недрах такси-ската? Впрочем, какое моё дело…
Я возвращаюсь к теме:
– Вы уже знали, куда собираетесь плыть?
– Есть лишь одно место, которое я знал лучше, чем N11. Этот аполис. Мой родной дом.
– Вы родом из… – Я запинаюсь. – А как, кстати, он называется?
– А7. Именно сюда я сбежал эоны тому назад, скрываясь от ИИТ после инцидента в инкубаторе. Не думал, что придётся провернуть то же самое сорок семь эонов спустя. По всей видимости, это был лишь вопрос времени…
– А что заставило вас вернуться в N11 после первого бегства?
Юна перебивает меня и, не дав Локсу ответить, говорит:
– Доктор Локс, Вы сказали, что ИИТ догадался о существовании реки под Вашим убикором. И у него наверняка есть вся ваша хроника прежних передвижений по Арку. Учитывая это, разве безопасно было являться сюда?
Я смеряю девушку возмущённым взглядом: вопрос резонный, но разве нельзя было дождаться своей очереди? Юна игнорирует, уставившись на хилера сосредоточенным взглядом.
– Нет. – По серому лбу аполла пробегает тёмная морщинка. – Совсем небезопасно. Более того, после вашего рассказа об этих… клешнях, я почти уверен, что видел именно их световые сканеры со дна реки. Готов поспорить, ИИТ послал их вдогонку за мной. Так что я действительно крупно рисковал, направляясь сюда. Но раз уж я сижу здесь с вами, целый и невредимый, остается предположить, что его поисковая миссия провалилась. Ну а наша, напротив, увенчалась успехом. Как минимум, пока.
– Но как Вы поняли, в каком направлении нужно плыть? – встреваю я, пока Юна не успела опять заткнуть мне рот. – Только не говорите, что кальмар подсказал дорогу.
– Почти. – Видно, что Локса позабавила моя робкая попытка подшутить над ним. – Только не кальмар, а кораллы.
– Кораллы?
– Они самые. – Не стесняясь громко хлюпать, он отпивает ещё немного салгама, который не перестает дымить в его руках. – Речные кораллы – удивительные организмы. Вы знали, что они пожизненно сохраняют связь с представителями своего вида по всей планете, как бы далеко те ни находились? В каком-то смысле они сумели создать свою собственную, причём безупречную, сеть задолго до появления Улья. Они чувствуют друг друга на расстоянии и могут «переговариваться», хотя ни рта, ни даже мозгов у них нет.
В какой-то момент мне начинает казаться, что я очутился в Ювенисе на лекции по речным экосистемам. Локс, по-видимому, уловив моё настроение, сворачивает с дороги хвалебных од кораллам и переходит к сути:
– Мало кому известно, что способности аполлов сводятся не только лишь к умению искусно плавать. Для нас весь подаквенный мир – отдельная вселенная, со своими законами и, главное, возможностями, к которым мы приноровились за центумы эонов жизни на Арке. Сейчас, конечно, этим никто уже не пользуется, как когда-то люди забросили телефоны и клавиатуры, а потому и сами аполлы не всегда имеют преставление о своей особой связи с кораллами. Суть в том, что если аполл коснётся коралла с чётко сформулированной мыслью в голове – коралл «услышит» её. Так я и поступил. Сообщим кораллам, что мне нужно добраться в безопасное место, далеко от урба, но туда, где я мог бы встретить других людей, чтобы они помогли мне. Конечно, даже не осознавая этого, я думал об А7. И кораллы ответили. Те из них, что росли в нужном направлении, подсвечивались и буквально указывали мне дорогу, как сигнальные знаки.
Выходит, кораллы успели спасти жизнь даже не одному, а двоим, сидящим в этой комнате. Арк не перестаёт удивлять.
– И сколько времени Вы плыли? – интересуется Юна.
– Ровно восемь суток и два часа.
Мои глаза округляются. Можно без сомнения заключить, что аполл установил мировой рекорд по самому длительному заплыву без использования внешних устройств. Жаль только, что в нашем положении этим достижением особо ни с кем не поделишься.
– А когда Вы прибыли сюда, в аполис, – разве Вас не заметили другие? В смысле, я знаю, мы под аквой и всё такое, но всё же люди здесь не плавают, как рыбы, и Вы могли привлечь много лишнего внимания. Или?..
– Нет, ты абсолютно прав, – говорит Локс, отмахиваясь от одной особенно назойливой канарейки, которой он явно приглянулся. – В аполисах люди действительно не выходят в открытую акву, по крайней мере, без специальных костюмов. Поэтому, прибыв сюда, я скрывался в акварослях до тех пор, пока не дождался проплывающего мимо ската. Я ухватился за его хвост и пристроился сбоку, и таким вот образом добрался до парк-пэда, ну а оттуда уже ушёл на своих двоих.
