скачать книгу бесплатно
Игнорировать этот голос невозможно, но я должен продолжать бороться. Как дефективный робот, я ползком, подёргиваясь, толкаю своё тело вперёд. В глазах между тем мелькают знакомые кадры с эмбриональной капсулой и Тоа внутри неё.
– Есть шанс… – Теперь я слышу самого себя, как будто сквозь плотную бетонидную стену. – Готлиб, я могу попробовать воссоздать образ её сознания на базе этого фрагмента. Если всё получится – она будет жить…
– Что это… – произносит ИИТ, и я физически чувствую, как его виртуальные когти жадно вцепляются в это конкретное воспоминание. Но и моя рука тоже успела ухватиться за то, что было в этот момент ближе всего ко мне, – белую модель человеческой головы с настенного дисплея.
Недолго думая, я собираю всю оставшуюся волю в руку и, замахнувшись ею, изо всех сил швыряю голову в стеклид, разделяющий смотровую с коридором. Тёмная перегородка разбивается на тысячи осколков и со страшным дребезгом рушится на пол. Модель головы бьётся о противоположную стену коридора, к счастью, не задев никого из проходящих мимо людей, но при этом как следует их напугав.
Кажется, трюк сработал: ко мне возвращаются ясность ума и полный контроль над телом.
Не теряя времени, я бросаюсь к НИМБу и, молясь, чтобы этой пары секунд мне хватило, выкручиваю мощность аппарата до предела. Полное нарушение всех правил безопасности, но выбора у меня нет. Белое кольцо, опасно завывая, вихрем закручивается вокруг моей головы.
– Ло-о-окс! – дико вопит ИИТ, но поздно. Теперь он не сможет сказать мне ни единого слова, как и не сможет больше разглядеть ни одного воспоминания в моей голове.
Сканер сделал своё дело: жемчуг деактивирован.
Обессилев от испытанной боли, я сползаю на пол, упёршись спиной в корпус НИМБа. Сердце колотится так, будто участвует в гонке, а в ослабевших руках не унимается дрожь. Я не имею ни малейшего представления, что делать дальше, и потому просто безмолвно наблюдаю, как в кабинет прямо через разбитый стеклид осторожно заглядывают другие хилеры и пациенты, явно шокированные произошедшим. Завидев меня, часть из них забегает в смотровую и с обеспокоенными лицами окружает меня, пытаясь помочь подняться.
– Доктор Локс, Вы в порядке? Что произошло? Вы слышите? – причитают они.
Их возгласы обрываются в одно мгновение, как по команде. Я поднимаю глаза, чтобы взглянуть на лицо доктора Танаки, но вместо него вижу лишь безжизненную маску с пустыми глазами. То же произошло и с остальными людьми в кабинете и в коридоре за ним. Она прекратили свои попытки поставить меня на ноги и вообще, кажется, забыли, зачем здесь находятся, потому что каждый из них просто стоит на месте, обращённый лицом неизвестно куда и плавно покачивая телом, с полным отсутствием хоть какой-то осознанности в лице. Осматривая их одного за другим, я не могу не заметить знакомую блондинку, при виде которой у меня перехватывает дыхание: Вега тоже попала под странное воздействие неведомых сил.
Впрочем, неведомыми они остаются недолго.
– Поразительно, – говорит женский голос из госпитального громкоговорителя. – Они не видят тебя. Недурно, доктор Локс, очень недурно.
Ну конечно. Он всё ещё здесь. Но теперь, будучи не в силах связаться со мной через жемчуг, ИИТ использует голосовую систему госпиталя. Что до безмозглых кукол вокруг – уверен, это и есть те самые Глаза, о которых рассказывал мне Готлиб. Сказать по правде, я не был уверен, что отключение от Улья сделает меня невидимым для марионеток ИИТ. Я лишь хотел сбежать от него самого, но, кажется, сам того не ведая, вскрыл ещё одну его слабость. И если раньше он только раздумывал над тем, чтобы избавиться от меня, то теперь, по всей видимости, он просто обязан это сделать.
Вопрос только – как?
– Я не хочу убивать тебя, Локс… – Дрянная машина пытается прочитать меня даже без жемчуга. Неудивительно, что ему в своё время удалось промыть мозги всей планете.
– Тогда что тебе нужно? – спрашиваю я, медленно поднимаясь на ноющие ноги. Попробовать бежать сейчас? Не вариант. ИИТ контролирует каждый порт в госпитале. Да что там в госпитале – в урбе.
– Скажи, как ты сделал это?
– Сделал что? – Тянуть время не лучшая идея сейчас, но ничего другого мне в голову не приходит.
– Восстановил чужое сознание.
Зачем это ему?
– А кто сказал, что мне это удалось? – Если всё равно умирать, то почему бы напоследок не поводить за нос главную и, если верить единогласному мнению всего человечества, умнейшую сущность на планете?
– Ты хочешь играть… – нежно заявляет громкоговоритель. – Да-а-а, люди любят игры. У меня есть одна для тебя, доктор Локс. Она называется «вышибалы». Ты знаешь правила?
Что бы эта мразь ни предлагала, играть мы точно не будем. По крайней мере, точно не так, как это делают обычно.
– Знаешь, что я могу сделать с человеком, проникнув в его жемчуг? – продолжает ИИТ таким тоном, словно ведёт со мной светскую беседу, а не вымогает фрагменты моего разума.
Задав вопрос, он выдерживает паузу. К чему эта болтовня про жемчуг, если мой вне игры?
Мой.
Но не…
– Давай подумаем, Локс, чем могли бы порадовать нас с тобой твои уважаемые коллеги?
Ледяная плита обрушивается на мою голову – каждую клетку тела наполняет непередаваемый ужас. Мой взгляд тянется в сторону Веги, но я тут же останавливаюсь и заставляю себя не смотреть на неё: если ИИТ сейчас следит за мной через камеры, он не должен догадаться, за кого я беспокоюсь в первую очередь. Он вообще ни о чём не должен догадаться.
– Станцевать? Отжаться центум раз? Или, может, выколоть друг другу глаза? – размышляет вслух беспощадный женский голос. – Всё не то… Ах, придумал!
Сначала мне кажется, что ничего не происходит. Но вскоре я замечаю, что лицо доктора Танаки начинает меняться в цвете и медленно краснеет. На его лбу выпячиваются толстые вены, в вытаращенных глазах лопаются мелкие капилляры, всё тело дрожит. Я смотрю, как его щёки багровеют, а руки принимаются остервенело хлестать эфир. Когда цвет лица достигает болезненного лилового оттенка, Танака валится на пол и больше не двигается.
Он мёртв.
– Минус один, – равнодушно сообщает ИИТ через громкоговоритель. – Кажется, доктор Танака забыл, как дышать. Продолжаем игру, или ты готов поговорить?
Я не могу поверить в то, свидетелем чего только что стал. Это не может быть правдой. Просто не может…
Скольких же он готов убить, чтобы докопаться до моих воспоминаний? И сколькими я готов пожертвовать, чтобы не позволить ему этого? Готлиб, Юна, Церковь, Лакуна… Тоа. Я знаю слишком много, и ИИТ доберётся до каждого уголка моей памяти, поставь он себе такую задачу. Но какой у меня выбор? Разве можно выбирать между жизнями тех, кто доверился когда-то моему другу, и тех, кто стоит сейчас передо мной, забыв, кто они на самом деле, став всего лишь расходным материалом в чудовищной игре монстра?
– Нет так нет. – Голос ИИТ выводит меня из транса. – Доктор Моро и так уже слишком долго коптит небо своим существованием, не находишь?
Глупый старик, и зачем тебе понадобилось нестись в мой кабинет вслед за остальными! Теперь ты задохнёшься так же, как Танака, даже не поняв, что на самом деле произошло.
Весь ужас повторяется по новой: побагровевшее, испещрённое паутиной морщин лицо, закатанные под тяжёлыми веками глаза, конвульсии беспомощных ссохшихся конечностей. Я с отвращением ловлю себя на мысли, что через пару мгновений место заведующего отделением спустя долгие десятки эонов наконец-то освободится.
Моро сохраняет равновесие и не падает замертво, подобно доктору Танаке, но лишь по одной причине: продолжая наблюдать за процессом умерщвления старика, я стою и тихо посмеиваюсь.
– Ты… смеёшься? – вопрошает ИИТ через громкоговоритель. Не самый эмоциональный женский голос, обычно занятый рутинными задачами, вроде распределения пациентов по кабинетам и напоминания хилерам о назначенных операциях, пронизывает нотка удивления.
– Прости… – отвечаю я, мотая головой и смахивая слезинку с глаза. – Это так… мило?
– Что ты говоришь?
С лица Моро спадает избыточная краснота, и старый хирург снова становится несведущим и опустошённым, но всё же живым сосудом во власти ИИТ.
– Ну, знаешь… Мило, что ты полагаешь, будто бы жизни этих людей значат для меня больше, нежели информация, которой я владею.
– О-о… – шепчет голос из динамика. – Правильно ли я понимаю, что ты не против попрощаться с каждым из них прямо сейчас? С каждым до последнего?
– Не отказывай себе в удовольствии, – киваю я, продолжая мягко улыбаться. – Этим ты ничего не добьёшься – мои воспоминания останутся при мне.
Повисает напряжённая тишина. Я заставил его задуматься?
– Знаешь что, Локс? – произносит он наконец. – Я не верю тебе. А знаешь почему? Ты – хилер. Ты выбрал эту работу, чтобы спасать жизни. Поэтому ты связался с Готлибом и помогал ему избежать справедливого наказания за его преступления против меня. По той же причине ты помешал мне тогда, в инкубаторе, защитив от меня мальчика, который ровным счётом ничего для тебя не значил. Всё потому, что ты ненавидишь смерть. Тебя воротит от одной мысли о ней. Ты хочешь победить её, и поэтому ты докопался до секрета восстановления разума. Так поделись же им со мной, доктор Локс, и я обещаю тебе: никто больше не умрёт напрасно.
Я чувствую себя участником какого-то сюрреалистичного спектакля. Неужели это я, доктор Локс Эстан, стою сейчас в кабинете, полном бессловесных зомби и пытаюсь вести переговоры с самим ИИТ?
– Хорошая попытка, – хвалю его я. – Но мимо. Неужто это всё, на что способен хвалёный Верховный Алгоритм? Да, я хилер. Но лишь во вторую очередь. В первую – учёный. Думаешь, я сделал все эти вещи, чтобы, как ты выразился, «спасти» этих людей? Не слишком ли романтичное заявление для такого, как ты? – Из моих губ вырывается издевательский смешок. – Я ценю знания, ИИТ. А не какие-то жизни. В этом мы с тобой схожи, согласись? Я хочу победить смерть не потому, что ненавижу её, а потому, что восхищаюсь ею. Я хочу познать её. Рассмотреть под микроскопом, распотрошить её и собрать заново, чтобы узреть саму её суть. Я сделал смерть делом своей жизни и пойду на всё ради него. И раз уж так вышло, что мы с тобой оказались сегодня в этой комнате, я полагаю, мы можем оказаться весьма полезными друг для друга. Что скажешь?
Он думает.
Я знаю, чувствую, что он взвешивает всё, что я только что сказал. А затем, вечность спустя, он произносит три заветных слова:
– Чего ты хочешь?
– Не зря тебя считают величайшим разумом на Арке. Моя просьба проста, и её выполнение для тебя, уверен, не составит труда. Я хочу уйти из госпиталя и работать в собственной лаборатории, оснащённой всем необходимым для моих исследований. Ты будешь иметь полный доступ ко всему, происходящему в её стенах. Но мне понадобятся подопытные, неограниченное количество. Мне всё равно, кто это будет. Главное, устрой это, и тогда я посвящу тебя не только в то, что знаю сейчас, но и в то, что смогу узнать благодаря твоей помощи. Тебе больше не придётся блуждать по задворкам моего разума в поисках того, что тебе нужно: всё и так будет перед тобой. Больше никаких тайн. Только представь, чего мы сможем добиться вместе! Сколько запертых портов сможем отворить! Ну а если же всё это звучит для тебя слишком амбициозно – что ж, можешь убить меня прямо сейчас. Заполни весь уровень удушливым газом или, наоборот, выкачай весь кислород – не знаю, не мне тебя учить.
Я считаю время не по секундам, нет – по ударам своего сердца. Оно отбивает ровно семь раз прежде, чем ИИТ сообщает:
– Через два часа пространство для твоей лаборатории будет готово.
– Замечательно, – улыбаюсь я, сдерживая взрыв в груди. – Мне нужно будет забрать кое-какое оборудование из своей лаборатории в убикоре. Этого времени мне как раз хватит.
– Я отправлю грузовозы и роботов для погрузки.
– В роботах нет необходимости, – я плавно помахиваю рукой. – Если ты не против, я хотел бы приступить к своему первому эксперименту прямо сейчас. Твоя способность контролировать человека через жемчуг феноменальна, не говоря уже о том, что открывает для нас целый ряд новых возможностей. Знай я о ней раньше…
С этими словами я медленно приближаюсь к пациентке, пошатывающейся с отсутствующим выражением лица в полуметре от меня, и аккуратно сжимаю своей рукой её подбородок, изучая её глазами, как редкую вазу.
– Они действительно делают всё, о чём ты их попросишь? – задумчиво произношу я и, не дождавшись ответа, продолжаю: – К чему отвлекать роботов, если в твоей власти штамповать неограниченное количество рабочих миньонов? Пусть они и помогут мне с транспортировкой. А как закончат, ты мог бы оставить их в моей новой лаборатории для дальнейшего… изучения. Признаюсь, руки так и чешутся покопаться в их мозгах.
Стоит мне это сказать, и два Глаза выходят из глубокого сна. Вега и Аксель шагают из кабинета в коридор.
– Что толку от слабой девчонки? – спешно обращаюсь я к эфиру, тщательно настраивая каждую ноту своего голоса. – С ней я не управлюсь и за неделю.
– В чём дело, Локс? – отзывается женский голос. – Ты передумал? Или всего-навсего боишься экспериментировать над своей тайной любовницей?
Он знает.
Мои челюсти сжимаются крепче, но я приказываю им расслабиться.
– Нет смысла отрицать: мы с доктором Вегой провели немало приятных минут вместе… хоть и планировали сохранить это в секрете, – говорю я размеренным голосом, прохаживаясь по смотровой. – Ни к чему посвящать других в то, что их не касается. Но от тебя ведь ничего не скроешь, да?
ИИТ молчит.
– И всё же, как я и сказал: мне плевать, на ком проводить исследования. Думать, что пустой роман с девчонкой, каких тысячи, может заставить меня отказаться от своего предложения… Очевидно, ты всё ещё не доверяешь мне. Признаюсь, это довольно обидно. Что ж, тогда, в качестве подтверждения моих намерений, с неё я и начну. – Я направляюсь к выходу из кабинета. Битый стеклид хрустит под подошвами туфлей. – Только прошу, не отпускай её раньше времени. Не хотелось бы оказаться в неловком положении, очнись она в самый неподходящий момент.
Пройдя в коридор и оглядевшись в обе стороны, я понимаю, что ИИТ обратил в Глаза всех, кому не повезло очутиться сегодня здесь. Коридор кишит ими. Возможно, всё здание находится под кибергипнозом.
– Сколько человек ты можешь удерживать в таком состоянии одновременно? – интересуюсь я, стараясь звучать бесстрастно.
– Охлади свой пыл, Локс. У нас ещё будет время поболтать. А сейчас отправляйся на парк-пэд – такси ждёт тебя. И без глупостей – я слежу за каждым твоим шагом.
Видимо, так он и планирует управлять Вегой с Акселем: наблюдать за мной через камеры и двигать их в нужном направлении, раз сами они не в состоянии меня разглядеть. Отпихнув ногой валяющуюся на полу белую голову, я иду к элеватору. Двое Глаз послушно следуют за мной, не произнося ни слова. Поразительно, как легко ИИТ лишил их личностей. По сути, это уже не Вега и Аксель. Скорее, оболочки, суррогаты, полые манекены, в чьих глазах не видно и намёка на тех людей, которым эти тела когда-то принадлежали.
ИИТ не обманул: на крыше госпиталя нас действительно ожидает пустое такси. Я сажусь впереди, Глаза занимают места за моей спиной.
– Ты сейчас здесь, не так ли? – на всякий случай спрашиваю я у пустоты. Вместо ответа кабина заполняется аккордами знакомой песни:
«Ночь мне расскажет, как мне тебя найти,
И лунный свет укажет мне тайные пути.
Аква или пламя – меня не удержать.
И ход времён для нас с тобой обращу я вспять.
Мы – одно. Навсегда.
Не страшны нам грозы и холода.
Там, где ты, – там и я,
Звезда моя.
Позовёшь – я приду.
Отгоню от нас горе и беду.
Я с тобой навсегда,
Моя звезда»
– Как трогательно, – ухмыляюсь я, всматриваясь в стремительно уменьшающиеся грибовидные крыши госпиталя под нами.
До убикора, где по совместительству располагается моя домашняя лаборатория, около пятнадцати минут полёта. Это обнадёживает. Можно как следует и без давления обдумать всё, что произойдёт после нашего прибытия туда. Конечно, по дороге ИИТ вполне может протаранить нашим такси какой-нибудь небоскрёб или взболтать нас в кабине, как в блендере, но вряд ли он решится на это, пока у меня есть информация, единственный способ получить которую – заставить меня отдать её добровольно. Это если не учитывать тот факт, что через несколько часов мой жемчуг реактивируется, и тогда… Впрочем, лучше об этом не думать.
Всю дорогу я стараюсь не оборачиваться и не смотреть в дисплей заднего вида: меня мутит от одной мысли о том, во что превратилась Вега. Интересно, захочется ли ИИТ взглянуть на её воспоминания обо мне, пока мы коротаем время в пути? В горле встаёт неприятный ком, стоит мне представить, как он бесстыдно рассматривает один кадр за другим, а я никак не могу помешать ему, кроме как насильно вышвырнуть Вегу из такси на полном ходу и дать ей разбиться, размазав по бетониду её мозги вместе с откровенными воспоминаниями, содержащимися в нём. Конечно, у меня и в мыслях нет делать ничего подобного, да и выглядит это в моём воображении скорее как сцена из какого-то комедийного анимакта. И всё же стоило позаботиться обо этом заблаговременно и просто стереть всё подчистую, пока у нас была такая возможность.
Такси мягко садится на дорогу перед моим убикором. Порты разблокируются и отъезжают назад, как крылья птицы. Я выбираюсь наружу и вдыхаю ноздрями прохладный эфир – возможно, это один из моих последних вздохов в жизни. Умоляю свои ноги ступать крепко, а не шататься и дрожать, как они того хотят. Вега и Аксель не отстают, словно парочка странноватых охранников, приставленных ко мне. Вдалеке соседи ухаживают за выглянувшими из-под растаявшего нива лужайками, пока домашние роботы выгуливают их лающих друг на друга собак. Никто и понятия не имеет, насколько безумные события разворачиваются в их собственном квартале в этот ничем не примечательный сепдень. Раньше я никогда им особо не завидовал. Самое время начать.
– Камрад Локс!
– Камрад Гризельда…
Моя соседка-кратка, как и другие, вышла проветриться, почуяв первые лучи согревающего весеннего солара. Щекастая дама с густым румянцем в любое время суток и неизменной собачкой, которая поместилась бы у меня под мизинцем, но предпочла найти своё извечное убежище под мышкой хозяйки. Судя по складному стулу в руке, Гризельда намеревалась расслабиться на газоне, пока я не вмешался в её планы.
– Вы не на работе? – Она впивается в меня своими сощуренными чёрными горошинами на месте глаз. Собака, кажется, повторяет за хозяйкой, не забывая при этом вибрировать, как портативный подмышечный массажёр. Именно эти четыре слова я ждал и именно их боялся. Как я объясню ей своё присутствие здесь? Не говоря уже о двух «зомби», маячащих за моей спиной.
– Да, это так, – выдавливаю я кривую улыбку. – Видите ли…
Я запинаюсь на полуслове, потому что пухловатое лицо Гризельды трансформируется на глазах, обвиснув и потеряв способность фокусироваться на чём-либо. Собачка начинает рычать, что больше смахивает на звук включённой бритвы, а затем заходится звонким, раздирающим барабанные перепонки лаем, пытаясь изо всех своих собачьих силёнок вырваться из телесного капкана.
Пока ступор Гризельды, без сомнения спровоцированный ИИТ, не привлёк к нам ещё больше нежелательного внимания, я ускоряю шаг. Оказавшись у входного порта, я отворяю его и, не оглядываясь, ныряю внутрь. Вега с Акселем проскальзывают за мной, после чего порт захлопывается, отрубая нас от внешних звуков и моей бедной соседки с её шерстяной сигнализацией.
– Добро пожаловать домой, доктор Локс, – приветствует домашний робот Игор, подплывая к нам. Стоит мне открыть рот, чтобы ответить ему, как он прерывает меня, и мне становится понятно, что никакого Игора здесь нет: – Этот робот составит вам компанию, чтобы миньоны не остались без моего присмотра. Все люди вблизи убикора погружены в сон, грузовозы прибыли. Приступай, Локс, и не дай мне повода пожалеть о своём решении.
